Ну что ж, давай напишем
В который раз про снег:
Как он летит — неслышен —
В садах любимых, тех,
Где сквозь туман, рисуясь,
Восторженная юность,
Беспечна и легка,
Манит издалека.
Ну что ж, давай припомним:
Снежинки на ладони
Садятся, щекоча,
Белеют на плечах.
Деревья по колени
В тумане и снегу.
И сумерки синели
На близком берегу.
И мы с тобой бежали,
Веселые, одни,
На этот близкий берег
И дальние огни.
Как все идет на убыль,
Уходит навсегда!
Трубят в литые трубы
Минувшие года —
И только снег — неслышен —
Над нами, над тобой,
Над садом
тише, тише
Кружится молодой?
Гадание
Смерть и вечность... Жизнь и доблесть!
Поле. Санный след.
Что манило? - Только отблеск,
Только легкий свет.
Что томило? - Только чувством
Как его назвать?
Юность? Родина? Искусство?
Птица? Ветер? Мать?
Ты? Любовь? - Тасуй колоду:
Расставание" Свободу.
Вечер. Галок на снегу.
Одиночество. Пургу.
Зимний город
Зимний город. Дым густой мороза.
Наледь близких крыш.
На стекле бледнеющие розы.
Куришь и молчишь.
Резко тянет холодом из щели,
Заметен карниз.
Сердце, словно детские качели,
Вверх и вниз!
Оттого, что одинок и молод,
И опять, опять
Все метет декабрь, заносит город,—
Оттого не спать!
Все ловить в кружении метели,
Звонкий, ледяной,
О тебе тоскующей свирели
Голос молодой!..
***
Мне воды в горсти твоей напиться,
Губ твоих дышать морозной вьюгой,
И кружит душа моя, как птица,
Над своей покинутой подругой.
Вышивай мне, память ледяная,
Золотым узором расставанья.
Ночь стоит высокая, чужая,
Под мохнатой шапкой мирозданья.
Но трубят метели молодые
Не о смерти — о любви и страсти.
И горят глаза твои слепые,
Словно звезды в мраке и ненастье.
Утро
Ночи вьюжны в декабре,
Я проснулся на заре,
Дверь открыл — увидел солнце
И сугробы во дворе.
Все искрилось и пылало
В алом пламени пожара.
Уходила в синеву
Жизнь моя клубами пара.
А навстречу, над Москвой,
Лучезарной, молодой,
Утро новое вставало
Чернобровою вдовой.
Что пред вечною природой
Наши временные годы,
Если льется с небосвода
Луч пронзительной свободы,
В синеве сверкают розы,
И горит зима над нами
На витых столбах мороза
Ледяными куполами.
Грибник
Г. Иванову
Но все, что имеет начало,
Имеет конец. И о том
Сегодня ему прокричала
Кукушка скупым языком.
Он думал о смерти, что ею
Нельзя ничего объяснить.
Он думал о том, что стареет,
О том, что не хочется жить.
Что прежние мысли и чувства
Ушли навсегда от него.
Что нету любви, а искусство
Не значит почти ничего.
Он взвесил всю жизнь пред собою
И честно хотел отыскать
Хотя бы мгновенье какое,
Которое жаль отдавать.
И, сев на траву у дороги,
Без всякого смысла в глазах
Смотрел отстраненно и строго
На пыль на своих сапогах.
Пчелы
На двери колеблется марлевый полог,
Колышется легкая тень на полу,
И роз на столе перепутанный ворох
Невольно влечет за пчелою пчелу.
Девчонка приносит ведро из колодца.
Она в босоножках, в халате цветном.
Букет составляет — и слышно потом,
Как струйка в графин приготовленный льется.
Выходит старушка, глядит на часы.
— Ну что же, пора! Подождем у дороги!
Идут. И, сырая еще от росы,
Трава холодит обнаженные ноги.
Но нет. Не дождались. Вернулись назад.
Сидят на веранде. — Теперь уже к ночи.
Старушка вздыхает и что-то бормочет.
И слышно, как в комнате пчелы звенят.
В Хосте
Холодное “Цоликаури”,
Спускается вечер густой.
Ряды кипарисов, ликуя,
Уходят в безбрежный покой.
Сливаются небо и море.
Не видно стеклянных валов.
И странно скользят на просторе
Огни кормовые судов.
В беседке, увитой лозою,
Свисает со стен виноград,
И зыбко трепещет листвою
Во мгле исчезающий сад.
От свечки колеблются тени,
Хозяйский шипит патефон.
Доносится тихое пенье
И кружек наполненных звон.
Случайная встреча, забава,
Глаза из-под темных ресниц.
Любовь, и разлука, и слава,
И юность, и жизнь без границ!
...Но вечер окончен. Потушат
Свечу, как полет мотылька.
И ночь распускается душной,
Белеющей чашей цветка!..
Град
Внезапно без дождя густой ударил град.
Поднялся ветер вдруг, и синий свет, густея,
Прекрасно изменил в жару пылавший сад,
И шумно ожила дремавшая аллея.
Какой-то гул возник, какой-то странный стон.
Сжимается душа, неясным звукам внемля.
И чудится, вокруг стоит стеклянный звон
Горошин ледяных, дробящихся о землю.
Все стихло через миг. Опять сквозной простор
Привычно засиял над потрясенным садом,
И солнца луч упал на лиственный ковер,
Расшитый серебром дымящегося града.
Зной силу набирал, и душный ветерок
Пыль завивал жгутом на высохшей дороге.
Но все витал вокруг неясный холодок
Совсем иной любви, совсем иной тревоги,
Как будто жизнь одна осталась позади...
И вот сейчас в саду, шумящем надо мною,
Рождалось — до тоски, до ужаса в груди! —
Стремленье — по куда? желанье — но какое?
Страсть
Султаны моркови пронизаны светом,
И лук малахитовый тускло блестит.
Лиловой пчелою дремучее лето
Цветы прогибает и в травах гудит.
Оно отметает, как вздор, возражснья,
Сгорая в тяжелом июльском бреду,
И наши случайные прикосновенья
Кругами расходятся в душном саду.
Колышется воздух янтарнее меда,
И разум впустую толчется впотьмах,
Где страсть, как хозяйка, идет с огорода
С неясной улыбкой на влажных губах.
Нимфа
Небо белесо — и, ветер незрячий
Кровь лихорадит, листвою гремит;
Пахнет полынью, — но так ли, иначе —
Жизнь продолжается, сердце стучит!
Юркие бесы мелькают в малине,
Пчелы гудят, собирая нектар,
Грузные яблони в блеклом сатине
С плеч отряхают белеющий жар.
Там, в глубине, среди сытого сада,
Где козлоногий охотник живет,
Пухлая нимфа в лукавой досаде
К солнцу подъемлет свой чувственный рот.
Макнет руками, сверкает глазами,
Силясь проникнуть в. сплетенье ветвей,
И в раздраженье топочет ногами,
Жарче пожара и снега белей!..
* * *
Медовых зрачков равнодушная ложь
И ночи соленой тяжелые волны
Уносят в пучину, — забудешь, уснешь—
И снова очнешься, предчувствием полный!
Неясный испуг овладеет вконец,
Растут, вырастают и рушатся горы,
И пот выступает, и ты, как беглец,
Заслышавший лай настигающей своры.
Возьми мое тело и душу возьми!
Лиши меня зрения, слуха и знанья!
Сомни, словно ветошь в кровавой грязи,
Под тяжким чугунным катком мирозданья!
Мне руки твои холодны, как ручьи
В языческих травах дремучего леса,
Мне губы твои, как огонь, горячи,
Как порох, сухи и кислы, как железо!
Моим ли плечам удержать этот груз?
Растет мое сердце, сливаясь с землею,
Соленою ночью, колючей травою,
Кровавой луною и пением Муз!
Мы все нераздельны в желанье одном!
Зрят звезды и звери божественным зраком.
И смерть наклоняет лицо в водоем,
Где страсть отраженьем всплывает из мрака!..