№2/1, 2012 - 7 февраля с.г.– 7 лет со дня ухода поэта, литературоведа, эссеиста Татьяны Александровны Бек
Татьяна Бек
* * *
Вечно манили меня задворки
И позабытые богом свалки.
Не каравай, а сухие корки.
Не журавли, а дрянные галки.
Улицы те,
которые кривы,
Рощицы те,
которые редки,
Лица,
которые некрасивы,
И - колченогие табуретки.
Я красотой наделю пристрастно
Всякие несовершенства эти...
То, что наверняка прекрасно,
И без меня проживет на свете!
* * *
Пора бы выбрать: или - или!
Мы не в старинном водевиле,
Где принц переодет козлом,
А в мире подлинном и злом.
Он непогож и неудобен.
Не обойти его колдобин.
А ежели и обойдешь,
То это смерть, поскольку - ложь.
Вот и торчу в дверях босая.
Мне душу слабую кромсая,
Ревут осенние дожди:
- Не обходи!
Не обходи!
* * *
"Всё это было, было, было..."
Зачем же я,
Изнемогая, повторила
Ход бытия?
Кому понадобилось это -
По мне опять
Соотношенья тьмы и света
Шутя сверять?
* * *
Боже! Самодовольные рожи,
Как вы цедите жизнь из ковша,
Знать не зная, что боль - это дрожжи,
На которых восходит душа.
Даже ливень, хлеставший без краю,
Вы собрали в хозяйственный таз.
Понимаете:
я умираю
От стыда, что похожа на вас.
* * *
Начинается повесть:
"Итак,
Эта девочка в каменном городе
Проживала меж книг и бумаг,
А любила овраги да жёлуди..."
Впрочем, стоит ли в третьем лице
Ворошить сокровенные горести,
Тосковать о любимом отце.
Толковать об изломанной гордости?
Как хотите, а я не могу!
Это я, а не образ из ребуса.
На московском нечистом снегу
Ожидаю 2-го троллейбуса.
Это я. Это слёзы - мои,
И моя виноватость недетская.
А была: "из хорошей семьи",
Голубица университетская.
- Не ропщи, сумасбродная суть,
И не ври, что не знала заранее:
Бескорыстного поиска путь -
Это хлябь, а не чистописание.
* * *
Я любила неровню - дышала неровно
К человеку, чей немолодой макинтош
И дыряв, и замызган, но светится, словно
Жизнь, которая - дар, как ее ни корежь.
Я любила неровню. Я знала о риске.
Но влекла, как медведицу мёд, кабала.
Я писала во сне по четыре записки
И к почтовому ящику ощупью шла.
Эти письма бежали гурьбой, догоняли
Адресата, врывались в его перекур -
И ответ возвращался по диагонали:
- Испарись, нежеланная! Чур меня, чур.
Испарялась. Но в виде дождя или града
Выпадала обратно с небесных высот.
И зачинщик ненастья, свистя виновато,
Не любил, но казалось - полюбит вот-вот.
* * *
Я буду старой, буду белой,
Глухой, нелепой, неумелой,
Дающей лишние советы, -
Ну, словом, брошка и штиблеты.
А все-таки я буду сильной!
Глухой к обидам и двужильной.
Не на трибуне тары-бары,
А на бумаге мемуары.
Да! Независимо от моды
Я воссоздам вот эти годы
Безжалостно, сердечно, сухо.
Я буду честная старуха.
* * *
И шли, и пели, и топили печь,
И кровь пускали, и детей растили,
И засоряли сорняками речь,
И ставили табличку на могиле.
И плакали, и пили, и росли,
И тяжко просыпались спозаранку,
И верили, что лучшее - вдали,
И покупали серую буханку.
И снова шли, и разбивали сад,
И не умели приходить на помощь,
И жили наутёк, и невпопад,
И поперек, и насмерть, и наотмашь.
И падали, и знали наперед,
Переполняясь ужасом и светом,
Что если кто устанет и умрет,
То шествие не кончится на этом.
* * *
Родословная! Сказочный чан.
Заглянувши,
отпрянешь в испуге.
Я, праправнучка рослых датчан,
Обожаю балтийские вьюги.
Точно так же
мне чудом ясны
Звуки речи, картавой, как речка,
Это предки с другой стороны
Были учителя из местечка.
Узколобому дубу назло,
Ибо злоба - его ремесло,
Заявляю с особенным весом:
Я счастливая. Мне повезло
Быть широким и смешанным лесом.
Между прочим - российским зело.
1980
* * *
Ходившая с лопатой в сад,
Глядишь печально и устало.
Не строила - искала клад.
Не возводила - клад искала.
Твою надежду на чужой
Непредсказуемый подарок
Жизнь охлестнула, как вожжой:
- Не будет клада, перестарок!
Под раскалённой добела,
Под лампою без абажура
Земная жизнь твоя прошла, -
Кладоискательница,
дура...
* * *
Похоронив родителей,
Которых не жалели,
Мы вздрогнем: всё разительней
И горше запах ели.
Очнешься от безволия,
Чей вкус щемяще солон, -
Над кубом крематория
Слышнее птичий гомон.
Утрата непомерная
Под крик веселой птицы.
О жизнь моя, о смерть моя,
Меж вами нет границы!
* * *
Самолетом? Значит, сойти с ума,
Оседлать железо, не знать дорог
И в окно глядеть, а в окне зима,
Деревень крупа, городов горох.
Или позже, когда колосится рожь
И горбатит спину черничный бор,
Умирать от мысли, что ты умрешь:
Самолетом...Ветру наперекор...
Самолетом, который летит не сам!
Посмотри, как бывает неточен слог:
Сам - орел, взъерошен, вонюч, упрям,
Или ворон, который пером продрог,
Или ты, от меня уходивший прочь,
Или я, размыкавшая криком клеть.
Самолетом - неба не превозмочь
И границы черной не одолеть.
* * *
В этом мире, где роют картофель,
Множат цифры и пробуют бас,
Я себя ненавидела в профиль,
Ибо прятаться легче анфас.
В этой жизни, где грохот металла
Воцарился, траву не любя,
Я лгала и следы заметала,
И годами таила себя,
И, старея от этих усилий,
Надевала личину с утра.
Все равно вы меня раскусили,
Потому что я ваша сестра.
