…Ирка застала меня в Минеральных Водах, позвонила: «Ты к нам приедешь?»
Отчего ж нет? Приеду. В столицу Северной Осетии – славный Владикавказ.
На автовокзале кассир недовольным голосом сообщает: «Билетов нет – автобуса нет». «Как нет?» - поражаюсь я! Обычное дело, не пришел. Мою нервозность чувствуют на расстоянии желающие подвезти. Я отказываюсь, нужно крепко подумать. Ухожу в степь, присаживаюсь на какую-то бетонную плиту, курю. Подходит мужчина неопределенного возраста. Перебрасываемся словами. Предлагает подвезти. Осмысливаю: «подвозить» меня нужно за 400 км… Алик расспрашивает, кто я и откуда. Осторожно подбирая слова, отвечаю. На Кавказе нельзя много болтать.
Алик возит таких, как я, потеряшек, за приличную сумму. Набирает полную машину и везет во Владикавказ.
За разговорами проходит час. Отчего-то между нами рождается доверие. Алик смотрит серьезно: «Я повезу тебя, сестренка, только если другие пассажиры мне понравятся. Если нет – тебя не повезу, их повезу». Я понимаю: не хочет меня подставлять.
Улыбаюсь благодарно.
Алик исчезает, возвращается с двумя бойцами-молодцами. Делаю вид, что смотрю на машину, а сама разглядываю бойцов. Подхожу ближе. У Алика старенькая Ауди 80. Ослепительно-красная. Бойцы кидают рюкзаки в машину, садятся на заднее сидение. Я рядом с Аликом.
Отправляю смс-ку Ирке. С номером и маркой машины. Так, на всякий случай. Муж у Ирки – майор разведки.
Звонит мобильник, Алик переходит на родной язык. Эмоционален. «Заедем в Пятигорск, друзья просили».
Я напрягаюсь: Пятигорск – это не по пути. Это круг еще на полчаса, сбой ритма, опасно.
На окраине Пятигорска останавливаемся. Из кустов кошкой вылезает человек в очках и садится в машину. На заднее сидение. Бойцы молча двигаются.
Алик заводит мотор: «Ну, давай, Мариночка, давай!» Я ничему не удивляюсь: Мариночкой Алик любовно зовет свою Ауди…
Выезжаем на трассу, двигаемся в сторону Кабардино-Балкарии.
Затылок неприятно намокает. Пот течет за воротник рубашки. Смотрю на Алика, ловлю его взгляд. Он понимает мою тревогу, одними глазами объясняет: «Ты просто едешь во Владикавказ. Желательно, молча»
Я понимаю. Прикрываю глаза. Расслабиться не удается, в голову лезут мысли: «Вот так, удавку на шею и привет! Рабство или за выкуп». Такое случается…
Проезжаем Кабарду, обходим Нальчик, двигаемся к границе с Осетией.
На границе – километровая колонна машин. Досмотр, проверка документов. Блокпост, в ста семидесяти км от нас – Чечня, Грозный. А накануне под Назранью рванули машину со спецназом. Одуревшие от жары погранцы бродят вдоль раскаленной на солнце колонны. Пассажир в очках нервничает. Выходим из машины, Алик – в сторону блокпоста, мы – размять ноги.
Не знаю, сколько заплатил Алик, но нам дают зеленый коридор. Мы выруливаем левее и по пустой полосе идем к посту. Нас пропускают без досмотра. Я выдыхаю нервно: у Алика в багажнике под хламом и сумками лежит оружие. Я видела. Алик видел, что я видела.
***
Алания!
Я задыхаюсь от красоты, от пушистых склонов, от запаха неизвестных мне растений…
Дорога похожа на дикую, волшебную тропу, ведущую к Изумрудному городу.
Очкастый пассажир выходит. Минут через 10 выходят бойцы. Алик улыбается мне: «Сестренка, в центр я не вожу никого, но тебя отвезу, куда надо?» Благодарю сухо, но искренне. Очень жарко. Алик становится не в меру болтлив. Расслабился. Видимо, его тоже напрягал очкастый.
На прощание напутствует: «Ты только не кури, сестренка, на улице. Это не Россия»
Интересуется, когда меня отвезти обратно?
А я не знаю, когда, Алик. Я только приехала.
Мне нужен Терек, мне нужна суннитская мечеть на набережной, мне нужен центральный парк, а может быть даже и гора Столовая…
Я не знаю, Алик.
Но ты мне теперь тоже как брат.
До скорой встречи…
***
Мы сидим во внутреннем дворе дома товарища полковника – начальника Ирининого мужа. Муж в командировке, вроде, в Дагестане. Мы просто так пришли в гости, это нормально: русскоязычные семьи дружат между собой. Так вернее. Несмотря на кажущееся равенство, осетины не сильно сближаются с русскими. Бывает, что подчеркнуто игнорируют.
Жена полковника – гостеприимная хозяйка. Мечет на стол все, что есть в доме – угощать гостью из Ленинграда. Петербург плохо воспринимается на слух, всем ближе Ленинград. Мне приятно, ведь я скорее ленинградка, нежели петербурженка.
Появляются осетинские пироги – эта еда богов! Я пробую их уже не первый раз, но каждый раз замираю – это нереально вкусно! С сыром, с мясом, но особенно с зеленью и свекольной ботвой в тонком ароматном тесте - цахараджин. Это ни на что не похоже – солнечные пироги. А если еще запивать ледяным «Дарьялом» – сказка!
Ирка смотрит на меня веселыми и слегка пьяными глазами.
Я смеюсь: «Ирин, да ну, зачем?»
Но Ирка настаивает, и я рассказываю презабавную историю…
***
В Железноводск я приехала на электричке. Задрала голову: Бештау… Красивейшая гора. Рядом – гора Железная. По склону я побрела в парк.
Кавказ монументален и прекрасен. Иногда он давил на меня, казался непостижимым. Что ж, ради этого я и приехала…
Бродила по парку… Неухоженность переплелась с первозданностью, потому нет контраста. Опоздала в питьевую галерею, пошла искать мороженое. Полил дождь. Заскочила в лавку: «Мороженое есть?» Брюнет за прилавком вахнул: «Есть, красавица!» Я зарделась… Восточные мужчины умеют поднять настроение. Отряхиваюсь как мокрая собака… Брюнет смеется: «Откуда красавица?» Признаюсь: из Ленинграда. «Вах, красавица! Выбирай себе мороженое! Нет-нет, денег не надо: ты из Ленинграда!» Мне неловко, отнекиваюсь, ухожу из гостеприимной лавки: не привыкла к эм-жо играм… Брюнет догоняет в аллее: «Возьми!», протягивает два, разных. Беру оба. Он улыбается: «Хорошего тебе дня».
Иду и откусываю по очереди от каждого мороженого: мне хорошо!..
Спускаюсь вниз, к озеру. По периметру – мостки. Можно и нырять, и загорать.
Я совершенно не умею плавать, ну совсем никак. Но жара невыносима, я переодеваюсь и, робко перебирая нервными ногами по скользкому камню, заползаю в воду…
Бултыхаюсь, как умею, выбираюсь на мостки, сушусь, надеваю футболку. Прикуриваю сигарету, тихо млею от солнца, счастья, красоты… Ко мне подходит молодой мужчина. Спрашивает сигарету, я протягиваю пачку.
Минут через 10 все повторяется. И потом снова…
Озерцо окружено леском. Метрах в пятидесяти от меня, в леске, сидит компания. Человек 12. Мужчины. Черные майки с надписью «Ичкерия». Сидят на корточках, о чем-то говорят, но тихо. Да я и не прислушиваюсь. И никакой тревоги: на берегу расположились мамки с колясками…
- Сигарету дай!
Протягиваю.
- Зажигалку дай!
Протягиваю, а не даю прикурить…
Он пинает меня ногой в спину, я лечу в воду. С зажигалкой в руке.
Подо мной метра два. Я совсем не умею плавать.
Под водой (секунды?) осознаю, что если не сосредоточусь – утону. Пока не задушила паника, пока могу соображать - тянусь вверх, всплываю. Легкий удар по голове – и я погружаюсь снова, бестолково суча ногами.
Уши словно заложило ватой. А голова ясная: надо еще раз. Дышать уже совсем нечем…
Паника хватает за шею, царапает горло. Всплываю, глотаю воздух…
Вдруг чьи-то руки подхватывают и вытягивают прямо на мосток. Секунду – лечу. «Только бы ничего не ляпнуть!» Голова работает отдельно от меня. Понимаю одно: только не матом. Только ни в коем случае сейчас не выругаться от души нормальным русским матом.
Взлетаю на мостки со словами: «Настоящее кавказское гостеприимство!» И умолкаю.
На меня смотрят две пары глаз: карие и голубые. Голубоглазые чеченцы тоже бывают. Меня трясет, внутри что-то лопается от гнева, но я подавляю в себе накал и молчу. По распоротому бедру льет кровь.
Голубые глаза пристально меня разглядывают. Ловят все-все эмоции, которые я, как мне кажется, подавляю… Рентгеном просвечивает! У меня клацают челюсти от злости, гнева, недоумения: за что? Что ЭТО было???
Вдруг: тенью метнулись, привели моего обидчика. Голубоглазый чеченец что-то сказал ему, потом уже по-русски: «Ты к ней подходил? Сигареты просил? Она тебе давала?» Стеклянный невменяемый взгляд. Я поняла: обидчик мой под кайфом. Он – не с нами…
- Хочешь, он перед тобой извинится?
- Нет. Не вижу смысла. Он все равно не понимает, что сделал.
…Они отвели его в сторону, пару раз дали ему в морду.
Я присела обратно на мостки, нужно было передохнуть.
Компания ушла.
Меня била дрожь под сорокоградусным кавказским солнцем…
Сначала топили, потом спасали и искали прощения.
Восток – дело тонкое…
***
- Да-а…
Полковник хлебнул коньяка и что-то, подобное удовлетворению, мелькнуло в его глазах.
Я пнула под столом Ирку: нафига ты меня тут тормошила «расскажи»?
- Твое счастье или твоя мудрость, девочка, в том, что… - он замолчал и поглядел в сторону. – Ты ПРАВИЛЬНО себя вела. Иначе…
***
Дневная жара ушла, упала на плечи южная ночь. Мы ведем неспешную беседу. Полковник потягивает коньяк, молчит, лишь изредка спрашивает: «Ну, как там, в Питере?» Сын подрастает, хочет поступать в Военно-медицинскую академию. Да, он хочет защищать Родину, но не хочет убивать. Хочет лечить. Я понимаю – полковник хочет моей помощи, но не попадаюсь на провокационные беседы, слишком это сложно для тихих посиделок. Он теряет ко мне интерес, и Ирка начинает прощаться. Наше время истекло. Я понимаю, что Ирка привела меня развеять скуку полковника – начальника ее мужа. Так надо. Чтобы мужу хорошо служилось. Впрочем, полковник – мировой мужик, может, Ирке и не надо так усиленно дружить…
Мы уходим. По дороге я прошу: «Ирка, а давай еще по пирогам и по пиву «Дарьял»?» Она соглашается. Ей не хочется оставаться наедине с мыслями, ибо они не веселы. Вечные гарнизоны. Сама – военный фельдшер. За плечами Чечня. А хочется :
«Много ли нужно?
Поле да сад,
умного мужа
ласковый взгляд…» (с)
Чтобы жизнь стала спокойной и теплой, как пирог цахараджин…
