№6/1, 2009 - Карусель

Александр и Лев Шаргородские
МИНИСТР ЛЮБВИ

Самые беззаботные дни мои прошли в этой стране, в дикие времена…
Как неотъемлемой частью Калифорнии является апельсин, а Копенгагена – «Русалочка», так неотъемлемой частью Рижского взморья пятидесятых годов был Мишка Зовша.
Он стоял в конце улицы Турайдас, у её выхода к заливу, словно памятник, в синих нейлоновых плавках, с голубой тетрадью под мышкой.
Я говорю «в плавках», потому что всегда видел его летом – зимой он, вероятно, стоял в штанах.
Зовша был сутул, одно плечо выше другого, руки сложены на впалой груди.
- Привет славным питерцам, - приветствовал он меня и медленно раскрывал тетрадь.
- Пункт 234: - «Блондинку клей утром, брюнетку вечером».
Он загадочно улыбался. – Пункт 937: «Люби меньше, но дольше!»
Улыбка становилась еще загадочнее, тетрадь закрывалась…
Каждое лето, когда я приезжал из сырого Питера на Рижское взморье, Зовша встречал меня очередной сентенцией. Уже много лет он придумывал их и записывал в свою тетрадь – на пляже все его называли «министр любви». Когда возникал какой-либо сомнительный вопрос – все бежали к нему.
- Зовша, – кричал Зорик, - что делать? Элеонора не даёт!
- Сколько времени встречаетесь? – спокойно интересовался Зовша.
- Две недели.
- Цвет волос?
- Шатенка.
- Где конкретно не даёт?
- Да нигде, - нервничал Зорик, - ни дома, ни на пляже, ни в лесу.
- Случай классический, - Зовша открывал тетрадь. – «Пункт 766, - читал он. - Если шатенка после двух недель не даёт ни дома, ни на пляже, ни в лесу – пробовать в воде».
Тетрадь возвращалась под мышку.
- В 16 градусах? – ужасался Зорик.
- Температура не указана, - говорил Зовша.
Зорик тут же тянул Элеонору в воду.
- Ночью, - кричал через весь пляж Зовша, - ночью!..
По пляжу он ходил, как царь Соломон, оглядывающий свои владения.
Он бросал быстрые взгляды на женщин и тут же что-то заносил в тетрадь.
К нему подходил Люсик – лучшие мускулы пляжа.
- Зовша, - начинал он, - помнишь ту, с высокой жопой?
«Министр» не любил грубых слов.
- С высоким тазом? – поправлял он, - москвичка? Кандидат педагогических наук?
- Да, да!
- В чём проблема?
- Крутит «динамо».
Люсик был возмущён – ему? С такими бицепсами!
- В «Лидо» водил? – спрашивал Зовша.
- Три раза!
- Странно, - Зовша вздыхал. – москвичка, кандидат… - он начинал листать тетрадку. – А что заказывал?
- Салат из огурцов, хек под маринадом, бутылку «Фетяски».
- Ничего удивительного, - отвечал «министр», - нарушение пункта 875: «Москвичке-кандидату бери котлеты «по-киевски» и «Киндзмараули».
- При моей зарплате? – удивлялся Люсик.
- Тогда возьми счетовода из Тирасполя, - советовал Зовша, - пойдёт и хек.
И тут же из своей жалкой зарплаты отваливал на котлеты.
- Держи! И привет кандидату!..
«Лидо» в те годы был самым шикарным рестораном. Там сиживал и певец Вертинский, и закройщик Баренбойм, дирижер Кондрашин и врач Цукельперчик, чтоб попасть туда надо было записываться за месяц, каждый день отмечаться, и только потом пить коньяк «Греми» и лакомиться белугой.
Все знали, что таких ресторанов всего два – один в «Дзинтари», другой – на Елисейских Полях. Никогда раньше я этого ресторана на Полях не видел, а годы спустя шикарный «Лидо» показался мне сельским сараем. Но в то далекое время я попадал в «Лидо» только благодаря моему дяде, красавцу, герою Сталинграда, чья шевелюра развевалась на рижских брегах.
Дядька в развалку подходил к метрдотелю, широко лобызал его, затем произносил загадочную фразу: «Этот со мной», кивая в мою сторону, и нас безропотно пропускали. Однажды дядьку обозвали жидом.
Он дрался отчаянно – в подонков летели бутылки нераскупоренного шампанского и остатки молочного поросёнка. Затем обессиленный дядька заявил, что больше его ноги в этом хлеву не будет.
Дня через три он снова пил там «Греми»…
Несмотря на то, что всё своё свободное время «министр» проводил на пляже, он был отчаянно бел, вял и печален.
«Красивые женщины любят печальных» - значилось в пункте 427.
Каждый год у него имел название – «год грудей», «год бёдер», «год длинных ног».
- Старик, - сказал он мне в то лето, - сезон – гениален! Самые потрясающие бабы, если не считать 48-го. Фигуры – сказочные. Тополь в июле! Это, если хочешь – год фигур!
Он взял меня за локоть: - Пошли!
По асфальтовой дорожке, справа и слева от которой сидели пожилые евреи, мы вышли на пляж – радость моей юности. Я приезжал сюда из ленинградских болот за еврейской речью, за бабушкой, за песчаным берегом, который тянулся на сорок километров, за морем, уходившим в Швецию. За базаром с черникой, за высокими георгинами, губчатыми ракетками и пирожными «памперникель». Я приезжал сюда ночным поездом и в «год грудей», и «длинных ног», и в год «бёдер»!
«Министр любви» проводил экскурсию по пляжу. Песок был тонок.
Солнце – нежно. И море ласково, как голос мамы.
- Главная фигура – вот! – Зовша указал на пустое одеяло, - очки – здесь, она – в море!
- Где?
- За четвертой мелью. Плавает, как дельфин. Лида, Киев, 22 года, рост 176, глаза голубые, рот чувственный.
Он вытянул руку в сторону курортной поликлиники:
- Там, у скамейки, Оля с Кирой, близняшки, студентки, динамистки. Шесть раз водили в «Лидо» - пустэ майсе… Раскладушка в воде, видишь? На ней Наталия, балерина, таз выше головы, когда идёт – качает!
- Почему? – не понял я.
- Меня! Меня!.. Прямо на нас идёт Нинель, не смотри, неудобно, биолог из Таллина, ты видел когда-нибудь такой живот, не смотри, неудобно… Справа проплывает Людмила, Москва, жена профессора, но свободна. Старик, она на тебя глядит, поздравляю. Поздоровайся, только не суетись.
- Здрасьте! – сказал я.
Людмила проплыла, не повернув головы.
- Зачем ты меня поставил в неловкое положение? – спросил я.
- Ша, ты ей понравился, - успокоил Зовша, - надо знать женский нрав. На пляже – с 10 до двух. В три ест в «Корсо»… Вон, с мячом – Агнесса, таких плеч больше нет, самая тонкая шея…
Он знал всех девушек пляжа, - от Булдури до Дубулты, он махал рукой, кланялся, прикладывался к ручке, что-то записывал в тетрадь.
- Ну, - закончил он экскурсию, - вкратце – всё. На этот сезон ты в курсе. Ориентируйся сам. Ожидаем, правда, ещё двух артисточек из «Малого», но что это меняет.
Здесь к «министру» подошёл кто-то приземистый и коренастый.
- Боря Руц, - представил Зовша, - чемпион Риги по борьбе. В чём дело, Боря?
- Михеле, - начал Руц, - объясни, почему гойки мне дают, а наши нет?
- Конкретнее, - попросил Зовша.
- Познакомился с аидешке из Вильнюса, папа – дантист, мама – стоматолог.
- Классический случай, - сказал Зовша и раскрыл тетрадь: «Аидешке из Прибалтики, родители – врачи, - даёт только после свадьбы». Он захлопнул тетрадь. – Ясно?!
- Ты что, хочешь, чтоб я женился? – обалдел Руц.
- Я ничего не хочу – я тебе читаю законы любви! – он постучал по обложке…
«Министр» работал бухгалтером на мясокомбинате и каждый год получал от своей работы конуру в Дзинтари, два на полтора, зато в центре, в двух шагах от моря.
В комнате могли разместиться плавки Зовши и железная кровать, на которой у Зовши никогда не получалось выспаться.
Случалось, что ему удавалось прилечь, но тут же раздавался стук в дверь.
- Мишка, такую бабу подклеил, из Тбилиси. Не можешь на пол-часа?..
- Зовша, друг, на десять минут, приткнуться негде…
- Старичок, богиня, завтра улетает, - на часик?..
«Министр» брал тетрадь и тащился на улицу. На Турайдас он покупал в киоске чищенный фундук, хрустел им, и на скамейке, при закатном солнце, что-то записывал.
- Что вы пишите, молодой человек? – интересовались сидящие евреи.
- Библию любви. – скромно отвечал Зовша.
- Мишуге, - шептались евреи.
Он писал и при восходе. И ночью – каморка его в те далекие годы, когда некуда было приткнуться, была очень популярна, а ключик от неё был предметом мечты всего взморья. Он переходил из рук в руки, как подарок судьбы. Потому что подкадрить чувиху было раз плюнуть, но найти хату, куда бы с ней пойти – это была проблема проблем.
Не успевал «министр» появиться на пляже – к нему сразу кто-нибудь нёсся, сломя голову.
- Зовша, - говорил Рафик, - понимаешь…
- Понимаю, - отвечал Зовша и доставал ключ, - до двух тридцати! В полтретьего придёт Зяма. «Рислинг» под кроватью.
- Мишка, - неслось с дюн…
Министр доставал ключ:
- С 6-ти до 7-и. «Рислинг» под кроватью.
- Министр!.. доносилось из моря.
- В шесть утра! – отвечал Мишка, и ключ летел в море, - «Рислинг» под кроватью.
Иногда Зовша отказывал.
- Прости, - говорил он, - всё забито! Сократил даже время пребывания, - и добавлял: - Год активного солнца!
Каморка эксплуатировалась круглосуточно. Днём ещё куда ни шло – «министр» мог пойти на море, в кафе. Хуже было ночью – он болтался от «Лидо» до станции, от моря до реки Лиелупе, по темному лесу, по вымершей Турайдас, в обнимку со своей голубой тетрадочкой и, пока другие занимались любовью, создавал свою «Библию любви».
Потом он шёл ко мне. Где-то в два часа раздавался осторожный стук:
- Не помешаю, - спрашивал он, - я вижу, что стол свободен.
И он ложился на стол, накрываясь китайским макинтошем…
Другой дядька мой в те годы снимал дачу на Рижском взморье и они с тётей, вместо того, чтоб отдохнуть в кругу своей семьи, в тени сосен и хвои, приглашали к себе родню со всей страны. Комната была маленькая, и родня спала на полу, на столе, под столом, валетом в кровати и на надувных матрацах под окном на улице, если дача была на первом этаже.
Когда утром вставали – Зовшу снимали, на стол клали клеёнку и накрывали завтрак – лук со сметаной, молочные сосиски, компот из рибарбара.
- Михель, - говорил дядька, - когда женимся? Тебе уж, вроде, за сорок.
- 38, - уточнял Зовша.
- Пора, брат, пора, - говорил дядька, - всё равно пора.
Зовша раскрывал «Библию»:
- Бледнокожий еврей Северного моря, - читал он, - не должен жениться раньше 38!»
- Варт, - говорил дядя, - варт а вайленке, в прошлом году, кажется, было 37?
- Вкралась ошибка, - объяснял Зовша, - 38!
Ошибка у «министра» вкрадывалась в этот пункт ежегодно.
Я его знал 15 лет – и этот пункт уже существовал и тогда – и «бледнолицый еврей» и «северное море». Но цифра была – «24». Потом она превратилась в «25», в «26». И так дошла до «38».
- Пора тебя снимать с «министра любви», - смеялся дядька…
На мясокомбинате к трехметровой каморке Зовши давали два ключа, и это было прекрасно, поскольку друзья часто уходили из хаты не только с девушками, но и с ключом. В таких случаях второй ключ был спасением.
Однажды, то ли из-за того, что «министр» был в вечном изгнании, то ли оттого, что в тот день он написал немало сентенций и был чрезмерно усталым – он отдал оба ключа на один и тот же час.
Один – Рафику, лучшей фигуре взморья, саксофонисту и трубачу, второй – профессору Новодворцеву, светиле из Москвы, с которым Зовша познакомится только в этом сезоне.
Рафик брал ключ с 48-го года, Новодворцев – впервые. Он стеснялся, краснел, что-то бормотал об урологической операции, которую он, единственный в Союзе, делал в один приём, сообщил об избрании его почётным урологом Оксфордского университета, и, наконец, попросил ключ.
- «Рислинг» под кроватью, - только и сказал «министр».
В десять минут второго ночи в убогой каморке Зовши появился почётный уролог с женой Рафика – Лузанной. Они познакомились три дня назад на дюне в Дзинтари. Когда у Лузанны схватило люмбаго. И профессор её выпрямил за 5 минут. Но за эти пять минут он потерял голову. У Лузанны её, видимо, не было никогда – она была чрезвычайно падка на всё столичное – профессоров, журналистов, актёров…
Профессор очень долго извинялся за «свою» каморку, говорил, что в этом году вернулся очень поздно с конгресса в Атланте и всё уже было сдано, заикался, краснел, что-то красочно рассказывал про почки и затем погасил свет.
Без пятнадцати два в той же скважине заскрежетал второй ключ, и в каморку ввалился Рафик с женой Новодворцева Людмилой. Жена профессора была красивее почётного уролога и значительно моложе, а Рафик слыл местным Апполоном, и грех им было не познакомиться в ласковом море, на четвёртой мели.
Рафик не начал со своих обычных историй, он не сообщил, что только что с фестиваля в Сан-Себастьяне, где получил первый приз за вторую мужскую роль, а прямо завалил Людмилу в постель.
Почётный уролог спал – он был уже немолод. Атлетическая фигура Рафика свалилась прямо на него.
Профессор почувствовал, что задыхается.
- Лузанна, это вы? – спросил он.
Лузанна тоже почувствовала, что задыхается – на неё рухнула пышная Людмила.
- Профессор, это вы? – спросила Лузанна, - какой вы страстный!
И она жарко задышала.
- Ой, - закричала Людмила, - здесь кто-то есть! Подо мной – женщина!
- А подо мной – мужчина! – сказал Рафик.
- Мне кажется, - сказал профессор, - на мне мужчина.
- А мне кажется – на мне женщина, - прошептала Лузанна, - включите свет, профессор.
- Я не могу встать, он тяжёлый.
- Кто это тяжёлый?! – заорал Рафик, - кто это в моей комнате?!
- Профессор, - сказал профессор.
- Что вы делаете подо мной?! – спросил Рафик.
- Позвольте узнать, что вы делаете надо мной? – возразил профессор. – Я – почётный уролог Оксфордского Университета!
- Василий! – завопила Людмила, - это – ты?!
- Нет, - ответил профессор, - это не я.
- Ах, не ты! – завопила Людмила и стала отчаянно бить профессора.
- Что вы делаете?! - кричала Лузанна, - вы лупите меня!
- Лузанна, - тревожно спросил Рафик, - это ты?!
- Нет, - сказала Лузанна, – не я!
- Ах, паскуда! – вскричал Рафик и начал колошматить Лузанну.
- Позвольте, позвольте! – вопил профессор, - ошибка! Вы бьёте меня!
- Тварь! – Рафик продолжал колошматить профессора, - как ты могла переспать с гоем?!
- Извиняюсь, - профессор был возмущён, - что значит – с гоем?!
Я почётный член! Не ожидал в своей комнате таких расистских речей!
- Спать с гоем?! – продолжал вопить Рафик.
- Заткнитесь! – сказала Людмила, - вы можете спать с русской, а мой муж – светило! – не может с какой-то еврейкой?!
- Что значит с какой-то?! – Рафик был возмущён, - это моя жена!
- Это ты, Рафик?! – несколько запоздало спросила Лузанна, - это ты, паршивец?!
- Нет, не я, - ответил трубач и саксофонист.
- Ничтожество, привёл гойку! – завопила Лузанна, - меня мама предупреждала – «он волочится за гойками!»
- Тихо, тихо, - вступил профессор, - не будем ругаться! Бренный мир!.. Неужели даже в кровати мы не можем забыть про национальность? Давайте хотя бы в постели будем интернационалистами.
- Заткнись, интернационалист, - попросила Людмила, - в кровати надо быть мужчиной, а не интернационалистом.
- В кровати надо быть женщиной, - заметил профессор.
- На что вы намекаете? – возмутилась Лузанна, - это я не женщина?!
- Оставьте меня в покое, - попросил профессор, - это так, общефилософски. Я – за любовь! Я люблю всех! Я не делю людей – у меня все друзья евреи!
- Получите, профессор, - Рафик хрястнул уролога по шее.
- За что, простите?
- У кого все друзья евреи – тот антисемит! Вы не знали?
- Ах, так. – профессор встал, - мне здесь больше нечего делать! - Пойдёмте, Лузанна!
- Что?! – возмутился Рафик.
- Пардон, Людмила...
Назавтра почётный уролог с супругой покинули балтийские берега…
Весь сезон пляж только и говорил об этой истории.
Рассказывали, что профессор отбил Рафику почки и впервые испробовал на нём новую операцию, которая прошла успешно, за что профессор получил звание почётного уролога Кембриджского университета.
Рафик ничего не мог возразить, поскольку вместе с Лузанной эмигрировал в Польшу.
Другие утверждали, что Рафик, в приступе бешенства, так и не включая свет, откусил почётному урологу член и профессор сам на себе провёл уникальную операцию, за что стал членом-корреспондентом академии наук Индонезии.
Третьи говорили, что и Людмила, и Лузанна, видимо, после непродолжительного лежания друг на друге, стали активными лесбиянками и поселились в Паланге…
Тяжелее всех эту историю перенёс Зовша. Он даже заплыл за четвертую мель и выбросил второй ключ в море…
Неизвестно, сколько бы ещё пляж болтал обо всём этом, если б не произошло событие, затмившее историю с профессором, саксофонистом и их жёнами.
В начале августа, в ночь с субботы на воскресенье, то есть в самую горячую ночь, Зовша не дал своего ключа. Никому!
- Ключ нужен мне самому, - объяснял он всем просившим.
На пляже это вызвало настоящий шок.
Даже старожилы, которые клеили чувих ещё при Ульманисе, не помнили, чтобы Зовша оставлял на ночь ключ себе.
- Зачем? – шумел пляж, - у него ведь никогда не было чувих!
На пляже собирались компании, никто не играл в «преферанс», никто не купался, хотя вода была за 20 градусов. Все только и говорили:
- Неужели у Зовши баба? Неужели у «министра» - чувиха?!
Все напрягали память, но никто не вспоминал, чтобы видел Зовшу с девушкой.
- В буржуазной Латвии. – заметил Нолик, - я его с девочками не видел.
- А кто видел в социалистической? – пожал плечами Амик.
Было сильное подозрение, что «министр любви» - невинен.
- Быть впервые с женщиной в 38! – сказал Зусман, - это небезопасно. Надо как-то ему помочь.
- Что вы имеете ввиду, Зусман? – спросил Зорик.
- Я не знаю… Но так это оставлять нельзя…
Нужно сказать, что Зовшу очень любили. За открытость, доброту, готовность отдать последнюю десятку. Для свиданий он одалживал свой галстук, рубашку, мокасины. Половина чувих была заклеена в его плавках – в те годы мало кто имел нейлоновые плавки, а клеить в длинных сатиновых трусах было как-то неудобно.
Его любили не только за ключик, «министра любви».
И вдруг разнёсся слух, что Авербах видел Зовшу с чувихой, летом 49-го.
Все побежали к Авербаху. Он ел куру, приготовленную тёщей.
- Дa, – подтвердил Авербах, - 24 июля! А вы что, не помните знаменитое дамское танго?!
И тут многие вспомнили давнюю историю, ушедшую в забытьё.
…Была суббота и утром Зовша пошёл на галантерейный рынок у вокзала, к Лазарю, за польским коверкотовым костюмом.
Лазарь обещал ему костюм уже три года, но костюма всё не было.
- Что ты хочешь? – разводил руками Лазарь, - я – не Польша! А Польша не присылает.
И вот вечером в пятницу он позвонил и сказал загадочную фразу:
- Ещё Польска не сгинела.
Зовша всё понял и утром потащился на рынок. Лазарь провёл его в кладовку, долго рылся в тряпье и, наконец, достал сверток в целлофановой обёртке.
- Польский коверкот, - сказал он, - они получают его из Голландии… Обычно я беру за это сотню, но с тебя – 50! И ключ, на две ночи.
- Почему на две, Лазарь?
- Я не молод, Михеле, мне нужно время, - объяснил Лазарь. – И потом – отдых «до», отдых «после». Поймёшь, когда тебе будет столько лет, сколько Лазарю.
- Хорошо, - сказал Зовша, - две ночи! А какой размер костюма?
- Это не играет никакой роли, - заметил Лазарь, - пришёл всего один.
Костюм оказался как литой. Можно было подумать, что Польша шила прямо на сутулю фигуру Зовши, с учётом разницы высот плеч.
И вечером, в этом костюме, начистив мокасины и надев бабочку, он пошёл на танцплощадку санатория «ГУЛАГ» и встал, как обычно, в тень, под сосну, чтоб его никто не видел. Тут объявили дамское танго и заиграли «Тёплый вечер». Зовша поправил бабочку и прочистил горло – на него двигалась плотная дама, белые волосы её развевались, каблуки стучали прямо Зовше в висок.
Он отодвинулся, чтобы пропустить её – его никто никогда не приглашал – но дама сильной рукой притянула его к себе.
- Разрешите? – сказала она низким голосом.
- Что? – не понял Зовша, - я вам уже уступил дорогу.
- Я вас приглашаю, - сказала дама и горячо дохнула ему в лицо.
- Куда? – спросил он.
- На дамское танго.
Он опустил левое плечо, поднял правое.
- Простите, в соответствии с каким пунктом?
Во всей его «Библии» не было ни одного пункта, по которому его могли пригласить на дамское танго.
Дама ничего не ответила, крепко прижала к себе и повела.
- Какой на вас костюм! – жарко сказала она.
- К-коверкотовый, - выдавил Зовша, - п-польский.
- У вас взгляд поэта!
- Что вы говорите? – удивился Зовша.
Дама почти несла его на своих упругих руках.
- Как вы великолепно танцуете, - шептала она в ухо, - сколько в вас страсти!
Зовша на весу нащупал в кармане ключ от каморки.
- Вы весь бурлите, - она прижимала его к себе.
- К-кровь предков, - ответил Зовша.
- Какое длинное танго, - сказала дама. Она вся вспотела. – Пойдёмте в лес.
- З-зачем? – спросил Зовша, - там темно.
- А куда?! – она вся дрожала от нетерпения.
- На Рихтера, - предложил он, - сегодня в концертном зале Рихтер. Сонаты Бетховена.
- Сегодня я хочу вас, а не Бетховена, - она поцеловала его в губы, и Зовша от неожиданности выпал из её рук, - пошли!
- Н-ну, если вы настаиваете… - сказал Зовша и развёл руками.
Выхода не было.
Они стали удаляться от танцплощадки, звуки музыки стихали.
Под фонарём их ожидал какой-то мужик в золотых погонах.
- Поганка! – процедил мужик и отвесил даме пощёчину.
- Как вы смеете?! – вскричал Зовша.
- Поганка! – повторил мужик и начал душить Зовшу.
- К-кто вы? - завопил «министр».
- Мой муж, - представила плотная дама.
- Оч-чень приятно, - прохрипел Зовша.
Больше «министр» не говорил ничего. Лейтенант повалил его и стал бить ногой и рвать новый польский костюм, купленный сегодня утром.
- Соблазнитель сраный! – орал он, - мы страну защищаем, а вы, Дон-Жуаны, наших жён соблазняете?!!
Зовше даже как-то стало тепло – его впервые обзывали Дон-Жуаном, соблазнителем…
Домой он тащился рощей, в свете луны, в рваном костюме и писал в тетрадь что-то о влиянии коверкотового костюма на дамское танго.
«Если хочешь, - выводил он, - чтобы женщины тебя носили на руках – покупай коверкотовый костюм!» - и добавил, - «у Лазаря».
…И вот, спустя четыре года, у Зовши, видимо, опять появилась чувиха… Поздним вечером той исторической субботы, когда он никому не дал ключ, у его коморки собрался почти весь пляж.
Улица была настолько забита, что машины сворачивали на Йомас, а в «Лидо» людям приходилось идти обходными путями.
Вопрос был один: с кем Зовша проведёт ночь?
Все ждали. В одиннадцать в каморку со двора прошла Ария – и все ахнули.
- Он с Арией! – пронеслось по рядам, - Зовша с Арией!
Никто не верил своим глазам – Ария была звездой взморья, блондинкой с чёрными глазами формы греческого миндаля, наполовину – латышка, с небольшой примесью итальянской крови. За ней гонялись лучшие люди взморья – атлеты, музыканты, зам.директора таможни, собственный корреспондент «Правды», личный фотограф Сталина – она оставалась неприступной, глядя на
всех холодно и равнодушно с высоты своего роста.
И вот эта Ария пришла к Зовше.
- Ей нужен невинный, - сказал Зорик, - она ищет невинного!
Зорик был печален. Она ему отказала три раза.
- Если б я знал, что ей нужен невинный, - заметил Зусман, - я б им остался.
Зусману было к пятидесяти.
Все стали ждать, что же произойдёт. Свет в каморке не гас.
- Ну, что там? Что там? – доносилось отовсюду.
- Пока сидят, - комментировал Нолик, - вот, полез под кровать.
- За «рислингом», - закивали головами, - за «рислингом».
Напряжение нарастало.
Через толпу, расталкивая всех, пробивалась маленькая женщина в синей кофте.
- Пропустите, пропустите, - говорила она, - я приехала из Риги, на электричке, я - Сима Соломоновна.
Это была мать Зовши, она шла прямо и гордо, на глазах её были слёзы радости.
- Неужели я доживу до дня, когда мой Михель женится, - повторяла она, - неужели?!
- Похоже, доживёте, - успокаивал Люсик, - сейчас уже похоже.
Сильные руки подняли Симу Соломоновну над толпой и понесли к окну.
- Мой Михель, - она вытерла слёзы, - май таэре.
У Симы Соломоновны было две мечты – чтоб сгорела Советская власть, и чтоб женился её Михель.
И ни одна не сбывалась.
На власть она уже махнула рукой, и вот-вот собиралась махнуть рукой и на Михеля – и вдруг звонок:
- Сима, Михель оставил ключ себе!
Звонили весь день, и Сима Соломоновна поняла – здесь замешана женщина.
Cherchez la femme! – поняла Сима Соломоновна.
Она пошла в синагогу и долго просила Бога, чтоб Он дал Михелю хорошую девушку. И, похоже, Бог дал неплохую – она сейчас видела её в окне и была довольна, несмотря на половину латышской крови.
- Конечно, - говорила Сима Соломоновна, сидя высоко на руках, - лучше бы Бог дал ему еврейку, но спасибо и за это.
Толпа заволновалась.
- Разливает «Рислинг», - пронеслось по рядам.
- Только бы он не напился, - заволновалась Сима Соломоновна, - он совсем не умеет пить.
Но «Рислинг» никто и не собирался пить. Зовша раскрыл свою голубую тетрадочку – и начал читать.
- Наивный, - бросил Зяма, - он так думает её соблазнить.
- До свадьбы? – возмутилась Сима Соломоновна, - кто это соблазняет до свадьбы?!
Зовша читал. Ария смотрела на него широко открытыми глазами.
- Девочка моя! Как она на него смотрит, - Сима Соломоновна утёрла слезу, - как она смотрит на моего Михеле!
В толпе началось движение. Все хотели взглянуть, как Ария смотрит на Михеля, поскольку, как все знали, она вообще ни на кого не смотрела.
- Она смотрит на него, - сказал Зорик, - как я б смотрел на неё, будь мы один на один!
- Забудьте! – произнесла Сима Соломоновна, - она верна Михелю!
- После такого взгляда предстоит бурная ночь, - заметил Руц.
- До свадьбы?! – строго просила Сима Соломоновна.
- На меня так смотрели дважды, - сказал Залман, - и оба раза – моя мама.
- Идн, - патетически воскликнула Сима Соломоновна, - спасибо за добрые слова! Как хорошо, что вы собрались! Я вас сейчас всех приглашаю на свадьбу Михеля, чтоб потом не обзванивать!
- И где же свадьба? – донеслось с конца улицы.
- «Лидо», идн, «Лидо»!- прокричала Сима Соломоновна, - когда женится единственный сын – «Лидо»! Как вы думаете, что мне подарить девочке?
Вся Турайдас начала думать над свадебным подарком.
- Я бы подарил дачу в Булдури, - предложил Залман.
- Залман, - заметила Сима Соломоновна, - я не работаю в торговле. У меня нет левого товара.
- Ша, - попросил Залман, - ша, в этой толпе – не одни друзья. Не хотите дачу – дарите что хотите.
- Поездку в Сочи, - сказал Нолик.
- Что ей одной делать в Сочи? Там грузины… И потом, мы с Михелем дальше Дзинтари не ездим… Я ей подарю Тору, которая досталась мне от деда из Резекне.
- Тору из Резекне половине латышской крови с примесью итальянской?
- Да, вы правы. Тогда я ей подарю цепь с янтарём. Магендовид я сниму. 1200 грамм, вы представляете?!
- На её воздушную шею?! – спросил Зорик.
- Чем тяжелее золотая цепь, - заметила Сима Соломоновна, - тем легче её носить…
…Зовша читал. К пяти часам девочка уснула. «Министр» даже не заметил – он махал руками, тряс головой… Ария спала легко, откинув голову назад, обнажив тонкую шею.
Толпа орала.
- Зовша, - вопила толпа, - шампанское открыто! Надо его пить!
Зовша не пил – он читал.
К семи Ария проснулась. Она презрительно взглянула на Зовшу, томно зевнула и вышла вон!
Ария шла гордо, сквозь толпу, ни на кого не глядя, вышла к морю и растаяла в утреннем тумане.
Никто не проронил ни слова.
Потом вышел Зовша. «Министр любви» был печален.
- Вы ждёте ключ? – спросил Зовша, - он свободен.
Жизнь вновь потекла своим чередом. И вдруг начались пропажи.
Вначале пропала тетрадь. Зовша бегал, как полоумный, но нигде её не находил.
Потом пропал Зовша.
Никто уже не стоял в конце улицы Турайдас и стало как-то глухо, гулко, непривычно. Будто снесли любимый с детства памятник, мимо которого проходили каждый день.
На пляже только и говорили о нём:
- Что с Зовшей? Где Зовша?
Каморка была пуста. В Риге его не было. На мясокомбинате ничего не знали.
Вдруг оказалось, что взморье без Зовши – совсем не то взморье – песок стал грубым, вода ледяною, девочки – некрасивыми, и даже заядлые клейщики перестали клеить.
Вскоре выяснилось, что Зовшу взяли, на танцплощадке санатория «ГУЛАГ», прямо под той сосной, где он обычно стоял в ожидании дамского танго.
Когда его объявили, Зовша, как обычно, заволновался в ожидании богини. Но к нему подошёл парень и пригласил.
- Куда? – не понял Зовша. Он подумал, что в темноте его приняли за даму. – Я с мужчинами не танцую!
Тут подошёл другой парень и тоже настойчиво пригласил.
Зовша отнекивался, но парни, почти как жена офицера, приподняли его и отнесли в машину.
- Куда вы меня везёте, ребята? – спросил он.
- Закрой варежку! – сказал один из них.
Его привезли на улицу Ленина, в мраморное здание госбезопасности, и втолкнули в дубовый кабинет.
Единственное, что он увидел – свою синюю тетрадку. Затем в глаза направили ослепительный свет, и он не мог разобрать, кто был в кабинете.
- Вы тут пытались всё зашифровать, - донеслось из темноты, - но мы разгадали! Кто такой «бледнолицый еврей с Северного моря»?!
- Он перед вами, - ответил Зовша, - взгляните – бледный, живу на Балтике, если не считать тех трёх лет, что мы с мамой провели в Сибири. Но не мне вам об этом рассказывать…
В темноте молчали.
- То есть вы признаёте, - вдруг сказал другой голос, - что на протяжении многих лет ваша квартира на взморье служила местом тайных встреч?
- Конечно, - согласился Зовша, - последние шесть лет.
- Агенты каких стран встречались?! – грубо спросили из темноты.
- Да какие там агенты, товарищ полковник, - сказал Зовша.
- Я – капитан, - поправили его.
- Простите, я не вижу. Товарищ капитан, какие там агенты – любовные приключения…
- Бросьте! Откуда они были?..
- Я знаю – Ленинград, Москва…
- Меня интересуют империалистические державы! Конкретнее – кто такая «брюнетка»?!
- Какая брюнетка?!
- «Брюнетку клей утром», - зачитал капитан.
- А, а, брюнетка, - понял Зовша, - собирательный образ…
- Перестаньте вилять, - перебили из темноты, - имя, фамилия, на кого работала!
- Товарищ капитан, - взмолился Зовша, - мой образ брюнетки – это результат долгих наблюдений над сотнями, может, тысячами женщин.
- Не юлите! – бросили из темноты, - у вас явно написано: «Брюнетку клей утром.» В единственном числе! Израильская шпионка?!!
- Почему, - спросил Зовша, - почему когда говорят брюнетка – обязательно еврейка? И среди латышек есть брюнетки. Или я вот: светлый – а еврей!
- Молчать! – приказал голос, - кто такая блондинка?! Тоже собирательный образ?
- Д-да!
- И «шатенка»?! «С шатенкой пробуй в воде!» Что пробовать? Отвечайте!
- Да вы ж сами знаете, - засмеялся Зовша.
Из темноты он получил удар в нос.
- Что пробуй, - повторил голос, - передачу микрофильмов?
- Вы смеётесь, товарищ капитан, - летом, с красавицами, заниматься такой ерундой?
- Закройте пасть, - приказали из темноты, - ваша квартира служила явкой для резидентов империалистических держав – Англии, Америки, Израиля! Так?!
- Вы ошибаетесь, - сказал Зовша, - моя каморка служила хатой. А хата и явка – две разные вещи. В «явке» занимаются политикой, а в «хате» - любовью!
- Так, - сказали из темноты, - мне надоело. Применим другие меры.
Свет, который бил в глаза, выключили, и Зовша увидел капитана, сидевшего перед ним. Он даже подпрыгнул от удивления.
- Петерс! – вскричал он, - Петерс Алкснис! Почему мы с тобой говорим на вы, Петерс? Почем мы говорим с тобой, будто незнакомы?
- Я вас не знаю, - сказал Петерс.
- Как же, а кто брал у меня ключ?
- Какой ключ?!
- От явки, пардон, от хаты.
- Какой хаты, когда?
- В июле, в июле 51-го. Ты был в жёлтых плавках с чайкой на заднице. И у тебя была Айна, помнишь, высокая, с косой, из ресторана «Юрас перлас».
- Я женат, - сказал Петерс.
- Но ключ брал, - заметил Зовша. Он оглянулся. – Ребята, Боже мой, вы же все были у меня! Или вы все шпионы?.. А теперь хотите меня упечь! За что?! Каморка, конечно, тесная, но кто виноват?!..
Петерс в жёлтых плавках, с чайкой на заднице, обеспечил Зовше 16 лет, как агенту японской и израильской разведок. Причём за «израильскую» он получил тринадцать, а за «японскую» - всего три – Израиль всегда был самым опасным врагом!..
Зовша вышел через пять лет.
В тот же день он встал на своё старое место в конце улицы Турайдас. «Министр» ещё больше ссутулился, правое плечо поднялось куда-то к уху, левое опустилось почти к бедру. Плавки были те же, и только под мышкой не было синей тетради – она осталась в сейфах госбезопасности с грифом «совершенно секретно».
Её так и не удалось расшифровать, хотя и арестовали какую-то брюнетку из Львова, которая никогда не бывала на взморье.
Блондинку, видимо, так и не нашли…
Зовша продолжал писать сентенции, но уже несколько другого плана.
« Когда бьют пах, - писал он, - думай о брюнетках. Это помогает».
Ключа он больше никому не давал.
- Не могу, родной, - говорил он, - нехорошо, чтоб одни занимались любовью, а другие сидели.
А потом настало время, когда друзья Зовши начали разъезжаться – кто в Израиль, кто в Америку, кто в Швецию. И когда лет через десять страх у Зовши прошёл – уже некому было давать ключ.
Друзья писали, что у них дома, виллы, но что лучше его каморки ничего не было и нет. И вспоминали золотой ключик.
Многие присылали свои ключи и ждали в гости, но он никуда не поехал…
То ли потому, что пропала тетрадь и он позабыл все пункты, то ли по другой причине «министр любви» так и не женился.
Но одна мечта Симы Соломоновны всё-таки сбылась – советской власти на взморье больше нет.
- Мой Михеле не женился, - вздыхает она, - но не лучше ли быть холостым без этой Милихи, чем женатым при ней? И потом… я ещё не знаю, любила бы я его жену, но я знаю, как я ненавижу советскую власть.



>>> все работы авторов здесь!






О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"