№7/3, 2010 - 20 июля 1886 года родился Михаил Лозинский, русский поэт серебрянного века, крупнейший переводчик
Евгений Белодубровский Безупречный человек
«И тут в мой разум грянул блеск с высот,
Неся свершенье всех его усилий.
Здесь изнемог высокий духа взлет,
Но страсть и воля мне уже стремила,
Как если колесу дать ровный ход,
Любовь, что движет солнце и светило» «Божественная комедия» (Рай. Песня XXX111)
Перевод М.Лозинского.
Журнал «Ленинград» 1945.№1-2
1945 год. Январь-февраль. Ещё идет война, ещё гибнут и гибнут люди, но смертельная, горькая, высокая и так желанная всему миру победа над коварным врагом человечества — близка, как никогда ... Готов к победе и Ленинград. Стало лучше снабжение, благодаря «Указу о награждении города вторым орденом Ленина», заработали театры, научные институты, заводы, Консерватория и Университет готовятся к весенней сессии. В свои, брошенные на произвол судьбы жилища, возвращаются горожане, понемногу налаживается их быт, люди радуются первым признакам новой весны, щурятся, глядя на солнце, не боясь более бомбёжек и воя сирен ... Вернулся из далёкой захолустной чуждой Елабуги (задержавшись на несколько месяцев в Москве у Червинских) в родной Ленинград поэт - орденоносец Михаил Леонидович Лозинский ... В его скромном багаже — законченная рукопись перевода «Божественной Комедии», все Дантовы кантики, объёмом в 14233 русских стиха ...
А вскоре в просторных витринах «Книжной Лавки Писателей» на Невском Проспекте появился свежий номер литературно-художественного журнала «Ленинград» с отпечатанными на его ещё фронтовых страницах фрагментами двух песен из «Божественной комедии». (Рай. Песни XXVII и ХХХIII) в переводе Михаила Леонидовича. Этой скромной публикацией дано было открыть более чем полувековой путь всех трех кантик Данте, а Михаилу Леонидовичу Лозинскому — на долгие годы и (уверен!) на многие будущие десятилетия — уважение и признательность всего русскоязычного читающего мира ...
«Божественная комедия» цельна, едина и закончена в своей великолепной стройности. И в то же время она необычайно сложна — писал Лозинский в статье «Данте Алигьери», открывающей свой перевод. Но тем и замечательно искусство Данте, что разнороднейшие струи он умеет слить в сплошной поток, неуклонно несущийся к устью. Внутренняя сложность поэмы связана со сложностью творческих побуждений, которые призвали поэта к его великому труду и дали ему силы его довершить ... Данте создал книгу о вселенной. Но в такой же мере это — книга о нём самом. Среди мировых памятников поэзии вряд ли есть другой, в котором так резко отпечатался бы образ его творца».
В этой «неумолкаемой» (по Мандельштаму) цитате-цикаде, в этих словах, обращенных Лозинским к Данте и его творению, во многом, можно смело и без обиняков отнести и к самому Михаилу Леонидовичу... Ибо, подобно Данте, ему выпало создать свой шедевр в сложную эпоху сталинщины, изгнаний, тревог, утрат, войны, доносительства, разброда, трагических лишений - оставшись лично безупречным, сохранив внутреннюю свободу, порядочность, ум и обаяние, наводящих самим своим присутствием бессилие, страх и уныние на власть предержащих ...
Он родился в Гатчине под Петербургом, на даче, на макушке лета 1886 года... Но уже с осени того же года — и до конца жизни стал истинным и преданным петербуржцем, его певцом и поэтом, с юных лет постигнув его пушкинскую стройность и мистическую тайнопись белых ночей ... Гимназистом он жил на Надеждинской; в студенческие университетские «гипербореец» Лозинский перебрался сначала на Малый проспект, затем ближе к жилищу акмеистов (он был «замыкающим синдиком» великолепной семёрки: Гумилёв, Ахматова, Городецкий, Мандельштам, Адамович, Георгий Иванов ...) - в Волховский переулок у Тучкова моста; революцию и НЭП пережил в знаменитом «Доме Искусств» на берегу Мойки; а «кончил жизнь» ( 31 января 1955 года) в доме 73/75 по Кировскому проспекту, мощным своим фасадом похожим на огромный резной профессорский пузатый вычурный книжный шкаф, набитый путеводителями, многоязыкими словарями и папирусами: дом не дом, а целый Брокгауз под стать своим домочадцам: семьям Капиц, Платоновых, Приваловых, Эткиндов, Салямон и других ... Чтобы заглянуть в окна Лозинского, надо было высоко задрать голову — под самую крышу ... К солнцу ...
Юрист и филолог, поэт и издатель, он был образцом и мерилом честности, часто его выбирали третейским судьей - арбитром в поэтических и житейских спорах и конфликтах ... Он обладал неприкосновенностью — блоковский. На него не строчили ревнивые поэты - пародий. Даже — дружеских. Только — торжественные признательные строки и посвящения. Среди них: Гумилёв, Мандельштам, Шервинский, Шилейко, Городецкий, Юренев, Наталья Васильевна Крандиевская, Владимир Юнгер, Грааль-Арельский, Липскеров, Владимир Пяст, Дживелегов, Акимов, Анциферов, Георгий Штерн, академик-китаист В.М.Алексеев - целая антология.
Но всех превзошла в признательности поэту - Анна Ахматова, посвятив Михаилу Лозинскому целых шесть своих стихотворений, шесть - жемчужин, шесть — жестов, шесть — сердечных откровений ... Это — общеизвестно ... Последнее датируется 1940 годом ... Их дружба была взаимно-притягательной, весёлой, творческой. Лозинский был «поверенным лицом» Анны Ахматовой с 1911 года, с самых первых лет её замужества и до самых страшных лет замалчивания, обструкции, изгнания и отлучения, выпавших на её долю в послевоенные годы... Брезгливо пренебрегая всем этим, он терпеливо учил её искусству перевода, настойчиво переписывался, посещал её дом, принимал у себя, помогал всем, чем мог. «Дорогая Анна , не осудите мою попытку найти хоть какие-нибудь пятна на солнце. Вы сами поручили мне эту астрономическую задачу. Кое-где я, вероятно, «пережал». Это значит, что от яркого потемнело в глазах. Вашей лучезарности заштатный астроном М.Л. 3 ноября 1952 года». Абрам Акимович Гозенпуд, хорошо знавший Анну Андреевну в те годы, рассказывал мне, что Лозинский был её «рыцарем», вернувшим этому слову первоначальный смысл ... А замечательная женщина и выдающаяся актриса Елена Владимировна Юнгер считала Лозинского самым интеллигентным человеком в Петербурге. Но эта строгость и приверженность к точности и высокому знанию в переводах, счастливо сочеталась в нём с превосходным чувством юмора, по всему городу в поэтической и художественной среде «ходили» его острые эпиграммы и пародии. Всё шло к нему — и клетчатый пиджак дэнди, монокль, трость и - строгий костюм ...
Как поэт-переводчик Данте, Бенвенутто Челлини, Лопе де Вега, Шекспира, Сервантеса, Марселины Деборг-Вальмор, Шота Руставели, Гришашвили, Шах-Намэ, Лозинский добился академической высоты, он знал наизусть почти весь репертуар русской классической поэзии «серебряного века», владел всеми главными европейским языками, в последние годы изучал фарси и персидский ... Лозинский создал «школу переводчиков», к которой принадлежали Анна Радлова, А.В. Фёдоров, М.М. Тумповская, Е.Г.Эткинд, Э.Л. Линецкая, Н.А. Заболоцкий, К.В. Гарновский, В.Ф. Марков и другие ... Подобно Блоку, Лозинский был аккуратен и толерантен, умел находить тон со всеми, кто встречался ему на жизненном пути. Валерий Брюсов, Михаил Кузмин, Борис Пастернак дорожили его мнением, отдавая ему на просмотр свои переводы
Недавно в Филологическом сквере в Университете открыли изящный памятник Анне Ахматовой, чуть раньше — Алексадру Блоку ... Уверен, что Лозинский по — праву достоин быть рядом со своими близкими и дорогими современниками.
«В своих стихах Лозинский сумел воссоздать голос Данте с его трудными, но выразительными интонациями, с его своеобразием гармонического языка; он вполне преодолел сопротивляющуюся всякому переводчику форму терции с их простым созвучием. По тексту М.Лозинского русский читатель впервые получит возможность прочесть Данте: все прежние полные переводы поэмы были очень слабыми. Утвердился взгляд, что «чистилище» и «рай» поэтически слабее ада (переведенного более или менее сносно) и скорей является историческим документом, чем художественным созданием. Чтение 9 марта вполне опровергло это мнение. Поэтическое напряжение в новом переводе не ослабевает, а наоборот, возрастает при переходе от одной части к другой, достигая вершины в заключительной песне поэмы, в апофеозе высокой любви «что движет солнце и светило».
Борис Томашевский
Газета «Литература и искусство»
Москва, 1944 год
Комиссариат народного просвещения России
Февраль 27/14/1918 г.
Удостоверение
Сим удостоверяем, что предъявитель сего библиотекарь Михаил Леонидович Лозинский состоит на службе в Российской публичной библиотеке, куда и повинен ежедневно являться для исполнения служебных обязанностей как незаменимый специалист.
Председатель коллектива служащих
Российской публичной библиотеки
Н. Роговицкий
ПЕТЕРБУРГ
«... Ты в ветре рвущемся встречаешь лёт столетий мой город, властелин неукротимых вод,
Фрегатом радостным, отплывший на рассвете в моря без имени,
в пустынный переход.
И мёртвый у руля твой кормчий неуклонный пронизан счастием чудовищного сна,
Ведя свой верный путь, в дали окровавленной читает знаменья и видит письмена»
М.Лозинский. Из сборника «Горний ключ».1913 г. Изд-во «Гиперборей». Пб.
« ... Высокая честь оказана не только мне. В этом присуждении ... я вижу радостное для меня признание общественной важности той области художественного слова, которой я посвятил столько лет ... Поэзия — искусство слова. И она живет только в пределах своего языка. Изобразительное искусство и музыка понятны всем, они не знают национальных границ, они общечеловечны. А поэзия нема для тех, кто не знает ее языка. Освободить эту молчаливую затворницу, привести ее к нам, заставить говорить и петь на новом для неё языке - вот наша задача, задача трудная и пленительная...»
Из текста речи Михила Лозинского, приготовленного им 12 февраля 1946 года, после получения известия из Москвы о присуждении Государственной (Сталинской) премии за перевод «Божественной Комедии».
На могиле Данте во Флоренции в Равенне начертана строка из его бессметного «Inferno»:
«ONRATE I`ALTISSIMO РОЕТА», что в безупречном и точном переводе Михаила Лозинского звучит так «ПОЧТИТЕ ВЫСОЧАЙШЕГО ПОЭТА». Такими восклицаниями встретили в Лимбе пришествие Вергилия.
И всегда, проходя мимо того дома, где жил и умер Лозинский, я, вместо привычно-холодной надписи, выбитой на мемориальной доске в его честь, про себя, на память произношу именно эту Дантову бесммертную строку, ибо Лозинский был и остался для нас подлинным Вергилием, приведшим нас в мир мировой поэзии и культуры ...
