Николая с утра расстроили. У соседей радио проорало, что миллиардер Билл Гейтс треть состояния пустил на благотворительность. Когда кулаком в стену дал, соседи радио выключили, но гадостный осадок у Коли остался.
«Конечно, – убеждал он сам себя, – когда у тебя пятьдесят миллиардов, чего пятнадцать не пожертвовать?! Тридцать пять все равно останется, сиди и в ус не дуй! А ты, Гейтс, попробуй на пенсию прожить. Посмотрю тогда, как жертвовать будешь».
– Чего бухтишь, – позевывая, зашла на кухню жена, – бери бидон, иди к бочке, а то молоко разберут.
Коля взял бидон, сто рублей и вышел во двор. Рано пришел. Не подъехала еще фермерская газель с желтой бочкой в кузове. Но народ уже собрался. Пенсионеры из окрестных домов.
– Билла Гейтса знаешь? – спросил Коля старика с палкой из соседнего подъезда.
– Знаю, – сказал тот так, будто вчера с ним за картошкой стоял. – Нахал в очках. Наши кадры лучшие переманил и теперь жирует.
Коля согласно кивнул и дальше уже других слушал.
Говорили, как всегда, что всё подорожало и подорожает ещё, что власти зажрались, а все продукты ненатуральные. Что – тут Коля вздрогнул и вслушался – известная актриса свой гонорар за последний фильм отдала на лечение больных детей.
Дети, это святое. На праздники сын приехал. На эвакуаторе. Еще за стол не сели, а он: «Батя, отдай жигули. Они у тебя все равно гниют, а мне за них по утилизации на новую машину скидку сделают. Погрузил, только его и видели. Полгода носа не кажет. И дочка хороша, прилетела, только поцеловала: «мам, где у тебя старые золотые зубные протезы?». Какое там на больных. Тут здоровых не обеспечишь.
Он сел на скамейку у детской площадки и тут же вскочил как ошпаренный. Табличка на горке-слонике гласила: «Детская площадка сооружена на средства корпорации…» Какой корпорации не дочитал, убежал, зло громыхая пустым бидоном.
«С жиру бесятся, – объяснил сам себе. – У актрисы фильм на двести серий, с одной пожертвовала, а с остальных на сберкнижку. Реклама это. И корпорация… Качелями кривыми откупились, а директора себе под это дело особняки отгрохали, по области проехать нельзя, вдоль дорог не дома, а замки.
Так, рассуждая, бродил часа два. Что-то скребло в душе. Николай завернул в магазин, походил. А чего ходить, когда в кармане сто рублей? Купил бутылку дешевой водки и селедку. На пакете сэкономил, всё в бидон бросил. Еще и мелочь на сдачу дали. Бесплатную газету на стойке взял с телепрограммой.
Газета его добила. Развернул, а там статья: жена бывшего мэра Москвы коллекцию фарфора в музей отдала.
– Гады! – взвыл Коля. – Да у них фарфор просто в сервант не помещался, ваз хрустальных, наверно, под сотню. Шубы разные. И шкафов платяных штук пять – их же, шубы, куда-то повесить надо! Сами в мерседесах катят, а мне в трамвае трясись!
Тот как раз подъехал. Правда вагон новый и место нашлось. Бутылка только… Стукалась в бидоне как язык в колоколе, пока он её селедкой не обернул. Газету эту сволочную туда же сунул.
Остановки через две в вагон нищий зашел. И сразу загундосил:
– Сами мы не местные…
За ним дожидался в очереди кто-то с баяном наготове.
Николай нищего послушал-послушал и с криком:
– Да подавитесь вы! – бросил им всю мелочь из кармана, на первой же остановке выскочил из вагона и уже пешком направился к себе.
Дома жена в бидон заглянула, а там с бутылки на неё селедка смотрит.
– Я тебя за чем посылала?!.
– Олигархи эти!.. – начал Коля, а больше сказать ничего не мог, так его душило.
Он с такой злобой сорвал пробку, что супруга на всякий случай ушла с кухни.
И радио у соседей опять орало. Коля прислушался, ожидая новых ударов. Но там рассказали, что кто-то именитый умер и, как обычно, родственники усопшего передрались из-за наследства.
– Ага! – обрадовался Коля и налил полстакана.
Селедку бросил на газету, попав хвостом на уже заплывшую жирком статью. И было в ней про то, что звездная пара, разойдясь, со скандалом делит дома, яхты и квартиры.
– Вот оно! – радостно засмеялся Николай. Взял бутылку, рюмку супруге, селедку и пошел в комнату мириться с женой.
Та сериал смотрела и как раз его выпуском новостей перебили. Первая была о том, что крупный чиновник попался на взятке.
– Ишь ты, – почти сочувствуя, заметил Николай, – попался все-таки.
Они с женой выпили и помирились, досмотрели этот сериал, потом переключили на другой. Как обычно в фильме резали, убивали, воровали.
Николай, весело балагуря, комментировал все, что происходило на экране.
День завершался нормально. Жалко только мелочи, которую бросил нищему в вагоне. Мелочь-то мелочь, а рублей двадцать там было. На бутылку пива утром могло хватить.
С чистой совестью он допил остававшиеся в бутылке грамм сто и с хорошим настроением лег спать.
