Она работала на продуктовом складе. Звали ее Людмила. Алексей видел ее часто, но знаком с ней не был. Теперь же, когда ему поручили развозить продукты по полевым станам, он заезжал почти каждое утро на склад и затаривался продуктами. Шла уборка. Для разговоров времени не было, но все-равно они обменивались двумя-тремя словами. О погоде, о начальстве, о сельских новостях и о многом другом, что, в принципе, никакого значения не имело. Людмила, можно сказать, красивой не была, но что-то в ней было притягательное. Она была сравнительно высокая и стройная. Немного увеличенные бедра не портили ее, а наоборот, подчеркивали талию и полную грудь. Карие глаза были задумчивы и при разговоре смотрели вопросительно в глаза собеседника. Прямой тонкий нос, строгие и выразительные губы, длинный волос, закрученный на голове, делали ее официальной и недоступной, но мягкий грудной голос распологал к ней и вызывал доверие. Алексей знал, что она живет одна, что у нее есть ребенок, девочка лет шести. Он знал также, что лет пять назад ее привез в совхоз Аббас, который в то время был уже женат и работал на почтовой машине инкассатором. Он же купил ей домик на окраине села и провел телефон, чем вызвал зависть местных ветеранов.
Алексей был тоже женат. У него было уже двое детей. Оба мальчики. Младшему только что исполнился год. Он хотел еще детей. Ему хотелось, чтобы Марта, его жена, родила девочку, но она больше рожать не хотела и начала, когда перестала кормить ребенка грудью, глотать противозачаточные таблетки.
Последнее дни Алексей стал замечать за собой, что он с нетерпением ждет времени, когда ему надо ехать на склад. Вот и сегодня он быстро отвез женскую бригаду на плантацию свеклы, комбайнеров к их комбайнам и лихо развернулся в сторону села.
— Что ты, Алексей, как на пожар гонишь? — спросил Фердинанд, пожилой комбайнер. — Пойдем, перекури с нами.
— Некогда, надо еще на два стана продукты и хлеб завести.
День начинался солнечный и жаркий. Ровно гудел мотор. Машина, подпрыгивая на ухабах, отмеряла километры, оставляя сзади плотную завесу пыли. Настроение у Алексея было хорошее и хотелось петь. Он заорал во все горло, пытаясь перекричать шум мотора: »Миллион, миллион алых роз, из окна, из окна видишь ты. Кто влюблен, кто влюблен и всерьез, тот всю жизнь для тебя превратил в цветы.» Особого таланта к пению у него не было и он, охрипнув, замолчал.
В складе было сумрачно и прохладно. Людмила сидела за столом возле стеллажа с продуктами и сортировала накладные.
— Привет, Людмила.
— Привет. Ты что такой запыхавшийся? Бежал что ли?
— На склад, к тебе торопился...
Она внимательно посмотрела на него, взяла со стола заявку на продукты и стала складывать в картонную коробку пакеты и кульки. Когда она тянулась к полке, оголялись ее прямые белые икры. Алексей не мог отвести от них глаз.
— Я все уже по заявке приготовила. Если хочешь, можешь кульки взвесить.
Женщина повернулась и удивленно посмотрела на взволнованно дышавшего Алексея.
— Что с тобой?
Алексей сделал два шага к ней, обнял и прижал ее к стеллажу. Она свела локти вместе и уперлась ему в грудь.
— Перестань, Алексей. Ты что надумал?!
— Поехали со мной на речку.
Он протянул ладонь в разрез ее платья. Упругая грудь была теплой и нежной. Людмила оставалась спокойной и дышала ровно.
— Уйди, а то я закричу.
Она оттолкнула его от себя. Алексей отступил на шаг и, продолжая жадно смотреть на нее, сказал:
— Я приду к тебе ночью.
— Не боишься, что я все Аббасу расскажу?
— Ты к нему на всю жизнь привязана, что ли? Он же женат и с тобой никогда не сойдется.
— А ты, холостой?! Он отец моего ребенка, ты же — чужой. Бери продукты и уходи.
Алексей взял тяжелую коробку в обе руки и повторил:
— Я приду, Людмила, к тебе сегодня ночью.
Он ждал ответа, но она отвернулась и пошла к своему столу.
До полевого стана было километров пятнадцать. Алексей гнал машину, не сбавляя скорость на поворотах и ухабах. В одном месте машину кинуло в сторону, она опасно накренилась, пошла юзом и, если бы Алексей вовремя не крутнул руль, въехала бы в стоявший вдоль дороги ряд тополей. Он заглушил мотор и вышел из машины. «Вот дурак, куда гоню!» — подумал он. За тополями, над арыком, стояло несколько деревьев джиды. Он прошел к арыку, сел под тенью деревьев и стал наблюдать за быстрым течением воды. Только десять часов, но было уже жарко. Он чувствовал, как рубаха от пота становится влажной. Волнение постепенно проходило, но желание сидело в нем, как заноза, перед глазами стояла Людмила и ладонь продолжала ощущать тепло и упругость ее груди. Резко засверчал сверчок, как будильник, вырывая Алексея из сна в действительность. Стрекоза пролетела мимо лица, чуть ли не задев его крыльями. За арыком лежала нетронутая целина и воздух над землей парил, превращая кустики курая и лебеды в причудливые, танцующие существа.
День был занят привычными заботами. Развез продукты. Отвез женскую бригаду в село на обед и привез обратно в поле. С механиком ездил за запчастями в мастерскую, вздремнул в тени, пока женская бригада заканчивала пропалывать делянку и к вечеру, усталый, приехал домой. Жена приготовила борщ и толченную картошку. По телевизору шел интересный детективный фильм. Старший сынишка забрался к нему на колени и стал приставать с вопросами. Алексей терпеливо отвечал ему. Младший, начавший уже ходить, пытался открыть завязанные резинками дверцы шкафа. Не сумев их открыть, из протеста, наделал в колготки.
— Марта, иди сюда, Костя в штаны наделал.
Жена пришла в зал, привычно взяла ребенка под мышки и, на ходу снимая с него колготки, ушла на кухню. Старший сын заснул у него на коленях. Он досмотрел фильм, отнес сына в детскую, где уже спал младший и ушел в свою спальню.
Алексей лежал в постели с открытыми глазами. Из кухни слышался стук посуды, звук струившейся из крана воды, скрип половицы. Заснуть он не мог. Ему хотелось туда, к дому, где жила Людмила. Он рисовал в воображении ее тело, ее грудь, слышал ее голос и от этого усиленно билось сердце в груди. Пришла жена. Она разделась, легла в постель, отвернулась к нему спиной и ровно задышала. Он подождал еще с полчаса, осторожно поднялся, захватил свою одежду и вышел в зал. Здесь он оделся, посидел, взволнованно дыша, на диване и, на что-то решившись, поднялся, и стараясь не хлопнуть дверью, вышел из дома.
Фонари светились только на главной улице, а здесь, в его переулке, было темно. Яркая и полная луна иногда предательски выглядывала из-за туч. Он старался идти вдоль заборов, где было более-менее темно. Людмила жила на другом конце села, за маленьким пустырем, где днем дети гоняли мяч. До ее дома он дошел за двадцать минут. Стояла давящая напряженная тишина. Иногда доносился лай собаки. Порыв ветра загремел неплотно прибитым листом жести на дровяном сарае. Он осторожно открыл калитку и прошел во двор. Под яблоней, у освещенного окна кухни, он простоял минут пять. Людмила не спала и ее тень то появлялась, то исчезала на оконных занавесках. Алексей протянул руку и постучал в стекло. Прошла минута. Открылась форточка в спальне и встревоженный голос спросил:
— Кто там?
— Я,— неслышно произнес Алексей, но ветер снова застучал железом и его ответ, видимо, не услышали.
Через пару минут он снова постучал в окно. Свет на кухне погас. Он стоял под деревом и не знал, что ему делать. О том, что пришел сюда, он уже пожалел, но и уходить не хотелось.
Вдруг послышался звук мотора. Лучи фар врезались в темноту улицы. Машина подъехала на скорости к дому, с юзом затормозила. Хлопнула дверь. Алексей выскочил со двора и вдоль забора побежал к пустырю.
— Стой, гад! — послышался сзади голос Аббаса.
Резкий выстрел разорвал тишину. Алексей слышал, как где-то впереди с хлюпающим звуком врезалась в землю пуля. За ним кто-то бежал. Алексей за пару секунд перебежал пустырь, перемахнул через забор чужого дома, забежал за сарай и остановился. От быстрого бега и от страха сердце готово было выпрыгнуть из груди. Во дворе залаяла собака. Снова прогремел выстрел. Собака жалобно завизжала, зажегся свет в доме и хозяин с проклятиями выскочил на крыльцо. Что происходило на улице дальше, Алексей не слышал. Он пробрался в конец огорода и задами вернулся к себе домой. Его счастье, что все это время луна была закрыта принесенными ветром тучами. Он вошел в дом и, не зажигая света, сел в зале на диван. Руки дрожали и сердце продолжало учащенно биться. Через полчаса, когда ушло волнение и страх, он разделся и стараясь, чтобы не скрипнула половица, прошел в спальню. Жена проснулась, включила ночную лампу и удивленно посмотрела на него.
— Ты откуда? Почему не спишь?
— Выходил курить.
Он подвинулся под одеялом ближе к ней, протянул руку к груди и нежно сжал ее. В нем снова просыпалось желание. Только теперь ему хотелось не ту, чужую, а эту женщину, которая лежала рядом. Грудь ее была тоже упругой, теплой и нежной.
— Ты что, Леша? Спи, — сказала нетвердо жена.
— Я хочу тебя.
— Спи. Я таблетки забыла в аптеке купить. Давай завтра.
— Да оставь ты эти таблетки! Роди мне еще девочку.
Он прошелся ладонью по ее телу и стянул ночную рубашку с бедер.
— Вот дурачок. У нас же девочки не получаются, — она засмеялась, — опять пацана рожу.
— Я согласен и на мальчика.
Марта взяла его руку и убрала со своих бедер. Движения ее были неуверенными и он чувствовал, как взволнованно дышала ее грудь. В эту ночь они долго не спали и встали утром уставшие, но счастливые.
С утра Алексей заехал в пекарню за хлебом, оттуда снова на склад за продуктами. Людмила была, как обычно, спокойной и деловитой. Алексей в глаза ей не смотрел. Она взвесила рис на весах и ссыпала его в кулек. Сняла со стеллажа несколько пачек макарон и пачку соли и все сложила в коробку. Пройдя к столу, она подвинула к нему накладные за вчерашний и сегодняшний день для подписи. Он расписался в бумагах и, не поднимая глаз, проговорил:
— Извини, Людмила, за вчерашнее.
— Я Аббасу не сказала, что ты был вчера. У меня от него ребенок и я его люблю. Других мужчин мне не надо.
Алексей взял коробку и вышел из склада. Выезжая на центральную улицу, увидел на обочине почтовую машину. Он подрулил к ней сзади, вышел из кабины и подошел к машине Аббаса. Тот сидел в кабине и читал какую-то бумагу. Алексей открыл дверь и сел на сиденье рядом с ним.
— Здорово, Аббас, как дела?
Аббаса он знал еще со школы. Учились в одном классе. Вместе играли в футбол и вместе уходили в армию. Только служили в разных местах. Друзьями они не были, но при встречах всегда находили, о чем поговорить.
— Да, зараза, ночью из пистолета чужую собаку ранил, — зло проговорил Аббас. — Сто рублей хозяину отдал за нее. Двести рублей пришлось участковому дать, чтобы дело не заводил.
— А зачем ты стрелял? Без стрельбы нельзя было обойтись? Тебе пистолет дали не для того, чтобы ты ночью из него без толку стрелял.
Аббас пристально посмотрел на Алексея и вдруг, о чем-то догадавшись, начал багроветь.
— Ты был?!!
Алексей успел увернуться. Кулак Аббаса, чиркнув по его виску, ударился в заднее стекло. Он размахнулся еще раз, но Алексей перехватил его руку.
— Успокойся, Аббас! Извини. Не хотел я тебя обидеть. Это больше не повторится.
— Ты же знаешь меня. Ты же мне друг! Как ты мог?!
— Ничего же не случилось. Извини, прошу тебя.
Аббас вдруг обмяк, уперся лбом в руль и зарыдал.
— Я ее люблю, — сквозь рыдания выдавил он. — Я виноват, конечно, что не женился сразу на ней. Но отец все-равно не дал бы мне на ней жениться. Когда я еще был маленьким, он договорился со своим братом, что женит меня на его младшей дочке. После армии меня не спрашивали. Дядя как раз умер и отец сказал, что мне надо на Мирьям жениться. Дурак был. Надо было отказаться. Не смог. Мирьям хорошая жена. Двух сыновей мне родила. Но все равно, она же мне двоюродная сестра! С Людой совсем другое. Я с ней еще до армии, когда в ДОСААФе на шофера учился, познакомился. Соберу еще немного денег и уеду с ней куда-нибудь. Мирьям буду помогать, да и родственников у нее достаточно. Все думают, Людмила одна живет и с ней можно, что хочешь делать. Но она же моя женщина. Она мне больше, чем жена и за нее я каждому голову оторву.
Он успокоился, посмотрел влажными глазами на Алексея, достал сигарету из бардачка и закурил ее.
— Ладно. Иди. Мне ехать надо.
Загудел мотор. Алексей вышел из кабины. Почтовая машина, не показывая поворота, выехала с обочины на асфальт и разгоняясь, поехала в сторону районного центра. Алексей с сожалением смотрел ей вслед. Он знал, что Аббас никогда не сойдется с Людмилой и не бросит свою семью и своих детей. Это трагедия Аббаса, его жены и Людмилы и эта трагедия на всю жизнь. Алексей был счастлив, что в его жизни все по другому. Дома ждут его любимая жена и прекрасные дети, тепло и уют. Вчерашнее событие было теперь для него абсурдным, пошлым и бессмысленным.
