№12/2, 2011 - Проза

Василий Шарлаимов
Степан и Роза

Хотя на улице было весьма прохладно, я буквально обливался потом, стараясь поспеть за моим энергичным и неутомимым проводником. Тротуар был так узок, что мы шли гуськом, подобно воинственным индейцам на тропе войны. В эту глухую ночную пору можно было без опаски идти по пустынной проезжей части, однако мы предпочли ей более безопасную пешеходную дорожку: на неровных булыжниках разбитой мостовой запросто можно было переломать ноги, - а это совершенно не входило в наши перспективные планы на эту Рождественскую ночь. По правде, я не сказал бы, что прогулка по пешеходной дорожке была намного приятней. Похоже, на этой забытой Богом и муниципалитетом улочке ремонтные работы не производились со времен высадки в Португалии экспедиционного корпуса Артура Уэллсли Веллингтона. Приходилось постоянно смотреть под ноги, чтоб не споткнуться о неровный край какой-либо перекошенной тротуарной плитки. Однако эта предосторожность не очень-то и помогала, и, цепляясь ногами за выбоины и выступы покалеченного временем тротуара, я постоянно чертыхался.

- Василий! Не богохульствуй! – не поворачивая головы, прогремел своим могучим басом Степан. – А то можешь невзначай накликать беса на наши кудрявые головы!

Нежданно-негаданно я на полном ходу врезался в спину моего неосмотрительно резко затормозившего попутчика.

…Кряхтя и постанывая, я встал на дрожащие ноги и нервно отряхнул от грязи брюки в районе своих ягодиц. Затем, по булыжникам бугристой мостовой, обошел остолбенело стоявшего гиганта и собрался было высказать ему все, что я думаю о его такой видной, но бестолковой персоне.

Офонарелый Степан стоял словно статуя и, широко раскрыв глаза и рот, тыкал своим указательным пальцем на что-то, по его мнению, весьма и весьма примечательное.

- Если бы Владимир Ильич Ленин вот так указывал путь к светлому и радостному будущему, то Великая Октябрьская революция наверняка бы не состоялась, - по достоинству оценил я позу моего впечатлительного друга.

Я пренебрежительно обернулся в направлении, обозначенном живым указателем, – и почти что мгновенно оцепенел. Вне всякого сомнения, выглядел я в тот момент не намного лучше, чем мой совершенно одуревший товарищ.

Улица, по которой мы только что шествовали, плавно уходила вниз по пологому склону к широкому ложу величавой реки Доуру. Метрах в пятидесяти от нас я приметил одинокий силуэт высокой, но очень изящной и грациозной женщины. С пышными распущенными волосами, в длинном облегающем тонкую талию одеянии - она как будто свободно парила над старой разбитой мостовой прямиком в нашу сторону. Мягкие серебристые лучи лунного света освещали незнакомку сверху и чуть со спины, что не позволяло мне рассмотреть затенённые черты её удлинённого лица.

Необыкновенная, восхитительная женщина неспешной, плывущей походкой без единого звука иль шороха неотвратимо приближалась к нам. И мне на секунду почудилось, что сама царица ночи явилась из непроглядного мрака, чтобы выяснить, кто же это там тревожит безмятежный покой её владений своими грубыми и назойливыми голосами. Её дивные, божественные ножки едва касались смиренно стелящегося перед ней дорожного полотна.

Впереди дамы мелкой трусцой бежала на поводке маленькая, беленькая, мохнатая собачонка, разительно напоминающая породистую мальтийскую болонку. Заметив нас, пёсик во всю прыть бросился к Степану, стремительно разматывая рулетку поводка своей загадочной хозяйки. Подбежав к гиганту, собачка поднялась на задние лапы, опёрлась передними о ногу моего друга и кокетливо завертела хвостиком то звонко лая, то радостно повизгивая. Степан, добродушно улыбаясь, нагнулся и ласково погладил суетящегося у его ног пёсика, что вызвало массу восторга у пушистого четвероного.

- А ведь говорил, что терпеть не может собак, - мелькнула в моей голове несвоевременная мысль.

К нам неторопливо, без тени страха или опасения, подошла худощавая, черноволосая женщина, и меня обдало сладким и насыщенным запахом изысканных французских благовоний. Похоже, таинственная незнакомка ненароком опрокинула на себя полный флакон крайне популярных в этом сезоне духов «Dior Addict». Низким, но очень приятным голосом дама удивлённо произнесла:

- Странно. Обычно Альберто очень враждебно относится к незнакомым мужчинам.

- Мы с ним теперь друзья до гроба, - лаская пса, приветливо усмехнулся гигант, и я несказанно удивился: оказывается, улыбка у моего могучего друга может быть просто очаровательной.

Жгучая брюнетка загадочно улыбнулась в ответ, и взгляд её чёрнее мрака очей изучающе заскользил по нашим скромным, но чрезвычайно приметным персонам.

По акценту и произношению незнакомки было совершенно очевидно, что она не врожденная португалка. Я уже давно заметил, что с иностранцами, говорящими на португальском языке, общаться гораздо проще, чем с коренными жителями приютившей нас страны. Брюнетка была того неопределённого возраста, когда женщине можно дать от двадцати пяти до сорока лет, рискуя при этом очень сильно ошибиться. Особенно в тусклых лучах уличных фонарей и при призрачном сиянии обманчивого ночного светила. Я невольно залюбовался тонкими и чувственными чертами смуглого лица дамы, её стройным точеным станом, роскошными иссиня-черными волосами, крупными кольцами спадающие на изящные плечи. Всё это выдавало в ней истинную южанку, дочь древней земли, опалённой жарким, жгучим, но щедрым солнцем.

Незнакомка зябко куталась в длинный байковый халат, плотно облегающий её гибкое тело. Похоже, она обитала где-то неподалеку и вывела на ночь выгулять свою маленькую, но очень беспокойную собачонку.

- Сеньора, - обратился я к даме как можно более вежливо. - Вы не могли бы нам подсказать, где можно найти для ночлега сравнительно недорогое и пристойное пенсау? (Прим. Пенсау – дешёвая гостиница. Порт.).

Женщина ещё раз осмотрела нас внимательным, оценивающим взором и молвила тихим гортанным голосом:

- Поблизости вы навряд ли найдёте подходящее пенсау, но, если хотите, я могу предложить вам комнату и постель в моём доме за вполне умеренную плату.

- Конечно! Конечно, мы согласны! - даже не позволил раскрыть мне рта взбудораженный Степан и на русском языке, хныкая, пожаловался: - Василий! Я падаю с ног и жутко хочу спать. Я ведь и рассказывал тебе все эти увлекательные истории, чтобы просто не заснуть на ходу. Давай согласимся на это любезное предложение нашей благодетельницы. Если хочешь, я сам заплачу за ночлег!

Я и сам едва-едва передвигал ноги от усталости, и мне нечего было возразить моему попутчику. Дама, которая внимательно прислушивалась к нашему разговору, удивлённо поинтересовалась:

- А какой вы национальности, сеньоры? Шведы?

- Нет-нет! - отрицательно замотал я головой. - Мы приехали из Украины.

- Из Украины? - наморщив свой высокий лоб, переспросила дама. - Ах, да! Это между Польшей и Финляндией. Помню, по телевидению говорили, что у вас там жестокая мафия и жуткая коррупция.

Мы со Степаном озадаченно переглянулись, но не стали подвергать ревизии географические познания своеобразно информированной незнакомки.

- Извините! А как вас зовут? - постарался я перевести разговор в иное русло.

- Меня зовут Роза, - чарующе улыбнулась женщина. - Я из Испании, родом из Гвадалахары, хотя уже не один год проживаю в этом древнем португальском городе. Пойдёмте! Мой дом совсем недалеко отсюда. Кстати, у вас не найдётся закурить? Мои сигареты закончились, и я вышла погулять в надежде, что повстречаю отзывчивого джентльмена с хорошим вкусом и изысканными манерами.

И Роза кокетливо тряханула гривой своих пышных волос, искоса наблюдая за реакцией моего могучего друга.

- А что вы курите? - озабочено спросил Степан, опасаясь, что может не попасть в круг солидных и изысканных джентльменов.

- Обычно, я предпочитаю «Кэмел», хотя, в крайнем случае, и «Филипп Моррис» вполне сойдёт, - беззаботно рассмеялась Роза.

- Святые угодники! Как же ей объяснить, что я не курю ни верблюжий помёт, ни какой-то там «Кизяк Моррис»? - раздражённо пробурчал гигант и, вдруг, выпрямившись и приосанившись, по-португальски гордо заявил: - Как истинный патриот моей Родины, я предпочитаю сигареты национальной марки!

Степан торжественно извлёк из кармана начатую, слегка помятую пачку «Ватры» и, как букетик свежих подснежников, галантно преподнёс её озадаченной даме. Роза неуверенным движением двумя пальцами взяла пачку, осторожно вытащила сигарету, опасливо поднесла её к своему тонкому с горбинкой носику и брезгливо понюхала.

- Это можно курить? - недоверчиво спросила она.

- Можно и нужно! Все украинские политики и бизнесмены курят именно эту элитную марку! - нагло соврал мой друг.

Это заявление впечатлило и обнадёжило нашу новую знакомую. Она бережно поднесла ко рту и осторожно сунула между чувственными пухлыми губками кончик экзотической заморской сигареты. В руках у Степана, словно из воздуха, материализовался спичечный коробок. Гигант проворно чиркнул спичкой, ловко сложил ладони лодочкой, защищая огонёк от порывистого западного ветерка, и элегантным движением поднёс их к лицу брюнетки. Роза неспешно прикурила, глубоко затянулась и с наслаждением выпустила через ноздри две тонкие струйки ароматного дыма.
- Однако, нам самое время идти, - сладко улыбнулась дама, и мы медленно двинулись вдоль улицы, подстраивая наши шаги под мелкую трусцу Альберто.

- А как вас сюда занесло, Роза? - давя зевок, попытался поддержать было увядший разговор мой друг. - Ведь португальцы, как я знаю, недолюбливают испанцев. Мои коллеги по работе говорят: «Не жди из Испании ни доброго ветра, ни хорошей жены».

Я резко пнул Степана под рёбра локтем правой руки. Тот охнул и удивлённо уставился на меня, так и не сообразив, что «сморозил» бестактную глупость.

Но Розу, похоже, ничуть не смутило дерзкое высказывание моего спутника.

- О, это очень романтичная история! - оживлённо заговорила она, энергично жестикулируя перед моим носом рукой с зажженной сигаретой. - Я была ещё совсем юной девушкой и танцевала в одном популярном ночном баре Мадрида. Как-то в канун футбольного матча между «Реалом» и «Порто» наш бар посетила группа возбужденных португальских болельщиков. Среди них был статный красавец и весельчак, бравый отставной полковник Жуакин. Увидев мой яркий, зажигательный танец, он был просто очарован и покорён моей грацией и красотой. Когда матч закончился, полковник вернулся в бар и, после его закрытия, вызвался проводить меня до самого дома. Это было какое-то безумие! Остаток той бурной ночи мы провели вместе. А раним утром восторженный Жуакин торжественно предложил мне свою руку и сердце. Но я ведь сразу приметила обручальное кольцо на безымянном пальце его левой руки и печально сказала, что это невозможно, пока сеньор не свободен. Тогда Жуакин уныло поведал мне, что его супруга гораздо старше его. И в своё время он женился на ней не по любви, а по воле своих строгих, консервативных родителей. Как добрый католик, он не может развестись с нелюбимой женой, тем более, что все деньги и недвижимость в Порто принадлежат лично ей.

- Тогда нам нужно расстаться и забыть о нашей волнующей встрече! - пряча горькие слёзы, твёрдо заявила я. Но Жуакин, уезжая, поклялся мне, что не смириться с жестокой судьбой и разрешит эту, казалось, безвыходную проблему.

Шло время, и я уже начала думать, что бравый полковник навсегда вырвал из своего сердца воспоминания о юной мадридской танцовщице. Но через полгода он вернулся и со слезами на глазах рассказал о страшном и ужасном несчастье, которое совсем недавно постигло его. Он безмятежно катался на лодке в океане неподалеку от устья Доуру вместе со своей женой и её младшей сестрой. Но неожиданно налетевший шквал накренил и перевернул утлое судёнышко. Жена с сестрой сразу же пошли ко дну, а Жуакину с превеликим трудом удалось всплыть и добраться до отдаленного скалистого берега. Лишь через двое суток морские волны выбросили на прибрежные камни распухшие и изуродованные тела несчастных женщин. Как единственный законный наследник, Жуакин получит всё состояние жены, а так же имущество её незамужней сестры. Рыдая, полковник со стоном уверял, что только я смогу утешить его в этом жестоком и непосильном для него горе.

Год траура мы провели на Балеарских островах, подальше от цивилизации и людской суеты. Тем временем нанятый нами адвокат успешно разрешил все рутинные проблемы с правами на наследство. Вернувшись в Порто, Жуакин унаследовал крупную сумму денег и вступил во владения несколькими доходными домами с прекрасным видом из окон на устье реки и набережную океана. Ещё через год мы сыграли свадьбу в узком кругу близких и надёжных друзей. Тогда же моего супруга постигла новая утрата. У его единственного сына Диогу произошло полное помутнение разума, и он начал обвинять отца в смерти своей несчастной матери. Разгневанный Жуакин выгнал его из дома и лишил наследства. Несчастный юноша уехал в Канаду и больше о нём никто ничего не слышал.

Сдача домов в аренду и офицерская пенсия позволяли нам жить безбедно и привольно. Но время шло, а деньги неудержимо таяли. Дома ветшали, и доходы от аренды становились всё меньше и меньше. Жуакин бездумно тратил деньги на свои нелепые увлечения, и наше финансовое положение заметно пошатнулось. К счастью, сейчас наш адвокат ведёт переговоры с известной фирмой о продаже одного из наших домов. Покупатель хочет снести старую постройку и возвести на её месте прибыльный современный отель. Правда, пока мой муж против продажи дома, с которым его связывают сентиментальные воспоминания. Но думаю, что в скором времени его нелепые возражения ослабнут и иссякнут.

Меня безмерно удивила доверчивость и откровенность Розы, с которыми она так легко и просто рассказывала историю своей жизни совершенно незнакомым ей людям.

Мы подошли к величественному, но крайне обветшавшему четырёхэтажному зданию с потрескавшейся и кое-где отвалившейся штукатуркой. В оконных рамах верхних этажей многие стёкла были или разбиты, или просто отсутствовали, а сами окна были наглухо закрыты изнутри дряхлыми деревянными ставнями. Похоже, только два первых этажа дома использовались жильцами и в какой-то мере были пригодны для обитания. Массивная парадная дверь со следами былой покраски вела в обитель угасающего аристократического рода, о чём недвусмысленно свидетельствовал выветренный и размытый дождями гипсовый герб, красующийся над главным входом здания.

Роза достала из кармана громоздкий, видавший виды старинный ключ с затейливыми завитками на ушке и всунула его гребёнчатой бородкой в разбитую замочную скважину. Ключ провернулся с омерзительным скрежетом, от которого заныли зубы и челюсти свело непроизвольной судорогой. Дверь со страшным скрипом отворилась и, войдя, мы очутились в прихожей, из которой вверх и вниз вели ветхие деревянные лестницы. Справа и слева от входа мы увидели резные дубовые двери, которые смастерил искусный мастер не менее двухсот лет тому назад. Дверь справа была слегка приоткрыта и оттуда, мерцая, тихо лился слабый, призрачный свет. Степан нетвёрдой походкой, как в полусне, медленно подошёл к дверному проёму, опёрся рукой о косяк, осторожно заглянул внутрь - и вздрогнул. Я на цыпочках приблизился к гиганту, опасливо сунул голову под его мышку и, заглянув в приоткрытую дверь, так же непроизвольно вздрогнул.

Резкий насыщенный запах кладбищенской затхлости и прелости, смешанный с ароматом ладана и каких-то восточных благовоний ударил мне прямо в нос. Степан своей широкой ладонью плавно открыл дверь, и мы увидели просторную комнату, в которой стояли: старинный комод, ореховый шифоньер, широкая кровать и две прикроватных тумбочки-близнецы с двух сторон у изголовья ложа. На тумбочках на массивных бронзовых подсвечниках горели и безбожно коптили две солидные по размерам парафиновые свечи. Над кроватью на стене висело резное распятье из чёрного дерева. В постели же в застиранной, но чистой пижаме лежал лысоватый тощий старик с пышными и давно не ухоженными седыми усами. На его безжизненном восковом лице, изборождённом глубокими морщинами, застыло выражение безмерной тоски и печали, а выцветшие остекленевшие глаза бездумно глядели в почерневший от копоти потолок. На мгновение мне показалось, что перед нами лежат останки почтенного старца, совсем недавно отошедшего в мир иной. Но едва заметно вздымающаяся и опускающаяся грудь раба Божьего свидетельствовала о том, что жизнь всё ещё теплилась в этом дряхлом и разбитом теле. Из-под подушки больного выглядывал кончик чернённой металлической трубочки с какой-то странной пластиночкой, приваренной сбоку.

- Это мой муж Жуакин, - услышал я за спиной печальный голос Розы. - Как это ни прискорбно, но его последние дни уже сочтены. Фанатичная преданность футбольному клубу «Порто», пристрастие к любимому Vinho do Porto (Прим. Портвейн, порт.), злоупотребление крепчайшим табаком и прочие излишества истощили его жизненные силы, и довели Жуакина до последней черты. При жизни он слишком мало уделял внимания своей супруге и семейным проблемам, и вот теперь медленно, но неотвратимо угасает.

По смуглой щеке безутешной жены отставного полковника сбежала крупная хрустальная слеза, и Роза нервно смахнула её белоснежным кружевным платочком.

- Когда он уйдёт, мне будет нужно крепкое мужское плечо, на которое я смогу опереться в эту скорбную минуту, а так же в последующие годы моей тяжкой и непредсказуемой жизни, - тихо, но твёрдо сказала она.

Удивлённо оглядываясь по сторонам, мы медленно вошли в комнату завершающего свой жизненный путь отставного полковника. На одной из прикроватных тумбочек под канделябром лежала и источала неприятный запах давно нечищеная пепельница, доверху набитая окурками сигарет. На другой тумбочке рядом с подсвечником я увидел толстую книгу в чёрном переплёте.

- «Библия», - невольно подумалось мне. Но, подойдя ближе, я с ужасом различил заглавие, напечатанное готическим шрифтом на немецком языке: «Mеin Kampf». Поначалу, я попросту не поверил моим утомлённым очам. Но теснённый на обложке в профиль портрет бесноватого автора, напрочь развеял мои абсолютно необоснованные сомнения. Я встревожено обернулся к Розе, и она по взгляду поняла мой немой вопрос:

- Да, Жуакин всегда восторженно обожествлял этого великого человека. Он неустанно повторял, что, если бы у Франко и Салазара хватило смелости выступить на стороне Гитлера, то мир бы был теперь совершенно иным, и Португалия никогда бы не утратила своих заморских владений.

Потрясённый, я прошёл вглубь комнаты и увидел на сырой стене в лакированных деревянных рамочках старые чёрно-белые фотографии. На одной из них совсем ещё юный Жуакин стоял в парадной военной форме перед строем вышколенных и хорошо экипированных солдат. На другой он уже в более зрелом возрасте вёл в атаку крупный отряд бравых пехотинцев в камуфляжной форме. Но больше всего меня поразила третий снимок, на котором Жуакин стоял с автоматом в руках, поставив ногу на распластанное тело чернокожего мужчины. На дальнем плане фотографии полыхали соломенные хижины, между которыми лежали трупы их недавних обитателей.

- Жуакин был необыкновенно способным офицером и храбрым солдатом, - услышал я за спиной полный восторженной гордости голос Розы. - И если б не Апрельский переворот, то его судьба сложилась бы совершенно по-иному. И я бы хоронила моего неустрашимого супруга в парадном генеральском мундире. (Прим. Имеется в виду демократическая революция 25-го апреля 1973 года).

- Мой муж был на удивление эмоциональным и воинственным мужчиной, - вздохнув, молвила хозяйка дома, и её скорбное лицо неожиданно озарилось тёплой улыбкой, навеянной нахлынувшими приятными воспоминаниями. - Уж если сцепился в жарком споре с болельщиками «Бенфики» о том, кто будет чемпионом в текущем сезоне, так без скандала и потасовки обычно не обходилось! Иногда мне казалось, что в пылу полемики Жуакин запросто разорвёт своих оппонентов на части. Но к чести моего мужа надо признать, что он никогда не переходил черту между мордобоем и членовредительством.

- Португалец не должен убивать или калечить португальца! - твёрдо говорил он. - Даже презренного бенфикиста! (Прим. Benfiquista - болельщик «Бенфики») Но маленькое кровопускание им не помешает, иначе у них навсегда может угаснуть воинственный дух наших славных и великих предков!

Конечно, бывало и Жуакину основательно доставалось, но он оптимистично заявлял, что синяки и шрамы украшают настоящего мужчину.

- А этот воинствующий философ из Порто случайно не родственник Борису Романовичу из Каховки? - тихо шепнул я Степану на ухо.

Неожиданно, умирающий полковник содрогнулся всем своим дряблым телом и хрипло простонал пересохшими губами:

- Курить…. Курить….

Роза неспеша подошла к мелко дрожащему супругу, мягко положила ладонь на его морщинистый лоб и укоризненно пожурила:

- Дорогой! Ты же знаешь, что доктор запретил тебе курить.

Почти бесцветные зрачки старика медленно повернулись на голос молодой супруги, глаза недобро сузились. И я заметил, как, казалось, уже давно атрофированные мышцы лица с трудом напряглись, и полутруп неожиданно резким командным голосом востребовал:

- Курить!!!

- Хорошо. Я сейчас позову Алис, - безропотно согласилась Роза и обратилась к нам с просьбой: - Давайте оставим в покое старого героя. Он этого заслужил. Идёмте, я покажу вам вашу комнату.

Мы вышли в прихожую и чуть не столкнулись с идущей нам на встречу невысокой опрятной женщиной в больших старомодных роговых очках. Как и большинство пожилых набожных дам в Португалии, она была одета в строгий чёрный костюм с прямой юбкой чуть ниже колена. Чёрные кожаные туфли на низком каблуке и плотные шерстяные чулки того же цвета гармонично дополняли траурный наряд женщины. Её густые серые волосы были коротко подстрижены и аккуратно завиты забавными мелкими кучеряшками. Перед собой на небольшом подносе дама несла пачку сигарет «SG» и крупную старинную зажигалку ручной работы. (Прим. «SG» - марка очень крепких сигарет в Португалии). На первый взгляд женщине можно было смело дать не менее шестидесяти, но, присмотревшись к её стройной фигуре и гладкой упругой коже лица, я пришёл к выводу, что ей никак не более сорока пяти лет. А если бы она оделась более изыскано, использовала косметику и перекрасила волосы в более яркий и насыщенный цвет, то её возрастную планку можно было бы смело понизить ещё лет на десять.

- Это Алис, наша домработница, а теперь ещё и заботливая сиделка у постели бедного Жуакина, - представила нам строгую даму хозяйка дома. - Как и её покойный муж, она всегда верно и преданно служила нашей семье. Алис, дорогая! Я покажу нашим гостям их комнату, а ты проследи, чтобы полковник принял своё лекарство. Когда же он уснёт, то можешь подняться к нам наверх.

Алис без слов почтительно кивнула хозяйке и, проходя мимо нас, как-то странно и еле заметно улыбнулась одними уголками своих тонких губ.

Мы же направились к деревянной лестнице и стали медленно подниматься по её ступеням, которые отчаянно визжали и скрипели при каждом нашем неосторожном шаге. Степан торжественно шёл впереди, неся на руках своего нового пушистого друга. За ним легко ступала Роза, бросая украдкой какие-то непонятные взгляды на статную фигуру моего могучего друга. Моя же скромная персона замыкала это странное и нелепое шествие. На повороте лестницы подол халата Розы неожиданно на какую-то секунду распахнулся, и я увидел её ноги, поражённые варикозным расширением вен. Я смущённо отвёл глаза в сторону и с увлечением начал изучать облупленную штукатурку на серой стене лестничной клетки.

С лестничной площадки следующего этажа направо и налево вели две высокие двери. Но дверь направо разительно отличалась от всех прочих дверей здания своей новизной, чрезвычайной прочностью и врезанными в неё тремя современными замками. Степан, было, ткнулся в эту дверь, но Роза предупредительно воскликнула:

- Туда нельзя! В этих комнатах находится коллекция стрелкового и холодного оружия, которую мой муж собирал всю свою сознательную жизнь. Это одна из его порочных страстей, отбирающая солидные средства из семейного бюджета. Я думаю, что оружием из его коллекции можно было бы без проблем вооружить до зубов целый батальон новобранцев.

Хозяйка дома изящно прислонилась к толстенной бронированной двери, и её печальное лицо вновь озарилось внутренним светом блаженных воспоминаний:

- Бывало, одолеет «Порто» какого-нибудь пусть даже самого малоизвестного и захудалого соперника. Тогда Жуакин вбегал в свой музей, снимал со стенда карабин или автомат, взбирался по лестнице на крышу дома и начинал на радостях без остановки палить в небо. Стрелял до тех пор, пока или не кончались патроны, или не приезжала вызванная соседями полиция. Иногда мой супруг в азарте брал слишком низко, и нам приходилось оплачивать ремонт крыш и чердаков соседних зданий. А сколько денег ушло на оплату штрафов! Однажды мы даже заплатили за ремонт рыбачьего судёнышка, который с пробоинами еле дотянул до берега. После этого случая у Жуакина даже хотели отобрать лицензию, а самого его судить. К счастью, ему помогли его старые влиятельные друзья, и дело хотя и с трудом, но все-таки удалось замять. А два года назад у Жуакина совсем помутился разум, и он хотел установить на крыше жемчужину своей коллекции - четырёхствольный зенитный пулемёт «Орликон». Я с нашими друзьями еле-еле отговорила его от этой сомнительной затеи. Ведь со стороны океана на посадку в аэропорт Майи заходят пассажирские самолёты, а вдоль реки летают прогулочные вертолёты и пули могли бы совершенно случайно попасть в них.

- А было бы неплохо проучить этих нахалов, - бурчал Жуакин. - Мне до смерти надоели эти назойливые жужжащие «стрекозы», таскающие никчемную рекламу «Континента» на своём борту. (Прим. «Континент» - сеть супермаркетов в Португалии.)

И сколько раз я ему говорила:

- Дорогой! Купи себе фейерверки и петарды! Они ведь гораздо дешевле, чем боевые патроны. И празднуй победу любимого клуба, как все порядочные люди!

Но Жуакин сурово отвечал:

- Я не такой, как твои порядочные слюнтяи! Я человек военный! И для меня палить из этих презренных хлопушек, это всё равно, что повесить на дверь твоей спальни замок, а любовью с тобой заниматься по городскому телефону.

А надо признаться, что полковник до последних дней в этом деле был настоящим мужчиной!

И Роза, гордо тряхнув копной своих пышных волос, повернулась к «музею» спиною и решительно направилась к противоположной двери лестничной площадки. Хозяйка энергичным движением распахнула скрипучую дверь, и я увидел за ней длинный коридор с несколькими входами налево и направо. Войдя в тёмный коридор, Роза небрежно толкнула первую дверь направо и громко щелкнула допотопным выключателем. Тусклый, но приятный свет бра осветил небольшую уютную спальню со свежеокрашенными стенами в тёплых персиковых тонах.

- Думаю, Вам здесь будет удобно, - промурлыкала мне на ухо хозяйка. - Туалет - первая дверь по коридору направо.

В дверях появилась взъерошенная голова Степана:

- Что-о-о? Одна кровать? И такая узкая! Василий, предупреждаю! Я сплю очень беспокойно и за последствия не ручаюсь!

Альберто недовольно тявкнул из-под мышки Степана, как бы подтверждая слова своего привередливого друга. Похоже, пёсик дал клятву никогда больше не расставаться с гигантом, и я стал опасаться, что постель мне придется делить не только со Степаном.

- О, нет! - томно рассмеялась Роза, очевидно догадавшись по тональности о причине возмущения гиганта. - А вы, сеньор, будете спать вон там!

И, взяв моего товарища за руку, она увлекла его за собой по коридору к дальней левой двери. На этот раз дверь в комнату отворилась без единого звука, будто чья-то заботливая рука обильно смазала старые дверные петли. Роза просунула руку внутрь комнаты, нащупала на стене выключатель и яркие лучи света хлынули через открытую дверь в тёмный туннель коридора. Степан невольно охнул, и, остолбеневши, застыл в дверях, очевидно неописуемо поражённый увиденным. Я быстро приблизился к гиганту и, встав на цыпочки, заглянул через его плечо в таинственную комнату.

Открывшееся передо мною обширное помещение скорее напоминало большой бальный зал, чем тихую и уютную опочивальню. Однако широченная кровать у дальней стены с двумя прикроватными тумбочками из красного дерева наглядно свидетельствовали, что и здесь иногда всё-таки спят.

- Вот это танкодром! - восторженно пробормотал Степан, взирая на циклопическую работу неизвестного краснодеревщика. И действительно кровать по размерам больше напоминала посадочную вертолётную площадку, чем приспособление для тихого, безмятежного и здорового сна. На ней беспроблемно мог бы переночевать экипаж «Боинга 747», причём члены команды нисколько бы не стесняли друг друга. На потолке над кроватью было вмонтировано огромное зеркало. Точно такое же висело на стене у изголовья кровати.

- Неплохо придумано, - положительно оценил работу дизайнера мой друг, - По утрам можно бриться, даже не поднимаясь с постели.

Но мне почему-то почудилось, что эти зеркала имели несколько иное практическое предназначение.

Другой мебели, кроме изящного пуфика и широкого журнального столика у противоположной от кровати стены, я в этой необычайной комнате так и не заметил. Мы медленно вошли в спальню, удивлённо озираясь по сторонам. Огромная люстра, висящая над серединой зала, празднично освещала полупустое помещение своими многочисленными электрическими лампочками. Яркие лучи света, то преломляясь, то отражаясь, весело играли и переливались на гранях изумительных хрустальных подвесок этого шедевра осветительной техники первой половины двадцатого века.

- Вот это лампочка Ильича! - не удержался от восторженного комментария эмоциональный Степан. – Но если это изба-читальня, то где же книги, стеллажи, столы и стулья?

- Вон там на журнальном столике лежит какая-то книга, а читать можно и сидя по-восточному, на корточках, - съедаемый недобрыми предчувствиями, промямлил я. - Но мне почему-то кажется, что в этом хорошо освещённом помещении занимаются другой не менее важной просветительской деятельностью.

Три огромных окна комнаты, выходящие на улицу, были завешаны плотными светло-кремовыми шторами, а пол был устлан мягкими, пушистыми, розовыми паласами, в которых ступни ног утопали по самые щиколотки.

Скудность мебели в опочивальне обильно компенсировалось множеством картин, которыми были щедро увешаны высокие стены помещения. Это были искусные репродукции полотен мастеров эпохи Ренессанса со сценами из интимной жизни древнегреческих богов, героев, нимф и фавнов. Некоторые сцены на картинах были откровенно шокирующими и, к тому же, чересчур вызывающими.

Степан спустил на пол пригревшегося на его руках пёсика, подошёл к одному из висевших на стене шедевров эротической живописи и, широко открыв рот и вылупив глазёнки, обалдело уставился на поверхность необычайно красочного полотна. Гигант разительно напоминал школьника-переростка, который впервые попал в знаменитую Третьяковскую галерею. И неискушенная душа его была безгранично потрясена величием и совершенством творений гениальных мастеров кисти давно ушедших эпох и столетий. Степан медленно и осторожно передвигался от картины к картине, а Альберто, словно привязанный незримой нитью, неотступно следовал за своим новым, не в меру любознательным приятелем. Стоило исполину остановиться у очередного холста, как пёсик тут же садился рядышком у его ног и задирал свою удивлённую мордочку кверху. Он явно недоумевал, что же там такое необычное могло так озадачить его большого и добродушного друга.

Я робко подошёл к журнальному столику и осторожно взглянул на лежащий на его поверхности огромный раскрытый фолиант. Это было нечто вроде новейшего атласа-альбома с наглядными иллюстрациями для группового практического изучения «Камасутры», но с некоторыми специфическими отклонениями и особенностями. Тут же на столике рядом с книгой лежала пара наручников, аккуратно смотанные куски верёвки, плётка, хлыст, чёрная кожаная маска, а так же ошейник с шипами и намордник, которые, несомненно, были великоваты для крохотного Альберто. Чуть в стороне лежали баночки и тюбики с какими-то мазями и кремами, два металлических шарика, размером с куриное яйцо и несколько других предметов, о назначении которых я мог только с ужасом догадываться. Рядом со столиком, прислонённым к стене, стоял предмет, напоминающий чем-то биту для игры в крикет, только ещё более широкую и плоскую.

Степан же, задрав подбородок и созерцая на холстах эпизоды из трудной, хлопотной, но полной приятных неожиданностей жизни античных героев, медленно продвигался вдоль «музейной» стены. Неожиданно он споткнулся о журнальный столик и недоумённо посмотрел вниз на импровизированную выставку предметов и приспособлений для увлекательного интимного времяпровождения. Очи его ещё более округлились, а челюсть отвисла ещё ниже. Гигант медленно протянул дрожащую руку к поверхности стола, ухватил пальцами два металлических шарика и с опаской поднёс их к своим изумлённым голубым глазам.

- Когда Ваш друг утомится, то Вы вполне сможете заменить его, - услышал я за спиной вкрадчивый гортанный голос Розы. - Впрочем, на моей кровати хватит места для всех. Сейчас к нам присоединится Алис, и мы все вместе неплохо проведём время.

Я резко обернулся и в ярком свете раритетной люстры увидел перекошенное похотью лицо перевозбужденной хозяйки дома. Её бездонные чёрные глаза, жирно подведённые косметическим карандашом, до мелкой дрожи пугали меня своим сумасшедшим и нездоровым блеском. Халат Розы нежданно распахнулся, и я увидел её быстро вздымающуюся и опускающуюся от учащённого дыхания грудь, когда-то пышную и красивую, но сейчас излишне дряблую и обвисшую. Брюнетка медленно приблизилась ко мне, и я отчётливо увидел на её взволнованном лице мелкую паутину морщин, которую не могла скрыть даже самая современная и дорогостоящая косметика. Чувствительную кожу моего лица опалило волнительное дыхание Розы - знойное как самум, порожденный в раскалённых песках безводной пустыни Сахары. Но жгучие порывы южного ветра были насыщены ароматами винного и табачного перегара, а так же едкими запахами чеснока, пири-пири, гниющих зубов и воспалённых дёсен.

Я закричал. Закричал от охватившего меня животного, всепоглощающего страха и ужаса. Но отчаянный крик потрясённой души застрял в моём пересохшем горле, и я услышал только хрип и какое-то бульканье, вырывающееся из моих лёгких.

Ничего не соображая, я опрометью бросился в открытую дверь, стремительно промчался по длинному коридору, снеся по дороге с подставки горшок с какой-то экзотической восточной лианой. Очертя голову, я буквально скатился вниз по скрипящей и стонущей под тяжестью моего тела деревянной лестнице.

Из двери «усыпальницы» бравого полковника появилось ничего не понимающее личико Алис. Краешком глаза я приметил, что она была без уродующих её лицо роговых очков. Но её ресницы были уже обильно накрашены зелённой тушью, а губы пылали от блестящего ярко-красного слоя вызывающе-броской помады.

- Господи! И когда она только успела? - мимоходом подумал я. Ни на секунду не останавливаясь, я резким пинком ноги распахнул входную дверь и, как ошпаренный крутым кипятком, выскочил из прихожей наружу. Отбежав метров двадцать от тайных врат обители зла, я резко остановился и, дрожа всем телом от избытка адреналина в моей кипящей крови, опасливо обернулся.

Перекошенная парадная дверь со скрипом покачивалась на вывернутых петлях у потрескавшейся наружной стены. Судя по расщепленному краю дверного короба и ригелю, торчащему из двери, выскакивая из дома ужасов, я нагло выломал уникальный антикварный замок, служивший не один век верой и правдой своим многочисленным почтенным хозяевам. Нервно поёжившись, я чётко и ясно вспомнил, как Роза, заходя в дом, открывала входную дверь внутрь помещения.

Кое-как переведя дыхание, я с отчаянием и тоской посмотрел вверх. В ярко освещённых окнах второго этажа за полупрозрачными шторами метались расплывчатые силуэты и неясные тени. Похоже, Роза не собиралась выпускать из своих цепких рук такую желанную и лакомую добычу.

- Да отцепись же ты, пиявка ненасытная! - услышал я раздражённый голос Степана. Что-то тяжёлое гулко упало на пол, послышался звон разбиваемого в дребезги стекла. Похоже, в роскошной многоместной спальне теперь уже стало на одно зеркало меньше. До моего обострившегося слуха донеслись гулкие и поспешные шаги моего могучего друга. Я отчётливо представил себе, как он несётся по тёмному коридору. Вот он сшиб на пол подставку для цветов, вот под его ботинками жалобно завизжали разболтанные доски деревянной лестницы, вот гигант проскочил поворот лестницы... Вдруг земля содрогнулась и страшный, оглушительный грохот буквально всколыхнул ночной воздух дремлющей старой улочки.

В паническом ужасе я присел, втянул голову в плечи и плотно зажмурил глаза. На секунду мне показалось, что дом Розы рухнул, не устояв под бурным натиском какого-то неизвестного науке стихийного бедствия. Но, открыв глаза, я с удивлением обнаружил, что стены здания, возведённые добросовестными и знающими своё дело мастерами, всё-таки уцелели и выстояли. Однако внутри здания что-то непрерывно продолжало грохотать, будто к его выходу на всех парах по разбитым рельсам приближался товарный состав, груженный плохо закреплёнными пустыми бочками из-под пива. Шум нарастал, и вдруг из дверного проёма кубарем выкатилось само стихийное бедствие в личине моего могучего и непутёвого друга. Несколько раз перекувырнувшись, он удачно затормозил копчиком о булыжники мостовой и уселся посреди проезжей части, широко раскинув свои стройные, длинные ноги. Но тут из распахнутой двери, прыгая, словно гигантская лягушка, вылетела плечевая сумка гиганта и больно стукнула его под левую лопатку. Степан ошалело охнул от такого подлого и предательского удара в спину. Кряхтя и постанывая, он скрючился и, неестественно вывернув руку, схватился правой ладонью за ушибленное «снарядом» место. Неожиданно из перекошенного дверного проёма вырвалось сизо-белое облако клубящейся мелкой пыли и колдовским туманом окутало сидящего на булыжниковой мостовой исполина. Степан несколько раз судорожно вдохнул наркотическую смесь сырого океанического воздуха c мелкодисперсным прахом былых веков и громоподобно чихнул три раза подряд:

- Ап... ап... апчхи!!! Чхи!!! Чхи!!!

Эхо могучего чиха глухими раскатами прокатилось по мрачному каньону улицы. Воздушная ударная волна, порождённая мощным троекратным выдохом гиганта, рассеяла плотную серую пелену, и пыль медленно осела вдали от источника взрывоподобного чихания.

Степан нервно мотнул головой, посмотрел на меня блестящими от выступивших слёз глазами и с кислой миной на раскрасневшемся лице тихо молвил:

- А знаешь, Василий! Мне почему-то совершенно перехотелось спать.

Наверху истошный женский голос истерически визжал:

- Помогите! Грабят! Насилуют!

- Это ещё надо разобраться, кто кого хотел изнасиловать, - буркнул гигант, косясь на окна второго этажа.

- Жуакин! Жуакин! - не унимаясь, причитала хозяйка дома, пострадавшего от дерзкого набега диких вандалов.

- Ну, да! - ехидно ухмыльнулся Степан. - Так он к тебе сейчас и прибежит! Ему некогда! Сейчас он составляет развёрнутый отчёт перед Всевышним о проделанной работе за отведённый ему на этой грешной, но терпеливой земле срок!

Степан попытался встать с мостовой, но гримаса боли перекосила его мужественное лицо:

- Ой! Я, кажется, что-то себе сломал! - страдальчески простонал он, дрожащими руками расстегнул молнию своей куртки и сунул руку за пазуху.

Гигант принялся бережно ощупывать свою мускулистую грудь и, вдруг, болезненно вскрикнул. Я, полный самых ужасающих подозрений, бросился к моему несчастному товарищу, а он медленным осторожным движением вытащил из внутреннего бокового кармана свой новенький мобильный телефон. Вернее то, что от него осталось. Телефон выглядел так, будто по нему проехались гигантским катком и, похоже, не один раз. Пластмассовый корпус мобильника лопнул и острый обломанный край крышки, очевидно, упёрся под рёбра Степану. Гигант с досадой сплюнул на тротуар и расстроено меня проинформировал:

- Прямо напасть какая-то! Это уже пятый мобильник, который я расквасил за полтора года моего пребывания в Португалии, - и, сплюнув ещё раз, злобно добавил: - А всё это - проклятая лестница! Все доски насквозь прогнили! Рассыпались в прах! Хорошо хоть опорные балки выдержали, а не то б я прямиком отправился на экскурсию в самые мрачные подвалены этого сомнительного заведения.

Степан вытащил из другого кармана изрядно помятый носовой платок, тщательно высморкался и профессорским тоном подытожил:

- И так, что мы имеем? А в натуре мы имеем известную картину великого русского живописца Ивана Крылова «Приплыли».

- А мне кажется, что всё это больше напоминает басню великого русского борзописца Ивана Айвазовского «Допрыгались», - скептически возразил я.

- Как же, как же! Отлично помню! - соглашаясь, закивал гигант, - «Однажды Лебедь, Рак да Щука составили квартет». Хотя у Айвазовского мне больше нравится басня «Мартышка и очко», порицающая лудоманию.

- Лудо чего? - открыл я от удивления рот.

- Лудоманию! - постучал себя пальцем по лбу Степан. - Это страсть к азартным играм. А ещё говорил, что в институте учился! Кстати, очень актуальная басня для Португалии с её повальным увлечением всякими лотереями, викторинами и тотализаторами. Как там писалось?

И гигант сморщил лоб, напрягая свою потрясающую обширную память:

- Дама, семёрка, туз.

Вдруг лицо Степана окаменело и стало бледнее мела.

- Святые угодники! Мой «Зенит»! - взревел он, ползком метнулся к своей сумке, порывисто открыл змейку и начал лихорадочно изучать её содержимое.

- Слава Творцу Небесному! Кажется, обошлось, - наконец облегчённо вздохнул мой друг и вновь уселся булочками на мостовую.

- Неужели ты хочешь вернуться и провести эротическую фотосессию с нашей темпераментной, сексапильной «благодетельницей»? – вытаращился я на повредившегося умом гиганта.

- Ты что, рехнулся?! – неожиданно осерчал чрезмерно слабонервный и вспыльчивый фотомастер. – Я храню этот «Зенит», как память о моем безвременно почившем отце!

- А ты хоть в состоянии идти? - поинтересовался я у Степана, с опасением поглядывая на окна дома пылкой и сладострастной Розалинды. Крик хозяйки утих, но тревожный лай Альберто всё усиливался и усиливался.

- Ползать я, конечно, в состоянии, а вот подняться на ноги - нет никаких сил, - тяжело вздохнул гигант.

- Вставай! Пора уносить ноги! - жёстко скомандовал я. - А то ты тут такой трамтарарам устроил, что от него и покойник мог бы проснуться и возмущенно восстать из сырой могилы.

- Типун тебе на язык! - содрогнулся Степан и робко оглянулся на разбитую дверь дома. - Ну и шуточки же у тебя, Василий!

Но, видно, шутники иногда оказываются неплохими пророками. Из распахнутой настежь двери «дворянского гнезда» с диким воплем, напоминающий боевой клич воинственных аппачей, в одной пижаме кукушкой выскочил разъярённый старик, которого мы совсем недавно видели угасающим на смертном одре. В правой руке он сжимал рукоять длинноствольного армейского револьвера «Смит энд Вессон» времён Первой Мировой войны. Теперь я понял, что это за чёрная трубочка так кокетливо выглядывала из-под подушки бравого полковника. Степан пружинисто вскочил на ноги, прижал к груди свою сумку и медленно попятился в мою сторону.

- Ой, мамочка! - поражённо ойкнул мой друг. - Когда это он успел на ноги белые тапки напялить?

Я опустил глаза ниже и действительно заметил на ступнях иссохшего полутрупа новенькие белоснежные тапочки.

- Какая разница. Может он уже и лежал в них, чтоб потом излишне не утруждать своих расстроенных домочадцев, - предположил я, не узнавая мой осипший от страха голос. - Меня сейчас больше интересует другое: настоящий ли у него револьвер и есть ли в его барабане боевые патроны.

А старик тем временем узрел нас, радостно взвизгнул, как будто заметил близких родственников со стороны своей любящей жены, крепко сжал обеими руками рукоять пистолета и, кряхтя, направил его черненый ствол в нашем направлении. Но револьвер был слишком тяжёл для дряхлых старческих рук, и жерло ствола размашисто выписывало вензеля смерти, виляя, то вверх, то вниз, то вправо, то влево.

Вдруг из дома со звонким лаем стрелой вылетел отважный Альберто и яростно вцепился своими острыми зубами в лодыжку ожившей мумии. Жуакин раненым волком взвыл так истошно, что кровь мгновенно заледенела в наших жилах. Лицо вояки перекосилось от резкой боли, и он медленно-медленно начал валиться на спину. Ствол пистолета ушёл вверх. Грянул выстрел, второй, третий. Пули, срикошетив от стен дома, ушли в звёздное ночное небо.

- Ходу!!! - прогремел мне на ухо Степан и потащил за собой подальше от этого эпицентра параноидального безумия. Поверженный же на тротуар отставной полковник продолжал палить, оглашая пустынную улицу душераздирающими криками и воплями. На третьем этаже соседнего дома в дребезги разлетелось оконное стекло, и россыпь мелких хрустальных осколков обильной капелью пролился на наши ничем не покрытые головы. Мы резко метнулись в сторону, избегая звездопада разящих обломков острого стекла, и ускорили свой и без того неистовый бег.

Ветер пронзительно свистел в наших ушах, холодный пот застилал наши еле различающие дорогу очи, в лёгких катастрофически не хватало воздуха. Но мы без остановки мчали во все лопатки по булыжникам старой улицы, будто за нами, алча нашей крови, гнались все привидения и духи дряхлой Старушки Европы. Не для того мы приехали в такую даль, чтобы бесславно сгинуть от шальной пули выжившего из ума героя колониальных войн или от какой-либо другой дурацкою, нелепой случайности. Ведь мы ответственны не только за наши бедовые головы, но и за судьбы наших родных и близких, которые ждут от нас помощи на далёкой и разорённой временщиками Родине.



>>> все работы aвтора здесь!







О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"