№9/2, 2009 - Проза

Захаровна
Виктория Гетманова

У подгнившего деревянного столба, на верхушке которого еле держится ржавая корзина, сидит старик и жуёт ус. Его жёлтые кустистые брови скрывают глаза, поэтому разглядеть, куда он смотрит, невозможно, но почувствовать – можно вполне. Сначала переносицей, а потом, минуя его крючковатую фигуру, – и спиной. До тех пор, пока не скроешься за поворотом.

За поворотом бережно посыпанная солью тропинка ведёт к придавленному снегом забору, к калитке, в лохмотьях отставшей голубой краски, уводит внутрь двора, чисто выметенного от снега, осторожно огибает старую вишню и обрывается, упираясь в низкую дверь.

После короткого звонка, Иван отпирает, как кажется – неспешно. На нём только джинсы и полинявшая футболка. Мы оба быстро окидываем друг друга взглядом – он делает вид, что не удивлён худому пальтишку, превратившемуся на мне от ветра и мокрого снега в ледяной панцирь, я – а я тоже при такой-то погоде вроде как не поражён виду босых ивановых стоп. Здороваемся, отчего рукава ледяного панциря надрывно скрипят и с локтевых сгибов на тщательно подметённый пол предбанника опадают тонкие льдинки. Иван спохватывается и помогает снять с моих задубевших плеч рюкзак.

- В общем, фотографии принёс и докупил умбру жжёную и красную охру, - я стараюсь отдышаться, - в «Передвижнике» заказал, по интернету. Четыреста миллилитров. Новая система распылителя.
- Но-о-овая, - Иван кривится, и нехотя, без радости, какая бывает обычно, стоит ему наткнуться на новшество, протягивает руку – посмотреть. – Вытрись, кстати. Измазался.

Гляжусь в стоящий на столе начищенный самовар – на скуле красное пятнышко:
- Это я о ветку задел только что.

Иван долго сосредоточенно смотрит на кровь, потом – с тоской – в окно. В окне – темно от чёрных обледенелых ветвей вишни.

- Слушай, - он с трудом отрывает взгляд от окна, - новая система – это, конечно, хорошо, но я вот тут решил забор чинить. В выходные.

- Забор? А, ты о Бэнкси, да? – в памяти мгновенно всплывают отдельные фрагменты граффити Роберта Бэнкси – часть стены, протянувшейся на семьсот километров между двумя воюющими странами, крашеная им под дыру в небо. Ха! Ну, Иван, как всегда в своей манере – всё намёками. С триумфальным смешком начинаю выкладывать на стол папки с фотографиями. - Ладно, не отвечай, я понял – конечно, о нём. Вот, смотри, с его сайта скачал. Намекаешь на то, что верхний угол здания можно законспирировать, записав под небо? Будто его, как рождественский пряник, глазурированный значками логотипов, надкусила гигантская баба Потреба? – я разложил вокруг самовара фотографии самых любимых моих стрит-артовых работ Бэнкси, и с интересом уставился на Ивана.

Тот снова покосился на окно:
- Я о своём заборе. Починить его нужно. Всегда это к осени делал, а в этом году забыл. – Он с осуждением покосился на фотографии. На крайней справа, работа Бэнкси - под лаконичной табличкой «Игры с мячом запрещены!» мышь подбрасывает мяч.

- У нас с тобой, - я начинал нешуточно раздражаться, - сегодня в три утра вояж к ГУМу, если помнишь. Социальная арт-акция. Я, как тебе известно, на этом ледовом ГУМовом катке уборщиком с начала зимы пашу, чтобы можно было без подозрений допоздна там задерживаться. Мы стипендию, в конце-концов, копили!
- Вот-вот. Лучше бы не копили, а в дело пускали. У меня к этой сессии ни ретуши, ни бумаги. Всё подорожало. Надо закупки впрок всегда делать – тогда не зависишь ни от кого, как раньше и делали.
- Не делали мы никогда так раньше!
- А я не про нас. Я в целом говорю – раньше так делали.
- Ага, – я подозрительно смотрю на него, – в погреба натащить всего и забор главное покрепче сделать. И калитку, подкачала она у тебя – обновить бы, вот где новая система распылителя пригодится!
- Ну вот, видишь, ты понял.

За его спиной, на корявую чёрную ветвь садится воробей. И ещё один. Они придвигаются друг к дружке и замирают. Эту лубочную картинку, с босоногим, раскрасневшимся в печном жару Иваном на переднем плане, вытерпеть невозможно:
- Вань, не знаю, что на тебя нашло, я ещё успею до Митьки съездить, с ним всё и сделаем.

Он укоряюще машет головой:
- Да не сможете вы вдвоём. Страховать кто-то должен. А то бы тут… самовар…и завтра бы мне помог.

Но я уже не слушаю, тороплюсь, в впопыхах, через пуговицу, застёгивая пальто:
- Знаешь, стена та, которую он небом записывал, выше Берлинской в три раза. И ничего - смог.

_____________



Во дворе меня ещё раз хлещет по лицу ветка, а воробьи чирикают и шумят до тех пор, пока я не скрываюсь за углом. Попав тут же под обзор деда. Подхожу. Закуриваю.

- Телефонщик, – он как бы ни спрашивает, а отмечает.
- Нет.
- Так к Захаровне же ходил.
- К Ивану в тупик.
- Ну вот, я и говорю – к Захаровне. Вон и получил от неё, смотрю.
- Это дерево хлестнуло.
- Так я и говорю - Захаровна. Странно, что не телефонщик. От неё в основном получают только те, кто жить мешает. Смуту и суету вносит.

Я посмотрел на него и вдруг понял, что до Митьки электричка отсюда не ходит. А с пересадками не успею.

- Я к Митьке не успею.
- Да в таком бушлате ты никуда не успеешь. Промёрзнешь. На ночь глядя. Вон, Иван, в этом годе тоже много чего не успел. Решил от традиций отойти. Теперича исправлять будет. Да я помогу ему, конечно, а как же. Так всегда у нас в деревне при Захаровне ещё было.

Хотел я сказать, что "бушлат" вполне себе, из отцовского пальто перешит. Что совсем не обязательно носить «Columbia», «Mountain Hard Wear» или «The North Face», чтобы брендить «энтузиастом активного образа жизни». И если бы Иван не подвёл, мы бы много чего образного вывели бы сегодня ночью на стенах ГУМа, оскалившись в своём активном «ррррррррр!», не укутанном к®ужочком из лебяжьего пуха! А Иван…
- А ваш Иван, не беспокойтесь, забор вот-вот поправит. Завтра.
- Так то ж неплохо, - он улыбнулся и мягко потрепал меня по плечу. – Я те вот что скажу - в прошлом веке сюда телефонщики захаживать стали, говорят, цавилизацию вам нужно. А Захаровна – бабка тут у нас одна была - их погнала коромыслом. Вот вы с Иваном на електричкиной станции женщину нарисовали, которая електричке показывает повернуть. И паровозчик наш местный – Ильич – чуть однажды не повернул. Скрежета много было. А смысла никакого. Захаровна бы вас живо проучила. При ней бы не поскоморохничали. Бой баба. У нас даже председатель при ней был – только для виду, для паспорту.
- Что для паспорта?
- Так у Захаровны же паспорта не было. Она по моим подсчётам лет на тридцать постарше меня. Да. А мне к восьмидесяти уже набежало. А померла она – вон – три года как. И считай, сколько ей лет было. И всю жизнь без паспорта. Не принимала ни правительство, ни документы, ни телефонщиков. Только труд. Чтобы благость была.

- Ага, амбары, погреба, заборы, я слышал. Иван мне только что об этом же говорил.
- Верно говорил. Видно она ему, чтобы с вами не якшался, а делом занялся, всю ночь в окошко веточками скреблась.
- Там воробьи сидели, - я попытался заглянуть под жёлтые брови.
- Вот значит как – воробьи. Видать, не соглашался он, так она воробьев на подмогу, чтобы в окошко ему чирикали, да стучали, как по лбу. А теперича, когда образумился - одобряет. Молчат воробьи? То-то! Так вот я и говорю – чтобы запасы были, а чужих, с их новой жизнью, не было. Мы за столько лет столько разной новой жизни увидали, что никакой веры в неё не осталось. А только в отцов наших. Да. Потому сеяли и жали. И заборы – верно – строили. А однажды, Захаровна на неделю в лес с мужиками ушла – там беглые каторжники схоронились. Отогнать их надо было от благости, значит, нашей подальше. А тут – глядь – телефонщик пожаловал. Это вот, – дед потёрся о столб лопатками, – поставил. Корзину приладил. Провода потянули. Связь с современностью пообещал. Да только Захаровна как из лесу вернулась, так с этого столба сразу посрывала и связь и современность. И председателя научила написать, что не нужно нам телефонии. Мы тогда передовым колхозом были – очередная новая жизнь шла, и председателя, конечно, посадили бы за такое поведение, но оттепель началась. Не до того стало. Так теперича в соседних сёлах, где связь эта с современностью была, телефонные столбы такие же, как наш - гниль. И деревня сама, как есть - гниль. А у нас – дома побелены. Потому как хоть и кажется, что забора круг села нет, а он есть. Пашем, сеем – никто в город не уезжает. Не разрешается, значит, круг размыкать. Каждый на посту – я вон, столб сторожу, чтобы провода на него кто не повесил. И потому сами городом стали – ПГТ теперича деревня наша называется. Вот и ты к нам, протестант, за советом приезжаешь. А мы ж на протесты ваши плюём. И на тех, против кого протестуете – тоже. Ильич – вон – только плохо видит, потому обманывается иногда.
- Эх, дед, ничего ты не понимаешь.
- Эх, паря – передразнил он. – Захаровна перед самой смертию мне на окно в своей избе показала и говорит – «Когда умру, вишню вот эту за себя на посту вам оставлю. Она, как и я, столько всего повидала». И с тех пор, как Захаровну схоронили, мы на чай к Ивану ходим, как какое дело важное. Совет держим. И она всегда, значит, верный совет даёт.
- Вишня. – Я усмехнулся.
- Так я и говорю – Захаровна.

Я вздохнул и с досадой застегнул на рюкзаке «молнию», случайно отрезав краешек одной из фотографий. Рисунок Бэнкси – опрятно одетая, в белом фартучке девушка, улыбается, приподнимая одной рукой край накрахмаленной белой скатерти-самобранки. За собранными в кулачок аккуратными складками проглядывает глухая кирпичная стена. Ну что же. Я утопил в сугробе окурок, и, старательно подражая дразнящей дедовой интонации, сказал:
– Знаешь что, дед, а пошли вы все.

Он закивал – было неясно – то ли понимающе, то ли смеётся. И прикрыл глаза – будто забыл про меня.

Из-за угла со стороны иванова тупика показалась одноухая бродячая собака. Из пасти ссохшейся клешнёй торчала сухая ветка, с нанизанными тут и там чёрными вишнями. Собака молча, трусцой, бежала в сторону станции.



>>> все работы aвтора здесь!






О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"