Холмы. Закат. Старинный дом.
В шкафах – на полках – пыль и книги.
В саду покрылись лужи льдом,
И скорым праведным судом
Осенний постриг на вериги
Сменил декабрьский мажордом.
Камин. Поэты. Рифмы бой
Милее соловьиных трелей.
Читает мэтр… и слог витой
Чеканной стройной красотой,
Стигматом на нескладном теле
Возносит в небеса… мечтой…
Гремит! Нездешний. Царь-глагол!
Кусает губы поэтесса
И шепчет: «А король наш – гол»,
Но сквозь метафор частокол
Талант, бродяга и повеса,
Врывается за Круглый стол.
Барокко. Кич. Бездушью – морг!
Себя и Музы обожанье.
Кто первый? Неуместен торг.
Когда строку ведёт восторг –
Какое, к чёрту, состязанье…
Есть только перед стилем долг.
Антисуицидальное
Ни на чёмникогдане спеши ставить крест,
Поразмысли ещё о тщете суеты
И сравни все ответы на вечности тест,
Убедившись в фатальном нуле пустоты.
Никогда ни на чём ставить крест не спеши ,
Без тебя есть кому быть распятым судьбой,
Если веришь в себя – без сомнений греши!
Что с того, что Рогатый придёт за тобой?..
Ставить крест не спешини на чёмникогда ,
Лучше звёзды на грудь примеряй по утрам,
И тогда растворится тоска без следа
Под налитою сотней наркомовских грамм.
Не спеши ставить крест никогдани на чём,
Может быть, развернётся удача анфас,
И запутанный узел отцовским мечом
Ты разрубишь и радостно пустишься в пляс.
Стена
Не тусовщик… Прости, старина.
Не люблю вечеринки с фуршетом,
На которых прозвали Поэтом,
Захмелев не от фраз – от вина.
Тесен смокинг, и галстук мне трёт
С непривычки багровую шею,
И тошнит от скабрезных острот –
Пошлость в виски топить не умею.
Для чего столько книг я читал,
Столько дрался, терял... Чтоб в итоге
Экстрасенс мне шипел «про астрал»,
Озабоченно щурясь на ноги.
Для того, чтобы спонсор блатной
(Покровитель шансона и Зоны)
Вёл себя панибратски со мной,
Говоря мне, с кем спит Примадонна.
Да не нужен мне этот гламур…
Старина! Мы об этом мечтали?
Об авто? О белье от кутюр?
О респекте в престижном журнале?
Помнишь, шли мы наивно и зло
Под «Пинк Флойд» с топорами на Стену.
Что же, брат, так нам не повезло –
Обрели ту же накипь и пену!
И теперь пустота пузырей
Покрывает экраны и лица…
Старина, мне Стена часто снится.
Она там же. И мы – перед ней…
Двоеженец
Мне снятся сны: на русском языке
Ушедшие беседуют со мною…
Мне Украина – дом, но я не скрою –
Россию часто вижу вдалеке.
Пусть патриот плохой я, но мне ближе
Толстой, чем Леся, Пушкин, чем Франко,
Шевченко я ценю намного ниже
Шекспира, Гёте, Гейне и Фуко.
И многих я читал лишь в переводе
На русский, с детства мой родной язык,
Но «шокать», кстати, также я привык,
Как сало с луком «їсти» на природе.
Предпочитаю гетманский бардак
Корректному правленью самодержца,
Мне в водке часто не хватает перца,
И вольницу люблю я, как казак.
А за бугром – по дому ностальгию
Полтавский суржик друга вызывал.
Так, может быть, я двоеженцем стал
И сплю я… не с одной Россией,
Но также с её младшею сестрой
(С последней - брак давно официален).
Пусть не инцест, но так ли я нормален?
Любить двоих. И с этой спать… и с той.
Апостолы
Тишина. Лунный свет. Комарьё. Плауны.
Сонно тянется к звёздам незрелый камыш.
- Брат Андрей, сеть мы выбрали той ли длины?
Первозванный, ответил бы. Часом не спишь?
- Ширина мне не нравится. Вон…пронырнул
И на берег карабкается, идиот!
Ну, а там, разумеется, ждёт Вельзевул,
Погляди, как хвостом в нетерпении бьёт.
-Нужно невод чинить, а не то – все уйдут!
То ли нить некрепка, то ли рыба плоха.
Может, брат, поспокойнее выбрать нам пруд?
- Нет. Из молоди хлипкой какая уха?
- Ну а этот – чудак. Испугался? Отплыл…
Нарезает круги. Ни туда – ни сюда!
- Знать философ… и разума гордого пыл
Не смогла затушить ключевая вода.
- Ничего, как замерзнет, глядишь, и возьмём.
А сейчас потянули! Посмотрим, что там…
- Хороши: и белуга… и стерлядь… и сом…
Пётр! Ключи доставай. Загребаю к Вратам!
Цикута, всё-таки…
Текст – это мир! Мир – это Я!
Тогда и Я в своих стремленьях –
Сцепленья букв, а вся Земля –
Пергамент для стихотворенья.
Ты – это текст! Мир – это Ты
(Страница в мягком переплёте) …
По Брайлю, ощупью, мечты
Я пальцем жму на развороте.
Я мыслю знаками, а знак…
Как незнакомки образ чудный,
Меняет краски Мира так,
Что «опыт, сын ошибок трудный»,
В парадоксальности скорбит,
Не принимая результата,
И разбавляет скучный быт
Слог, в ожидании Сократа.
Быть может, разъяснит старик,
Как в руны воплотить минуту…
Но тишину не тронет крик.
Цикута, всё-таки… цикута.
Письмо с Внутреннего Севера
Прости, старик, за долгое молчанье.
Ты знаешь, как непросто выбрать час
Тому, кто выбрал собственным призваньем
Дорогу в небо через Алькатрас.
Как я живу? Обычно. Как и прежде,
Сминают снег полозья старых нарт
И в хижине старателей, в одежде,
Миг коротаю за колодой карт.
А груз всё тот же – письма да посылки,
С десяток книг: Берроуз и Лавкрафт.
Черпаю ложкой, без ножа и вилки,
Великого Безмолвия ландшафт.
Питаюсь олениной и беконом,
Пью виски, заходя к ночи в салун.
Бываю часто не в ладах с законом.
А женщины… ты знаешь, я – шалун.
Конечно, постарел…Не те запросы,
Да и Безмолвие немножко, но не то…
Замена сигаретой папиросы
Не превратила мой бушлат в пальто.
Прощаюсь. Жаль, что встреча невозможна.
Что делать двум безмолвиям в пурге? –
Одно из них стихийно и безбожно,
Другое – бог, но спящий в пустельге.
Когда слова…
Когда слова ложатся на бумагу,
Как шпроты, увлажняя бутерброд,
Тогда испортит маслянистость сагу,
Солоноватой жирностью острот.
Когда слова, тяжёлые как гири,
Несклонны вовсе к перемене мест,
В классически безжизненном ампире –
Дворцом – застынет филигранный текст.
Когда слова, колючие и злые:
Кусаются, царапают и жгут –
Смысл, как слуга, живёт на чаевые
И не рассчитывает на законный суд.
Когда слова и жизнь неразделимы,
А масло лечит исцарапанную ткань,
Тогда по цели бьёт, а может, мимо –
Поступками заплаченная дань.
* * *
Дыши, малыш, в морозный день,
Когда сжигает холод губы
И на задворках деревень
Сугробов вырастают шубы.
И в солнцепёк дыши, малыш…
Когда расплавленный и вязкий
Стекает битум с чёрных крыш.
Дыши: под марлевой повязкой,
Сквозь мокрый носовой платок,
Через соломинку и трубки,
Вдох! Выдох! И ещё глоток…
И даже если кашель жуткий,
В груди свистит – дыши сквозь хрипы.
Когда ты бодрствуешь и спишь,
Когда смеёшься и сквозь всхлипы,
Живи, малыш!.. Дыши, малыш!..
Безделье
Безделье – озеро Таланта,
В котором Творчество угрём
Ползёт по дну, подарком Санты
Приносит радость и дождём
Шедевров или безделушек
Оазис создаёт в песках;
При входе в порт стрельбой из пушек
Встречает, чествуя в веках!
Безделье – озеро Кретина,
В котором Лень, принцесса грёз,
Дворцы из прожектёрской тины
Сдаёт в аренду, тихий плёс
От Сытости до Конформизма
И отмель для тюленьих туш,
Бесстрастная скупая призма
Полураспада наших душ.
Двери
Боязнь пространства. Небо за стеклом
Холодное. За дверью – коридоры
Сплетаются запутанным узлом,
Сжимая безобразные узоры
На теле анаконды. Пью озон.
Толкаю ручку. Прыгаю. В полёте
Реву, как в стойло загнанный бизон,
И падаю на самой низкой ноте.
Глаза не приоткрыв, ползу кротом,
В конвульсиях презрев ориентиры.
Бьюсь больно телом о дверной проём
На выходе из собственной квартиры…
