№ 01/2008 Великий и могучий

А у нас всё просто...
Раиса Шиллимат

По приезде в другую страну, будь то Канада, США, Франция или Германия, проблемой номер один для эмигрантов становится изучение чужого языка. Многие приезжают с некоторыми знаниями иностранного и твёрдо уверены, что только начало – лиха беда. Дальше всё пойдёт само по себе, и уже на месте, погрузившись в языковую среду, они быстро доведут его до совершенства.
Но вопреки ожиданиям, язык усваивается медленно, а иногда и вообще никак, и вовсе не из-за лености того или иного человека – просто покорение нового языка зависит от очень многих причин. Начинается жизнь под давлением перманентного стресса, доводящего порой до тяжёлых депрессий – дай Бог выдержать!
Через это проходят все.
В государственных учреждениях и на улицах нашего брата, иностранца, легко узнать по напряжённому выражению лица и испугу в глазах, когда кто-то пытается обратиться с вопросом. Кажется, только дома можно расслабиться, но тоже не совсем, здесь притаился самый страшный враг – телефон, ведь у него нет ни рук, помогающих общению жестами, ни мимики, по которой можно хоть как-то сориентироваться, чего хочет собеседник.
Какой-то человек сказал примерно следующее: чтобы выучить чужой язык, нужно всего несколько лет, для освоения родного языка нужно полжизни. Этот умный человек прав только во второй части высказывания. Что касается чужого языка, то для общения на элементарном уровне нужно действительно немного, около двух тысяч слов. А вот чтобы свободно выражать все свои мысли и понимать книги, написанные на этом языке (профессиональная литература не в счёт), эти несколько лет могут выразиться двузначным числом, находящимся в прямой зависимости от возраста изучающего.

На языковых курсах во всех странах преподавание ведётся на том же самом изучаемом языке, и в группе мало кто понимает, про что это час за часом до седьмого пота вещает преподаватель. Кто дотошен и въедлив, тот, поскребши по мозговым сусекам, пытается задавать вопросы, и теперь уже учитель, в свою очередь, никак не может понять, что же страдальцу не ясно. Всё, о чём написано выше, знаю не понаслышке.
И вот вдруг от отчаяния в голову эмигранта приходит спасительная мысль: ведь вокруг так много носителей изучаемого языка – и он отваживается поинтересоваться, к примеру, у соседей, для чего в предложении стоит то или иное, кажущееся бессмысленным слово, но вместо помощи человек получает „исчерпывающую“ информацию: откуда я знаю – так надо! И весь ответ. Вопрос кому – надо? задавать бессмысленно.
Раздражение растёт, в голову приходят недобрые мысли: какие тупые эти самые носители языка, в школу, что ли не ходили, своего языка не знают?
Начинается прилив любви к своему родному языку, в котором всё так понятно, и главное – так легко!
Захотел – выразился красиво, понадобилось – не очень красиво... или даже безобразно – но очень уж ёмко!
А какой простор для игры слов!
От людей старшего поколения со всех сторон слышно: вот немцы напридумывали: то – дифтонги, то – непроизносимые согласные, тут – ck, а там – k. Попробуй – разберись. То ли дело у нас, всё просто – как написано, так и читается!
Мне всегда хочется возразить: так-то оно так, да не совсем.
Конечно, нам далеко до англичан, которые пишут по традиционному принципу – именно поэтому произнесённое слово нельзя узнать на письме. У нас различия письменного и устного носят регулярный характер и, как правило, мы забываем, что тоже пишем молоко, а читаем малако, пишем воскресенье, а читаем васкрисенье, пишем солнце и здравствуйте, а читаем сонце и здраствуйте, пишем его, а читаем ево.

Когда мне пришло письмо из министерства образования Германии, что мой диплом учителя русского языка признан, я позвонила одной знакомой, которая преподавала русский иностранцам. Я спросила, сложно ли найти место. Её реакция меня несколько удивила: „ А Вы справитесь?“ Я ответила, что не боги же горшки обжигают, ведь у меня хорошая лингвистическая база.
Тем не менее, я задумалась и пошла в университетскую библиотеку.
Так состоялось моё знакомство с родным языком: я словно рассмотрела его под лупой и открыла для себя заново.
Работу я нашла в университете, на факультете славистики. Готовилась к занятиям, я думаю, с большими затратами энергии, чем мои студенты. Приходилось вдумываться в каждое слово, которое будет произнесено на уроке, и ожидать вопросов, которые не придут в голову ни одному человеку, выросшему в русскоязычной среде.
Сюрпризы начались с алфавита: естественно, для меня не было секретом, что буквы е, ё, ю, я – йотированные, т. е. соответственно jе, jо, jу, jа, но как доступно объяснить иностранцу, почему в слове есть (в значении быть) слышится jе, в слове сесть j куда-то исчезает, а в слове съесть – снова появляется. И ещё то, что эти слова ничего общего друг с другом не имеют.
Теперь уже у меня спрашивали, для чего стоит то или иное слово, к примеру, в таком простом предложении, как возглас удивления „вот тебе и на“, где можно разумно объяснить только личное местоимение, а слово на вообще не вписывается ни в одну грамматическую категорию и не поддаётся никакому объяснению.
И теперь уже меня так и подмывало ответить: стоит, значит надо!
Родной язык мы постигаем естественным путём, без методики и дидактики: он доведён до автоматизма, для нас это средство и, одновременно, инструмент коммуникации. Слова каким-то уму непостижимым образом сами по себе складываются в предложения и озвучивают наши мысли. Мы легко разговариваем, не спрашивая себя, как это происходит. Не задаём же мы себе вопроса, как работает мотор машины, на которой мы едем.
Имея, так называемые, фоновые знания, присущие носителям языка, каждый из нас сразу понимает, что глаголом ходить и ещё несколькими подобными, мы обозначаем многоразовое или привычное действие. В других языках неславянской группы эквивалентов этому грамматическому явлению нет. Или как объяснить немцам или испанцам, что такое вид глагола? Ведь здесь нельзя, как детям в русской школе сказать: задайте вопрос что делать? или что сделать? – иностранцам разница в самих вопросах будет неясна. Я помню, как меня поначалу приводила в смущение немецкая фраза ich mache es – я это (с)делаю: я никак не могла понять, то ли это уже делается, то ли ещё будет делаться.
Однажды, после просмотра фильма на русском языке, студенты задали мне вопрос: „Почему девушку зовут Валь?“. Я сразу даже не совсем поняла, о чём речь, потом сообразила – о падежах. Как известно, их шесть, а вот что делать с седьмым, непризнанным, который, с одной стороны вымер, стал реликтом, как в словах Господи! Боже! а с другой стороны – „живее всех живых“, и употребляем мы его по сто раз на день, когда усекаем форму именительного падежа и превращаем его в падеж звательный: пап! мам! Вань! Ань!
Я думаю, что и для многих русскоязычных будет открытием, что в утверждении Теория и практика суть альфа и омега познания, слово суть является формой множественного числа глагола есть.
А уж наше подвижное ударение не даст скучать никому! От него зависит общий звуковой состав слова и различие словоформ: большая, это не то же самое, что большая. Слово пропасть – существительное, а пропасть – глагол. Мою – местоимение, а мою – опять глагол.
Остаётся спросить: так ли у нас всё просто?

Недавно в Кёльне мне пришлось заказывать в одном русскоязычном турбюро билет на самолёт. Милая девушка спросила, как моя фамилия. „Бородкина“, – ответила я (куда уж проще). Она протянула мне квитанцию, и я не поверила своим глазам. Там стояло: Бароткина.
Вспомнился анекдот: молодой человек едет в поезде, читает книгу и каждую минуту говорит:
– Не может быть! Круто! Правда, что ли? Никогда бы не подумал!
– Извините, что вы читаете? – спрашивает сосед.
– Орфографический словарь.
Я улыбнулась и подумала, что ей бы он тоже не помешал. А вскоре в одном из русских гетто я увидела приветствие, написанное полуметровыми буквами на стене дома: Дабро пажаловать в наш раён!
Я смотрела на эти „перлы“, мне вспомнилась девушка из турбюро, и стало грустно до слёз.
Я вдруг поняла: в Германии подрастает русскоязычное поколение, которое училось русскому языку как родному примерно до четвёртого класса, а дальше на нём просто поставили крест. Дело господина Тредиаковского живо, это он в спорах с Ломоносовым отстаивал правописание „по звонам“ – как слышим, так и пишем.
Довольно опрометчивое выражение старших „у нас – как написано, так и читается“ эти, уже здесь подросшие, дети понимают буквально.
Наш язык, как видим, совсем не прост. От культурной среды мы оторваны и уже начинает цвести пышным цветом языковой суррогат, с лёгкой руки весёлых ребят из Берлина, названный „наша квеля“, от немецкого quellen – мучить.
Последние исследования немецких учёных, занимающихся детьми иностранцев, показали, что скорость и качество освоения чужого, в нашем случае немецкого, языка напрямую зависит от уровня владения родным языком. В свою очередь, от владения языком страны, в которую нас занесло, зависит будущее наших детей. Круг замкнулся.
А вот иностранцы старательно учат русский. Я разговорилась как-то со Штефаном, студентом-старшекурсником, который не упускает возможности каждое лето съездить по студенческому обмену в Санкт-Петербург. Говорил он по-русски свободно и почти без акцента. В ответ на мой вопрос, как ему это удалось, немецкий парень ответил мне русской поговоркой: охота пуще неволи.
„Да, – рассказывал он, – поначалу было очень трудно, но когда начал читать русскую литературу в оригинале, понял – вы, русские, не знаете цены тому, чем владеете. Этот язык обладает притягательной силой. Такой образности и богатству языка можно только позавидовать. Для меня это любовь на всю жизнь“.
В голову приходят мысли о русских эмигрантах первой волны, живущих во Франции. Скорее не о них, а об их потомках, выросших здесь и никогда не видевших своей исторической Родины. Ведь они свободно владеют родным языком, получив его в наследство вместе с любовью к покинутой не ими стране. Недалеко от Парижа каждый год устраиваются инсценированные представления ключевых моментов русской истории, и молодёжь с удовольствием принимает в них участие.
Наши же дети теряют подаренное им судьбой – то, что нужно всего лишь совершенствовать, чтобы потом им наслаждаться. Многие из них не будут знать, кто такой Лермонтов, а Пушкин будет ассоциироваться только с водкой.
Мне захотелось закричать на весь мир: люди добрые, помогите!
Ни один овощ, к сожалению, не растёт сам по себе. Мы, русскоговорящие, вне зависимости от национальности, хорошо понимаем, что без тщательного ухода, поливок и подкормок, без тепла и любви, да ещё, пожалуй, без поддержки с Родины, на любой грядке кроме сорняков не вырастет ничего!
Так что же делать? Давайте подумаем вместе.

>>> все работы Раисы Шиллимат здесь!






О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"