№4/1, 2010 - С праздником 1 апреля нас поздравляют
победители и лауреаты юмористического конкурса «Жизнь прекрасна»
Валентина Коростелёва (Сунцова) родилась в Кирове (Вятке).
Окончила Литературный институт им. Горького.
С 1982 года живёт в Подмосковье.
Стихи, а позднее и рассказы публиковались во многих «толстых» и «тонких» журналах, звучали на радио.
К 2010 году издано 15 книг поэзии и прозы.
Лауреат Международных литературных конкурсов имени Андрея Платонова, Алексея Толстого, Антона Чехова (юмористический), «Добрая лира».
Заслуженный работник культуры РФ.
Валентина Коростелёва
Складушки от частушки
Не то кино
Ой, состарились давно
Прежние припевки,
И не то теперь - кино,
Не такие - девки.
Ой, да мается мужик,
Как бывало, снова,
Ой да лезет на язык
Крепенькое слово!
Мульон
Ой, да туго нынче бабе
Без Ивана своего.
Ой, да кабы, кабы, кабы
Выйти замуж за кого!
Чем не баба для прораба, -
А прораб в меня влюблён.
Ой, да кабы, кабы, кабы
Да в приданое - мульон!
Третий фронт
Ой, на что это похоже -
То ли буря, то ли брод!
Ой, от лирики пригожей
Отучили мой народ!
Загрустили Блок и Пушкин,
Помрачнел Анакреонт...
Пробавляемся частушкой,
Открываем третий фронт!
В рай
Позабыла наряжаться,
Отдыхаю на мели.
Чтобы в жизни продержаться,
Всё спустила за рубли.
Опустевшая квартира,
И свободы - через край,
И совсем не надо крыльев,
Чтобы двинуть прямо в рай!..
Соль
Нынче соль не покупаю,
На черта ли мне она?
Со слезами засыпаю -
И подушка солона.
Света белого не вижу,
В коммерсанты сын попёр.
Нынче сбагрил телевизор,
А вчера спустил ковёр!
Износили
Не хотят юнцы за парты,
Покупают акции.
Всюду бизнес, всюду бартер,
Коммерцилизация.
А крестьянской-то России
Не до махинации,
Девки платья износили,
Ходят в комбинациях!
Мамзель
Видно, дьяволы насели –
Всё забыл - работу, дом.
Из-за экой-то мамзели
Не свихнулся чуть умом!
Из-за экой-то мамзели
На вечёрке чуть не съели!..
Как ободранная ель -
Эта самая мамзель.
Собачья жизнь
Ой, сударушку нашёл -
Впору и заплакать.
На свиданье к милой шёл -
Лаяли собаки.
А добрался, наконец,
До неё, пригожей, -
С палкой выскочил отец
И залаял тоже!
Ни за что!..
Правды-матушки не скрою,
Ну и жизнь, ядрёна вошь!
Без вина теперя взвоешь, -
И сарай не соберёшь!
На бутылку злится милка,
Норовит меня скрутить.
Заявляю: без бутылки -
Ни за что не брошу пить!
По новым ценам
Уж какое там курить!
Навеки закаешься.
Хочешь дочку нарядить -
Без портков останешься.
А в посёлке Кондога
Бабушка кудрявая
Заложила старика -
И пальтишко справила!
В РАЙ И ОБРАТНО
А всё-таки богата Россия чудесами! Недавно еду в электричке, скучаю, а рядом соседка - лет этак шестидесяти - возьми да и выпали: "Ну и чудеса, ну и Капитоновна!" Я, понятное дело, поворачиваюсь к ней, показывая, что вся - внимание. Подогреваю: "А что за Капитоновна"?
- Да кто её не знает!
- Ну, я, к примеру...
- Ну разве только вы...
- Расскажите же! - уже торопила я собеседницу, зная лукавую привычку некоторых деревенских потянуть-таки за душу, довести любопытство до кипения, после чего уже любая история примется как дар небесный. Но тут тебе не лавочка у крылечка, можно и перестараться, и потерять благодарного слушателя на ближайшей остановке.
- Так вот, пошла наша Капитоновна мыться в баню. И говорит мне - мол, управишься с делами, приходи тоже, пару хватит на обеих. "Конешно,- отвечаю, - только не перестарайся с паром-то, через три дня девяносто отмечать будем, как-никак! А то пропадёт мой заказ на торт юбилейный. Целых пятьдесят тысяч содрали, черти проклятые!.. Ну, топай, может, и я попоздней соберусь".
Баню Капитоновна истопила к обеду, дала выстояться, собралась и двинула туда честь по чести, как и делала это всю свою сознательную жизнь. Бывало, шутя говаривала: "Уж если и умирать - так в бане. Тепло, сухо, дух - горячий да берёзовый - голову кружит и пятки щекочет... Рай, да и только. Без всяких там особых судов и пропусков в небесное царство..." Конешно, умирать никому не охота, но и впрямь думаешь: а ведь дело говорит! И вообще, Капитоновна - баба умная, чуть не век за спиной, было время и покумекать - в отличие от нас, торопыг. Как-то у неё всё сходилось, и не только на словах. Есть же такие люди.
Ну вот, управилась я со скотиной, темно уже, небо осеннее вызвездилось, думаю - вот и баню заработала. Смотрю - в избе у Капитоновны темно. Значит, ещё там... Захожу в предбанник - бельё её на месте. Одурела старая совсем. Сколько это часов парится?! Открываю другую дверь - и застываю в страхе: на широкой лавке лежит Капитоновна, скрестив на груди руки... "Эй!"- на всякий случай окликаю, а у самой поджилки трясутся: это тебе не байки на завалинке! Капитоновна - ни звука, ни движения. А лицо такое светлое, ясное - никак, уже в раю соседка! Вот ведь, как предсказала, так и есть... Спохватилась: ну и дура, нашла время рассуждать!.. А подруга-то дорогая умерла, не будет её больше рядом!
Выскочила я на улицу и заголосила. Из окон люди выглядывают: что да как?.. Перво-наперво я избу её закрыла, мало ли чего пропадёт, хоть и бедная старуха. Потом побежала к сестре советоваться. Решили до утра не тревожить Капитоновну, пусть освоится в раю, а уж утром поедем в село, сообщим куда надо.
Наревелась, с грехом пополам заснула. А ночь уже кромешно-чёрная, всё-таки октябрь... И привиделась мне Капитоновна, говорит: "До чего же баско в раю!" И рассказывает о всяких хороших вещах... Разбудил меня стук в окно. Встаю, не знаю, то ли снится всё, то ли наяву... Подхожу к окну, а там - Капитоновна. Всё, думаю о себе, - сошла с ума, - и падаю как сноп на пол... Говорят, часа два меня отхаживали от шока. Могла бы и не очухаться, между прочим. И в рай попасть куда раньше соседки, которая, как оказалось, перепарилась, ослабла вовсе и на всякий случай приготовилась отплыть в райские кущи...
Ночью, когда полегчало, Капитоновна выбралась из бани, а дом закрыт. Пошла меня будить и напугала чуть не до самой смерти. Слава богу, обошлось всё. Я ведь тоже не молоденькая, всякое бывает. А людям смешно, конешно. Два дня вся деревня хохотала. Вот, за тортом тем самым в посёлок еду... Ещё попляшем с Капитоновной. Говорит, в следующий раз напугает лет через сто... Ну и старуха! Куда мне до неё!..
ВСЕ О’КЕЙ
Город Высоковск жил в тревожно-приподнятом состоянии: надвигался первый в его истории турнир поэтов. Когда-то в этих местах имел неосторожность родиться классик, и вот теперь всё закрутилось, дабы не нарушалась "связь времён".
Богатые спонсоры готовили подарки, помня о рекламе, двигателе прогресса. Любимые и жёны претендентов на лавры всячески обихаживали своих единственных и неповторимых, "приуготовляя" всеми силами общественное мнение в их пользу. Например, Нюра Васина самолично отпечатала несколько стихов давно оставившего сей мир классика, но не своего, высоковского, и не такого знаменитого, и на обеде читала бессмертные вирши сослуживцам в бывшем райпотребсоюзе, а нынче фирме "Солёный огурец", с удивительной изобретательностью рассказывая историю создания каждого шедевра, так что "авторство" мужа не вызывало сомнений у наивных слушателей. Оставалось только, по условиям конкурса, высказать своё мнение в письменном виде, направив его прямо в штаб турнира. Устроители хорошо понимали, что поголовная любовь высоковцев к поэзии потребует для праздника как минимум Лужники, а таковых сооружений в городе пока не наблюдалось.
Маня Федина "обходила дозором" все благотворительные организации, рассказывая о крайне низком материальном положении семьи высоковского гения, то бишь её мужа. Так она убивала сразу двух зайцев: агитировала за голоса и намекала о достойных подарках, мимоходом роняя сведения об отсутствии в доме югославской стенки и "Вискаса" для кота Буськи.
Красавица Нинель Мишина уже вторую неделю подбивала клинья к председателю жюри, начальнику управления культуры, любимой присказкой которого было: "Ать, два, и - налево!" Задача Нинель оказалась не из лёгких: председатель не пил, не курил, на женщин обращал внимание только в случае крайней "производственной" необходимости. Случалось это очень редко, от силы раз в месяц, после чего все фотографы Высоковска реально поднимали своё благосостояние, продавая на каждом углу фото очередной пассии командарма от культуры. Последнее оживление в связи с этим наблюдалось в городе две недели назад, и председатель был явно не готов к следующей атаке. К тому же и "производственной" необходимости в отношении Никель Мишиной не предвиделось. Но не было ещё в её жизни такой преграды, которую бы она не взяла. И город замер в ожидании: кто кого?
Сами же поэты в сотый раз перебирали свои рукописи, что-то поправляли, перепечатывали, в минуты сомнений жестоко рвали и начинали всё сызнова. И только Ваня Потапов ничего не предпринимал, и было неизвестно, примет ли он участие вообще. Его жена, нянечка в детском саду, время от времени робко напоминала о грядущем событии и даже намекала, что когда-то сама читала стихи с районной сцены и могла бы подсказать мужу что-нибудь путёвое. Но Ваня только отнекивался. А жена никак не могла забыть случайный визит к мужу одного московского писателя, отдыхавшего в Высоковске прошлым летом. Когда тот, прочитав из приличия два-три стихотворения Потапова, - вдруг глянул на Ваню и долго, будто загипнотизированный, не отводил глаз... А потом крякнул, как-то вдруг сник, и на прощанье долго и многозначительно жал ему руку...
И вот настал день турнира. Местные радио и газета уже не раз представляли будущих героев, выискивая особенные факты биографий, поворачивая их самым выгодным образом, - естественно, не за так просто, о чём мало кто знал.
Подводили итоги подготовки и жены возможных лауреатов. Нюра Васина убедила как минимум полгорода в гениальности своего мужа: стихи классика не подвели. Маня Федина довела до сведения всех мало-мальски крепких контор свои материальные проблемы, и югославская стенка была уже присмотрена в магазине "Спи спокойно". Труднее дался успех красавице Нинель: Чапаев от культуры согласился на свидание только при условии строжайшей секретности, и это было страшным для неё испытанием. Впрочем, через день о них говорила "Би-Би-Си". Но, к счастью "целомудренного" начальника, со времён перестройки высоковцы не покупали батарейки к своим тайным электронным друзьям: сама жизнь и без того оказалась "просто сногсшибательной".
И вот огромный зал районного кинотеатра полностью забит. Всех интересовали дорогие подарки спонсоров, чуть меньше - столичная модная певица, что должна закончить эпохальное культурное мероприятие. За кулисами главные претенденты - Васин, Федин и Мишин - выслушивали последние напутствия актёра местного драмкружка, а именно: где и в каком месте надо поднять правую руку и отставить левую ногу. И только поэт Потапов слонялся ещё по квартире - небритый, но усилиями жены уже почти согласившийся на участие в турнире.
Районных гениев и гостей, как всегда, приветствовали школьники, - правда, уже без красных галстуков. На сцену один за другим выходили конкурсанты и один за другим удивляли зал: кто новыми ботинками фирмы "Адидас", кто фантастическим костюмом из местного ателье под названием "Наше вам с кисточкой": оранжевый пиджак бросал явный вызов густо-синим штанам, то бишь брюкам. Громом аплодисментов был встречен поэт Мишин: волнуясь, он очень красноречиво поднимал правую руку и отставлял левую ногу. А голос звенел так, что на дальней ферме случилось короткое замыкание и начался пожар.
Когда, подталкиваемый женой, на сцене под громадными юпитерами оказался Ваня Потапов, - весть о пожаре достигла президиума, то бишь первого ряда, - и вдохновенное слово поэта утонуло в шёпоте и движении, прокатившихся по залу. Кто-то из милиции крикнул зычно "Цыц!" - и всё стихло. Ваня, воодушевившись, с истинным подъёмом прочитал стихи о своей любимой деревне Берёзки. То ли горожане вовсе уже забыли о своих корнях, то ли в костюме Потапова не нашли ничего интересного, но проводили его жидкими аплодисментами. После чего тот и отправился восвояси, ещё больше сердитый на жену. И поделом ей: нечего сбивать с толку нормального человека.
А в зале наступил торжественный миг. Председатель жюри вышел на сцену. Но то ли уж слишком устал от половодья стихов, то ли весть о пожаре так повлияла, только "безоговорочным победителем" он назвал... Нинель Мишину, и та в мгновенье ока, сияя от счастья, оказалась рядом с ним. Защёлкали фотоаппараты, зажужжали камеры, и "сладкая парочка", улыбаясь во все стороны, пожинала плоды истинной славы и бессмертия. Спонсоры, не очень поняв, в чём дело, но, помня время и место, вытащили на сцену свои многочисленные призы. Поэт Мишин деловито отправлял их за кулисы, где уже хозяйничала жена. Нюра Васина и Маня Федина тоже не были обойдены: под радостный шум аплодисментов им были вручены комплекты одноразовых мужских трусов в шикарной импортной упаковке.
Праздник удался на славу. Вот только почему сгорела ферма - до сих пор не ясно властям. А в остальном - всё о’ кей!..
