№1/2, 2011 - Проза

Борис Рубенчик
Странствия учёного по Европе

Продолжение. Начало в № 1/2 2011

Италия, любовь моя…

3.Сантамария, грацие!

Два звучных имени оказались знаменательными для меня в Италии. Первое - Сантамария. Не святая Дева Мария и не знаменитая церковь Браманте в Милане - Санта Мария делле Грациа. Так звали старого профессора, который пригласил меня в Италию.

Приехал я в Павию в семь вечера после бессонной ночи перед перелетом из Москвы и длительной прогулки по Милану. Усталый, небритый, в старом плаще-«болонье», с чемоданом, в котором лопнула молния. Позвонил профессору Сантамария. Через десять минут в дверь вокзала впорхнула очаровательная блондинка с голубыми глазами, похожая на звезду итальянского кино Сандрелли.
Секретарша профессора усадила меня в маленькую машину, и мы покатили по улицам.
- Вы как раз вовремя, - щебетала бомбина. - Профессор пригласил участников симпозиума на прием в семь вечера. Нам надо поторопиться.
- Какой прием? Я ведь только что с поезда, очень устал, не одет и не успел побриться. Пожалуйста, отвезите меня хотя бы на полчаса в отель.
- Это невозможно. Отель в Павии, а профессор живет в другом городе. Кроме того, нам надо еще заехать за доктором из Китая, который тоже приглашён на прием.
Деваться некуда. Лихорадочно скручиваю в жгут старую болонью и пытаюсь засунуть ее в чемодан, из которого вываливаются на сиденье машины все мои скромные пожитки. Бомбина с сочувствием медсестры помогает собрать вещи, листы лекций и слайды.
Дорога к дому профессора занимает не более десяти минут. Сантамария приветливо встречает меня на лужайке перед двухэтажной виллой с двумя гаражами. Седой и красивый, он с нескрываемым удовольствием смотрит на секретаршу, которая что-то щебечет ему на ухо, скосив глазки в мою сторону. Профессор кивает и через пять минут спускается по лестнице с белоснежным полотенцем в руках.
Оставляю в прихожей развалившийся чемодан и поднимаюсь в ванную, стараясь прошмыгнутъ незамеченным мимо гостей. Они подъезжают к дому в разноцветных машинах, и перед входом их встречает чета Сантамария. Форма одежды у всех парадная. Преобладают черные фраки, белоснежные манишки, дамы в жемчугах и колье.
Убрав с помощью электробритвы часть седой щетины и напялив помявшуюся в чемодане рубаху, с робостью спускаюсь в большую гостиную. Все уже в сборе и уютно расположились в пяти комнатах нижнего этажа. Среди гостей больше всего скандинавов и американцев. Вместе с женами они сбились в маленькие группки, и обсуждают путешествие по Италии.
Профессор Сантамария представляет меня гостям. Услышав мою фамилию, все дружно восклицают: «Оооо» - так, как будто, слышали когда-нибудь раньше обо мне. В центре одной из комнат огромный стол, уставленный салатами, сырами, паштетами, колбасами и бутылками с вином и водкой. На почетном месте большой телячий окорок, от которого официант во фраке с помощью передвижного ножа отрезает румяные кусочки мяса. Тонкие и прозрачные или потолще, с прослойками жира.
Хотелось отвлечься от светской беседы ради замечательной трапезы. Но спокойно поесть не дают - надо отвечать на многочисленные вопросы. Приходится все глотать стоя, а заодно и английские слова, и рассказывать о перестройке. Сравнивать Горбачева с Ельциным и переводить в доллары цены и размер зарплаты советского профессора.
Гости мало что понимают, но сочувственно кивают и морщат лбы, а я про себя думаю: «Какие же вы все наивные и неизнасилованные!»
Меня знакомят с плотным господином с короткой шеей, красным лицом и хриплым голосом. Толстую сигару он переставляет из одного угла рта в другой.
- Это самый богатый человек в нашем городе, - почтительно шепчет Сантамария. - Он любит и скупает произведения живописи.
- Есть в России хорошие художники? - хрипит капиталист.
Становится понятным уровень его подготовки в искусстве. Рассказываю о русском авангарде, о передвижниках. Мою пятиминутную лекцию переводит на итальянский секретарь толстяка маленький улыбающийся мужчина неопределенного возраста с красным приставным носом. Капиталист все время пытается меня вознаградить хорошей выпивкой. Я уклоняюсь, но пробую коньяк в плоском бокале и изображаю восторг. Толстяк с сигаретой лыбится, обнажая фарфоровые зубы.
Прием заканчивается, и нас с доктором Ченом, китайцем из Шеньяна, отвозят в колледж Кордано, где меня ожидает комната в отсеке для гостей.

Наутро просыпаюсь, распахиваю окно и вдыхаю свежий аромат, настоянный на запахах трав и реки. Из окна четвертого этажа видна река Тицино, огибающая Павию, а внизу по окружной дороге мчатся автомобили.
В колледже удобные комнаты, залы для занятий, снаружи теннисные корты, окруженные зелеными лужайками. У студентов веселые и доброжелательные лица, много улыбок.
В первый раз отправляюсь в университет в сопровождении доктора Чена, который старается меня опекать и покупает билет на городской автобус. Вот и знаменитый университет - один из древнейших в Европе, основанный в средине 14 века. Он достиг расцвета в семидесятых годах восемнадцатого века под патронажем императрицы Марии Терезии. Профессорами здесь были Вольта /знаменитая вольтова дуга/, Спаланццани, Камилло Гольджи и другие.

Главное здание состоит из двенадцати замкнутых двориков, с романскими колоннами, мраморными лестницами, лоджиями и бюстами выдающихся ученых. Впечатляют некоторые памятники, например, мраморный портрет физика Вольта.
Поднимаемся в зал, где скоро начнется симпозиум по онкологии. Красивые плафоны, старинные гобелены и портреты на центральной стене. Огромные кресла с позолотой, канделябры. Этот парадный зал для торжеств видел папу Бонифация IX, Людовика Моро и даже властительницу Австро-венгерской империи Марию Терезию. Современный симпозиум не очень сочетается с таким великолепием, но об этом все забывают, и занимаются делом.
Когда мы расставались в вестибюле колледжа, доктор Чен, обнажая в широкой улыбке верхнюю челюсть, настойчиво произносил некое словосочетание, показывая на окна своей комнаты. Для понимания его английского надо было сначала выучить китайский, и разобрать, что такое: «хототер, хототер», я не мог. Мы расстались, и постепенно значение загадочных слов дошло до меня. По-английски «хот уотер» означает «горячая вода». У него в комнате был кипятильник, и ему очень хотелось поделиться со мной своим единственным достоянием - горячей водой, которой в колледже не было, поскольку нормальные студенты пили чай и кофе не в своих номерах, а в кафе.
В Павии профессор не раз приглашал меня в рестораны и столовые, выкладывая за наши трапезы десятки тысяч лир. Но доброжелательность китайского коллеги показалась мне более трогательной.
После окончания симпозиума предстояли беседы в Институте патологии имени Камилло Гольджи, директором которого был Сантамария. Расположен институт в самом центре старого города.

Узкие улицы, мощенные брусчаткой, с дорожкой для велосипедов, выводили на маленькую площадь Пьяцца Ботта. Справа на миниатюрной стоянке для автомашин однорукий инвалид наклеивал квитанции на ветровые стекла. Слева – вход в старинное палаццо, в котором находится институт.
Много лет назад маркиз Ботта продал это здание университету, и в нем оборудовали аудитории и лаборатории для студентов. Посредине желто-коричневой усадьбы возвышаются два странных минарета. Профессор назвал их органами, которые остались от существовавшего здесь раньше анатомического корпуса... Остатки старого разросшегося сада с могучими деревьями и вьющимся диким виноградом обрамляют облупившиеся стены.
Деревянные потрескавшиеся панели, зеленоватые стекла в шкафах, скрывающих старые книги, груды папок, бумаг и каких-то коробок. Со стен солидно смотрят портреты весьма импозантных бородатых ученых. Развешаны документы в рамках, иллюстрирующие карьеру профессора. Часть комнаты занимает огромный стол, заваленный бумагами, в центре которого восседает красивый седовласый Сантамария. Слева от него - бинокулярный микроскоп, а справа - журнал для записей результатов просмотра стекол с препаратами. Одновременно он справляется с непрерывно звенящим телефоном и многочисленными посетителями.
Супруги Сантамария любезно взяли на себя заботы о моем устройстве в колледже, организации лекций и туристических поездок. Я сидел на стуле, терпеливо ожидая решения этих вопросов, и наблюдал за происходящим. Кое-что в этом спектакле показалось знакомым, и я вспомнил сцены из пьес Эдуарде де Филиппо.
Главным героем был сам профессор. Очаровательная секретарша, вбегая, одаривала всех приветливой и лукавой улыбкой. Для поддержания порядка в кабинете почти постоянно находилась и супруга профессора синьора Амалия - невысокая плотная дама с решительным лицом, скорее немки, чем итальянки. Она оказалась вторым профессором кафедры, и помогала с разбором бумаг и телефонными звонками. Была она моложе мужа лет на пятнадцать, но, глядя на них обоих, почему-то приходила в голову мысль о мезальянсе, и о том, что спектакль мог бы оказаться более живым без надзора за главным действующим лицом.
Среди других персонажей запомнились толстоватый ассистент Роберто, и Умберто - представитель администрации университета. С этим маленьким человеком в мешковатом костюме, энергичным и подвижным, мы познакомились в первый день во время приема у профессора. Не уверен, что его начало покачивать с утра, но в момент прихода в кабинет выпитое давало о себе знать.
Увы, выяснилась, что рассеянный Роберто забыл вставить мои лекции в план. В наказание профессор забрал у него две лекции и передал их мне, а Роберто их переводил.
Итальянские студенты вначале слушали мой английский рассеянно, но Роберто очень живо и темпераментно переводил текст, сопровождая его энергичной жестикуляцией, как в неореалистических фильмах. Все веселились, особенно, когда я прервал переводчика и сказал заключительную фразу по-итальянски.
На лекции пришли Сантамария с женой, и распорядились, чтобы два других преподавателя тоже передали мне свои часы. Те с радостью согласились.
В итоге все оказались довольными, включая студентов, и меня самого.

Приземистая, неброская желто-красная Павия была главным плацдармом для моих путешествий по Италии. Сюда я возвращался из поездок в Милан, Венецию, Флоренцию и Геную. Но настал день, когда деньги кончились, и надо было остановиться и оглядеться.
С утра, не торопясь, я отправился бродить по левому берегу реки Тисино, разделявшей город на две части. Павия много веков назад была оплотом борьбы против готов и ломбардцев, и даже столицей одного из итальянских королевств. Город в основном построен в романском стиле, но с примесью готики, ренессанса и барокко. На площади Леонардо сохранились крепостные стены и высокие узкие башни, ветхие, скрепленные стальными тросами. Рядом романская церковь Сан Кашель и могучий кафедральный собор в стиле ломбардского ренессанса. Недалеко мрачноватый серой кирпичной кладки замок Висконти, строительство которого началось еще в средине 14 века, и строгий изящный фасад с окнами и порталом романской базилики Святого Петра.

Последний вечер с профессором и его женой мы провели в небольшой таверне их родного города. Сантамария был его почетным гражданином, и неделей раньше мэр вручил ему золотую медаль за научную и общественную деятельность. Здесь его все знали и поздравляли. В пустом ресторанчике стол накрыли для нас троих, но кое-кто из жителей заглядывал в этот субботний вечер на огонек. Сантамария чувствовал себя здесь полным хозяином и знакомил меня со всеми посетителями. Закуска и вино были отменными, и в заключительном тосте я сказал:
- Среди ярких впечатлений об Италии, о которой я мечтал всю жизнь, оказалась церковь Санта Мария дель Грация, созданная знаменитым зодчим Браманте. Фамилия моих гостеприимных хозяев совпала с высокочтимым в Италии именем матери Иисуса. Поэтому я закончу тост словами: «Санта Мария делле Грациа - грацие Сантамария!»
И теперь спустя много месяцев после этого путешествия я мысленно повторяю: - Спасибо, Сантамария!



4.Посещение театра Ла Скала

Эта любовь зародилась в душной маленькой комнате на Паньковской улице в Киеве. В центре стоял старинный граммофон с большой трубой. Хозяин квартиры с яйцеобразной головой, покрытой старой плюшевой ермолкой, бережно вынимал из шкафов пластинки фирмы «Нis masters vоice». На этикетке была изображена собака, заглядывающая в трубу.
Известный коллекционер пластинок Сергей Николаевич Оголевец познакомил нас с голосами Карузо, Джильи, Тито Руффо, Баттистини, Пертиле, Каллас и многих других знаменитостей, выступавших и не выступавших в Ла Скала.
Через десяток лет в 1973 году мне удалось побывать на спектаклях прославленного театра во время его гастролей в Москве. У перекупщиков, прятавшихся за колоннами Большого театра, удалось купить билеты на три оперы, заплатив немалую по тем временам сумму - 100 рублей. Первый дневной спектакль «Золушка» потряс меня: изумительные голоса, феноменальные ансамбли, великолепная постановка. В конце я не смог сдержать слез и понял, что Ла Скала - это Ла Скала!
На втором спектакле я сидел сбоку над оркестром, который основательно заглушал голоса. Но в опере «Симон Бокканегра» пели П.Капуччили и Н. Гяуров. А молодой и еще стройный Пласидо Доминго в «Тоске», слияние голосов и оркестра в первом акте оперы, арии Каварадосси... Да, спектаклей этих мне не забыть никогда!
Прошло еще долгих восемнадцать лет, и вот я в самолете над Миланом. Начало мая. Утром при вылете из Москвы было 20 градусов, но стюардесса объявляет, что в Милане всего три градуса тепла - в горах выпал снег. Легкая паника: все приготовились к теплой солнечной весенней Италии. Приходится напялить на себя старый плащ - болонью. Последний раз я надевал его очень давно, когда ездил на колхозные полевые работы, а теперь захватил с собой в качестве маскировки. Надо было притупить бдительность матери, которая не выпускала меня из дому без плаща.
Приземистый одноэтажный аэропорт Мальпенса, Читта? ди Милано. Смешная черноглазая итальянка-полицейский в мешковатой защитного цвета форме сортирует прибывших пассажиров. Очередь к кабинам паспортного контроля движется довольно быстро. Потом автобус-экспресс, и я в огромном здании центрального миланского вокзала. Через полчаса без вещей выскакиваю на привокзальную площадь. Можно поискать киоск и купить карту Милана, а на ней найти театр Ла Скала. Но это задержка, а у меня нет желания ждать. Не хочется задерживаться и на остановке трамвая, идущего в центр. Решаю ринуться вперед и пешком дойти до заветного места.
Узкие улицы сменяются широкими и, извилисто изгибаясь, ведут к Миланскому собору. Звенит и скрипит старый трамвай по узкоколейке. Совсем, как на старых улицах Львова. Многие здания довольно обшарпаны. Истеблишмент, характерный для некоторых городов Европы, здесь отсутствует. Италия не роскошный гранд или идальго, как Испания, а обедневший аристократ, величие которого связано с прошлым.
Даже на этом фоне некоторой запущенности моя болонья в сочетании с невыспавшейся физиономией и седыми колючками небритой бороды привлекают внимание неторопливых прохожих. Под солнечными лучами болонья оказалась порыжевшей и вдобавок порвана подмышкой. Пожилой бомж торопится и не затрудняет себя необходимостью объяснений. Приближаясь к прохожим, он произносит только ключевые слова: - «Синьор (синьорина)! Ла Скала!», и показывает на свои ноги, желая объяснить, что пройдется пешком.
Некоторые в испуге шарахаются, но потом переспрашивают: «Опера?» и, включившись в игру жестов, показывают направление, приговаривая, «дестра», «синистра», «ректум». Улицы извилисты и вопросы приходится задавать много раз. Но наступает момент, когда долговязый пожилой итальянец, похожий на Дона Базилио, прямо указывает на просвет в конце улицы - «Куа». Сердце начинает нервно стучать, и я уже сам чувствую: это здесь.
Пока в конце улицы просматриваются силуэты двух зданий: одно - серое, довольно импозантное, другое - облезлое неопределенного цвета. Еще двести метров, и я узнаю знакомый по фотографиям и гравюрам знаменитый оперный театр. В его неказистости и облупленности фасада есть что-то родное, наше, советское.

Именно так выглядят многие старые здания в наших городах. С тоской и неким осуждением смотрит на оперный театр стоящий напротив, окруженный сподвижниками мраморный Леонардо да Винчи.

Сегодня нет спектакля. На следующий день приезжаю в Милан и выхожу на знакомую площадь. Без труда узнаю в группе жестикулирующих людей поклонников оперы. Они указывают мне на небритого длинноносого мужчину - синьор может говорить по-английски.
- Есть ли надежда на билет?
- Надо записаться в очередь. Ваш номер 93. Входной билет на галерею стоит 5 тысяч лир, но место будет стоячим. Записываюсь в очередь - и это так знакомо. Неужели именно сегодня осуществится моя мечта, и я побываю в Ла Скала! За углом кассы театра, к которым подходят нарядные итальянцы. Моложавая синьора с седой прядью объясняет мне, что самое дешевое сидячее место стоит 10 тысяч лир. Вытаскиваю купюру с каким-то портретом и цифрой 10. Кассирша отрицательно машет головой:
- Нет дешевых билетов, синьор.
Пытаюсь по-английски убедить ее:
- Синьорина, я всю жизнь мечтал о Ла Скала, а денег у меня мало.
- За углом, записавшись в очередь, можно попасть в театр за 5 тысяч лир. - Но я не воспринимаю музыку стоя. Я уже не так молод и давно на ногах. - Нет дешевых билетов, синьор.
Итальянка за спиной, слегка отодвинув меня, приблизилась к кассе и пытается уговорить кассиршу, но та непреклонна. Тогда дама с жестом отчаяния вытаскивает из портмоне 10 тысяч лир и передаёт их кассирше. Боже, я оказываюсь альфонсом! Это недопустимо. Рассыпаясь в благодарностях, с радостью протягиваю в кассу 20 тысяч лир.
И вот держу заветный билет с эмблемой прославленного театра. Не торопясь, приближаюсь к обшарпанному фасаду. Посетители галерки уже выстроились в очередь и жестами приглашают меня занять в ней место. Гордо качаю головой :
- Грацие, синьоры. Мой выбор сделан. Он разорителен, но благороден!
Вот уже распахнуты двери, и я вместе с нарядной публикой оказываюсь в вестибюле театра с зажженными канделябрами и позолотой. Капельдинеры в черных мантиях с позолоченными ожерельями проверяют билеты. В их облике нечто средневековое. Увы, дальше вестибюля пройти не удается. Жестом мне указывают на боковой вход, ведущий на галерку.
Лестница очень длинная и крутая. Вход только сверху, а в театре пять ярусов, не считая бельэтажа. Грязновато, нет и следов позолоты, и ощущается запах кошек. Преодолев многие лестничные марши, оказываюсь на галерке. Стройная девушка в черной мантии предлагает оставить одежду и вещи гардеробе - за пять тысяч лир. Но можно и не раздеваться.
С трудом втискиваюсь в узкое кресло первого ряда. Передо мной огромная люстра. Сцена оказывается сбоку. Если как следует вытянуть шею и попросить соседа убрать локти с барьера, то можно увидеть часть сцены.
Справа от меня молодой человек из Тайваня, слева - японка, совершающая турне по Италии. Вернувшись на родину, они смогут рассказать, что побывали в Ла Скала. Огромный театр очень красив. Матовые, как из кости, стены. Изящная позолота, розовый бархат лож, прекрасные фрески потолка.
Но вот таинство начинается. Медленно гаснет люстра, и освещенными оказываются только многочисленные пустые ложи нижних ярусов. Их розовый бархат и стены постепенно тускнеют, и театр погружается во мглу. Свет прожектора освещает дирижера. Гром аплодисментов, и первые такты оперы «Андриена Лекуврер».
Не могу сказать, что спектакль меня разочаровал, но я ожидал большего. Гастроли театра в Москве были более яркими. Я не очень люблю эту «веристскую», слишком экзальтированную оперу. На сцене не было звезд, и театр оказался полупустым... Но я был счастлив, что побывал в этом зале, и что моя мечта сбылась.
В состоянии эйфории я не обратил внимания на позднее начало спектакля - в восемь вечера. После второго антракта стало ясно, что опера окончится почти в полночь. Надо было срочно добираться до вокзала и возвращаться из Милана в Павию. Расписание поездов я заранее не изучил, и эйфория начала сменяться тревогой.
Огромный миланский вокзал в двенадцатом часу показался необычно пустым и тихим. Не слышно было гулких объявлений диктора с перечислением маршрутов каждого отходящего поезда. Исчезли лотки продавцов, закрылись многочисленные киоски. Мне повезло, последний поезд на Геную, проходящий через Павию, отправлялся через 25 минут.
На пустом перроне стоял состав из двадцати ярко освещенных вагонов, и ни в одном из них ни души. Пройдя весь состав, добрался до пульмановского вагона. Рядом с ним стояли двое мужчин в форменной одежде - экипаж состава. Инстинктивно потянулся к ним и спросил, сколько остановок до Павии, показав один палец. Накануне днем Павия была первой остановкой после Милана. Машинист отрицательно покачал головой и показал 6 пальцев. Я был в смятении. Видя мою растерянность, он указал на стенд с обозначением маршрута. Для этого поезда Павия оказалась шестой остановкой. Если бы я вышел, как накануне на второй, то пришлось бы заночевать на незнакомом полустанке. Но опасность миновала, и я, единственный пассажир первого вагона пустого поезда занял место в первом ряду. Раздался гудок, и медленно поплыли мимо огни вокзала.
Мне решительно везло в этот вечер. Приехав в Павию, я успел на последний городской автобус, и благополучно добрался до колледжа Кардано. Найти это место ночью было нелегко.
Кругом была тишина, и только изредка машины полировали шоссе возле дома. Накрапывал дождь и от реки тянуло болотными запахами. Единственная металлическая дверь была наглухо заперта, огни в окнах погашены, колледж спал. Звонки и стук ногой в дверь ничего не дали.
Дальнейшие события развивались по-театральному. Пожилой мужчина, нервно озираясь, фланировал вдоль колледжа в надежде, что кто-нибудь из запоздавших студентов поможет проникнуть в здание. Но полпервого ночи - время слишком раннее для одних и позднее для других. Внезапно осветилось окно на втором этаже. Стройная девушка в ночной рубашке расчесывала длинные волосы. Мужчина нервно бросился к окну:
- Синьорина, пожалуйста, помогите мне открыть дверь!
Не надеясь на познания синьорины в английском, свою речь он сопровождал активными жестами с мастерством достойным великого мима Марселя Марсо.
Набережная была плохо освещена, но девушка сразу поняла, что пожилой мужчина стремится провести ночь только в своей постели. Включившись в игру, она показала связку из трех ключей. Один от комнаты, два от каких-то дверей.
В колледже не блюли нравственность студентов, и каждый мог возвращаться, когда пожелает. У меня тоже было три ключа, но я так и не разобрался, каким из них можно открыть входную дверь.
Студентка жестом успокоила меня, натянула халатик и опущенным пальцем показала, что спускается вниз. Возникла она внезапно откуда-то сбоку и через боковую калитку и сквер провела меня во двор колледжа.

Когда я засыпал, мне снились гаснущие огни знаменитой оперы и Андриена Лекуврер. Я ушел после второго акта, и поэтому в этот вечер она не погибла, и голос ее продолжал звучать.



5.Знакомство со страной Андерсена

Что мы знаем о Дании? Детский писатель однажды задал вопрос: «Что мы знаем о лисе? - и ответил: «Ничего, и то не все». Дания - родина Андерсена, Нильса Бора, Гамлет был принцем датским и жил в Эльсиноре, а еще говорят, что в этой стране хороший молочный скот...
Погода была прекрасной, когда самолет резко начал спуск, приближаясь к Копенгагену. Сильно заложило уши, и в переднем салоне не было слышно шума моторов. Мы зависли над равнинной страной с сетью заливов и островов. Медленно переворачивался глобус. Остров Зеландия в первую неделю октября состоял только из больших и малых зеленых квадратов без осенней желтизны. Просторный аэропорт, медленно движущийся эскалатор паспортного контроля, и у входа меня встречает доктор Бэллин. В его внешности нет ничего нордического. Он молод - наверное, моложе 30, и улыбчив.
Садимся в такси, и начинает раскрываться панорама датской столицы. Преобладает готика, здания из красного кирпича узорной кладки, окна прямоугольные с белыми рамами. Многие дома и целые улицы без особых «национальных» признаков – такие, как в других европейских городах. Национальное – в велосипедных дорожках вдоль тротуаров. Возле стоянок автобусов склады стоящих велосипедов в треножниках, специальных держателях, вбитых в стены домов, и просто прислоненные к деревьям и стенам. У некоторых над задним сиденьем стульчики для детей. Никто не приковывает велосипеды цепями и не применяет замков. Проблема в том, чтобы разыскать свою машину среди других. Здесь, по-видимому, проявляется «национальная» интуиция и опыт.
- Почему на улицах так мало людей? - спрашиваю у коллеги. Мой спутник улыбается.
- Этот вопрос мне задавал приятель из Китая. Люди появляются в час пик.
Вот и гостиница «Комфорт» в самом центре Копенгагена против здания ратуши с огромными курантами на готической башне. Отныне каждую четверть часа они будут отбивать время моего пребывания в датской столице.
Через час на такси подъезжаем к Институту Фибигера. Приземистые корпуса онкологического центра оплетены вьющейся зеленью, которая уже стала багряной. Белые стены, белые халаты, белые приборы, и только многочисленные голубые компьютеры нарушают картину этого «белого безмолвия», сотрудников почти нет.
В маленьком кабинете, половину которого занимают шкафы и компьютер, меня встречает высокий приветливый, улыбающийся молодой человек, в профиль чрезвычайно похожий на птицу. Орлиный нос и длинные волосы, собраннные в густую косу. Прекрасные карие глаза и весь облик излучают доброжелательность. Это директор Института эпидемиологии профессор Мэллер. Быстро находим общий язык, и беседа увлекает обоих.
На следующий день провожу семинар, на котором присутствует человек двадцать.
- Сегодня у нас аншлаг, - пошутил Мэллер, - Это больше половины присутствующих сотрудников института. Семинар проходил оживленно и окончился демонстрацией слайдов с видами Киева.
Завершился день застольем на троих, но в датском варианте - со свечами на столе в одном из маленьких ресторанчиков Копенгагена.

Два дня я свободен и могу чувствовать себя туристом. Соблазнов в Копенгагене предостаточно. В любой самой захудалой гостинице вам бесплатно вручат прекрасно иллюстрированную книгу из 82 страниц - «Копенгаген за неделю». Кроме красочных реклам вы узнаете, что в городе 65 музеев, один из лучших в мире зоопарков, десятки театров и разных увеселительных заведений, сотни ресторанов - китайских, итальянских, французских и каких угодно.
Утром портье отметил на карте интересовавшие меня места, и я отправился в путь, начав с окрестностей своей гостиницы. Сидящий на скамейке заземленный Андерсен на бульваре своего имени, с любопытством рассматривал сад Тиволи - место невинных летних развлечений, который закрыт в октябре. Работал только концертный зал Тиволи, где можно было послушать Исаака Стерна, Лайзу Минелли, Гарри Белафонте. Рядом находится музей восковых фигур Луи Тюссо.
В десять утра приветливый полицейский жестом показал, что здание Ратуши уже открыто для туристов. Центральный зал величественный и похож на дворец Дожей в Венеции. С одной стороны Ратуши площадь с конной статуей, напоминающей Георгия Победоносца, с другой – знаменитая Новая Глиптотека Калсберга. Часть этого огромного музея имитирует египетскую пирамиду. В нем размещена одна из лучших в мире египетских коллекций и большое собрание работ французских импрессионистов и постимпрессионистов.
После осмотра этой части музея, отправился бродить по городу сначала вдоль канала. На приколе дремали разноцветные яхты со спущенными парусами. Блестел на солнце огромный свод Фредерик-кирхе, напоминающий купол собора Святого Петра.

Со стороны канала эта базилика образует единый ансамбль с двухэтажным королевским дворцом, расположенным двумя полукругами.
Ровно в полдень высокие гвардейцы в черных мохнатых шапках и мундирах с красными поясами показали туристам спектакль смены караула. Огромные шапки на детских лицах и грубые выкрики команд были очень комичными.
Второй неизменный атрибут туристической прогулки по Копенгагену - памятник Русалке. Вот уже показался небольшой старинный парк вдоль реки недалеко от морского залива. Его доминантой является готическая англиканская церковь со старинными витражами. Рядом огромный памятник - фонтан с многоступенчатым каскадом и фигурой бога, погоняющего квадригу волов. Выше после подъема на гору статуя ангела со сложенными крыльями. Отсюда виден залив, гавань с кораблями и сиротливая фигурка Русалки на камне в полосе морского прибоя.
Отдаю свой аппарат долговязому американцу и прошу меня запечатлеть рядом с Русалкой. Неожиданно на мое плечо ложится женская рука: «Так снимок получится лучше» - со смехом произносит туристка из Израиля.
Кто бы мог подумать, что в такой спокойной цивилизованной стране найдутся вандалы, способные трижды обезглавить этот прелестный памятник!
Возвращаюсь в гостиницу по одной из пешеходных улиц в центре - Фредериксберггаде. На пути два старинных фонтана - большой и малый, десятки магазинов с сотнями манекенов. Час пик, и навстречу движется людской поток.
Нет, он не такой как в России или в Италии. У нас толпа сосредоточена, озабочена, озлоблена и агрессивна. В Италии она беззаботна, полна энергии, но старается и тебя увлечь за собой.
В Дании толпа спокойна, инертна, уравновешенна. Медленно обтекающий поток. Только от тебя зависит, захочешь ли ты в него погрузиться.
Некоторые люди пытаются привлечь к себе внимание. Вот три дамочки из армии спасения. В черных платьях и круглых шляпках эти «небесные ласточки» с пухлыми личиками, что-то поют и собирают подписи у прохожих. Некрасивый мальчик, встав под арку подъезда и помогая себе правой рукой, выводит одну и ту же мелодию. Он вызывает насмешки и сострадание. И я, один из самых бедных в этой толпе, бросаю монетку в его кружку. Дальше расположился профессиональный джаз - два негра и трое белых со скрипками, банджо и саксофоном играют старый классический джаз. Высокий негр, в цветной шапочке с разноцветным шарфом весело собирает деньги в круглую шляпу. Дальше расположились мексиканцы в пестрых нарядах и индеец с длинной, расписанной узорами, трубой. Она издает резкие звуки, с трудом складывающиеся в мелодию, а слюна каплями падает на тротуар.
Резким контрастом этого солнечного дня с желтеющей и багряной листвой и пронзительной голубизной залива оказалось следующее утро. Густая вата окутала Копенгаген, и противоположная сторона улицы казалась полностью размытой. Именно в такой день я должен был вылететь в 0рхус - второй по величине город в Дании. В самолете скандинавской авиакомпании «SAS» 160 мест. Он стремительно взлетает в полном тумане, и через пять минут яркие солнечные лучи освещают салон. Пассажиры успевают выпить кофе, и через полчаса самолет вновь погружается в туман и вскоре подпрыгивает на бетонном покрытии в аэропорту «Орхус».
Возле здания университета меня встречает профессор Аутруп. Он тоже значительно моложе, чем я предполагал. Во внешности что-то африканское (мать из Кении, отец датчанин). Общение с ним оказалось очень приятным - смесь высокой научной эрудиции с интеллигентностью и доброжелательностью. После беседы осматриваем лабораторию.
- Здесь все зеленое, - оборудование, компьютеры, стены.
- Это цвет университета, - замечает с улыбкой профессор, и показывает эмблему с двумя дельфинами.
- Но эти животные не характерны для водоемов Дании!
- Зато они символизируют глубину. Глубину научного поиска. В Дании мечты чаще всего окрашивают в голубой или розовый цвет. Однако, как видите, здесь мечта о самой современной лаборатории оказалась зеленой.
- Что ж, и у нас в СССР мечты окрашивают в голубые или розовые тона. Желаю успехов!
Затем профессор Аутруп предложил мне побывать в роли подопытного кролика. Меня завели в камеру и увеличили в воздушной среде содержание окислов азота. Они способны в организме превратиться в канцерогенные нитрозосоединения. Мне дали проглотить таблетку пролина и определили через полчаса содержание нитрозопролина в моче. Этот опыт не представляет опасности для здоровья, но позволяет обнаружить людей с повышенной способностью к образованию этих канцерогенов.
Занятия наукой в этот день завершились посещением мексиканского ресторана с острыми блюдами, рассчитанными, по-видимому, на желудки викингов.

Население Орхуса составляет несколько сот тысяч, но культурная жизнь в городе бьет ключом: музеи, концертные залы, опера, три драматических театра, несколько выставок. Я осмотрел музей викингов с интересными экспонатами - кораблями этих завоевателей, их оружием, масками, изображениями богов. Этнографический музей под открытым небом состоит из старинных городских и сельских домов с разнообразной утварью. По выходным и в праздники дома оживают - работают ткацкие станки, провизор отпускает лекарства, стеклодув выдувает затейливую посуду, а нарядные матроны в чепцах и фартуках продают кофе и печенье. Все ярко, празднично и очень натурально.
В Дании нет фанатичного отношения к религии, и величественные протестантские кирхи открыты только в определенные дни и часы. Они лишены изнуряющей вычурности и перегруженности скульптурами и иконами, характерной для католических костелов. Но встречаются подлинные шедевры - деревянные резные алтари с позолотой 14-17 веков (в частности, работы знаменитого мастера Нотке). Интересны надгробные плиты и каменные горельефы на стенах церкви Святой Девы с криптой 11-го века.
Дальше бродить пешком по Орхусу не было сил, и за 11 крон я подъехал на автобусе к летнему дворцу датской королевы, расположенному недалеко от моря.
На зелено-желтом лугу, окантованном большим парком, возвышается квадратное здание дворца. Рядом большой розарий, к которому ведут дорожки, усыпанные желтыми и красными осенними листьями. На одной из них фонтан - маленькая Дюймовочка на зеленом листе.
Отдохнув и погревшись на осеннем солнце, я отправился к морю через лесопарк. Вскоре открылась панорама залива, белые и светло-желтые строения нового яхт-клуба, разноцветные паруса яхт, которые уже потянулись к причалам.
На следующий день надо было вернуться в Копенгаген, и я попросил профессора Аутрупа взять билет не на самолет, а на поезд. Хотелось побывать на родине Ганса Христиана Андерсена.

Поезд приближается к Одензе. На вокзале этого маленького городка можно бесплатно получить красочный проспект, в котором многое сказано о родине Андерсена.



Вот и музей. В нем только одна мемориальная комната - кабинет писателя. В двух других - документы, рукописи, рисунки. Здесь не надо торопиться, чтобы постепенно погрузиться в атмосферу старой Дании, в мир Андерсена и его сказок. Всматриваешься в удивительно изящные кружева почерка писателя на пожелтевших страницах рукописей. Под звуки музыкальной шкатулки на экране сменяются изображения человека с некрасивым, но таким необычным и добрым лицом. (Сохранилось более 160 дагерротипов и фотографий писателя!).
Постепенно начинаешь понимать, что этот музей принципиально отличается от советских. Он живой! В зале эстрада для выступлений и концертов, а в других комнатах мир сказок, в который можно войти! Пожилая матрона в чепце и фартуке отливает фигурки оловянных солдатиков. У порога одной из комнат застыли огромные собаки со светящимися глазами. Кривые зеркала отражают фигуры посетителей среди мира Дюймовочки и зеленых лягушек. Кругом снуют дети, одетые в костюмы персонажей сказок, а взрослые могут отдохнуть, почитать книгу в старинной гостиной с деревянными панелями или выпить чашечку кофе возле громоздкого буфета средины прошлого века.
Выходишь из музея и попадаешь на старую датскую улицу с расписными домиками. За ней другая, третья, целый старый город Андерсена, украшенный плакатиками с его профилем, цветными лоскутами бумаги, флажками. Все это трепещет и стремится улететь при порывах осеннего ветра. И кажется, что он, как в сказке Андерсена, сейчас перепутает все вывески на домах...
Современны только здание банка и построенное рядом казино. По-видимому, некоторых туристов привлекает в Одензе возможность сказочных выигрышей.
Не хотелось покидать этот сказочный мир, но часы на привокзальной площади показывали, что скоро отправление экспресса на Копенгаген. Вот и он. Длинные сигарообразные вагоны с продолговатыми окнами, окрашенные белой краской с черными линиями внизу. Бесшумные красные двери, управляемые фотоэлементами, световые табло с указанием номеров вагонов, мест и ближайшего пункта прибытия.
По коридору медленно движется сложное сооружение - буфет на колесах. На верхней полке термосы с кофе и чаем, ниже напитки, бутерброды, кондитерские изделия и фрукты. Передвигает каталку очаровательная кукольная девушка в ярко-красном костюме, белоснежной блузе и красной шапочке. На лице сменяются вежливые улыбки. Здесь сервис, как и у нас в стране, ненавязчив, но он, действительно, существует.
После Одензе слегка клонит ко сну, но вовремя просыпаюсь. Поезд приближается к берегу моря и медленно вкатывается во чрево огромного парома, в котором одновременно размещаются два длинных железнодорожных состава. Можно спокойно оставить вещи на своем месте и подняться на верхние палубы. Одна из них закрытая, опоясанная длинным стеклом - на случай плохой погоды. Над ней ресторан, кафе, бары, видеосалоны и магазины. Верхняя палуба открытая. Любуюсь панорамой залива. Мрачное серое небо в разорванных облаках, белые барашки, стаи чаек. Огромный корабль, покачиваясь на волнах, на полном ходу приближается к противоположному берегу.
Внизу световое табло показывает, в каком месте можно вернуться к каждому из двадцати вагонов поезда. Корабль мягко причаливает, и через несколько минут состав резво выкатывается наружу и, набирая скорость, несется к Копенгагену. Последний день в датской столице был пасмурным, с низким небом, а к вечеру полил мелкий дождик. Сквозь туман, как огромные кошачьи глаза, мерцали циферблаты часов на башне ратуши и церквей. Светящиеся витрины раскалывались на тысячи разноцветных отблесков в воде каналов. Вздрагивали под ветром маленькие яхты, привязанные к их стенкам. Ярким заревом светились фонтаны.

В тумане я не сразу нашел дорогу к королевскому дворцу.
- Это очень просто, сэр. Прямо и направо. Но, к сожалению, королева сейчас Вас не примет. Она в Лондоне, - пошутил прохожий, у которого я спросил дорогу.
Площадь перед дворцом не была освещена. Горели только старинные фонари. Их контуры расплывались в тумане, и свет не доходил до конной статуи в центре. От громады дворца отделилась во мраке огромная фигура, заставившая меня вздрогнуть. Гвардеец в мохнатой шапке с мушкетом наперевес вышел из будки и, повернувшись кругом, торжественно взял на караул. Даже в эту ненастную погоду он продолжал охранять монархию.
На обратном пути город выглядел опустевшим. Только машины полировали блестящие от дождя мостовые, и ослеплял сменяющийся белый и желтый свет фар. Оживали манекены в витринах, горели свечи на столах в десятках пустых ресторанов, сменялись магазины: - салоны живописи и лавки древностей. Куранты на ратуше каждые пятнадцать минут отбивали время.
На следующий день, возвращаясь в Москву, я думал, что Дания, действительно, оказалась сказочной страной. Мир Андерсена дорог нам и потому, что свою жизнь мы прожили в стране голого короля.


Продолжение следует



>>> все работы aвтора здесь!






О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"