№4/1, 2012 - Поэзия

Александра Звега

* * *

Покуда не вышла в бабы.
У бабы иная стать.
Случись, - так и я могла бы
хамить, торговать, верстать.
Достать себе половину,
орущих детей пяток.
На головы лить и в спину
сердечный свой кипяток.
 
У женщины-переростка
в кости толщина не та.
Лицо у неё из воска,
и жизнь у неё - с листа.
Главнейшего Инженера
невинное баловство:
сама для себя — химера,
сама себе Рождество.
 
Когда бы я вышла в бабы…
У бабы иная стать.
Я избы тушить могла бы,
коней на скаку седлать.
Шептать над котлом проклятья,
локтями занозить стол…
Ногой костяной под платьем
терзать расписной подол.
 
Ах, женщина-переросток,
граница семи морей!
Из зеркала смотрит просто
на всё, что непросто ей.
Вот если б она могла бы
шагнуть и ещё шагнуть,
и - выйти обычной бабой,
но женщиной как-нибудь.
 

* * *

Не вешай меня на стенку,
не прячь под стекло и в рамку.
А лучше как Разин Стенька
волне скорми спозаранку.
 
Из трогательных моментов
смонтирована мне тара.
Я иссиня-чёрной лентой
улягусь на гриф гитары.
 
Нет, это не осень в окна
обрывками писем хлещет.
Нет, это по водостоку
не дождь собирает вещи.
 
Нет, это не те устои —
рассматривать всё, что мелко.
И нам, может быть, не стоит
привязывать то, что мельком.
 
Ну пусть… Это время скорби.
В кармане ключи и ноты.
Бемолями сердце кормит
надтреснутый день субботы.
 
Так вышло. Пожми плечами.
Так нужно. Кивни устало.
Отпразднуй свои печали,
они же — твоё начало.
 

* * *
 
Самой себя стыжусь. Однако же походка
торжественно легка!..
Так сердце празднует случайную находку
чужого кошелька,
сочувствием себя ничуть не утруждая
неловкости чужой.
Прости мне эту боль, неловкая чужая.
Триумф недолог мой.
Случайное подчас вполне закономерно:
назавтра я в такси
перчатки оброню любимые... Наверное -
тебе носить.
 

* * *
 
Монолог ёлки, встречающей Новый год
наедине с Шурочкой бальзаковского возраста,
дома за праздничным столом, вполголоса.
             
«Знаете, Шурочка, как-то вы мне не очень», -
дружески ёлка кололась под бой часов. -
«Платье какое-то… можно бы и короче,
кстати и без рельефности от трусов.
Знаете, Шурочка, можно бы губы красить.
Шик - за столом опечатывать свой бокал…
В зеркало гляньте, Вы бледный немой карасик,
поданный под сметаной на первый бал…
 
Рыбка моя сусальная, в чём же дело?
Где же Вы видели тапочки с каблуком?
Что в Вас закоротило, перегорело,
словно цветная гирлянда под потолком?..
 
Вместо противоядия от усмешки,
вложенного подарком в тугой конверт
с подписью «до востребованья», Вы в спешке
сами себе отправили в двадцать лет
эту путёвку. Она на одну персону, -
нынче дошедшая, не ко двору, не в масть.
Слякотность и сопливость не по сезону
на приглашение это отозвалась…
 
Бросьте Вы, Шурочка, тренькать на пуповине.
Тёплое дохлое Асти и праздник — наш!..»
 
Ёрзала ёлка на высохшей крестовине.
Сыпала иглы.
Жалела меня за блажь.

 
* * *
 
Состояние для души:
карамелька во рту не тает.
Там, где нежность моя лежит,
мелодичности не хватает.
 
Всухомятку мой устный счёт.
Я упрятываю за щёку
щепетильности порошок
и тревожности подоплёку.
 
Ты, разгадывая мой блеф,
делай выводы побыстрее -
обними свою даму треф
с жаром юного менестреля.
 
Перепреет моя гроза,
задохнётся под крики чаек.
Отвожу от тебя глаза,
это значит - души не чаю.

 
* * *

Кровушка.  Напиталась вдоволь поэтами, в рифме лёжа.
Уплотнилась, упрочилась в малиновое желе.
Стромбовалась, кристаллизовалась, засахарилась итожа
Каждого пустомелю с верной каплею на игле.
 
Кровушка — превосходное средство, любимое всеми нами.
Истинный показатель  любых  терзающих душу бед!
Слава незасыхающей,  вязкой, вечно текущей лаве,
Красным флажком вызывающей безусловный рефлекс к себе!
 
Атрибутика боли: загустители, консерванты,
Стабилизаторы разных в массе стигм, царапин и ран.
Удешевители, ублажители, любопытства гаранты.
Увкуснители лажи.  Союзники клавиши и пера.
 

* * *

Дуплет
           
1.

Научилась нравиться мужчинам.
Одеваюсь с тех пор как попало.
Раздеваться приходиться чаще.
Будьте любезны, возьмите пальто и перчатки.
 
2.

Решенье и отрешенье.
Вот что тебе готовлю.
Спасенье и утешенье.
Вот что тебе готовлю.
Боль, любовь, отторженье.
Вот чем меня готовят.
Помешай, чтоб не пригорела


* * *

Будет? Будет? Да вот — уже. Всхлипчиво и неровно.
Мне до конца не верится, - оцениваю наощупь.
Твоя спина под рубашкой невероятно огромна.
Что ж ты выбрал из великанш себе самую тощую -
 
двигать житейское по углам, тренировать нервы?
Удивительная неприятность - по вечерам быть дома?
Многие силы, многие руки Евы, Лакшми, Минервы -
переиграла твоя игрек-непарная хромосома...
 
Было - было? Не было - не было? Только завязан узел.
Два космонавта под съёмной крышей перед полётом в космос.
Я тебе — млечный путь. Ты мне - голову той Медузы.
И уткнёмся вдвоём на диване:
ты — в "OVERТАЙМ", я — в "COSMO".

 
* * *
 
У соседей в застенке брачные игры.
 Я крадусь на цыпочках по паркету —
 невидима.
                Мы с моей тенью — ниггеры,
 продули  любовную эстафету…
 А мёд сквозь щели течёт длиннотами,
 настораживает,
                                жжёт уши.
 Мне ставили голос теми же нотами.
 С тех пор они меня тайно душат.
 Петь мне и говорить мешают…
 Тёте больно —
                                в пять лет я думала.
 Выросла, стала совсем большая -
 совсем большая - влюбилась в пугало…
 И стала пуганой…
                                Куролапая,
 любила сама себя по-девчачьему…
 Месяц подглядывал, ночь царапая:
 «Больно?»
                                Что было отвечать ему?
 

* * *

Отлучи меня от плиты.
От поваренной библии - отлучи,
в многопёстрой толпе меня отличи,
отключи голодные рты…
 
Научи танцевать канкан.
Возврати корсеты, забудь про брюки…
Да, желания женщины близоруки,
и сама она многогранна,
что твой стакан.
 
Я круть-верть-волчок.
Я на солнце вою.
В мой прозрачный лиф, как в сачок
гурьбою
набивались раньше.
Теперь:
 
от скуки, от нечего делать, разные
ставят клейма, как грипп, заразные.
Узнал — не подходи — апчхи!..
 
Кусаются выкидыши-стихи,
топчут вымя.
Им петь не хочется…
Мало имени,
нужно отчество,
форма, премудрость. Дальше по случаю -
мятые руки, глаза плакучие.
 
Скулят:
 — «Отлучи её от плиты!
Кто, Господи, если не ты?»
 
 
* * *
 
Удаляешь по очереди.  Подпись. Картинку. Строчку.
Собственного концентрата  мегапиксельное  разведение.
Последний клик и - нет тебя.  Нигде. Твоё поведение
Самый Главный Админ,  может быть, оценит на троечку.
           
Космос плачет луковыми слезами сигналов сотовых.
Сходят, как шелуха,  массы ников, явок, паролей.
Обожаемый спамом, назойливой спесью  бессмертных троллей, -
всё, ты умер, Самый Несуществующий  Из Сексотов.
 

* * *
 
Подорожное
 
Как всегда в маршрутке холодно. Экономят на тепле.
Утро вспорото от ворота, но не кажется светлей.
Близко изморозь накожная. Перекручиваю шарф,
Я, на устрицу похожая, зубы, словно створки сжав.
 
Как в ковчег - садятся парами, дремлют, зябнут на местах,
Облако высокопарное выпускают изо рта.
Всходит облако и стелется под соседский взгляд пустой…
По дороге мчит безделица - коробок наш скоростной.
 
Коробок фырчит от важности, полон спичечных людей,
В озноблении и влажности их катает каждый день:
И в часы предновогодние, за неделю до поста,
И в июльские субботние душно-злые холода.
 
Под ногами хрустнут лужицы, перепончатый ледок.
Дармовое это кружево - межусобный холодок.
Я в окно, на юг смотрящая, девять месяцев в году,
Но живая, настоящая, как оттаю-отойду.
 

* * *
 
Монолог врача скорой помощи.
 
Говорим,  вызывают нас слишком часто без повода.
То - лечится не желают,  то - болезни придумывают...
И не чувствуем  мы полуночного колючего холода
В этих маленьких затхлых комнатках, где почти уют.
 
Где на столиках россыпью - корвалолы с валокординами,
В многотомных рукописях - разные почерки...
Будто люди из этих комнат давно уже сгинули,
И оставили нам только эти бесполезные очерки.
 
Гиппократово  дело - всё хрупко и необязательно…
Верят в Бога, в тебя, даже - в заговоры заповедные.
Потому что в начале очереди быть не желательно,
Потому что в ней все живые, а значит - смертные...
 
Не разглаживаются морщины хозяйственной щёлочью.
И соседка на давление всё чаще жалуется.
И не хочется думать, что сын окажется сволочью,
И что завтра, в который раз - одинокая Масленица...
 
Телефон, телевизор - больше неоткуда набраться мужества...
И часы  - воруют последнее…  И бегут врачи -
Удержать, спасти от подкравшегося неизвестно откуда ужаса.
От животного страха приближающейся полуночи.

 
* * *
 
Ноль-третье.
 
Я люблю кофе
Из того чёрненького автомата,
Который стоит
В приёмном покое больницы.
Такой уж мой профиль,
Другого мне и не надо -
Я человеческий Айболит.
Но сама бы пошла лечиться.
 
Мой  кофе стынет,
Выдыхается, в стаканчике агонирует.
Ужасный  вид из окна.
И скорая боком встала...
Кто-то душу сегодня вынет, -
Опять её откорректирует, 
Чтобы  ко всему она 
Так легко больше не привыкала.



>>> все работы автора здесь!







О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"