№7/3, 2011 - Гражданственная проза и не только

Аркадий Зельцер
ДОЛГО БУДЕТ КАРЕЛИЯ СНИТЬСЯ

«Жители небольшого карельского города Сегежа,
куда (…) в конце прошлой недели из Москвы был
этапирован бывший экс-глава ЮКОСа Михаил Ходорковский,
осуждённый недавно по второму уголовному делу,
окончательно приняли его в свои временные земляки».


«Московские новости», 20 июня 2011, 23:5



Это газетное сообщение тот час же обратило мою память в далёкие восьмидесятые годы, когда мне по командировке Ленинградского управления «Минмонтажспецстрой» пришлось значительное время работать в городе Сегеже. Работа была связана с теплоснабжением Сегежского целлюлозно-бумажного комбината (ЦБК) и жилого посёлка Надвоицы для работников алюминиевого завода. На ЦБК находился один участков нашего управления, выполнявший монтаж и ремонт теплотрасс и технологического оборудования этих предприятий.

Мне предстояло организовать и возглавить теплоизоляционныё работы на двухкилометровой теплотрассе и ряде других объектов ЦБК. Выделенная бригада от участка насчитывала восемь – десять женщин разного возраста и квалификации. Условия их труда лёгкими не назовёшь. Теплотрасса была проложена через лесной массив с заболоченными участками. Женщинам приходилось самим подносить к месту работы тяжёлые теплоизоляционные материалы, сброшенные на дороге, затем оборачивать и закреплять изоляционные плиты поверх трубопроводов, установленных на высоких опорах. Донимал гнус, сырость и другие трудности. Но главная проблема заключалась в жёстких сроках и нехватке людей. В здешних местах говорят – июнь ещё не лето, а июль уже не лето. На дворе стоял вторая половина августа. Руководство завода не устраивали темпы нашей работы, и оно через райком партии добилось оказания помощи заключёнными из ближайшей местной колонии. Я присутствовал на совещании с приглашённым на него начальником колонии . Он, как мог, отбивался от этого предложения, но всё-таки ему пришлось согласиться с партийным поручением. Как главное должностное лицо колонии, отвечающее за соблюдение строгого режима, он, естественно, опасался побегов и контактов с нашими работницами – тут водка или самогон, наркотики и, конечно, женщины. Но, думаю, в его власти имелась возможность обеспечить надлежащий контроль за «своими» и на воле.

Утром милицейский фургон начал доставлять на трассу бригаду из десяти зэков в сопровождении двух конвойных и шофера. Работу им объясняли и показывали наши женщины-изолировщицы. Приезжал я дважды в течение дня и проверял выполнение и качество работы. За время своего нахождения в двухмесячной командировке мне довелось познакомиться с многими особенностями жизни людей в таком мрачноватом северном городке. Его основные жители – бывшие осуждённые. Проживали они, если одиночки или малосемейные - в рабочих общежитиях; семейным с детьми предоставляли комнаты в коммунальных квартирах. Мне довольно часто приходилось встречаться с лагерными начальниками и в служебное время, и помимо него, а также с вольнонаёмными горожанами, работающими в колониях. И, конечно, я каждодневно наблюдал, как работают «на дядю» зэки и как относятся к ним наши женщины нашего участка. Сначала они были настороженны, молчаливы, а затем потеплели. Это, как раз то, чего боялось лагерное начальство. И, как оказалось, не зря. Об этом я расскажу ниже.

Многое из того, что узнавал, удивляло, огорчало и только изредка радовало. Контрасты жизни в одной и той же стране поразительны.
Те далёкие дни, казалось, навсегда исчезли из памяти, да и причин вспоминать о них не было. И вот неожиданное сообщение СМИ о том, что в сегежскую колонию ИК-7 этапирован из Москвы Михаил Ходорковский. Я мгновенно оцепенел. Господи, до чего же твари эти власть предержащие! В такую дыру заперли цивилизованного, безопасного для общества человека! Затем вся пелена времени исчезла, и я будто не уезжал из Сегежи. Обозначились и люди, и обстановка, и сам я такой деловой, занятый на решении «суперважных» государственных задач. Кинолента раскручивалась в обратном направлении, восстанавливая даже запахи города и гуталина от сапог дежурного офицера в приёмном помещении колонии.
Мне стало жаль похоронить бесследно эти так неожиданно всплывшие в памяти фрагменты карельской командировки, и я решил рассказать о них возможному читателю. Для истории и просто для тех, кому интересно. Мне думается, значительных перемен по части улучшения жизни и быта людей, находящихся в этих суровых местах, с тех пор не произошло. Как и во всей России.

Воспоминания, к сожалению, не вписываются в тему о той прекрасной Карелии, где «остроконечных елей ресницы над голубыми глазами озёр». В тех краях мне тоже приходилось бывать не раз и по работе, и отдыхать у друзей. Таких мест первозданной, красивейшей природы в России действительно, не так уж много. Но я начну с того, что не каждый житель Российской Федерации слышал, что есть такой город Сегежа на северо-западе страны.

Если взглянуть на относительно крупную географическую карту северо-запада, то Сегежа обозначена на ней крохотным кружочком, находящимся неподалёку от Онежской губы Белого моря и печально известных Соловецких островов. До Санкт-Петербурга километров семьсот и примерно триста до Петрозаводска. В мою бытность там проживало около двадцати тысяч жителей, преимущественно из бывших заключённых, пустивших там корни, так как после освобождения им некуда было уезжать. Вокруг города и дальше на северо-восток ещё с начала тридцатых годов повсеместно располагались ИТК – исправительно-трудовые колонии строгого и усиленного режимов, являющиеся «островками» общей советской карательной системы. Солженицын назвал их коротко – «Архипелаг» ГУЛАГ.
В тридцатые годы в этих местах развернулось строительство Беломорско-Балтийского канала имени Сталина. Он, как известно, был построен ценою жизни десятков тысяч заключённых. Старожилы рассказывали, что в разгар сталинских репрессий здесь отбывали срок высокие армейские чины. Мне показали дом, в котором снимали комнаты жёны репрессированных военноначальников, следовавшие за ними, подобно жёнам декабристов. Называли имена Якира и Тухачевского. Сегежа встретила меня тошнотворным запахом сероводорода, который исходил из двух огромных труб комбината, возвышавшихся над малоэтажными постройками города. Под его вредоносным колпаком находился не только сам город, но и вся прилежащая местность, леса и озёра. Потом, как я узнал, у комбината не было средств на установку очистных фильтров, закупаемых в Финляндии. Но в советские времена выпуск государственной продукции был превыше здоровья жителей.
(Сейчас, когда я пишу о Сегеже тех времён, не могу не заметить, что в том немецком городе, где я сейчас проживаю, круглосуточно работает огромное предприятие по производству пищевых концентратов «Кнорр», трубы которого выбрасывают в атмосферу отравляющие газы, перехлёстывающие Сегежский ЦБК. Никакие жалобы населения владельцам концерна и органам экологической защиты не принимаются из-за элементарной скупости хозяев на модернизацию производства).

В первое время своего пребывания в Сегеже я вообще не мог понять, как в таком Богом забытом городишке да ещё в отравленной атмосфере могут постоянно жить люди. Но живут, не бегут – некуда.
Позже выяснилось, что в жизнедеятельности населения не последнее место занимает алкоголь, точнее, спирт, производимый комбинатом для технических нужд. А водка в единственном магазине города, привозимая из Петрозаводска, была страшным дефицитом. За ней, окаянной, как и за продуктами, выстраиваются огромные очереди. Не обходится и без драк. Жители не рекомендуют приезжим совершать вечерние прогулки по городу. К этому времени на улицах, как правило, появляются криминальные личности и группы, помышляющие выпить или достать денег на выпивку любой ценой. Первый встречный может быть ограблен, избит или порезан ножом, если окажет сопротивление. Патрульный милицейский «газик», сделав для проформы вечерний объезд «горячих» точек, тут же исчезает, чтобы не ввязываться в драку и поножовщину, опасную для них самих. Опасно и появление вечером одиночки-милиционера в форме, возвращающегося со службы. Для него это может трагически закончиться. В такой ситуации он должен переодеться в штатское или подъехать на автомашине.
Но, всё-таки, массового бандитизма тогда не было, были только его единичные проявления, в то время, как сегодня, сейчас – это норма жизни страны.

Мне трудно представить условия, в которых сейчас находится в сегежской колонии Михаил Ходорковский и каково отношение к нему зэков и администрации. Ясно одно: сюда этапируют целенаправленно, чтобы осуждённые отбывали срок в наиболее тяжких условиях. Своё небольшое изложение сведений о Сегеже и о той давней командировке я хочу закончить любопытным эпизодом из нашей совместной работы с заключёнными, отбывающими срок в колонии строгого режима. Озаглавлю его по сохранившейся в памяти картине:
«БУГОРОК» НА ПЕНЬКЕ

Теплотрасса, на которой шла работа, большей частью проходила по лесу. Женщины-изолировщицы трудились добросовестно, но объёмы работ превышали возможность выполнить всё в срок. Как я уже рассказал, нам выделили в помощь бригаду зэков. Мне надо было встретиться с начальником колонии на месте и оговорить порядок отношений с зэками, режим их работы и провести перед её началом инструктаж как по самой работе, так и по технике безопасности. С этой целью, на выделенном мне грузовике с шофером, я поехал в колонию – проще, в лагерь. Он располагался в лесу и узнавался уже издали по высокому забору и сторожевым вышкам-скворечникам по углам зоны.

Остановились у бревенчатого добротного дома с крыльцом. Его фасад примыкал к въездным воротам, а сам он встраивался внутрь территории лагеря. На расстоянии нескольких метров от ворот, слева и справа от них, выделялись предупреждающие и угрожающие знаки. Тишина и безлюдье. Нельзя сказать, что я с «лёгкостью необыкновенной» взлетел на крыльцо этого учреждения. Появилось внезапно тревожное чувство, словно мне что-то грозило за дверью, когда она откроется. Конечно, само звучание «колония строгого режима» невольно вызывало неприятные ассоциации и давило на психику.

Я потянулся к звонку на входной двери. Когда она открылась, в нос шибанул специфический кисловатый дух казённого дома.
– Добрый день! Разрешите войти? – довольно бодро произнёс я, глядя в глаза смотревшему на меня офицеру. Ответ на приветствие и разрешение войти последовал после некоторой паузы и, как мне показалось, с настороженностью в голосе.
– Здравствуйте. По какому вопросу? Передачи принимаются не здесь и в установленном порядке.
– Нет-нет, я по вопросу выделения о вас людей на теплотрассу. Вчера в городе на совещание властей такая договорённость с начальником вашего учреждения состоялась. Обещал бригаду из 10 человек.
– Ничего не знаю, мне он об этом не говорил. Сейчас его нет, уехал в управление. Когда будет, не сказал.
– Неплохо, – иронично произнёс я. Что же мне сейчас делать, сидеть в колонии и ждать своего часа? Я-то предполагал, что будем сходу приступать к работе. Как это так - уехал и не распорядился о выделении людей? Дело-то не ждёт, нас потому и в райком партии вызывали.
Ладно, я сейчас поеду к секретарю райкома и доложусь.

Разговор этот происходил в комнате с географической картой Карелии на всю стену, непременным портретом Дзержинского и какими-то плакатами наставительно-патриотического толка. Про портреты других вождей не помню. Я уже собирался уезжать, но он, сделав жест рукой остаться, стал звонить по телефону. Обращаясь к кому-то, попросил позвать начальника для разговора по срочному вопросу. Через несколько минут ожидания тот отыскался, и после их краткого разговора подтверждение о выделении людей было получено.
Обращаясь теперь ко мне, он сказал:
– Всё так, но людей я вам сейчас не дам. Нужно письменное разрешение начальника. Без него по действующей инструкции я выпускать заключённых за территорию колонии даже с охраной не имею права. Всё, точка!

Я вернулся на теплотрассу, где меня уже ожидали приехавшие работницы.
– Добрый день, уважаемые труженицы! Извините, что заставил вас ждать, но вот еду из лагеря, где нам пообещали помощь их людьми. Своими силами нам в срок не управиться. Их нам удружил райком по договорённости с лагерным начальством. Надеюсь, женщины, вы не станете возражать против мужичков? Всё ж веселее, и есть на кого переложить все тяжести. Надо будет им показать, что и как делать. Женщины встрепенулись, как по команде:
– Не надо нам таких помощничков, мы работаем в лесу, а от них чего хочешь можно ожидать!
– Чего хочешь или чего не хочешь? – пытался пошутить я.
– А то вы не знаете…
Пришлось успокаивать:
– Милые женщины, все вы будете находиться под неусыпным надзором охранников, так что ни о чём не беспокойтесь. Ваше дело не давать им… ( тут я сделал небольшую паузу) ф и - л о - н и т ь!

Честно говоря, я совершенно не представлял, как на самом деле будет организована охрана.
Назавтра, подъезжая поближе к теплотрассе, я заметил небольшой костерок и возле него мужика лет пятидесяти в ватнике и зэковском картузе. Он сидел на пеньке, расставив ноги перед полыхавшими сучьями. Резиновые сапоги с портянками стояли рядом. В середине этого очага на двух булыжниках примостилась большая металлическая банка с кипятком. Одной рукой он держал кружку, в другой дымилась сигарета. Мужик смотрел на меня с располагающей улыбкой, как на старого знакомого, и я уже было подумал, что так оно и есть, но, рассмотрев, понял, что прежде никогда его не встречал.
– Здравствуйте, Аркадий Яковлевич! – приветливо произнёс незнакомец, не вставая с пенька. – Хотите чайку?
Я удивился, откуда он знает, как меня зовут, и вообще непонятно, что он тут делает. – Кто сообщил вам моё имя? Вы кого-то здесь ждёте и что-то хотите узнать?
– Нас прислал на работу хозяин. Велел делать, что прикажешь.
(Так вот оно что… Стало быть, начальник колонии распорядился, не ожидая повторного звонка из райкома и моего приезда). Всё разузнал сам. Не ясно только, где охрана, ведь без неё зэки могут пуститься в бега? Но прежде я спросил этого мужика, почему он не работает со всеми вместе, а попивает чаёк.
– А я у них, – показал он в сторону леса, – «бугор», бригадир. Должен следить за ними, чтобы они находились всё время у меня на глазах, а если кто сканает, в смысле, отвалит из моей видимости, будет считаться в побеге.
– Сколько же их?
– Десять рыл. Но их пасут и два охранника, никуда они не слиняют.
Я стал просматривать участок теплотрассы, где велась работа, и мне показалось, что дело пошло повеселей, чем раньше. Поговорив с женщинами и разобравшись, как им помогают зэки, я уехал на ЦБК.

В течение нескольких последующих дней работа заметно продвинулась, и я успокоился. Наезжавшие кураторы заказчика тоже были удовлетворены.
В очередной раз, приехав на трассу, я спросил у бугра, всё ли в порядке с его поднадзорными, может, есть какая просьба, в пределах дозволенного, разумеется. И тут я заметил, что зэков не десять, а восемь.
– Где же ещё двое, что-то их не видно, а может, сегодня их не прислали? Да и моих молодых красавиц не замечаю, Веру и Аню.
– А ты не волнуйся, начальник, им дано послабление, пусть с твоими барышнями потолкуют, авось сговорятся. Тут они, маленько в сторонке.
– За что же им такая милость оказана, – по распоряжению хозяина, солдатиков охраны или сам разрешил?
– Сам. Они вроде с твоими девицами подружились, надо уважить, дело молодое. А они мне за это свою пайку отстегнут.
– Но они же могут воспользоваться случаем и совершить побег, а ты будешь в ответе?
– Глянь в сторонку, там за краем леска солдатик с автоматом сечёт.
И не сбегут ещё и потому, что знают: поймают, отметелят до полусмерти. В аккурат до полусмерти, чтобы беглого ещё живым к хозяину доставить, а там он вскорости от побоев откинется. Но это нормально, врач в больничке поставит нужный диагноз и концы в воду, – пояснил бугор.
– К чему такая жестокость? Ну поймали бы, доставили в лагерь, добавили бы срок за побег и все дела.
– Нет, начальник, ты, понятно, не знаешь, что за работа ловить беглых. Менты пробираются по лесу, проверяют каждую канаву, кусты, сидят в засаде, их жрёт гнус, они не спят, прислушиваются к каждому шороху, мокнут под дождём, голодные и злые, как звери. Бывает, несколько суток рыщут, пока не заловят. Так что, если найдут, пощады не жди. Будут бить от злости до той самой полусмерти, как я уже говорил. Здешние зэки это знают и понимают: делать ноги нет понта. Лес, болота, гнус и со жраньём локшёво.
– Всё-то ты знаешь, бригадир, и губа у тебя не дура своих обирать. Недобрый, видать, ты мужик, потому и хозяин тебя за надзирателя держит.
– Будешь на киче добрым, кинут тебя, как последнего фраера. Я, начальник, не по первой ходке чалюсь. Ещё при усатом четвертак отволок и вот по новой канаю. – Как же так, разве тебе четвертака было недостаточно? А пожить-то, как все люди, можешь и не успеть.
– Хотел, да не получалось, На свободу вышел голяк-голяком, баба-сука не дождалась, а я захотел побыстрей приподняться. Связался с людьми по пушнине, и снова загремел на пятерик. Так что на киче я, сам понимаешь, в авторитете.
Лексикон «бугра», как он мне представился, соответствовал его среде обитания, и я сейчас лишь приблизительно воспроизвожу его слова.
К обеденному перерыву за зэками приехал крытый фургон (автозак), чтобы доставить их в лагерную столовую. Женщины разошлись – кто в посёлок, кто в заводскую столовую, до которой километр от теплотрассы.
Мужиков построили, пересчитали, и оказалось, что двое отсутствуют. «Бугор» молчал. Я тоже не стал вмешиваться, хотя знал причину, но не хотел в этот момент подставлять своих девиц. Охранники бросились прочёсывать ближайший участок леса. Шофер, остался с зэками. Я тоже решил пойти вдоль теплотрассы за охранниками, чтобы не оставаться безучастным.
Минут через 15 «злоумышленники» были обнаружены. Они лежали на траве с девицами, чуть поодаль друг от друга, Охранники, завидев их, дали предупредительный выстрел. Однако парочки даже не шевельнулись. Подошли поближе. Одежда на них была приспущена, а сами они спали мертвецким сном, даже не ощущая налетевшего гнуса. Рядом валялись пустые бутыли из-под самогонки, наверняка принесенные моими работницами по просьбе зэков. Пользуясь привилегией, данной им «бугром», то есть возможностью исчезнуть из его поля видимости, зэки – молодые парни – уговорили девиц выпить вместе с ними. Ну а дальнейшее развитие событий было предсказуемо: парни, изголодавшиеся по женщинам, потянулись к ним, а те, захмелев, не стали препятствовать.

На мой взгляд, это можно понять и, соответственно, простить. Но это по-житейски. По законам же, предписанным в отношении заключённых, их временное исчезновение считалось побегом.
Не знаю, какое наказание получили они по прибытии на зону, только ни их, ни того матёрого волка-бригадира назавтра уже не было. Своих работниц я мог только пожурить и предупредить, что если они ещё раз посмеют… У меня не было других взамен, и я решил оставить их в покое.

В дальнейшем работа на теплотрассе наладилась, происшествий не было, и в сроки, нам установленные, с помощью зэков мы уложились. Даже получили благодарность от заказчика, а позже премию от Управления.
Всё хорошо, что хорошо заканчивается, в том числе и сама командировка.

Интересно, что сегодня на месте того пенька и как закончил свою жизнь восседавший на нём «бугор»?

Какое отношение имеет мой рассказ к печальной участи Михаила Ходорковского? – Конечно, он не более, чем выражение желания на мгновение оказаться возле ИК-7, на знакомой улице Легубской и, повстречавшись с узником хотя бы взглядом, сочувственно вздохнуть и «озвучить», артикулируя губами и жестами рук, мысль о его неоправданном легкомыслии. Давно умному, эрудированному и успешному в бизнесе человеку надо было понять истину: если у тебя, живущего в России, есть хоть капля еврейской крови, никогда не соприкасайся с властью и не высовывайся больше представителей титульной нации. Не простят, растопчут и не дадут подняться.
Не хватит места, чтобы перечислить имена известных стране и миру евреев, которые от тщеславия, алчности или по наивности забывали о своём «ущербном» происхождении и устремлялись вверх по лестнице, ведущей вниз.

Эпизод, рассказанный мной о работе с заключёнными, не единственный, их было немало, и каждый из них открывал для меня некие тайны этого особого мира, закрытого от людей.
О них, если представится возможным, я ещё расскажу.



>>> все работы Аркадия Зельцера здесь!







О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"