Впервые увидел его несколько лет назад у Марковского в «Крещатике».
Был потрясен.
Ничего о нём не знаю.
Ничего о нём и не надо знать.
Просто большой художник в России... современный художник в современной России.
Тяжести временами библейской, экспрессии могучей.
Да, возникают аллюзии. Ну, с французами, разумеется. То Морисом Вламинком чуть подует («Ночной путь»), то вдруг явная игра с Сезанном («Купальщицы на берегу Оки»).
Письмо корпусное. Разнообразный по «поэтике», временами даже рассудочные решения возникают вроде «Соседок»
А в графике – законченный экспрессионист («Одна возлюбленная пара...» – вспоминается и Кете Кольвиц и одновременно Пикассо) – злой, беспощадный. До карикатурности, а уж шаржированность, так это повсеместно.
В числе лучших вещей представленной серии – «Путники на закате дня...».
Конченный мир, дорога за бугор (не «за бугор»! а за бугор) и – в никуда.
«Куда» вообще не предполагается.
Первая возникающая ассоциация – фильм Лопушанского «Письма мертвого человека».
Совершенно страшен «Пейзаж в серых тонах». Грандиозный холст! Это, конечно, пейзаж... но не мира живых. Сюда же – «Осень: вечерняя улица». Сюда же абсолютный шедевр «Ночная дорога» - великий урок лаконизма, экономии средств и предельной выразительности. Чуть менее апокалиптичен, но всё равно полон напряжения и совершенно внятной, хотя абсолютно необъяснимой тревоги холст «В старом городе». Это не наружная тревога – это внутренние вибрации самого Дана, его сумрачность и некое ужасное предчувствие, которое он, как будто пришедший на землю Дан-антихрист из романа «Псалом», несет внутри себя.
Великолепен как автопортретист.
Жестокий, без пощады к самому себе. Ироничный. У Дана Марковича одна, но пламенная страсть – экспрессия. Ну а атмосфера его автопортретов сама за себя говорит: бывает хуже... но реже.
Может быть, поэтому так трогательна редкая лирика у Дана: детский взгляд на восход.
Там всё хорошо... за окном, там много нового дня – это даже кот чувствует.
Работает Дан Маркович и как фотограф – играет цветом, в композициях на удивление классичен («Акварель с йодом») по сравнению с собственной живописью.
Возможно, это другая сторона Дана.
Диалог с мировой живописью Дану не вреден.
Потому что в главном – в своих устрашающих по экспрессии пейзажах – он самобытен.
Не фиглярен, а именно самобытен в том смысле, что сам есть бытие. Дан Маркович не придуман, он подлинный. Его запомнишь глубоко и не спутаешь. Это его ценнейшее духовное свойство. А ценнейшее художественное – невероятная концентрация экспрессии на квадратный сантиметр живописной поверхности.
