- Юрий Мефодиевич, в Вашем кабинете висит икона. Почему не портрет президента, как у других? Вы плохо относитесь к власти? - К власти я отношусь критически. Я ко всему отношусь критически. Но, в то же время, доброжелательно. А икону мне подарили в Патриархии. В бытность мою министром культуры мне удалось вернуть РПЦ более 1.200 церквей и монастырей. А ведь позитивное отношение к храмам обозначилось в обществе только в 90-х. У меня сложилась большая личная дружба с Владыкой Питиримом – кстати, наш Малый театр находится в его епархии.
- Вы человек верующий? - Да, но, так сказать, «наполовину». Я как-то признался Владыке, что чего-то недопонимаю в религии, хотя Библию читал внимательно и считаю, что это огромный пласт истории. Тогда Питирим подарил мне детскую библию с картинками. У меня тогда только что родилась внучка, и это было очень кстати. С тех пор, если я чего-то не понимаю в большой Библии, обязательно обращаюсь к детской. Все становится ясно, и я засыпаю, как ребенок. Вообще, я считаю, что все 10 заповедей легко выполнять. Надо просто не делать чего-либо, за что потом придется просить прощения, а сразу постараться помочь ближнему, протянуть руку нуждающемуся. Этому, кстати, меня учила мой педагог Вера Николаевна Пашенная.
- Вас называют «чеховским актером Малого театра», отмечают Вашу особую «русскую национальную трогательность». Вы удивительно чисто и пронзительно понимаете Чехова. Не кажется ли Вам, что Антон Павлович в какой-то мере – совесть нации? - Это великий человек. Моя жизнь прошла рядом с ним. Он близок мне по духу. Он во мне с детства, с тех пор как мама впервые прочитала мне «Каштанку». Я ставил его пьесы, играл его пьесы. Вот и сейчас Терехова предложила мне роль Сорина.
- С 1998 года Вы руководите Академическим Малым театром, уникальным коллективом с богатой историей и тщательно сохраняемыми традициями. Академизм – верность традициям, не так ли? Как Вам удается сохранить их в наше суетное время? - Трудно! Потому что это никому не нужно. Потому что легче сделать новое, чем сохранить старое. Академизм – это определенный уровень в профессии. Выше этого звания просто нет! Не зря же лучшие музеи, такие например, как Пушкинский, носят это высокое звание. И в них в постоянной экспозиции – Поленов, Шишкин, Гойя. А не «Черный квадрат». Хотя, против Малевича я ничего не имею.
- Вам доводилось встречаться с королевами Великобритании и Нидерландов. Каковы они в общении? - Королева Елизавета II выбрала наш театр местом встречи с дипломатами и пришла от него в восторг. Мы преподнесли ей на память палехскую шкатулку. Когда я вручил ей сувенир, ее глаза вдруг засветились детским восторгом. Представляете, она глядела на меня снизу вверх – она очень невысокого роста – и чему-то радовалась, как девочка. Оказалось ( это нам сказал один из представителей королевской свиты), Её Величество коллекционирует коробочки! Так что, наш презент, что называется, попал «в точку»!
Королева Беатрикс тоже была в нашем театре, там она принимала президента. Очень проста в общении. Я был приглашен на обед, который президент давал в честь нее в Кремле, так Беатрикс там так аппетитно и вкусно ела, что смотреть на нее было большим удовольствием.
- Актер – профессия зависимая. Зависимая от режиссера и, по большому счету, от власти. Вы всю жизнь сохраняли потрясающее чувство собственного достоинства. Даже в то время, когда Вы были чиновником, министром культуры. Как Вам удавалось «не прогибаться»? - Старался до 18.00 быть чиновником, после 18.00 - актером. Не получилось. Я артист. Два года я пытался что-то сказать, но когда понял, что меня не слышат, просто поменял кабинет. Мой – лучше. Сделать это было нетрудно – надо было только перейти через дорогу.
- Вам довелось сняться в роли Арсеньева в «Дерсу Узала» Акиры Куросавы. Вы часто бывали в Японии. Повлияла ли личная дружба с Куросавой-сан на Ваше восприятие этой удивительной страны? Вот где, кстати, умеют сохранять традиции. Правда ли, что японцы Вас даже орденом наградили? - Правда. Да, Япония очень традиционная страна. Я никогда не переставал ей удивляться. Например, в ресторане или в маленьком магазинчике служащий провожает тебя до дверей, при этом кланяется, характерно складывая руки перед собой. И не важно, купил ты что-то или нет. Однажды я поймал себя на том что, уже выйдя из магазина, тоже стою вот так. Со сложенными перед собой руками.
Куросава был для меня Сенсеем. Учителем. Мы с ним долго привыкали друг к другу. Почти два месяца репетировали, что называется, «за столом». А когда стали снимать, он постарался раскрыть мне все тайны мастерства. Чего режиссеры, как правило, не делают. Мы дружили с ним более 30 лет.
- Когда я юности увидела Вашего бесстрашного красавца адъютанта Кольцова, то тут же влюбилась. Впрочем, как и все женское население СССР. Позже, когда эмоции схлынули, Вы заставили задуматься о том, что среди врагов-белогвардейцевх было много умных, образованных и достойных людей,
по-настоящему любящих Россию. Вы не считаете, что белое движение вобрало в себя цвет нации? - Да, безусловно. Но такая трактовка стала возможна только в определенное время.
- Да, раньше врагов снимали по принципу «сам дурак», и было непонятно, почему их трудно победить. В «Адъютанте его превосходительства» все – и «свои», и «не свои», и генерал Ковалевский, и адъютант Кольцов – были достойны друг друга. - Конечно. Но это заслуга режиссера, я думаю. Что же касается меня, когда я играю отрицательных персонажей, всегда представляю, а как бы на его месте я поступил сам?
- Знаю, что Вы боретесь за сохранность русского языка. Правда ли, что Малый театр стал инициатором выпуска аудиокниг? - Да. Я сам читал на радио тексты некоторых церковных книг. Мне предлагали продолжить работу, но из-за недостатка времени пришлось отказаться. Тогда я порекомендовал им наших актеров.
- Сценическую речь, как театральную дисциплину, изучают все артисты. Почему именно Ваши так хорошо читают старославянские тексты? - Знаете, наверное, определенную роль сыграло то, что мы являемся приверженцами классического репертуара. Наши артисты понимают звучание и мелодику русского языка. Когда у нас иностранные студенты изучали русскую речь, я попросил своих педагогов (по речи, вокалу, по сценическому движению, по костюмам), максимально точно воспроизвести чеховскую атмосферу, атмосферу того времени. И это удалось. Студенты настолько прониклись красотой русского языка, что некоторые их них плакали, когда наши занятия закончились.
- В одном из интервью Вы сказали, что Вам не стыдно за все, что сделали в профессии. Действительно, ведь у Вас не было ни слабых фильмов, ни плохих ролей. - Я всегда старался работать честно и профессионально. И если я не хотел работать с каким-либо режиссером, потому что он бездарен, я просто отказывался от роли, но делал это в мягкой форме. Не люблю обижать людей.
- Как Вы относитесь к современной антрепризе? - Нормально. Она бывает плохой и хорошей. Удачной и неудачной. Здесь многое зависит от режиссера и продюсера. Ведь антреприза – это лица. Узнаваемые лица. И подбор актеров очень важен.
- Знаю, что вы большой любитель животных. - Да, пес Маклай живет в нашей семье уже 13 лет и мы с ним хорошо понимаем друг друга. А еще у нас есть еще три собаки и кошка Дуся.
- И как все это мировое сообщество уживается между собой? - Знаете, Наташа, у людей больше проблем друг с другом, чем у Дуси с собаками. Выражение «живут как кошка с собакой» придумал кто-то, не очень-то любящий людей.
- Ваша дочь Даша живет в Лондоне. Вы хотели бы почаще видеть ее в отчем доме, кормить её Вашим любимым украинским борщом? - Конечно, но сегодня на первом плане – внучка Александра. Она живет с нами и выбрала профессию музыканта, как и мама.
- Вам не жаль, что девочки не продолжили актерскую династию? - Музыка – это был их выбор, и мы с женой отнеслись к нему с уважением.
- Если бы можно было начать все сначала, что бы Вы изменили в собственной жизни? - Ничего. Пусть все останется, как есть. Со всеми трудностями, болячками, проблемами. Я ни о чем не жалею.
- Юрий Мефодьевич, я благодарю за Вас за то, что Вы нашли время, и так замечательно ответили на мои вопросы. От всей души желаю Вам и Вашим близким здоровья и душевного благополучия.
