Расставанья крохи
сети суеты
праздной суматохи
не участник ты
больно сердцу... больно
жизнь не хочет спать
под звездой престольной
рано умирать
но отмерен вчуже
роковой предел
затяну потуже
всё чем я болел
всё чего так жадно
я от жизни ждал
всё чем жил отрадно
всё чем горевал
бессловесной жутью
бредит дальний Бог
страшно перепутье
солнечных дорог
лишь одно моленье
дрожь на дне души –
дай мне во спасенье хоть крупицу лжи
хоть слезой скупою светлый день смочи Боже я с Тобою только не молчи
По дорожке по дорожке
по испорченным стопам
пробираюсь понемножку
вброд-вослед прошедшим вам
Ужас быть и жажда сбыться странный комканый удел иссыхают как водица миражи отпетых тел
вы прошли и я миную
не стреножить времена
Жизнь обронит не тоскуя
наши с вами имена
ручейками новой мути вновь пролиться естеству ну а ветер в пыль закрутит поминания листву
Запах свявшего лета,
непонятной судьбы.
Ни – «куда ты?», ни – «где ты?»,
ни в строках ворожьбы.
Жизнь тебя обронила,
как сопрелый листок –
и перо, и чернила,
и истлевший Восток.
А жену ожиданий –
нежногрудую грусть –
и ничтожество знаний
ты познал наизусть.
Август скукой прочертит
иероглиф нужды,
на раскрытом конверте
адрес выведешь ты,
и пошлёшь без ответа
– никуда... никому... –
запах свявшего лета,
близкой осени тьму.
Изменись, изменись... изменись!
Дай отток изнемогшему телу!
Полюби, наконец, эту высь,
что смеётся над рабьим пределом.
Стань скупого вопроса скупей
и прямого ответа прямее
среди новых крылатых друзей
в ослепительном апогее.
Перестань быть земле обречён,
научи себя верить в другое.
Отступи от святых похорон!
Бог и ты – это всё-таки двое!
Грусть которую не выразить
без которой не дожить
на обочину не выбросить
в кабаке не позабыть
И не выпросить прощения
под крестом ли
без креста
только вечное томление
только маска удивления
только за верстой верста
МОСКОВСКИЙ АНТИПАФОС
1.
Опять стоишь на дикой стороне,
опущенный в колодки лиц привычных.
Надменны москвичи в дымах столичных,
................................ а, может, просто злы?
Как на войне?
Фронтовики метро и мостовых,
Окопники дворов и улиц мятых.
Узнаешь ли ты Родину средь них…
и серцем восстановишь ли утрату?
Всё тот же сытый мент и злобный хам
на празднике оскаленной «свободы».
Лишь взлает патриот то здесь… то там… –
ты явно чужд Москве и москвичам,
и тихо глохнут ожиданий всходы.
2.
Ночь смотрит на меня собачьим глазом.
Насквозь темна чудовищная Русь.
Я в этом мраке сам себя боюсь.
Да что – себя!.. Себя и жизни – разом!..
Мир шевелится сном-дикообразом.
Она бредёт за мной – бездомный взор,
шерсть – клочьями, мазутный смрад на лапах,
и запах смерти, внятный смерти запах…
и тихий скул – отдавленный укор.
Я над тобою плакать не могу!
Бесследны слёзы на твоём снегу.
Сквозняк за мной поспешно закрывает
тугую дверь, зевая на бегу.
Лишь тьма в щелях униженно рыдает.
3.
вечер накатил гребною баркой
на песок исчерпанного дня
день не стал ни словом ни помаркой
словно бы и не было меня
