Внутри земного шара находится другой, гораздо большего размера.
– Ярослав Гашек. «Похождения бравого солдата Швейка»
Старшина Миклевин воткнул армейский нож в податливую жесть и, ловко ведя лезвие по кругу, вскрыл банку болгарского лечо. В голове мгновенно сложилась картинка, даже целый мультфильм. Будто он отгибает жестяной кружок, заглядывает в банку, но лечо там нет, а есть фигурка с жестянкой в руках. Маленький человек пялится в свою совсем уж крошечную банку, поднимает голову и смотрит Миклевину прямо в глаза. Старшину пронзает догадка: он медленно поднимает голову и вместо потолка видит над собой зазубренную дыру и немигающие глаза на огромном лице. Великан в свою очередь поднимает взгляд...
Миклевин тряхнул головой, отгоняя фантазию. В банке, как тому и положено быть, оранжево лоснилось лечо. Старшина задумался... Что-то в мультфильме не складывалось. Ага, вот что: люди в банках должны поднимать головы не один за другим, на манер падающих костей домино, а все враз, как по команде. Иначе кто первый начинает движение?
Старшина взял котлеты с плиты, сел за стол, налил себе водки. Вместе с ним это проделала бесконечная цепочка двойников. Враз подняли запотевшие стопки, дружно опрокинули – первая пошла соколом. Вторая тоже не встала поперек горла.
– Хорошая компания – это первейшее дело, – пошутил сам с собою старшина.
Он вымыл банку и поставил ее в кладовку, где в идеальном порядке висели на гвоздиках инструменты. Рука не поднялась выкинуть жестянку, облагороженную минутной фантазией.
– А что, душевное развлечение я себе сегодня устроил, и в цирк ходить не надо, – подумал Миклевин, засыпая, – надо будет еще как-нибудь выпить в этой компании.
Голова приятно закружилась, потолок поехал в сторону, и старшина уснул, мысленно наблюдая, как засыпают двойники.
Ночью к нему под одеяло забралась жена. Как всегда после дежурства в больнице, ее мягкие волосы пахли хлоркой и чем-то еще, но за годы супружеской жизни старшина привык и теперь ему этот запах даже нравился.
– Замерзла, цыпа?
– Не то слово! На улице дубарь, и в доме тоже не курорт.
Он повернулся к жене и увидел внутренним взглядом, как дружно повернулась к своим супругам цепочка двойников.
– Отставить! – рявкнул мысленно старшина, но видение не исчезло.
Синхронно действующие двойники отвлекали, но неожиданно выиграла жена, точнее все жены, большие и маленькие: в этот раз он и его двойники доставляли супругам удовольствие раза в два дольше обычного.
С тех пор старшина Миклевин никогда не оставался один. Где бы он ни находился, цепочка разновеликих подобий ошивалась тут же – в его воображении. Постепенно старшина привык и находил в этом все большее удовольствие. Он и раньше аккуратно складывал форменные брюки, приходя домой, но теперь делал это особенно тщательно, любуясь слаженностью бесконечного строя:
– Да, от реальных солдатиков фиг такого добьешься!
Был бы Миклевин человеком творческой профессии или хотя бы инженером, он с кем-нибудь поделился бы такой причудой восприятия, и кто знает, как жизнь сложилась бы дальше? Может, его бы вылечили, а может, записали бы в сумасшедшие и искалечили лекарствами.
Но в тех кругах, где вращался старшина, делиться абсурдными фантазиями было не с кем. Вот так он и жил, храня свою, в общем-то, приятную тайну.
Старшина отлично понимал, что на самом деле двойники находятся в его собственной голове, но все же с воображаемой банкой было удобнее. Она позволяла яснее видеть бесконечную цепочку в обе стороны.
* * *
Капитан Миклевин прожил честную жизнь, и умер в преклонных годах. У его разнокалиберных гробов плакали бесчисленные жены, сыновья, внуки и правнуки.
Чего он так и не узнал – так это того, что цепочка не бесконечна. Далеко-далеко она замыкается, и самый большой Миклевин сидит в голове у самого маленького. Как он там помещается? Ну откуда мне знать?! Спросите у Эйнштейна. Моя задача – не объяснять действительность, а описывать ее как она есть.
