Взвизгнула «болгарка», «Йооооооооооо!...» - закричал парень не своим голосом, раздался грохот отброшенного инструмента, отчаянный топот мастера ногами по паркету и опять – «Йоооооооооооооо!», и сквозь зубы от боли – «Зззззззз….»
За стеной тревожно залаял соседский пес, на лестничной площадке прожужжал лифт и вдруг стало тихо-тихо, до противного.
Когда Анатолий открыл глаза, зажмуренные от острой боли, он еще надеялся, что всё не так печально, хотя боль не проходила, разливаясь выше. «Болгарка» валялась в стороне, провод был вырван из розетки, а возле него на паркете лежали неестественно далеко друг от друга два пальца. Анатолий сжимал здоровой рукой раненую левую, как обычно хватают резко заболевшее место, и боялся разжать руку. Может, всё-таки?... Но вдруг потекла кровь. Страшно и, почему-то, неожиданно.
Анатолий метнулся на кухню. Обычно здесь держат медикаменты. Здоровой рукой дергал один за одним ящички, не находил нужного, хватался за раненую руку, чтобы зажать кровь, вновь отпускал ее и продолжал поиск. Пол хозяйской кухни был забрызган кровью, но это мало беспокоило мастера.
В конце концов, он схватил из стопки чистое полотенце и туго обмотал им кисть руки.
«Спокойно! Без паники! – скомандовал себе по-армейски, - по телевизору показывали, мужику вообще ногу комбайном отрезало, так спасли, пришили. Главное - вовремя успеть! Что ж я?! Ёклмн! В «Скорую» надо звонить! Пусть везут пришивают!»
Он кинулся в коридор, зажал замотанную руку под мышку правой и набрал «03».
Через пару минут он опять оказался в кухне, нашел поллитровую банку, сполоснул ее машинально и метнулся в гостиную – за пальцами.
На миг замер, глядя с большого расстояния на то, что только-только было частью его самого, всегда рядом, своё-родное… Абсурдность происходящего не отпускала его с самого начала. Казалось, что это какое-то недоразумение, ошибка, и что вот-вот всё станет на свои места и будет по-прежнему. Но пока ничего не изменилось, надо было спешить. «Скорая» едет. Они знают, помогут, отвезут, куда надо, пришьют, чуть полечится, и всё станет на места.
Парень присел, поставил банку на пол, осторожно по очереди поднял пальцы и положил их в посуду. Правая рука дрожала то ли от страха, то ли от пережитой боли, холодные пальцы упали на дно тихо, как в телевизоре, когда выключен звук.
«Что ж я сижу?! Врачи скоро приедут! Нельзя медлить! Надо спуститься им навстречу. Быстрее будет, ля-ля по дороге. Пусть везут, куда надо!» - и Анатолий, по-прежнему держа раненую руку под мышкой, подхватил банку. По пути к выходу он увидел свою сумку, поставил ценный груз на полочку возле телефона, накинул ремень сумки на плечо, метнулся на кухню, прихватил еще одно чистое полотенце, бережно взял в коридоре банку, локтем нажал ручку двери, вышел на площадку и ногой захлопнул дверь.
Опять же локтем нажал кнопку лифта. Раненая рука болела уже не остро, но ныла, будто через нее тянули жилы от самого сердца.
«Интересно, какой приедет – грузовой или маленький? – подумал он, и сам себе ответил, - Да какая разница! Скорей бы…»
Открылись двери грузового лифта.
Анатолий шагнул в пустой просторный плохо освещенный лифт и локтем нажал кнопку первого этажа. Спускался, как никогда, долго, потерял счет времени, перед глазами все стояла картинка: на паркете его пальцы с крошечной лужицей крови возле каждого. Вдруг лифт замер и остановился. Но двери не открылись. Анатолий подождал мгновение и еще раз нажал на кнопку первого этажа. Лифт дернулся и поехал. Но, кажется, двигался он не вниз, а вверх, ехал долго, будто не в шестнадцатиэтажке, а в небоскребе. Анатолий занервничал и ударил ногой по двери. Лифт продолжал издевательски-медленно плыть.
От резкого движения заныла травмированная рука, Анатолий вынул ее из подмышки, осторожно держа в другой руке банку, и увидел, что полотенце уже пропитано кровью. Он качнулся и оперся спиной о стенку лифта. Сумка сползла на пол.
На мгновение лифт замер, двери его открылись, в них влилась порция света и кудрявая рыжеволосая девушка, которая строго произнесла:
- Вроде, не маленький уже, а катаетесь туда-сюда. А я спешу, между прочим!
Она нажала на кнопочку с единицей, та засветилась, двери закрылись, лифт тронулся и плавно поехал вниз. Девушка демонстративно повернулась лицом к дверям и замерла стройным не цветным силуэтом.
Анатолий застонал от боли и дурацки-затянувшейся ситуации. Он уже не мог точно сказать, сколько времени прошло с момента происшествия, сколько он уже катается в лифте, приехали ли врачи, и, если да, то куда делись? Наверное, от потери крови и стресса он как-то обмяк, обессилел, захотелось сесть на корточки, а лучше всего – лечь и уснуть. Но мысль о том, что вот в руке – его родные пальцы, которым еще можно успеть вернуть жизнь, держала его в сознании и в готовности действовать. Лифт всё ехал.
Анатолий застонал ещё раз и оперся о другую стенку, чтобы поменять позу. Наверное, он задел какую-то кнопку, потому что, привычно зависнув на полпути, лифт остановился, а двери не открылись.
Девушка гневно глянула на него через плечо и отшатнулась, потому что попутчик молча протянул к ней руку, а в ней блеснуло что-то полукруглое. Девушка замерла. Анатолий обессилено вынул вторую руку в окровавленном полотенце из подмышки и, как объяснение, тоже протянул к девушке. Та пригляделась в полумраке и поняла, что с одной рукой плохо, но что же в другой?! Анатолий приподнял банку ближе к мутной прикрытой щитком лампе, и попутчица, вскрикнув, прикрыла рот ладошкой.
Какое-то мгновение они стояли молча, глядя друг другу в глаза, но тут девушка покачнулась, обмякла и стала, как в замедленном кино, оседать на пол. С ее плеча упала сумочка. Стук ее будто разбудил Анатолия, он обхватил барышню обеими руками, одной окровавленной, а другой, не выпускавшей священную банку. Хрупкое тело показалось очень тяжелым и не желало твердо стоять на ногах. Анатолий, как мог аккуратно, посадил девушку на пол спиной к стенке, умудрившись не разбить банку, но больно задевв раненую руку.
«Ннничего себе цирк, - простонал он, - этого еще не хватало!»
Где-то внизу начали стучать кулаками в двери лифта:
- Кто там дурака валяет?! Катаются в грузовом лифте туда-сюда, совесть потеряли совсем! Нам холодильник надо поднимать!
Анатолий, прижавшись лицом к щели между дверями, закричал:
- Помогите! Помогите! Мы застряли! Человеку плохо! Сделайте что-нибудь!
Время шло. Крики продолжались. Лифт не двигался. Переговоры с диспетчером по встроенной системе тоже были без толку:
- Ждите, высылаем вам мастера. Не нервничайте. Лифтер скоро будет…
Время, казалось, остановилось.
Анатолий и девушка сидели в полумраке на корточках друг напротив друга, а на полу между ними стояла банка с пальцами.
- Разматывайте руку, полотенце все в крови, надо пережать сосуды и чем-то перевязать рану, тихо сказала девушка.
Она встала, вытянула из джинсов плетеный из кожаных веревок и монеток пояс и велела Анатолию снимать рубашку. Он заколебался и вспомнил, что на бегу прихватил еще одно полотенце, обнаружил в углу сумку, достал его. Мокрое полотенце осторожно снял, взглянул на руку с обрубками пальцев и тут же, тревожно, на попутчицу. Та в свете плохой лампы казалась белой, как бумага, вся сгруппировалась, подняв плечи и сжав кулачки, но только на какой-то миг. Потом отбросила мокрое полотенце в угол, ловко обмотала пояском запястье, затянула потуже, завязала узлом. Чистое полотенце сложила несколько раз вдоль и, как могла бережно, замотала руку своего пациента.
В двери лифта энергично постучали снаружи. Запыхавшийся молодой голос спросил:
- Это вы вызывали «Скорую»? Кто в лифте? Вам плохо? Отвечайте! Сколько вас там?!
- Мы вызывали, мы, - ответил Анатолий устало и безнадежно.
- Бригада! Выручайте! Ну, делайте же что-нибудь! У него тут потеря крови, человеку плохо, да и пальцы тоже тут в баночке, мы же их не коптить везем! Время! Время, мальчики! Спасите человека, вы же «Скорая»! – отчаянно кричала в щелку девушка и колотила в двери кулачками.
- Будем ломать двери? – нерешительно спросил первый мужской голос снаружи.
- Прецеденты были? – уточнил второй.
- Отставить ломать двери! Ломать – много ума не надо! А чинить потом кому? Умные вы, Гипократы! Вы людей лечите, а к механизмам лучше не лезьте!
- Мужики, вы что – издеваетесь?! – прорычал, рванувшись к двери, Анатолий, - Мать вашу так! Я из-за вас, блин, инвалидом останусь по жизни!
Он ударил ногой по дверям и завыл от рикошетной боли. Лифт качнулся и пошел вниз. Анатолий увидел перед собой испуганное лицо девушки с растрепанными рыжими кудрями и огромными, круглыми от невысказанных эмоций глазами.
Когда лифт остановился, двери открылись, и попутчики, поддерживая друг друга, вышли на площадку, люди, тревожно ожидавшие там, шарахнулись в стороны. Оба окровавленные, грязные, растрепанные, они шли, как последние защитники Брестской крепости, девушка плакала и осторожно держала перед собой банку с пальцами…
С топотом по лестнице сбежал запыхавшийся медбрат, через миг открылись двери пассажирского лифта, и оттуда вышел доктор со своим чемоданчиком и лифтер со своим.
- В машину! – оценив на вид пассажиров, скомандовал врач, - Время не терпит, там по ходу разберемся. Хотя, скажите, в котором часу вы получили травму?
Анатолий устало пожал плечами.
- Юра, - обратился врач к медбрату, - во сколько был вызов? В двенадцать? Мдаааааа…
Анатолий и девушка встретились глазами и синхронно перевели их на доктора.
- ?
- ?
- Значит, травма была получена немного раньше… Мда… Сейчас половина второго… Да, батенька… Понимаете ли, хирургия кисти, это очень и очень, я вам скажу… Плюс доехать через весь город до специализированного отделения… это даже с мигалкой минут сорок. – Он достал свободной рукой из кармана сигареты.
- ?
- ?!
- Всё равно надо ехать зашивать! А пальцы… Ну – это не голова. И не… Короче, нормальный мужик проживет и без них! По коням! – спрятал назад сигареты, и указал рукой на выход, где впритык к подъезду стояла «Скорая».
- Можно, я с тобой? – спросила девушка и протянула банку с пальцами медбрату, который скорбно-ответственно принял груз.
Здоровой рукой Анатолий вытер мокрые от слез щеки девушки, устало улыбнулся и спросил:
- Тебя как зовут?
- Вероника, - всхлипнула та.
- Сумки! Сумки в лифте остались! – вскрикнула консьержка и торопливо вынесла обе.
- Ой! Там же всё… Я же на работу ехала устраиваться! Да черт с ней, с работой, – махнула рукой девушка, взяла обе сумки и пошла следом за Анатолием, которому доктор помогал спускаться. Медбрат завершал процессию.
Все погрузились в «Скорую» и исчезли.
Толпа зевак очнулась и взялась обсуждать на все лады увиденное.
---------------------------------------------
- Вот какая история. А вы говорите, жених и невеста просидели в лифте 40 минут по дороге из дому в ЗАГС! – сказал немолодой мужчина, высыпая сахар из бумажного пакетика в чай и размешивая его ложечкой. – Люблю чай в поезде! Это не еда. Это – Процесс! Как семечки. И повод к разговору.
- Да, история занятная, фатальная, прямо скажем. Пойди он пешком… Но пальцы, я понимаю, уже не пришили? Упустили время? Эх, а я до конца надеялся на хеппи-энд…
Попутчик отхлебнул чаю, поставил стакан в подстаканнике на дрожащий столик, взглянул в ночное окно, улыбнулся и пожал плечами:
- А оно и есть с хеппи-эндом.
- То есть?
- То есть – герои эти в конце концов поженились, родили двух прекрасных пацанов и живут в счастье и согласии, хоть и без пальцев!
Попутчик незаметно бросил взгляд на руки собеседника. Тот опять улыбнулся и развел руками.
- Что вы! История не обо мне! Я в этом деле – отец рыжей кудрявой, а теперь еще и счастливый дважды дедушка. Историю эту мы все знаем наизусть от Ники и Толика. Вот такие фортеля выкидывает судьба! Хоть «болгаркой», хоть лифтом, а таки выведет на суженого. Сумей только разглядеть!
