«Я ПИСАЛ ИХ В БАНГКОКЕ И ДОХЕ,
НА ДОПРОСЕ МЕНТОВ ХУА-ХИНА
И В МОСКВЕ НА ПОСЛЕДНЕМ ВЗДОХЕ -
РАЗНОЖАНРОВАЯ КАРТИНА».
ПИСЬМО ЗАКАДЫЧНОМУ ДРУГУ
Плохо мне, плохо,
до последнего вздоха,
до оха,
мне плохо…
Вспомнил под рюмку
Сергея…
Сергея Есенина, значит,
и душа, соловея -
плачет.
Тук, тук!
Стучит монотонный звук.
Распустил утомлённое сердце.
А вдруг,
и вправду откроется дверца:
сердце выйдет из тела наружу
и уйдёт в снегопад, в стужу.
И я стану тогда
человеком-камнем,
положу навсегда
вместо сердца льдышку,
стихи сочинять утром ранним, ранним
не буду, не буду курить до отдышки.
Я ствол револьвера к виску приставлю,
нажму на курок,
не отбыв свой срок.
Услышав хлопок,
раскричатся птицы.
Словно земля начала дымиться -
там в небе парит чёрных воронов стая,
за кругом круги, нарезая.
Кто-то промямлит про жизни урок, -
пасть разевая
и громко зевая.
А я возражу: нет, урок
не впрок.
Это скорее уже традиция:
хоронить поэтов досрочно…
С похмелья ругаясь, вошла милиция
и всех допросили очно.
Соседей небритые хмурые рожи,
врачи, как невесты в белом, им тоже
пора подлечиться -
безразличные лица.
Мелькнёт на поминках случайный прохожий
ещё одной рожей…
Пусть
никто не поймёт
мой поступок шальной.
Грусть
опять соберёт
чёрных платьев покрой…
Не сердись, извини,
я не смог лечь в берлогу.
Никого не вини.
Я один, я в пути,
от себя не уйти…
Подлетаю к Богу.
* * *
ЭВОЛЮЦИЯ
Эволюции тля -
революции мрак.
Эволюции брак -
революции для…
А поллюции, бля,
не осознанный стон,
растревоженный сон?
В этом крошеве лиц
и порочности дел,
где шаг вправо, шаг влево –
расстрел.
В революции тли
вся надежда на блиц,
на истошное «пли»,
на сожженье страниц
в темноте оружейных
бойниц.
Все грехи напоказ,
беспредела маразм -
оргазм!
Бог забыт,
Бог забит,
вновь на крест,
вновь прибит…
Молчит.
Не успели понять,
не успели принять -
распять!
Эволюция тли
для пучка конопли -
умри!
* * *
ИЗГНАННИК и СТРАЖИ
Кто ты такой, заблудившийся странник?
Чёрта избранник,
а может быть Бога посланник?
Или, к примеру, тюремный охранник?
Что ты молчишь, ты обычный карманник?
Нет, господа, я всего лишь изгнанник.
Где же твой дом и идёшь ты откуда?
Только не ври нам, поскуда,
христопродавец, иуда,
отпрыск греха, порождение блуда…
Вот, весь мой скарб, я иду по пустыне с верблюдом.
Нам хорошо у нас много и нефти, и газа,
ты понимаешь, зараза?
Мы охраняем наш дом, мы боимся идейной проказы,
видишь для сбора налогов огромные вазы?
Мы здесь стоим, чтоб парламента чтили указы.
Я здесь ни с кем не обмолвлюсь и фразой
ни разу.
Ладно, иди! Ты, похоже, не знатная птица
там, за границей.
Мы бы легко отличили орла от синицы.
Тут есть вода, дай верблюду напиться,
если конечно деньгами готов поделиться.
Буду за вас я молиться.
Так и идёт за двугорбым рабом по пустыне,
путь его лёг от далёких времён и поныне.
Тропы в песках часто кажутся очень простыми,
на удивление даже большими, прямыми…
Буря придёт и мгновенно замрёт и остынет…
сердце пустыни.
Там, где плескалась река, там сегодня барханы,
как великаны,
там, где сверкают дворцы, и подносят кальяны:
будут разбиты минувших богов истуканы
под барабаны.
Всё остальное проглотят слепые туманы -
зренья обманы.
Знает природу людей он и сущность предметов,
видит, что люди забыли про Бога заветы,
верят в приметы.
Полон надежд, что молитва ещё не допета:
просто всю радость от солнца и лунного света
мы подменили холодным мерцаньем монеты.
Старец святой, как нам жить? Дай советы!
Где ты?
* * *
НЕРОН и ТОЛПА
Я помню истории древней страницы,
Как требовал хлеба и зрелищ народ,
Глаза полыхают, румянятся лица,
Забит Колизей и волнуется сброд.
Арена, залитая потом и кровью,
Лежат гладиаторов павших тела,
Но злобный Нерон не ведёт даже бровью,
Пока не насытится смертью толпа.
Он знает законы толпы поведенья,
Он может поднять указующий перст:
Дрожите патриции! Без сожаленья
Нерон уничтожит малейший протест.
Направит народ и задавит крамолу,
Распнёт несогласных вдоль пыльных дорог,
Зерно из хранилищ раздаст для помола -
Толпа его любит, он щедр и строг.
Любите Нерона! Хвалите Нерона!
Смотрите на казни и жрите свой хлеб!
Пусть вечно он видит с высокого трона
Свиней у корыта, помои и хлев.
Ни хлебом единым, ни хлебом единым, -
Христос повторяет две тысячи лет,
Но мир продолжает с упорством скотины
Глазеть в телевизор под сытный обед.
* * *
«НА ТОМ СТОИМ»
(ГРОТЕСК)
Это наши девочки -
Сберегают щелочки.
Это наши мальчики -
Веерами пальчики.
Всюду ходят тётушки -
Плавны как лебёдушки.
Рядом с ними дяденьки -
С сигаретой, пьяненьки.
Повзрослели девочки-
Продаются щелочки.
Покупают мальчики -
Под ремнём наганчики.
Постарели тётушки -
Не обхватишь бёдрышки.
Постарели дяденьки -
Но как прежде пьяненьки.
Стали стары девочки -
Ольги, Вики, Леночки.
Стали стары мальчики -
И дрожат стаканчики.
Умерли все тётушки -
Громкие воробушки.
Умерли все дяденьки -
Вплоть до смерти пьяненьки.
* * *
МУЖИЧОК
Что такое мужичок?
Две ноги, хренишка,
для дыханья – пятачок,
галстук и штанишки,
над объёмным животом
две руки хваталки…
Сходство с мартовским котом -
бросить бы, но жалко.
А кто ты его жена,
тёща, мать, невеста?
С детства ты осуждена
проживать с ним вместе:
слушать басни соловья,
видеть хвост павлина,
наблюдая муравья
в роли господина.
*****
ГЕРОЙ ДВОРА
Мозг без извилин, изношена печень,
Есть пара рук, пара ног, не увечен.
Но по характеру – бесчеловечен.
Не обеспечен и очень беспечен.
И ни тюрьмой, ни сумой не излечен,
В кражах замечен.
Старый пиджак и потёртые брюки.
Нет у него ни жены, ни подруги,
Денег не просят ни дети, ни внуки.
Дразнит приезжих: чечмеки, урюки.
В драку готов он ввязаться от скуки
С криком: «Порву всех, суки!»
Знает про заговор злых сионистов,
Будто решили споить его быстро.
Только не знают они, утописты,
Водку он пьёт на приём грамм по триста,
Дунув в стакан, что бы всё было чисто.
Фиг вам, кибуционисты.
Пусть у него не сложилась карьера,
Пусть он уже за чертой, за барьером,
После бутылки сильней его вера
В непогрешимость ухмылки премьера…
Чтоб Ходорковский, как раб на галерах,
В тюрьмах сидел, халера!
А президента зовёт он парнишкой,
Интеллигентом в коротких штанишках.
Дума в его представленьи - кубышка.
Каждый имеет краплёные фишки,
И в кабинетах играют в картишки
Воры - воришки.
Он бы Христа заложил за бутылку
И олигархов отправил в Бутырку.
Для инородцев нашёл лесопилку, -
Брёвна пусть пилят, прессуют опилки.
Для корешей, чтоб на каждой развилке,
Брага лилась из поилки.
Всё бы путём, да Медведев мешает,
Он, говорят, ничего не решает,
Всё-таки трепет душевный внушает...
Вот как вернётся назад ВЭВЭ Путин,
Он у нас – барин: всех быстро рассудит,
Если не понял – засудит.
