Непонятно. Очень часто
Ни с того и ни с сего
Вдруг покажется – стучатся.
Дверь откроешь – никого.
Что такое? Что за мука?
Вот уже в который раз
Выйдешь – ни души, ни звука,
Только холодом обдаст.
* * *
Смотри, какая радуга —
Цветы, а не цвета,
За грозы все в награду нам —
Такая красота.
Теперь давай зажмуримся,
Авось и перейдем
Через пустую улицу,
Размытую дождем.
* * *
Счастливый случай — он, как все,
Имеющие власть, прижимист.
Быть может, черной полосе
Уже не кончиться при жизни.
Все может быть. Придет нужда
Еще черней, чем при лучине.
Тебя всю жизнь учили ждать
И приучили.
* * *
И когда от глупых сантиментов
К беспросветной правде перейдешь,
Хватит и десятка сантиметров
Пустоты — от пола до подошв.
Если жизнь — топорная работа,
Значит и расчеты не сложны.
Ну а для последнего полета
Человеку крылья не нужны.
* * *
Как талия ее тонка!
Как золотоволоса!
Моя нетрезвая рука
Крива, как знак вопроса.
Рука летит за нею вслед,
А удержать не может.
Какой безжалостный рассвет
Седое утро гложет.
* * *
Ораторство бесполезное,
Дежурный набор идиом —
По обуху, а не по лезвию,
Как мнилось когда-то, идем.
И, если точнее, лишь топчемся,
Толкуя движенье планет...
А лезвие точится, точится,
Хотим мы того или нет.
* * *
Напичканные чистенькими догмами,
На фоне бутафорской красоты,
Мы слишком долго притворялись добрыми.
И, озверев от мнимой доброты,
Рванулись мы всеяднейшими крысами,
Хватая в спешке все, что на пути.
Зато какими были бескорыстными
Еще вчера… О, Господи, прости.
* * *
Как море в отлив убывает
Бравурный аккомпанемент.
Долги и гондоны всплывают
Не в самый удобный момент.
Когда ты, казалось, отмылся
Росою и сам, как святой.
Но всплыли. И дальше нет смысла
“Россию спасать красотой.”
Тост – 1984
В шашлычной волк в овечьей шкуре Подаст нам Шавку на шампуре. (из ранних стихов)
Ну что же, мой друг, мы привычные,
Пускай не по нраву шашлычная,
Но, коли пришли, посидим,
На этом пиру не участники,
А все же возьмем собачатинки,
Поморщимся, но ведь съедим,
И, чтобы не влипнуть в историю,
Набулькаем тихо под столиком.
Напиток наш горек и прост.
За наши успехи неважные
Содвинем бокалы бумажные
И шепотом скажем наш тост.
Пора листопада
Полыхают среди стола
(Пусть с базара, а не из сада)
Помидоры с гостев кулак,
А кулак у гостя — что надо.
Ветер чуть дребезжит стеклом.
И в неясной для гостя муке,
Кружат, мечутся над столом
Суетливой хозяйки руки.
Серый день
День, как большой домашний пес,
Разлегся сыто и лениво.
Семейство сереньких берез
Расположилось у залива.
Во мгле туманной пелены
Темнеет ствол трубы фабричной.
И мы
Так тихо влюблены
И так обыденно-привычны,
Спокойные, как этот день,
Мы кажемся сестрой и братом,
И некуда нам руки деть,
Как перед фотоаппаратом.
* * *
Я могу не прощаться —
Просто взять и уйти,
Если чье-нибудь счастье
Это может спасти.
Осушу свою чарку
И бесшумно, как зверь,
Проскользну на площадку
В приоткрытую дверь,
Провожаемый всхлипом
Неуклюжей петли.
А потом уже лифтом
Вниз. До самой земли.
Упаду, словно с неба,
В придорожный сугроб,
Горстью колкого снега
Остужу хмурый лоб.
Ну а дальше все просто
И понятно уже,
Что игры в благородство
Не бывает без жертв.
С этим надо смириться,
Как в индийском кино.
Только б не возвратиться —
То-то будет смешно.
* * *
Только грустно немного
И немного смешно.
Предложили дорогу —
Отказаться грешно.
Значит есть еще порох
И надежда жива.
Значит, может быть, скоро
Делом станут слова.
И осветит удача
Изнурительный быт.
Только женщина плачет?
Впрочем — все может быть.
Усталая душа
А с нею по-хорошему,
Над нею чуть дыша...
Принцесса на горошине —
Усталая душа.
Все угодить стараются,
Все няньки сбились с ног,
Дрожит и озирается
Израненный комок.
Любую цацку сделают,
Лишь только пожелай,
Ну, а она, несмелая,
Пуста и тяжела.
Затравленность звериная
Жестока и жалка...
И пусть гора перинная
Почти до потолка —
Улечься не отважится
И мнится ей одно,
Что вдруг не пух окажется,
А стекловолокно.
Слепа и перепугана
Шарахается прочь,
Туда, где перепутана
С дождем глухая ночь.
ПРЕМИЯ
Д.Д. Белоусову
Благодарна публика служивая —
Чуть ли не валяется от смеха.
И артист хорош — не закружилась бы
Голова от раннего успеха.
Анекдотец к месту и ко времени,
Творческим никак нельзя без риска,
И в награду — Сталинская премия —
Десять лет на рудниках Норильска.
Премию в России по традиции
Обмывать положено с друзьями,
Но мужи с ответственными лицами
И друзей и выпивку изъяли.
Десять лет с артистом горе мыкая,
Заглушая аж зубные боли,
Премия страдала необмытая.
Но зато потом, уже на воле,
Было упущение наверстано.
Премия капризна, как дитя.
Кружками, стаканами, наперстками...
Десять лет и двадцать лет спустя.
* * *
Самое жуткое, самое древнее
Неудачника воспаленное зрение,
Прожигающее сквозь дно,
Независимое от света,
Видит то, чего вроде нету,
Но явиться потом должно.
Что успешному не дано.
ЗИМНЯЯ ТАНЦПЛОЩАДКА
Сквозь тишину в минус сто децибел
Кажется, слышится марш похоронный,
Снег на площадке болезненно бел
И на перилах четыре вороны
Молча чернеют погоде не в масть
Каждая, как отключённый динамик.
Нежно поземка танцует кружась,
Манит шалава, потом «продинамит».
Здесь познакомился, втрескался здесь,
Не обращая вниманья на слухи.
Била фонтаном гремучая смесь
Юности, музыки и бормотухи.
Драться пришлось, а соперник жесток,
Сразу же складень достал из кармана.
Первая женщина, первый восторг,
Первой измены коварная рана –
Думал смертельная, но заросло
Может уже на четвертые сутки.
Кстати, у входа, красотка с веслом
Долго стояла и плоские шутки
Наши терпела. Упорно ждала.
Снег на площадке слежался и слипся.
Юность ушла и следы замела.
Где ты красотка из хрупкого гипса?
Что-то вороны притихли? Мороз.
Крутит поземка подобие вальса.
Холодно. Выпить бы. Да не принес.
Не догадался.
СЕЛЬСКАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА
В очочках, но все же мила и стройна,
И строгие платья не портят фигуры.
Уже больше года, как тащит она
Оболтусов сельских к вершинам культуры.
Вопрос задала, а в ответ ни руки…
И видно по лицам, что нет интереса.
До лампочки школьникам образ Луки
Из пьесы «На дне», а, задуматься, пьеса
На местные нравы ложится вполне
И вовсе не зря изучается в школе –
Родная деревня завязла на дне
И выбиться в люди – ни силы, ни воли.
Хотя и найдется с десяток дворов,
Где сытостью прет через щели в ограде.
Вон, возле окна, второгодник Петров
Любуется свеженькой двойкой в тетради.
Но парень не промах: смекалист, лукав,
А в драке, небось, и оглоблей огреет.
Чему научить его может Лука?
Такой, не моргнув, доброхота отбреет.
И кряжистый батька все тащит в семью,
Не брезгуя ни головней, ни огарком.
Вчера у Петровых кололи свинью,
А к ночи родитель явился с подарком –
Парного принес. Напросился на чай,
С туманной надеждой на нечто покрепче.
Дотронуться все норовил невзначай,
Но прятал желанье в степенные речи:
Порядка, мол, нет ни в Москве, ни в селе
И вряд ли бардак одолеют науки.
И маялись, ныли на шатком столе
Его тяжеленные бурые руки.
Прервав разговора непрочную нить,
Поднялся (как будто из дома позвали)
И вышел, о сыне забыв расспросить,
Но пообещал, что поможет с дровами.
А сын от избытка не траченных сил
Старательно думает только «про это»,
Ручонки под парту, губу закусил
И лезет глазами за вырез жакета.
Вот, взять бы, и вызвать нахала к доске.
Да кто его знает – чего отчебучит…
А вечер пройдет в непроглядной тоске.
Наскучит роман, телевизор наскучит.
Натоплена печка. Перина жарка.
Над дверью, на счастье, прибита подкова.
И снится всю ночь утешитель Лука,
Не горьковский, а из поэмы Баркова.
ЛИШНИЕ ЛЮДИ
Вожжи – вождям.
У высокого стремени
Дружно враждуют холуй и халдей.
Лишние люди удачно расстреляны
По наущению нужных людей.
Псевдо-Онегины, горе-Печорины.
Правнук Белинского из ВЧК
Предусмотрительно учит ученого,
Где протекает Печора-река.
Там и к Онеге дорога недальняя.
Нужного мало, а лишнего – тьма.
Чтоб не смущали и чтоб не скандалили,
Есть про запас и река Колыма.
И ничего здесь (казалось бы) личного,
Трудится служба, себя позабыв.
Страх превратиться из нужного в лишнего
Тоже безжалостно трудолюбив.
* * *
Ни скидки на место,
ни скидки на время –
не важно: ты в тереме
или в гареме,
под шепот зловещий,
под бурю оваций –
ты должен, обязан
собой оставаться.
И в нищей глуши,
и в богатой столице
ты выжить обязан,
успеха добиться.
И душно, и страшно,
опасно и тесно –
ни скидки на время,
ни скидки на место.
С победной наградой
и с лагерной тачкой
обязан пройти
и души не испачкать
под взглядом Иосифа
или Никитки.
Легко говорить,
а попробуй без скидки?
