№9/2, 2010 - Двадцать лет назад, в воскресное утро 9-го сентября 1990 года был зверски убит отец Александр Мень
София Рукова Отец Александр Мень
София Рукова была рядом с отцом Александром Менем с 1977 по 1990 годы: пела и читала на клиросе в храме Сретения Господня в Новой Деревне, была регентом хора; помогала о. Александру в работе над книгами и библиологическим словарем; по его благословению занималась катехизацией детей, написала для этого ветхозаветную историю для детей и книгу сказок, посвященную христианским праздникам. Тексты эти "ходили" в Самиздате в 80-е годы.
ЧАСТЬ 1 ОТ РОЖДЕНИЯ ДО ИЗГНАНИЯ
РОЖДЕНИЕ
Он родился в день памяти святителя Филиппа, митрополита Московского и всей России, чудотворца, — 22-го января 1935 года в Москве. Отец — Владимир (Вольф) Григорьевич Мень, мать — Елена Семеновна Мень. <…>
МАМА
... Я познакомилась с ней, когда она была уже смертельно больна. Прошло два года с того дня, когда врачи предсказали ей не более двух месяцев жизни: разрушительная скоротечная болезнь поразила жизненно важный орган — печень.
Но она — жила. Непонятно как, но — жила — полная радости, мира, доброжелательства. И только с годами мы начинали понимать, что тогда Сам Господь продлевал дни маленькой болезненной женщины, которая делала Его дело — она источала любовь, щедро дарила ее каждому, кто попадал в ее «орбиту». Не словами, и даже не поступками, а самим своим существом и существованием, пораженная тяжелым недугом, — каждым мимолетным жестом, словом, взглядом...
Елена Семеновна Мень
Она кротко принимала уход за собой, была бесконечно благодарна за самую малую услугу и выражала это очень трогательно — посвящая в маленькие тайны, детали и подробности своей жизни, жизни своих детей и живых, или уже умерших, родных.
Ее обязательные трапезы (обед или ужин) составляли предмет постоянных шуток, подтруниваний над ней. Даже, когда казалось, что в доме нет еды и на нее одну, она умудрялась организовать все так, чтобы все приходящие (а их бывало от 5 до 10 и более человек одновременно) были накормлены сытно и вкусно. Это было подлинное «умножение хлебов».
И опять только с годами мы стали понимать, что это были настоящие трапезы любви. Сама любовь питала нас под видом едва различимых порой, частиц петрушки в супе, нескольких картофелин, чашки чая или компота.
Каждого приходящего к ней Елена Семеновна окутывала... «покровом любви»... Здесь не было места ни зависти, ни соперничеству, ни ревности. Мы просто становились родными в ее доме, и это родство было неразрушимо. Когда мы покидали ее дом, то, оглянувшись на прощанье, прежде чем закрыть за собой дверь, видели, как она неторопливо осеняет нас крестным знамением, посылая в дорогу свое материнское благословение.
Готовясь с приезду отца Александра, она говорила: «Завтра приедет Алик . Хорошо бы приготовить винегрет, но я не знаю, есть ли еще хоть веточка какой-нибудь зелени (петрушки, укропа)». И, успокоившись, когда зелень находилась, тут же озабоченно делилась: «Завтра будет отец Александр, а я опять не знаю, что говорить на исповеди...» Казалось, она говорит о двух разных людях, так естественно сочетались в ней материнская любовь к сыну и дочернее благоговение перед служителем Господним. <…>
ПЕРВАЯ ИСПОВЕДЬ. БЛАГОСЛОВЕНИЕ
Боясь, что не доживет до семилетия Алика, когда положена первая исповедь, отец Серафим (его крестный отец и духовный наставник) пожелал исповедать его в первый раз раньше. После этой первой в жизни исповеди Алик сказал маме и тете: «Я чувствовал себя с дедушкой так, как будто я был на небе у Бога...»
Отец Серафим скончался Великим Постом, 19-го февраля 1942 года. «Я так и знал, — сказал Алик, услышав печальную весть, — только совсем не страшно. Он ушел в Царство Небесное». В течение нескольких дней он отказывался от всяких игр и развлечений... Перед своей кончиной отец Серафим благословил Алика иконой Божией Матери «Всех Скорбящих Радосте». Пройдут годы, и отец Александр станет подлинным носителем радости и утешения для множества скорбящих и обремененных тяготами жизни.
ОБРАЩЕНИЕ К МИРУ
Сам отец Александр как-то рассказал следующее. Школьником он очень любил службы в храме и почти все свободное время проводил там. Однажды, будучи учеником уже 9-го или 10-го класса, он один стоял на всенощной в любимом им храме Иоанна Воина, что на Большой Якиманке. Был поздний час 31 -го декабря, когда все люди заняты приготовлениями к встрече Нового Года. А он... «просто» забыл об этом!
Неожиданно он почувствовал на себе руку служившего священника и услышал его тихий голос: «Это хорошо, что ты любишь Бога, храм и богослужение. Но никогда ты не станешь настоящим пастырем, если радости и скорби тех, кто живет в мире, будут тебе чужды...» … С того дня он как бы заново родился: для людей, страдающих, озабоченных, умирающих, лишенных веры, надежды и любви, и — для радующихся...
КАРТИНА
Сохранилась картина, написанная им масляными красками в 16 лет.
Пророк Иезекииль (Картина Александра, 1951 г.)
Пророк Иезекииль среди мертвых костей, разбросанных в поле. Над его головой черные тучи. Вот сейчас по его слову и по воле Божией оживут эти кости и облекутся плотью...
СТУДЕНТ
Он окончил школу в 1953 году и тогда же поступил в Московский Пушной институт на охотоведческий факультет, переведенный года через два в Иркутск.
Здесь изучал он любимую биологию — жизнь и нравы животного мира. Он любил животных и знал их по книгам в невероятном количестве. <…> Сохранилась фотография: Александр, еще студент, в поле — в годы учебы в Иркутске, а на мочке его уха отдыхает бабочка...
ИСКЛЮЧЕНИЕ
И все же, на первом месте у него — Бог, служение Ему в храме, всюду. Обладая абсолютным музыкальным слухом и сильным, от природы поставленным голосом, он рано начал помогать на клиросе — петь, читать. Это служение он продолжал и будучи студентом. В стране распространение религии, которую власти считали ядом («опиумом») для народа, было запрещено, а участие граждан в жизни Церкви — наказуемо. Поэтому поведение студента Александра Меня было недопустимо дерзким. В конце 5-го курса, перед последними — государственными — экзаменами, руководство института исключило его из числа своих студентов, и тем самым, выпускников. Диплома ему не дали.
ЧАСТЬ 2 АЛАБИНО, ТАРАСОВСКАЯ, НОВАЯ ДЕРЕВНЯ
РУКОПОЛОЖЕНИЕ
С детства начитанный в области истории, философии, богословия, Александр Мень в том же году поступает в Ленинградскую духовную семинарию (заочно).
1-го июня 1958 года его рукоположили в дьякона, а через два года — 1-го сентября 1960 года — в священника. Его духовный отец — известный в то время в среде московской интеллигенции священник Николай Голубцов, профессор Московской Духовной Академии. После семинарии отец Александр закончил и эту академию со степенью кандидата богословия.
С 1959 года его статьи начали появляться в «Журнале Московской Патриархии», единственном в то время периодическом издании Русской Православной Церкви.
Всем сердцем и всею мыслью и душою своей отвечал отец Александр, начиная свое священнослужение, на призыв Господа:
«Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжении» (Ос 6:6).
АЛАБИНО
Первый храм, в котором отец Александр начал служить священником, получив вскоре настоятельство над ним, находился в подмосковном городке Алабино по Киевской железной дороге. Он быстро установил самые дружеские отношения как с местными властями и прихожанами, так и со вторым, тоже молодым, священником — отцом Сергием Хохловым. «Нам хорошо служилось вместе», — вспоминал он позднее.<…>
о. Александр в алтаре Алабинского храма (на заднем плане о. Сергий Хохлов)
ПЕРВЫЙ ОБЫСК. ГОНЕНИЕ
Но с первых же дней кажется, что Бог испытывает Своего служителя на прочность. С одной стороны, завороженные его проповедями о Христе прихожане из местных жителей и уже появляющейся интеллигенции, а с другой — нарастающая неприязнь и откровенная враждебность со стороны завистников, светских и церковных властей, шипение вслед: «... еврей... выскочка...»
В результате злобной клеветы, в домике в Алабино учиняют первый обыск — поиск «антисоветских» материалов. Пока в комнате хаотически растет груда бесцеремонно просматриваемых книг, рукописей, бумаг, вещей, молодой отец Александр (ему всего 26 лет), не теряя времени и присутствия духа, дописывает последние страницы «Магизма и единобожия» — второго тома из шеститомной серии под общим названии «В поисках Пути, Истины и Жизни».
Их будет потом много: доносов, обысков, многочасовых допросов и сидений у кабинета следователя, и всегда он будет проводить их так — в постоянной работе мысли и духа.
ТАРАСОВСКАЯ
... после доноса его перевели третьим священником в другой храм — на станцию Тарасовская по Ярославской железной дороге. Если ехать на электричке от Москвы в сторону Сергиева Посада (Загорск), сидя с левой стороны, то синий купол Тарасовского храма хорошо виден на фоне голубого неба.
Это было удобно: в то время он жил с семьей — женой и двумя детьми — на станции Семхоз по той же дороге. Совсем недалеко места, где подвизался в духовных подвигах преподобный Сергий Радонежский шестьсот лет назад.
Однако это удобство обходилось дорого: в течение ряда лет отец Александр испытывал сильнейший гнет со стороны настоятеля храма. Без устали доносил тот на молодого священника, который заметно выделялся своим влиянием на интеллигенцию, особенно на молодежь. Впрочем, это не мешало отцу Александру, по-евангельски «радуясь и веселясь», вести к Богу быстро растущее «стадо».
о. Александр (1960-е гг.)
(В 1968 году в Тарасовский храм приехали кинооператоры, чтобы заснять интервью с сельским священником для фильма «Любить» (режиссер А.Калик). Фильм этот был запрещен для показа, многие метры кинопленки уничтожены, но пленка с отцом Александром чудом уцелела, спрятанная под кроватью режиссера, где и пролежала почти 22 года(!). А тогда молодые создатели фильма, скептически настроенные против «попов», неожиданно для себя вдруг услышали, что «в момент влюбленности человек встречается с Вечностью, переживает Бога...» Тогда они и не подозревали, что в молодом неординарном священнике был будущий всемирно известный богослов, церковный писатель, и что они снимали исторические кадры...)
Однако нетерпимое отношение к отцу Александру со стороны настоятеля достигло своего предела, и по распоряжению Патриарха Пимена отца Александра переводят в Сретенский храм села Новая Деревня, что вплотную примыкает к районному центру Пушкино по той же дороге.
Много лет спустя отец вспоминал об этом распоряжении Патриарха с большой благодарностью.
ДЕНЬ ТРЕХ СВЯТИТЕЛЕЙ
Его священническое служение в Сретенском храме в Новой Деревне началось 12-го февраля 1970 года — в день Трех Святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого. Под их покровительством отец Александр служил здесь до последнего дня — 8-го сентября 1990 года...
Сретенский храм в Новой Деревне
С того времени день Трех Святителей навсегда остался праздничной датой в его личном календаре. Он отметил ее ровно 20 раз.
ВСТРЕЧА
Величественным и удивительно «большим» увидела я его впервые в мае 1977 года. На самом деле он был совсем невысок, но когда он появился на крыльце сторожки в белой (всегда после Пасхи) рясе, мое сердце странно «екнуло», словно сказало кому-то свое «да», и замерло на миг: пространство, которое он занимал собою, мне показалось значительно большим его самого. Казалось, оно охватывало и его, и того, кто стоял рядом, и храм, и церковный дворик с его строениями. Оно простиралось выше куполов деревянной церквушки и уходило куда-то за пределы ее ограды. Я и позднее не раз испытывала это ощущение его присутствия на гораздо большем пространстве, уже там, где Новая Деревня только начиналась, — от пересечения двух дорог.
«Его очень много», — говорили его духовные дети, потому что эту его «великость» испытывали многие: и те, кто его любил, и те, кто ненавидел; кто общался с ним достаточно часто и кто редко; кто слышал его и видел на амвоне храма и кто — на сцене какого-нибудь клуба.
Его действительно было всегда много, и к этому чуду нельзя было привыкнуть — оно поражало, изумляло или радовало всегда. Потому что там, где был он, было столько любви и участия, столько понимания и участливого внимания, что менялась сама окружающая атмосфера — в ней царило добро, неподвластное никакому злу. В нее хотелось погрузиться целиком и никогда ее не покидать.
РОДНЫЕ
А что его родные? Мать, отец и тетя? Брат? Жена и дети? Они — при нем. Часто присутствуют в храме, когда он служит, слушают его проповеди, исповедуются и причащаются, как и все прихожане. Все, кроме его отца: кроткий, любящий жену и сыновей, он, тем не менее, сохраняет свою непричастность к христианству. Елена Семеновна как-то сказала, что спокойна за него, потому что «Господь... смиренных духом спасет» (Пс 33:19).
Павел Мень — брат о. Александра
о. Александр с внучкой Алей (Александрой). Начало 80-х годов
ГОНЕНИЯ
... Ни одного года из этих двадцати с половиной лет не будет у него без гонений, ложных доносов, клеветнических писем, грязных обвинений. Невежество и зависть не знают предела: бывало, что пытались сорвать с него облачение; разносили по округе грязные сплетни, понося его и его духовных детей — за национальность, за веротерпимость, за незлобие, за светлую радость, щедро изливаемую всем его существом. А он жил и служил, словно не замечая мутных потоков лжи, как бы поднявшись над Землей.
СЛАВА
Встречи с теми, кто нуждался в его помощи или наставлении, до 1988 года были большей частью конспиративными. Таких людей становилось с каждым годом, и даже месяцем, все больше: слава о священнике, который был способен с каждым говорить на его уровне, который с первого взгляда понимал, что творится в душе, который был способен утешить в самом жестоком горе, внести свет в Душевный мрак, порой исцелять от недуга, а более всего — «отмолить» в любых самых трудных обстоятельствах, потому что его слышит Бог, — эта слава быстро распространялась по Москве и области. Да и по многим другим городам страны. Известно немало случаев, когда после возложения им рук исчезали острые боли, следы ожогов, симптомы тревоги и страха.
Если он говорил: «Да, трудный случай...», то надо было набраться мудрости и терпения, хотя в тот момент ничто, казалось, не предвещало сложностей (так было с моим сыном). А когда в безвыходной, казалось, ситуации он говорил: «Все будет хорошо», то можно было успокоиться — я сама не раз убеждалась в этом.
ОБЩЕНИЕ
Сначала отец принимал жаждущих общения с ним один-на-один в кабинете, в сторожке при храме, где невольно испытывались терпение и кротость, настойчивость и серьезность намерений новичка. Ведь даже 5 — 7-минутного разговора приходилось ждать порой часами: то вызвали к больному или умирающему, то надо было принять уезжающих, то иногородних, ну и, конечно, немалая очередь. И только позже приходило понимание, что этих минут можно было ждать и сутки.
Когда отцу Александру запретили принимать нас в сторожке, стали использовать дачи, которые снимали на сезон или на год многие из москвичей, особенно семейные, чтобы быть с детьми ближе к духовному отцу. И он приходил туда, всегда «большой», бодрый и жизнерадостный, несмотря на долгие часы богослужения, и безраздельно заполнял собою все пространство бедного жилища, озаряя его улыбкой, охватывая всех внимательным отеческим взглядом.
Беседа
И тогда ожидание беседы с ним «один-на-один» для одного становилось предвкушением праздника, другому вносило покой в смятенную душу: «теперь все устроится»; у третьего вызывало трепетное волнение: «что-то скажет...» <…>
— Что делать мне с моей привязанностью к мужу, к сыну, к самой жизни, когда я ежеминутно боюсь их потерять? — спросила я однажды.
— Полюбить Христа как Бога и как Человека, — твердо ответил он, посмотрел мне в глаза и настойчиво повторил: — как Бога и как Человека.
— Я не могу полюбить Бога, — призналась ему как-то другая его духовная дочь. — Как мне быть?
— Каждое утро, просыпаясь, начинать с молитвы о даровании любви. И Он — даст, — был ответ.
— Как победить тревогу за сына? — спросила я в другой раз.
— Читайте акафист «Господи мой, Господи, Радосте моя...» и за ВСЕ благодарите! — ответил он.
— Отец, — со страхом признавалась я, — я боюсь смерти...
— Постоянно повторяйте в такие минуты, — ласково и настойчиво посоветовал он, — «Иисусе, Боже сердца моего, прииди и соедини меня с Тобою на веки...» — и с какой-то особой интонацией, словно хотел передать некую тайну, повторил: — Иисусе, Боже сердца моего...
ГРУППЫ
... чтобы облегчить путь многочисленным одиноким страждущим душам, отец Александр создает из своих прихожан «духовные семьи», или «малые группы», подобные в какой-то мере христианским общинам первых веков, подобно христианским группам, которые были и в 20-х годах нашего неспокойного века (о них рассказывала мне Мария Николаевна Смирнова, ныне покойная, прихожанка и певчая нашего Сретенского храма).
Во главе такой группы он ставил того, кто в условиях воинствующего атеизма мог постоянно держать с ним связь, получая необходимые книги или устные наставления для членов группы.
Враг не дремал. Почти сразу это «нововведение» стало известным и гражданским, и церковным властям. Посыпались новые доносы, обвинения в «диссидентстве» со стороны светских и в «сектантстве» со стороны церковных властей. Теперь уже не только на отца Александра, но и на его духовных детей — руководителей и членов групп, на тех, кто ему помогал. Снова начались допросы, вызовы, аресты... Сбывались слова апостола Павла:
«все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (2 Тим 3:12).
ПАСТЫРЬ
Да, отец Александр был «добрым пастырем, душу свою полагавшим» за овец своего «стада» (Ин 10:11). На своем горьком опыте он знал, что такое предательство. Не раз и не два предупреждал он иного «храбреца» от опасного опрометчивого или непродуманного поступка, предвидя всю горечь последствий.
<…> Он не уставал напоминать: как стол прочно стоит на четырех ножках, так и христианская группа должна держаться на четырех принципах: 1) совместная молитва, 2) совместное чтение Священного Писания, в первую очередь Евангелий, с размышлениями и чтением толкований, 3) совместное посещение Божественной Литургии и регулярное совместное Причащение, 4) совместное посильное участие в делах милосердия, взаимопомощь.
Причастие (80-е годы)
Говорил мне: «Чаще читайте Евангелие, особенно Нагорную проповедь, читайте так, как если бы это говорилось лично вам... каждое слово Евангелия надо читать как относящееся лично к вам» (18.XI.1981). Этот принцип относился и к чтению в группах.
ЧАСТЬ 3 ЕГО КРЕСТ
БОГОСЛУЖЕНИЯ
Его богослужения... Это был постоянный источник невыразимого духовного заряда и... ропота. Его обвиняли: «небрежен... проглатывает слова... не понять, какое Евангелие читает... слишком торопится...» Внешне оно так и выглядело, а на самом деле...
Увы, будучи регентом левого хора, я сама, бывало, роптала: даже самый быстрый темп, задаваемый хору, не всегда позволял успевать за его возгласами; самое напряженное внимание порой только к концу позволяло понять, какое место из Евангелия читалось, да и то оно скорее угадывалось по отдельным словам, нежели воспринималось целиком...
На самом же деле, наши физические возможности — будь то жест, передвижение (вход в алтарь или выход из него, передвижение внутри) или «нормальная» скорость речи — все эти «данные» были слишком тесными для него.
Отец Александр жил такой глубинной, скрытой от постороннего взгляда, духовной жизнью, что рядом с ним и внутри него время и пространство теряли свою власть, как бы утрачивали свое значение. Его «скорости» были иными, а обращение к Богу не нуждалось ни в «пространственных», ни во «временных» ограничениях — они словно мешали ему быть ближе ко Христу.
Из физических понятий к нему более всего подходил «миг»: он «мгновенно» передвигался, «мгновенно» (внутри себя) произносил слова, мгновенно посылал (возносил!) молитву, мгновенно мыслил и формулировал ответы на самые изощренные вопросы, и все — с искусством снайпера: точно в цель.
Сама наша речь, с ее многосложными словами (из многих слогов) выглядела в его устах анахронизмом. Так, по крайней мере, казалось мне.
Зато, когда наступала Пасха, и он выходил на амвон читать Пасхальное Евангелие («В начале было Слово...», (Ин 1)) на нескольких языках, время как будто останавливалось: каждое евангельское слово, произносимое им на славянском и русском языках, на английском и иврите, на латыни и греческом, звучало так ясно, весомо, значительно, что Евангелие, казалось, обретало плоть. Поистине, «Слово становилось плотию и обитало с нами, полное благодати и истины» (Ин 1:14). Оно, это слово, соединяло собой в этот момент и времена, и народы, разбросанные по Земле, и самый Космос — с нами...
И всякий раз, когда наступал момент Евхаристии, само пространство маленького деревенского храма словно уплотнялось вокруг Престола, перед которым стоял отец Александр.
Возгласы отца приобретали непривычную для него ясность, отчетливость, даже некую протяженность, паузы удлинялись, словно надо было дать время словам дойти до сознания и сердца молящихся, заполнить пространство алтаря и уйти за его пределы.
Однажды, во время Евхаристии мой взгляд невольно упал на коленопреклоненную фигуру отца, увиденную сквозь едва приоткрытые боковые врата, что выходят на клирос. Эта поза потрясла меня и навсегда осталась в памяти: это была такая сыновняя молитва, здесь было столько невыразимого сострадания и одновременно смирения, доверия и неподдельного благоговения, что вдруг стало очевидным то, что «казалось»: Бог слышит его, говорит с ним «лицом к лицу, как бы говорил кто с другом своим» (Исх 33:11). «Ибо кто чтит Бога и творит волю Его, того Бог слушает» (Ин 9:31).
Его служение треб (молебны о здравии живущих, панихиды по умершим, отпевания усопших) было стремительным, как выпущенная из лука стрела, направленная в одну Цель, как сфокусированный в точке луч. Это служение было желанным для нас, уже простоявших на ногах не один час, как еще один живительный глоток влаги в безводной пустыне, на которую походил наш обезбоженный атеистический мир.
А кто хоть раз был свидетелем и вольным или невольным участником его краткой, немногословной или безмолвной молитвы перед иконным уголком в его кабинете дома или в церковной сторожке, тот знал силу этой молитвы — почти мгновенно рождавшиеся в сердце мир, доверие, радость, утешение или раскаяние... почти «в тот же час» (Мф 8:13) менявшиеся обстоятельства...
ТРУДЫ И ДОПРОСЫ
Богослужение. Десятки исповедников. Ответы на бесчисленное количество писем, присылаемых по почте, приносимых самими авторами, передаваемых через тех, кто имел возможность чаще соприкасаться с ним по делу... Чтение невероятного количества книг и журнальных статей на разных языках. Посещение больных и умирающих. Озвучивание одних и создание других слайд-фильмов. В последние три года жизни — лекции, выступления по радио, на телевидении...
За работой дома в Семхозе (1988 г.)
А помимо всего этого, непрерывная работа над собственными книгами или статьями, рожденными его мыслью и сердцем. Как правило, эти книги и статьи были уже «выношены» им (среди других дел) и выходили «из-под пера» (точнее, из-под клавиш пишущей машинки) зрелым полновесным плодом.
И, кроме того, до 1987 года — все учащавшиеся вызовы на допросы к следователям, цель которых была одна: установить антигосударственный характер деятельности этого проповедника, писателя, миссионера и — избавиться от него. Но всякий раз исполнялось на отце слово Христа: «Когда будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать, ибо в тот час дано будет вам, что сказать. Ибо не вы будете говорить, но Дух Святой будет говорить в вас» (Мф 10:19, 20; Мк 13:11).
И отец Александр не тратил ни сил, ни времени на обдумывание предстоящих «бесед», а, всецело предав себя Богу, работал в ожидании допроса. Тем временем его духовные дети, уже оповещенные о новом вызове (поражала скорость, с какой мы узнавали об этом), молились вместе или порознь. И когда священник оказывался перед следователем, то ответы его были столь кратки, невинны и — правдивы, что следователи, по слову Евангелия, «искали лжесвидетельства... и не находили... Многие лжесвидетельствовали.., но свидетельства сии не были достаточны» (Мф 26:59,60; Мк 14:56).
Только быстро прибавлялось седины, уходило здоровье... Но этого многие даже не замечали: мы были потребителями — главное, чтобы отец был с нами... Он был нужен нам...
«Чужие пожирали силу его, и он не замечал; седина покрывала его, а он не знает» (Ос 7:9).
ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Весь христианский мир следил за судьбой «сельского священника», известного в своей стране лишь малому числу людей. И преследователи, страшась международного скандала, не осмеливались арестовать отца Александра или выслать его в «отдаленные края».
— Уезжайте за границу, — предлагали они ему, — Мы все устроим.
— Нет, — ответил он. — Вы можете делать со мной что угодно, но мое место — здесь, в этой стране.
1985 г
А своим чадам он говорил: «Куда Бог воткнул семечко, там оно и должно расти».
БЛАГОГОВЕНИЕ
Он был очень музыкален, читал на многих европейских языках, глубоко разбирался во многих видах искусства, сам хорошо рисовал. Он в совершенстве владел древним искусством оратора — его ответы на вопросы после лекций поражали точностью и лаконичностью формулировок. Он читал мысли многих из нас, угадывая на расстоянии мучившие нас вопросы. За великим множеством дел не забывал о нуждах и скорбях десятков и сотен людей, какими бы незначительными они ни казались, с благоговением относясь к творению, наделенному «образом и подобием Божиим».
Он учил писать о Боге, о Христе, о святых с некоего «расстояния», соблюдая благоговейную «дистанцию», чтобы нечаянно не исказить «невыразимое святое» неосторожным прикосновением от слишком «близкого» (чаще — фамильярного) подхода. Он сам нуждался в такой же дистанции, чтобы быть лучше понятым. Но как часто мы ее нарушали...
И вместе с тем он буквально источал радость, обладал изумительным чувством юмора, умел шутить и заразительно смеялся. На нем сбывались слова пророка:
«...рабы Мои будут веселиться... будут петь от сердечной радости» (Ис 65:14).
ОГОНЬ ЛЮБВИ
Он снабжал нас Библиями и Евангелиями, щедро раздавал для чтения книги из своей богатой и уникальной библиотеки, зная, что многое к нему не вернется. Многое дарил... с очень трогательными надписями.
Он создавал диафильмы о Боге, о Христе, о Деве Марии и святых, чтобы приблизить нас к миру Чудесной Красоты, Вечной Жизни и Истины, чтобы воспламенить, оживотворить наши, часто просто равнодушные, сердца любовью к Богу и ближним.
Даже дарственные надписи на книгах или картинах, не говоря о проповедях и общих исповедях, служили тому же — воспламенять любовь... Всем своим существом отец трудился ради исполнения этого желания Господа.
КНИГИ
Его книги. Серьезно писать он начал, по его словам, с 15 лет — о Христе. И до последнего своего года он работал над этой книгой под названием «Сын Человеческий», четвертое (исправленное и дополненное) издание которой вышло уже после его гибели. Значит, 40 лет не переставал он работать над книгой о Спасителе. Его последняя работа о Христе — книжечка для детей «Свет миру», полна любви и простоты.
Дома за работой (1989 г)
Он писал об истоках религии и ее истории, особо — о христианстве; о великих пророках и о Предтече Христа — Иоанне Крестителе. И его последней лекцией, за несколько часов до гибели, была лекция о христианстве — его «лебединая песнь» (прощальная песнь), обращенная к Началу всех начал, и его завещание нам, еще остающимся на Земле. <…>
Книги выходили за рубежом, в Брюссельском издательстве «Жизнь с Богом». Автору давали псевдонимы: А.Павлов, Андрей Боголюбов, Эммануил Светлов — многозначительные имена, полные библейского, евангельского и пророческого смысла. Эти псевдонимы позволяли автору оставаться неизвестным и тем избегать опасности, а миру дали возможность получить еще многие плоды от отца Александра «и в тридцать, и в шестьдесят и во сто крат» и более (Мф 13:23). <…>
Отец Александр создал еще одно чудо — он один написал семь машинописных томов по сложнейшей науке о Библии — «Словарь по библиологии» — и один щедро снабдил иллюстрациями каждый том, тратя дни и ночи на поиски нужного портрета, пейзажа, архитектурного сооружения, фотографий с места археологических раскопок и многих иных, выписывая, заказывая книги даже из-за границы.
Он сам был целым энциклопедическим «коллективом авторов».
Весь мир давно, уже с 1969 года, читал его книги. Написанные в годы жестоких гонений, они ошеломляли читателя: казалось, их автор живет и пишет вне времени и пространства или присутствуя во всяком времени и пространстве одновременно, о которых пишет. Как иначе объяснить тот факт, что без особых художественных приемов, с использованием самых обычных иллюстраций, он реально погружал читателя в тот мир, о котором писал так, словно всю жизнь прожил в нем?
Казалось, он лично знал Авраама и пророков; сам видел, как Небо «сходит» на Землю; присутствовал среди учеников Христа... Так можно было писать, лишь если сам переживаешь события. И он переживал их всей силой своей любви к Творцу.
Его книги, внешне — в словах — так мало отличавшиеся от множества других на ту же тему, порой более глубоких по мысли, производили подлинное чудо обращения среди многих читателей, не помышлявших до того о Боге. Так можно было писать, если рукой водит Святой Дух.
ДАРЫ И СЛУЖЕНИЯ
Его было «много». Потому что в избытке вместил он и осуществил «различные дары и различные служения», посланные ему Богом: слово мудрости и слово знания, дар чудотворения и дар пророчества, различение духов (добра и зла) и разные языки, и истолкование их (1 Кор 12:4-10).
Бог поставил его в Церкви апостолом, пророком и учителем; дал ему силу чудодейственную, дар исцелений, вспоможения, управления душами (1 Кор 12:30). И более всего — дар любви.
Подобно великим пророкам, он верою побеждал царство зла, творил правду, получал обетования от Бога, заграждал уста «львов» (гонителей Христа и христиан), угашал силу огня (страстей человеческих), был крепок в «невидимой брани» (Евр 11:33,34).
Подобно апостолам, он был «безумен» ради Христа: его злословили, а он благословлял; гнали, а он — терпел; хулили, а он — молился (1 Кор 4:12,13). Его притесняли, а он был свободен; не раз оказывался в отчаянных обстоятельствах, но не отчаивался; был гоним, но не оставлен Богом; низлагаем, но не погибал (2 Кор 4:8,9).
Он вразумлял своевольных, утешал малодушных, поддерживал слабых, никому не воздавал злом за зло, но всегда искал добра всем; всегда радовался, непрестанно молился, за все благодарил Бога (1 Фес 5:14-18).
БЛАГОВЕСТВОВАНИЕ
Вслед за апостолом Павлом отец Александр повторял: «Горе мне, если я не благовествую!» (1 Кор 9:16).
Во время лекции (1989 г.)
И каждый миг его жизни, каждое слово, каждый поступок определялись этими словами: в нем все благовествовало — несло людям Радостную Весть о Спасителе, о найденном Пути и явленной во Христе Истине.
И сам он был средоточием любви и мудрости. Не столько мудрости философа, психолога, богослова (хотя и это было!), сколько высшей мудрости, познавшей воплощенного Бога. Как и апостол Павел, он мог сказать: «... уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал 2:20).
И поэтому все силы тьмы ополчились против него.
ГОЛГОФА
В воскресное утро 9-го сентября 1990 года, когда он направлялся в храм, убийцы ударили его топором — по голове...
По дороге к дому (30. 06.1986)
Казалось, этот удар острой болью прошелся не только по его родным и знавшим, любившим его людям, но и по Христу, по Его Церкви, по Вселенной... Позже мы вспоминали о мученической кончине святителя Филиппа, в день которого отец Александр родился, и об усекновении главы Иоанна Крестителя, в день памяти о котором — 11-го сентября — мы его хоронили. И думали о том, что с этого момента мир изменился, но осознает он это не скоро.
«Земля сокрушается, земля распадается, земля сильно потрясена. Шатается земля, как пьяный... и беззаконие ее тяготеет на ней» (Ис 24:19,20).
ЕГО ЛИЦО И ГОЛОС
О нем можно писать бесконечно, потому что он по-настоящему велик. О нем можно говорить словами Евангелия, потому что он исполнил его, соблюдая слово Христово (Ин 14:23; 15:20).
Но лучше всего о нем говорят его книги и статьи, проповеди и лекции — все они говорят нам словами апостола Филиппа: «Пойди и посмотри!» (Ин 1:46).
«Пророк — не тот, кто пророчествует о будущем, а тот, кто возвещает волю Творца», — сказал отец на одной из лекций. Эти слова относятся и к нему самому.
Он доверительно делился с аудиторией своими мыслями о «конце мира»: «У меня есть тайное предчувствие, что со всеми этими кризисами мир с Божьей помощью все-таки справится, не погибнет... Скорее всего мир будет длиться очень долго, а потом наступит какой-то взрыв, так сказать преображение мира, одухотворение мироздания, природы и человека», — так видел он волю Творца.
На сотнях фотографий мы можем видеть отца Александра таким, каким удалось его запечатлеть: озабоченным и улыбающимся, пишущим и беседующим, проповедующим и спешащим на помощь; дома, на улице, в храме; одного, в семье, среди друзей и прихожан.
Мы можем услышать его голос, записанный на множестве магнитофонных кассет. Прочитать выходящие в свет (с 1990 года и на родине) его книги, проповеди, лекции.
Вновь и вновь мы переживаем в своем сердце часы и минуты, когда были вместе с ним, ловили на себе его заботливый ободряющий взгляд, ощущали прикосновение благословляющей руки, когда неслышно повторяли вслед за ним слова молитв. И снова получаем утешение, совет, наставление и... все более глубокое знание о нем самом.
О СВЯТОСТИ
Отец Александр учил, что святость есть осуществленная в жизни посвященность Богу. Он исполнил это всей своей жизнью. <…> Однажды он написал: «Святые имеют благодать, не воскреснув еще, продолжать как-то участвовать в земной жизни, которую они покинули»... С первых дней после трагедии многие его духовные дети продолжают обращаться к нему за помощью. И — помощь приходит...
