№2/2, 2012 - 28 февраля 1922 года родился Юрий Михайлович Лотман, великий литературовед, культуролог и семиотик
Рассказывать о том, кто такой Ю. М. Лотман – занятие бессмысленное, думаю, любой культурный человек, вне зависимости от рода деятельности, вспомнит что-то связанное с этим именем. Это тем удивительнее, что сфера научных интересов ученого лежала вдали от интересов большинства людей, можно даже сказать, что была несколько экзотической. Литература эпохи Радищева, Карамзина, Пушкина, история петровского времени и XIX века, языки искусств, механизмы и типология культуры, теория текста как семиотического единства, формы бытового поведения различных эпох – вот далеко не полный список научных интересов Лотмана. И, тем не менее, его известность простиралась много дальше границ Тарту, где ученый провел большую часть своей жизни.
<...>Ретроспективный взгляд на судьбу Юрия Михайловича показывает, что это была жизнь постоянного преодоления нагроможденных временем препятствий. Или, другими словами, привычная жизнь интеллигента XX столетия. Четыре фронтовых года – путь от берегов Днестра до границ Германии; университетские "проработки" т.н. космополитов; невозможность найти работу в Ленинграде из-за "пятого пункта" и вынужденный переезд в Тарту, ставшем для Лотмана второй родиной; Тартуский Университет, превратившийся в результате усилий Ю. М. в "Мекку" для филологов всего мира; переориентация литературоведения из отдельного направления в интегративную дисциплину на скрещении семиотики, кибернетики, культурологии и смежных предметных областей. Каждая минута жизни была связана для Лотмана с учебой, чтением, преподаванием, написанием научных трудов. На фронте, в перерывах между боями, он изучал французский язык. В своей книге воспоминаний "Не-мемуары" (интереснейший памятник русской культурной жизни и науки середины прошлого столетия!) Лотман так описывает свое возвращение с войны: "Мы приехали в Ленинград глубокой ночью, вагон остановили где-то на запасном пути, нас никто не встречал. <...> Мы остановили первую же машину – это оказалась "скорая помощь". Деньги у нас были, и шофер за небольшую сумму согласился развезти нас, после того, как отвезет больного. Так в середине ночи я приехал домой. Дома все спали – меня не ждали. На другой день я поехал в университет. Я восстановился в университете и с какой-то жадностью алкоголика принялся за работу. Из университета я бежал в Публичку и сидел там до самого закрытия. Это было совершенно ощутимое чувство счастья".
<...>В начале 2002 года в Тарту проходил Международный конгресс, посвященный 80-летию профессора (к слову, ему при жизни так и не дали звания академика), на который приехали исследователи из 22 стран. В Эстонии не прошли мимо этой даты ни ректор Университета, ни мэр Тарту, ни президент Академии наук Эстонии, ни президент Республики Эстония. Но никто – ни Российская Академия Наук, ни Министерство Культуры, ни русское посольство в Эстонии не нашли необходимым как-то конгресс приветствовать. Естественно, о правительстве речь тоже не шла. До сих пор руководство Санкт-Петербургского Университета не сочло нужным признать преступную халатность своих предшественников (близкий друг и коллега Лотмана Б. Ф. Егоров, не стесняясь, называет их "университетскими подонками"), "случайно потерявших" блестящую характеристику фронтового начальства, выданную при демобилизации, и оставивших Лотмана без работы в родном городе, вынудив его тем самым "эмигрировать" в Тарту. При том, что Лотман 4 года воевал в русской армии, не мыслил свою жизнь вне России (хотя его бы с радостью приняло в ряды своих профессоров большое количество зарубежных университетов), при том, что ученый посвятил изучению русской культуры сотни и сотни работ – в Петербурге до сих пор нет ни памятника, ни бюста, ни мемориальной доски. Хотя, что тут удивляться, остается вспомнить одно из понятий интеллигентности", данное Юрием Михайловичем в своих телелекциях: "Культура – это искусство быть выше..." Вслед за Учителем его ученики стараются освоить эту науку.
Из статьи Юрия Ээльмаа о Юрии Михайловиче Лотмане
2003
