Мы гуляли с Кабаковым
Под бездонно-синим кровом,
Под сплетеньем бугенвиллий
Мы не шли, а будто плыли.
Впрочем, Марку плыть привычно.
Соблюдал он все приличья,
К женским ручкам припадая,
Бормотал, стихи слагая,
Словно бы шептал молитву...
И под сенью эвкалиптов –
Упоенно, первозданно
Брел по водам Иордана.
Тверия
За пеленой рассветного тумана
Кинерет скрылся, словно за завесой,
И только очертанья гор и леса
В моём окне, смотрящем на Голаны.
А через час невидимая кисть
Прошлась вдруг акварелью по картине –
Размытый город проступает сине,
И крыши, как побеги, рвутся ввысь.
* * *
Я пленница строфы и слова,
Меня другое не влечет,
И мне ночная рифма снова
Уснуть спокойно не дает.
Мучительна игра словами:
То исчезая, то маня,
Они в ночи приходят сами,
Поверив, наконец, в меня.
Одна лишь мысль меня тревожит:
Не отпущение грехов,
А то, что внук прочесть не сможет
Ни строчки из моих стихов.
У египетской границы
Вот такая случилась история:
Солнце жгло, словно адский огонь.
Я бродила вдоль Красного моря,
Собирая кораллы в ладонь.
Чей-то порт – и далёкий, и близкий,
Выплывал из тумана, как сон.
Под ногами гранитные брызги,
Как осколки ушедших времён.
Набегала волна за волною,
Тишина зазвенела в виске…
Провела я солёной рукою
По ракушке, увязшей в песке.
Подтолкнула сердитого краба:
«Вот чудак!» - он смешно побежал.
Ну, прощай, приграничная Таба,
Мне туда, на эйлатский причал.
Суббота
Зажгу снова в пятницу свечи,
Молитву прочту наугад,
И ляжет, как шаль, мне на плечи
Уютный еврейский шабат.
Субботе – особое место
В судьбе иудейской моей –
Она для меня как невеста*
На свадьбе у лучших друзей.
Усталому сердцу отрада,
И ангела песнь в вышине,
И яблоки райского сада,
Открывшие истину мне.
_______________________
* в еврейской традиции субботу называют невестой.
Улочка в Тверии
Под навес полосатенький старый
Заползла угловатая тень.
Разлеглась на цветном тротуаре
Левантийская сладкая лень.
А лавчонкам на улице тесно,
Что деревьям в заросшем саду.
Их хозяева гордо, как Крезы,
Восседают у всех на виду.
И торгуют небрежно-уныло,
Словно здесь не в чести «парнаса»*…
Доски с нардами, пиво, наргила*
И гортанные их голоса.
Восхищаюсь я их простотою
И отсутствием светских манер…
Вы в России видали такое?
Да Россия для нас не пример.
________________________
* парнаса (ивр.) – заработок * наргила (ивр.) - кальян
Коррида в испанском городе Малага
Октябрь. Зной. У кассы давка.
Туристы с видом знатоков
Скупают жадно бой быков,
Как сувениры в местной лавке.
И вот настал желанный миг:
Как черный дьявол, в клочьях пены,
Взрывая в пыль песок арены,
Бык головой к земле приник.
Под гул толпы, под свист и споры
Его дразнили матадоры,
В быка втыкая бандерильи.
А на трибунах колу пили.
Уже убийственный пурпур
Зажат горячими руками,
А бык печальными глазами
Глядел в ревущую толпу.
Кричала публика: «Оле!»,
Тореадору помогая,
А я, почти изнемогая,
Душою за быка болел.
И бык, уже в ногах слабея,
Безумной яростью кипя,
На красный плащ летел зверея,
А мне казалось – на меня.
И злые слёзы закипали –
О, как мне жаль! О, как мне жаль!
А все вокруг меня кричали:
«Тореадор, скорей ударь!
И он не смог остановиться:
Коррида – бой, кровавый бой.
Быка ударил как убийца,
А руку поднял как герой.
Увертюра
Заезжий камерный оркестр
Играл для нас в старинном стиле.
Златою музыкой небес
Звучал божественный Россини.
Взлетали звуки так легко –
То страстно, то, как флирт, игриво…
Своей холёною рукой
Меня коснулся Альмавива.
Любимец публики, герой
Очаровательно упрямый,
Летал по сцене Фигаро,
Спасая честь прекрасной дамы.
А в блеске гаснущих свечей
В тяжёлых складках кринолина
Лукаво пряталась Розина,
Дразня улыбкою своей.
И заключительный аккорд,
Такой пронзительный и нежный,
Как возвращение надежды,
Связавшей ниточку веков.
На кибуцном пляже
Я падала. Смеясь, вставала –
Она опять сбивала с ног -
Волна, сестра морского вала,
Меня швыряла на песок.
В тени от финиковой пальмы
Лежу, как выброшенный чёлн.
Кинерет мне играет гаммы
На гребешках зелёных волн.
О, этот чудный берег дальний,
Мой рай земной и мой удел!
Как па-де-грас, как танец бальный,
Моё скольжение в воде.
И пёстрый угол полотенца
Помашет мне, с травы взлетев.
Звучит считалочкой из детства
Напев волны: «Эйн-Гев, Эйн-Гев».
В сухом песке увязнут ноги,
Волна омоет их опять.
Я по воде, как по дороге,
Бегу с волною воевать.
ПАРОДИИ
Встану рано поутру – На заре, Салом врежу по нутру - Забурел. Водки съем бутылочку, Взгромоздюсь на милочку, А потом в парилочку Между дел. Александр Розенбаум
Ох, уже эти барды!
От жары израильской
Употел,
Выпить, что ль, по маленькой -
Беспредел.
Отворим бутылочку,
Огурец на вилочку,
Наливай текилочку *
Между дел.
Говорит мне Наденька:
"Ёшкин кот!
Кто в хамсин, мой сладенький,
Водку пьет?
Ты совсем безбашенный,
Александр - Сашенька,
Как, видать, весь бардовский
Ваш народ".
________________________
*текила - мексиканская водка.
Не разлюбил я ни одной любимой, Но был на прегрешенья не ленивый... Я стольких спас... Евгений Евтушенко
Отпущение грехов
Я не обидел ни одной любимой,
Из них отдельным посвящал я книжки,
И проходя потом при встрече мимо,
Я вопрошал их нежно: "Как делишки?"
Меня манили дали и вершины,
И потому я странствовал по свету.
Да, я грешил, как многие мужчины
И как грешить положено поэту.
Мои грехи давили тяжким грузом...
А мне летать хотелось, словно птица.
Я стольких спас от брачного союза,
Что мне за это многое простится!
А что шарав и что хамсин, То я, еврейской мамы сын, Приноровился...
* * *
От жары я здесь еще не спятил... Вадим Халупович
Без сил от жары
Я жил в России с мыслью о тепле,
Не ведая, что ждет меня здесь ныне.
Пишу стихи я на Святой Земле,
Спасаясь от жарищи в магазине.
Да, я не спятил, но уже без сил,
Не понимаю, видно, я чего-то.
Неужто, наказание хамсин
За то, что я, еврейской мамы сын,
Не соблюдал ни пейсах, ни субботу?
Я забываю русские слова. И, может, нет несчастия другого, Как утерять заветные права На Пушкина, Есенина, Толстого. Борис Эскин
Что-то с памятью моей стало
А я иврита музыкой пленён
И свой, родной, почти что ненавижу.
Не Пушкин, не Есенин, а Агнон
Мне с каждым днем становится все ближе.
Жене я утром говорю: "Шалом!"
А внуку вместо «ладушек» - «капаим».
И с рюмкой водки сидя за столом,
С друзьями пью под возгласы «Лехаим!»
От мыслей этих пухнет голова...
А что ж с Толстым? Да кто же это знает?!
Я забываю русские слова...
А, может, просто старость наступает?
