Принесите багульник, детки,
Мне уже не прийти с базара.
Молодым просигналят ветки
Беззаветно и светозарно.
Будто кто-то на хворост утлый
Уронил голубую спичку.
И вокруг заклубилось утро
И уставилось глазом птичьим.
В мире ветер сгибает спины,
Притесняет кусты огульно.
Неразгаданный и невинный
Принесите домой багульник.
* * *
Вроде – морозы канули,
Пали снега бессчетные.
И колеями санными
Вымыслы перечеркнуты.
Под одеяло ватное
Клонит планета голову.
Бело, бешено, бедственно
Безмолвие...
Неба, по сути, нету,
И возноситься некому.
Падают с того света
Прожитых лет молекулы.
ДВА ДНЯ В МАРТЕ
1.
День привязался, как бродячий пес.
Такой же неухоженный и серый.
Чего тебе? Ни памяти, ни веры,
Ни косточки. Обидами оброс.
Ты влез в меня, как будто в конуру.
Слегка скулишь, отряхивая шкуру.
А я – живу в тебе. Надеюсь сдуру.
Слегка скулю и зябну на ветру.
Который час? От утра и до сна
Мы тянемся, переставляя лапы.
Как будто с неба перестало капать,
А света нет. Ни осень, ни весна
Давай решим, кто все-таки извне,
А кто торчит у мира в середине?
Ответа нет. Мы все на тощей льдине.
Я. Ты. Весна. А впрочем, снова снег.
2.
Мне день подарен. Мне отвален день.
А может быть – с бессонницею – сутки.
Мне от щедрот отсыпаны минутки –
Купанье солнца в мартовской воде.
Я это солнце выплесну совсем:
Мне день, без друга прожитый, не нужен.
Я подарю вам огненные лужи –
Всем по одной. Весну – одну на всех.
* * *
Мои безгласные стихи
Как бы написаны по смерти.
Они нечаянны, поверьте,
А слезы яростно-тихи.
Но я хочу придумать чудо:
Пусть мимолетная рука
Коснется дней моих слегка:
Пусть кто угодно. Пусть – Иуда.
Кто может дерево понять?
Кто может зарево обнять?
И лбом согреть стекло ночное,
Что было мною, было мною?
* * *
Я вижу улицу свою
В платочке света.
Она у света на краю:
Была – и нету.
Я по ночам слетаю к ней,
И ноты окон
Выводят песенку огней
Для одиноких.
И возникаю на углу,
И безвозвратно
Плыву в приглушенную мглу
Кинотеатра.
А если дождик или грязь,
То мой порожек
Хранит асфальтовую вязь
Собачьих ножек.
Там Бог слоняется в тени
Без всякой цели.
Уносит пасмурные дни
В своем портфеле,
Там убывают облака
В контору ночи,
Напоминая свысока,
Что срок – просрочен.
* * *
В отсеке Вселенной – пробоина дня.
И солнце. А город – пристанище окон.
Внутри затаилось усталое око –
Пригрелось во мне и глядит на меня.
А я охладела к воде и огню.
Порог отчужденья. Никто не поможет.
Запас золотой приобщения – прожит.
Последнее слово горит на корню.
Несытая совесть. Безмерность утрат.
Безвыходность стен. Неустроенность суток.
И боль головная. И цокот минуток.
И жажда дожить до утра, до утра.
* * *
Роману Цивину
Я иду навстречу смерти
Осторожными шажками,
Обходя большие лужи
С облаками в глубине.
Я пристроилась тихонько
За плывущими веками
И осталась наконец-то
Я с собой наедине:
С этим ветром, с этим полем,
С этой галкой кособокой,
С этой смертью недалекой,
С перепуганной луной.
С неуютом постоянным,
С этим миром окаянным,
С этой памятью смурной.
И первый тяжкий грузовик,
По автостраде принесенный,
Свой полувздох и полурык
Низводит в шелест полусонный.
О, Боже, счастлив этот час,
Еще не скомканный сознаньем,
Самоубийственным скитаньем
По кольцам лет и петлям трасс.
* * *
А жизнь меня ведет из дома в дом.
И только я прилипну и присохну, –
Другие ветки тупо смотрят в окна,
Прикрыв чужое небо – «от и до».
Свои долги раскинув по углам,
Отдав концы, плыву к другим причалам.
Здесь только что печаль моя сычала
И словом надышаться не могла.
О, сколько крыш от траурных снегов,
От грубых весен защищало душу.
Опять – уйду. Опять себя разрушу,
На дождь и ветер вынесу богов.
ИЗ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
Нет времени на то, чтоб полюбить,
К святой земле прижаться и прижиться.
Нет времени на то, чтоб возвратиться,
Нет времени, нет времени забыть.
* * *
Холмы навстречу выкатили лбы,
И камни из орбит повылезали.
Ах, если б мне когда-нибудь сказали,
Что я в бега подамся от судьбы…
* * *
Друг к другу приспособивши бока,
Сидят неразговорчивые глыбы,
А захоти – заговорить смогли бы.
Лениво пьют истому ветерка.
* * *
Я старая! Открытие мое
Из-за угла, врасплох, свежо и ново.
Нет, я листок без прока и без крова –
Мгновения сухое бытие.
* * *
В пустыне прячу голову в песок,
Мне опасенья страуса понятны,
И поступаю так неоднократно,
Чтоб от себя укрыться на часок.
* * *
Луна, как собака, лежит на спине,
Покорна Всевышнему Богу.
А луч от луны в полосатом окне
Сломался и свесился сбоку.
А мне б зацепиться за лунный рожок
И сделать единственный выдох-прыжок...
Но я продолжаю лежать на спине,
Всевышнему Богу покорна вполне.
* * *
Восходит ввысь единственная нота.
Вы слышите? Над полем вековым
Нам души завораживает кто-то
Поземкой острой, ветром низовым.
Мой Бедный, Всеблагой и Вездесущий!
Тебя постигла неудача. Да.
Ты этой болью, вяжущей, сосущей
Меня к себе приклеил навсегда.
Не разогнешь невидимую спину.
А то, что Ты бессилен – бог с Тобой.
Не бойся, Бог! Тебя я не покину
В твоей холодной яме голубой.
В БУДУЩЕЙ ЖИЗНИ
Нет. Птицей не хочу,
И тучей – не хочу.
Вот разве веткой –
По ветру пластаться.
А лучше – ветром,
Мальчика касаться.
Догнать, обнять,
Погладить по плечу.
