Наталья Лайдинен «КНИЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК» ЮРИЙ БЕЗЕЛЯНСКИЙ
Юрий Николаевич Безелянский говорит, что стал литератором вопреки любой логике развития событий. В доме его родителей не было библиотеки, все известные родственники являлись представителями совсем не творческих профессий. Юра рос шалопаем, потом овладевал премудростями экономики в Плехановской Академии. Однако, любовь к книгам пересилила все препятствия.
Сегодня Юрий Николаевич – известный публицист, культуролог, писатель, журналист. Недавно он отметил 80-летний юбилей целой серией встреч с читателями. Труды Безелянского вот уже почти двадцать лет с удовольствием читают в России и за рубежом. Предлагающая особый взгляд на российскую историю книга «От Рюрика до Ельцина», увидевшая свет в 1993 году, сразу пришлась по вкусу читателям, поскольку совмещала легкость изложения с интеллектуальной глубиной погружения в прошлые эпохи и неожиданной широтой охвата тем и персонажей.
Юрия Николаевича всегда отличала особая жажда знаний, он любопытен и интересуется всем на свете, много читает, работает, готовит к изданию новые книги. Он настоящий эрудит, спокойно ориентируется в книжном мире и море исторической информации, блестяще владеет навыком систематизации материала. Продуктивность его работы поражает – после выхода на пенсию писатель подготовил и опубликовал более трех десятков книг! Это не считая многочисленных статей в российской прессе.
В некотором роде Безелянский – мост между людьми и временами. На протяжении десятилетий он готовит специальные календари, рассказывающие об исторических событиях, биографии замечательных людей, внесших свой вклад в развитие общества. Очень интересны и глубоки его работы, посвященные великим женщинам, писателям и поэтам. Культура всегда остается звенящей натянутой струной творчества автора. Во всех произведениях Юрия Николаевича Безелянского содержится особенный взгляд на историческую реальность, необычная интерпретация событий, читатель получает возможность к размышлениям о прочитанным.
По складу характера и кругу интересов Юрий Николаевич – совершенно «книжный человек». Его волнует то, что случилось много столетий назад, его увлекают литературные образы и вдохновляют судьбы писателей. Дома у него большая библиотека, огромный архив материалов. Автор хранит объемные альбомы, в которых бережно собраны газетные вырезки, фотографии, от руки вписаны поэтические цитаты. Труд всей его жизни вмещает и продолжает историю многих поколений.
О творческом процессе, книгах и современности, роли писателя в истории, мы поговорили с Юрием Безелянским на его знаменитой московской «кухне», где в разные годы сиживали разные известные люди.
– Юрий Николаевич, как Вы пришли к творчеству? Ведь Ваша жизнь предрасполагала совсем к другим занятиям… – Действительно, моим воспитанием в семье занимались мало. Отец – «враг народа», мать с утра до ночи билась за жизнь. Она работала портнихой, обшивала многих московских модниц. Я рос хулиганом, но любил музыку, танцы, играл шахматы, был самым настоящим стилягой. Во мне много кровей, характер беспокойный. Я такой сапожник без сапог – пишу о судьбах других людей, но почти не знаю истории собственной семьи. Страсть к чтению с самого детства была очень сильной. Я сочинял стихи, вел дневники, записывал понравившиеся мысли, цитаты, образы. Всегда читал книги с карандашом в руках, сразу делал выписки. Обожал энциклопедии! Эта страсть сохранилась во мне и по сей день. Неожиданно для самого себя еще в детстве захотел стать писателем. Однако, несмотря на это, закончил Плехановскую Академию и даже три года отработал бухгалтером. Вы знаете, в советское время процветала скрытая безработица – у служащих было много свободного времени в течение рабочего дня. Пока все остальные пили кофе, я читал, занимался в библиотеке. Моя мечта жила, я сначала сотрудничал с многотиражной газетой «Советский студент», потом оттачивал перо на производственных текстах в экономическом журнале. Писал о лесорубах, бригадах коммунистического труда, руководителях предприятий. В качестве журналиста объехал всю страну, где только не побывал! Мне доводилось много заниматься редактурой: правил тексты министров, крупных начальников. При этом я все время собирал интересные материалы, вырезки, полезную информацию. Писал в стол, без особых надежд на публикацию – в условиях цензуры это было невозможно.
– Важной вехой Вашей жизни стала работа на Иновещании. Какими были пятнадцать лет Вашей жизни на радио? – Работа на радио стала для меня школой профессии и жизни. Иновещание в советские годы представляло собой настоящее созвездие молодых талантов. Работать и общаться было необыкновенно интересно. На радио я научился работать четко и быстро, поскольку передачи готовились буквально «с колес». Конечно, не обходилось без пропаганды – мы же должны были нести в мир сообщения о преимуществах советского образа жизни. Это была откровенная «липа», к тому времени я знал совсем другую действительность. На Иновещании я сформировался как профессионал и как личность. Радио открыло совсем другие информационные возможности, я увлекся чтением служебной литературы. В СССР в те годы практически невозможно было достоверно узнать о том, что происходит за рубежом. А на Иновещании существовали особые информационные листы ТАСС, которые содержали выдержки из иностранных газет. Там все события в СССР и в мире преподносились совсем по-другому. Я начал одновременно существовать в двух измерениях, узнал много нового и выработал уже совсем другое, осознанное, отношение к происходящему в мире. Надо сказать, что в силу обстоятельств я никогда не был патриотом – слишком много видел вокруг вранья и искажений действительности.
– Как Вы пришли к идее создания исторических календарей? – На протяжении многих лет я собирал и систематизировал по датам различную культурологическую и историческую информацию. В советское время многие исторические факты были искажены, а о масштабных личностях вроде Троцкого или крупных писателях, поэтах, - таких как Булгаков, Пильняк, Цветаева, материалов практически не было. Я хотел восполнить эти пробелы. У меня получились двадцать три тетради о каждом дне в истории. Календарь для меня – это не просто изложение фактов, а многоплановая информация к размышлению. Публиковаться стал довольно поздно. По сравнению с другими друзьями-«шестидесятниками», отстал примерно на сорок лет. Андрей Вознесенский, с которым я знаком с детства, мы учились в одной школе, однажды назвал меня «поздней ягодой». Сам я называю себя писателем позднего времени или позднего возраста. С журналом «Наука и жизнь» мы впервые стали выпускать календарь, представляющий собой особенное литературно-историческое осмысление событий. Редактор журнала Рада Аджубей сразу оценила, насколько материал будет интересен и полезен для читателей. Я не просто излагал информацию, а объяснял ее читателю, разговаривал с ним, делился знаниями. Этот ежемесячный календарь пользовался большим успехов на протяжении шести лет. Потом работа была продолжена в других изданиях. Я сделал криминальный календарь, любовный, совместно с Гидрометцентром мы начали работу над календарем погоды. Мною подготовлена моя личная «Юбиблия» бытия, которая сочетает в себе элементы календаря и философии. В ней я осмысли многие «вечные» вопросы: жизни и смерти, войны, роли личности в истории.
– Жанр Ваших книг трудно определить. Это одновременно дневники, описания событий и судеб, размышления, философские заметки… Как бы Вы сами охарактеризовали Ваш путь в литературе? – На мой взгляд, у меня просветительская миссия. Историю всегда двигали энтузиасты, подвижники, пассионарии. Я рассказываю о том, что было, напоминаю о забытых событиях, по-новому осмысливаю жизнь великих людей. Один из первых в России я начал писать о Серебряном веке и его героях. Сейчас готовлю «Литературную энциклопедию», мечтаю сделать «Календарь русской поэзии»…
– Юрий Николаевич, а как Вы работаете? Это ремесло или вдохновение? – Я совершенно непубличный человек. Большую часть времени посвящаю работе: читаю, пишу, изучаю источники, судьбы. Мои герои, мое вдохновение – это люди, которых уже давно нет с нами. Они меня удивляют, вдохновляют – Достоевский, Кафка, Бунин, Пруст… Я переосмысливаю творчество предшественников и продолжаю его, раздвигаю границы цитат. Для меня цитата не украшение текста, а творческий импульс! В некотором смысле я ретроград. Не пользуюсь компьютером, все тексты печатаю на машинке. В день могу выдать от семи до двадцати пяти страниц текста. Редко работаю с черновиками: обычно тема созревает во мне, и я сразу пишу набело.
– Вы ведете почти затворническую жизнь, выступаете редко, в основном – трудитесь дома. Как Вы считаете, Вы не оторваны от процессов, происходящих в обществе? – По молодости у любого человека преобладают личностные переживания, потом – гражданские. Я не автономен, связан со всем происходящим многочисленными нитями, душа моя давно уже болит за этот мир. Как Вы видите, я не эмигрировал, когда была возможность, а остался в России, чтобы в трудный момент разделить с ней историческую судьбу. Другое дело, что мне действительно не нужно выходить на митинги, звонить на радиостанции, чтобы продемонстрировать свою гражданскую позицию. Я ее выражаю по-другому: в своих книгах, дневниках, заметках. Я не человек стаи, мне важна внутренняя свобода. Моя жизнь, как и у многих других людей нашего поколения, разделилась на две половины: до перестройки и после. Тогда в обществе рухнула вера в вождей, но мгновенно появилось стремление к «золотому тельцу». В попытках разрушения прошлых идеалов месте с водой выплеснули и младенца, сегодня на первом плане в– капитал, деньги любой ценой. Власть оказалась абсолютно оторванной от общества, политики думают преимущественно только о себе. Я исторический пессимист. При таком курсе и отсутствии воли к изменениям дальше вероятны социальные бунты, схватки на национальной почве. Я с трудом адаптировался к переменам: не утонул, сумел выплыть, остаться на поверхности, продолжаю работать, но ощущаю себя чужим в этом обществе. С грустью смотрю на перемены, происходящие в Москве, все меньше узнаю этот огромный суетливый город, в котором люди не живут, а выживают.
– Что, на Ваш взгляд, может стать стержнем новой национальной идеи России? – Русский народ всегда был литературоцентричным. Главной национальной идеей может стать русская культура. Развивая поколение людей интеллектуальных, широко образованных, мы одновременно можем двигать вперед и искусство, и технологии. С огромным трудом сегодня восстанавливается разрушенная преемственность. В газетах, на телеэкране, в Интернете – деградация русского языка. Чтобы произошли перемены в обществе, культурной, прежде всего, должна стать власть! Последовательно уничтожая русскую культуру, мы рубим сук, на котором сидим. В этом контексте я вижу себя прежде всего защитником и пропагандистом культуры.
– А какое значение в современном российском обществе имеет религия? – Мир усложняется, возрастает и количество проблем, с которыми сталкивается человек. Религия выступает оазисом надежд, родником, к которому припадают люди. Им нужна моральная и душевная поддержка. Вопрос о роли православия для меня неоднозначен. Если бы русский народ был действительно таким глубоко православным, как порой об этом говорят, разве сбросил бы он кресты с храмов в 1917 году, разграбил бы святыни по первому призыву новой власти?! На мой взгляд, к моменту революции религия в России уже находилась в состоянии кризиса. Современное православие, к сожалению, во многом – опора чиновничества, определенного рода узда для избирателей.
– Вы в своих книгах часто переосмысливаете чужие судьбы. Насколько глубоко Вы погружаетесь в жизнь исторических персонажей? – Изучая биографии замечательных людей, я готовлю мини-жизнеописания (от пяти до ста страниц). Перед этим очень много начитываю, изучаю биографические материалы, буквально влезаю в душу своему герою, живу какое-то время его жизнью. Я узнаю его привычки, слабости, особенности характера, поведения, стремлюсь создать живой теплый образ человека. Так я подготовил, например, книгу о судьбах поэтов Серебряного века, «Книгу о русской истории» с биографиями Столыпина, Сперанского, Ленина, Сталина… Особенность моих исследований в том, что в любом герое я всегда ищу некие параллели себе и своей жизни, нашему времени. Я создаю образ человека, а не марципанчики.
– Вы похожи на кого-то из тех, о ком писали? – Я очень похож характером и привычками на драматурга Александра Гладкова, уроженца города Мурома. Изучая его судьбу, я почувствовал вдруг, что встретился со знакомым человеком! Он также любил читать энциклопедии, был домоседом, всю жизнь много работал, писал, вел дневники, создавал жизнеописания… Его еще называли «Эккерманом при Мейерхольде».
– А какие встречи с современниками оставили в душе самый глубокий след? – Несмотря на то, что я встречался со многими яркими людьми своего времени, могу честно сказать, что это общение дает мне немного. Да, я сидел полгода за одной партой с Тарковским – мы играли в буриме, поскольку оба любили стихи. Потом общались с ним и в более зрелом возрасте – наша встреча нашло отражение в дневниках режиссера. Андрей написал: «Был у Юры Безелянского. Очень милый человек». Мы как раз сидели с ним на этой кухне, проговорили часов пять, я потом по памяти восстановил наш разговор. Я встречался со многими знаменитыми сегодня «шестидесятниками», а также политиками, деятелями науки и искусства. Но мои главные собеседники – великие тени, я живу вместе с ними их жизнями, стихами, воспоминаниями, - такое общение действительно обогащает. Внутри меня есть целостность, которую не задевают внешние воздействия. Я люблю перечитывать Фейхтвангера, Ницше, Манна – и воспринимаю их мудрость и жизненный опыт через книги. Я, по определению поэта Льва Озерова, «вечный ученик».
– А как появилась неожиданная книга «Страсти по Луне»? – В душе я романтик, несмотря на весь свой пессимизм. Для меня Луна – один из главных атрибутов любви. Вы знаете, бывают солнечные люди, а бывают – лунные. Я именно таков: интроверт, с парадоксальными проявлениями чувств и эмоций. Почти у каждого поэта есть стихи о Луне. Я подготовил и издал их большую подборку, получилось любопытно. Многим понравилось, книгу очень тепло встретили космонавты.
– Всю сознательную жизнь Вы ведете дневники. Это форма отражения жизни, ее фиксации или возможность эпистолярного монолога? – Для меня дневник – немой собеседник, возможность выплеснуть свои переживания. У дневника есть особая терапевтическая роль. Но есть и информативная. Я не только записываю происходящие события, но фиксирую интересные сообщения, новости, анекдоты. Так что это – настоящий коктейль мыслей и эмоций с особым ароматом эпохи. Надеюсь в ближайшее время издать свои дневники – выбрав из них самое интересное и важное.
Юрий Николаевич Безелянский говорит, что стал литератором вопреки любой логике развития событий. В доме его родителей не было библиотеки, все известные родственники являлись представителями совсем не творческих профессий. Юра рос шалопаем, потом овладевал премудростями экономики в Плехановской Академии. Однако, любовь к книгам пересилила все препятствия.