«У автора должна быть позиция» О повести Мариэтты А.Роз «Девочка из Пентагона» («За-За» № 11/3, 2009)
Владимир Кетов
Небольшую повесть Мариэтты А. Роз «Девочка из Пентагона» я прочитал два с половиной раза. Сначала пытался быстро пробежать глазами, как люблю иногда делать – если ничто не притормозит, можно на этом и завязывать. Притормозило. Где-то с четверти пришлось читать внимательнее, пока окончательно не понял, что надо читать с начала. Эту попытку и считаю за половину. Второй раз читал от начала и до конца, уже не в силах прерваться даже на самые неотложные дела (перечень каковых тактично оставляю за бортом). С час периодически возвращался мыслями к прочитанному, а потом начал читать в «двухсполовинный» раз. Чтобы еще раз пожить в мире этих героев.
Две любимых мною книги напомнила мне эта повесть: «Дорогу уходит вдаль» Александры Бруштейн и – в несколько меньшей степени – трилогию Фриды Вигдоровой. Внешних совпадений не так много; и время другое, и форматы книг совершенно различные, но внутренняя перекличка налицо, особенно с книгой Бруштейн. В обоих случаях мы становимся не только свидетелями, но и участниками действия (а участником либо сторонним наблюдателем стать очень легко: если тебе интересно, если тебя затрагивает то, что происходит на бумажных или электронных страницах, если ты готов вместе с героями лезть в каждую передрягу, неважно, физическую или нравственную, – становишься участником; не трогает никак – наблюдаешь со стороны).
Так что, когда читатель становится участником, – это всегда победа автора, признак достижения им того уровня профессионализма, без которого немыслима настоящая проза.
В повести «Девочка из Пентагона» довольно много персонажей, особенно для такого объема вещи. Поначалу, на первых страницах, в них можно даже запутаться: слишком много имен – маловато характеристик, и это можно отнести к легким недостаткам повести. Но очень быстро недостаток этот сглаживается, не только герои, но и персонажи в результате нескольких штрихов обретают плоть. То есть я бы даже сказал, что автор прямо на наших глазах обучается мастерству. Начинают, иногда кратко, схематично, но вырисовываться характеры - и их уже не спутаешь, даже если имена помнишь еще нетвердо.
Информация о героях поначалу довольно скудна.
Автор понимает азбучную (но не многим пишущим дающуюся) истину – лучше один раз описать героя или персонаж в движении, в поступке, в нравственной коллизии, в острой детали, чем сто раз занудно повторить его жизнеописание и порассуждать на досуге о его характере (толкая тем самым ни в чем не повинного читателя в объятия Морфея). В первом случае и о характере и даже о жизни героя ты будешь осведомлен глубже и точнее, а, кроме того, тебе будет при этом еще и интересно (мелочь, которая мало тревожит многих современных авторов, уверенных, что, если читать их скучно, то виновата в том неподготовленность читателя к восприятию их высокого дара).
И средства описания у Мариэтты А. Роз довольно скупы; тем сильнее их воздействие. Давно уже прошли те времена, когда движения души и обоснования поступков можно было описывать подробно и тщательно. Попробуй сейчас кто-нибудь рассказать историю человека «в футляре» так подробно и с такими же деталями, как Чехов – не поймут. Раззеваются. Не потому, конечно, что Чехов плох, а потому, что с тех времен утекло столько воды, столько описано похожих характеров и коллизий, что нужно обязательно искать новые методы и приемы. В принципе, без них в нынешней литературе можно было бы поступать, как в анекдоте про клуб знатоков анекдотов: все анекдоты у них давно систематизированы, пронумерованы, сидят они себе за столом в кружок и кто-то говорит: - Номер 235! – и все хохочут. – Номер 1218, – и снова хохот. – Номер 493! – и тишина. Потом укоризненный голос: - Ну, не при дамах же, Сергей Сергеевич!
Нужные приемы найдены Мариэттой А. Роз, причем найдены ею в соответствии с выбранным небольшим форматом произведения. В какой-то момент количество переходит в качество. Количество на поверхностный взгляд не очень-то связанных между собой персонажей и событий вдруг переходит в качество единого восприятия - и потом уже все. Тебе уже обязательно нужно знать, что поисходило с героями дальше, и оторваться от чтения уже невозможно.
Вот прочитал я то, что написал, и крепко задумался: повесть читается легко, с неослабевающим интересом, захватывает – а у меня здесь все предыдущие абзацы – скука смертная. Ведь вроде я умел писать по делу и интересно? И мысли были толковые. Куда же делось? Или я ошибаюсь и вам все же интересно сейчас читать? Ну не томите, скажите скорей!
Но продолжим, как можем. Пусть нас потом справедливо пригвоздят.
Очень интересно решен вопрос с речью главной героини, от лица которой ведется повествование. В некоторых местах она говорит, как уже повзрослевший человек, и это именно те места, где мы понимаем: эта девочка, уже выросшая, рассказывает нам о тех событиях, одновременно снова вдумываясь и погружаясь в них.
Но места – и их большинство, – где происходят важные для героини события, где ей нужно активно участвовать, проявлять характер, формировать свои взгляды, нравственные установки – эти места написаны именно языком девочки, маленькой, но уже – личности. В этом, кстати, очень большой и важный посыл повести, извечная проблема отцов и детей, только с точки зрения литературных подходов. Долго было принято – и сейчас никуда не делось – разжевывать для детей даже прописные истины, считать их вроде как слабоумными, которых нужно воспитывать лозунгами и аксиомами. А на самом деле – и это было всегда так, и это очень хорошо знал Экзюпери, когда писал своего «Принца», - дети не только не глупее нас, но еще и в тысячу раз восприимчивее к миру, к жизни, к добру и злу, к справедливости и подлости. И в повести Мариэтты А. Роз очень точно показано, как герои, оставаясь детьми, сталкиваются и пытаются решить проблемы вполне взрослые и, решая их, проявляют качества тоже вполне сформировавшиеся, несвойственные для той литературы, что считает детей умственными недоростками взрослых.
Язык повести краткий, точный и, в общем-то, несмотря на отсутствие ярких стилистических оборотов (которые я лично очень люблю, если они к месту) – сочный. Легко написаны диалоги, органично вплетены в описания.
Автор вдвое моложе меня, и поэтому мне особенно интересно услышать от школьницы рассказ о ее восприятии того времени (первые годы перестройки), когда я был уже вполне взрослым человеком. Я лично с взглядом на то время из такого возрастного коридора – еще не сталкивался.
В те годы у всех в своем окружении – включая самых неблизких знакомых – я наблюдал признаки тошноты от гниющего режима и полное нежелание что-либо дальше для этих маразматиков наверху делать. Тем более интересно мне оказалось прочитать, как к тем же истинам приходили маленькие, которым, в отличие от нас, еще можно было продолжать на уроках втюхивать про доброго дедушку Ленина и про самый гуманный в мире маразм.
По сути, в повести – кусочек нашей истории. Один из самых важных, переходного периода. Написанный точно, скупо и емко.
Сталкиваются ребята в книге с тем же, с чем мы все, – с подлостью, с предательством, с несправедливостью. Только для них это в первый раз и оттого так неимоверно больно. Но они друзья. Они не одиноки. Они – вместе.
Цитат я пока не проводил – не нашел случая. Вот вам несколько.
Героиня (8 лет) узнает, что дедушка ее старшей подруги был политическим. Неудобным. Неформатным. Вроде Гамлета, сравнили ей.
«Дома я достала большой коричневый томик Шекспира. Открыла «Гамлета». Читать его оказалось сложно, но захватывающе. Читала долго, несколько дней! И Кехиного дедушку мне стало жалко».
Вот несколько реакций маленького, но уже думающего человека (самая главная опасность для того и подобных режимов; а как вот их отучить думать?! сколько ни старайся, то там, то тут кто-то вылезет):
- Будешь строить светлое будущее?
- Неа.
- Почему?
- А я маленькая еще!
И далее:
- Дедушка Кехи был Гамлетом, - прошептала я.
Захотелось ей крикнуть на весь зал, во все горло:
- Гамлетом!! А не преступником!! Ты! Толстозадая дура!!
Набежали пионеры, стали совать нам в руки шарики, прикалывать к груди значки.
Свой значок я прикрыла ладошкой, чтобы маленький Ленин не видел эту фашистку.
Уроки жизни безжалостны, они-то и заставляют думать, если маленький – по возрасту! – человек не решил добровольно расстаться с мозгом ради спокойствия:
- Мама, а быть пионером – это здорово, да?
Родители посмотрели на меня с сомнением.
- Тебя не примут
- Почему?
Вот смотри, у тебя ногти грязные! А на прошлой неделе ты манжеты утюгом сожгла, где мы новые купим?
Я уткнулась в тарелку. Задумалась: а вдруг, и правда, не примут? Испугалась. Смутилась. В моих книгах пионеры были сильными, гордыми. Например, Тимур. Или Васек Трубачев. Или Тим Сель. Причем тут грязные ногти? Или манжеты? Я ведь не специально!
Эх!
Спросила Юрку.
Юрка долго смотрел на меня и молчал. Я тоже молчала.
- Знаешь, - наконец, сказал Юрка, - когда я был маленьким, то тоже верил, что важно быть честным, справедливым. Оказалось, что манжеты важнее.
Еще один урок. Думать, думать, думать. Искать истину...
Ну да, выделяюсь. Все в галстуках, а я – без. Вот я просто так пришла без галстука. Собственно говоря, просто так и носила! А они? Вот они – почему они все носят галстук?
- Ты что, стыдишься того, что ты пионер?!!!
Нет. И не горжусь. А чем гордиться-то? Вот если бы я в космос полетела!.. Вот это да! Я бы гордилась собой.
- Ты не слушаешь! Вы посмотрите только! Я ей говорю, а она по сторонам пялится.
- А Вы не кричите на меня, - сказала я. – Не надела галстук – подумаешь! – Я пожала плечами.
- Подумаешь!! – Людмила Михайловна раздулась от злости, затопала ногами. – А ты знаешь, что это кусочек знамени! Это кровь солдат, защищавших твою Родину, партию! Погибшие, чтобы ты, паршивица, жила и довольствовалась! Это кровь пионеров-героев!
Я задумалась.
Герои войны – это герои войны. Думаю, им все равно: ношу я галстук или нет. И не потому что они умерли, а потому что они герои! Галстук тут не при чем.
Про пионеров-героев я тоже, конечно же, слышала, читала. Даже где-то как-то им сочувствовала. Но не восхищалась! Слишком уж они далеки от меня были. Или книжки так плохо написаны... Не впечатляли.
А вот Вовка... Чем он не пионер-герой? Да, не война! Да, он не был пионером, всего лишь Вовкой! Но ведь он малышей спас! Целых две маленькие жизни! Ему даже медаль дали! Подумаешь, не успел стать пионером! Мелочь какая!
Буду носить галстук, решила я. Он цвета Вовкиной крови.
Вовка погиб, спасая этих малышей. Утонул.
Не был пионером...
Вот деталь, одновременно характеризующая и то время, и мой тезис о том, что дети и подростки куда умнее, чем подчас о них думают взрослые. Героине повезло не только с друзьями-сверстниками, но и со старшими. Они умеют думать. Чего стоит сцена, когда героиня и ее старшие товарищи узнают, что «фашистка-учительница» уволена – за произвол. За то, что порезала на школьнице «неформатную» юбку. Перестроечные ветры!
- Правильно! – буркнул Лёнька. – Когда Пантелейщина тебя мордой в раковину тыкала – это вроде как не произвол был, а сейчас юбку порезала – так произвол! Во времена пошли!
- А разве это плохо? – не поняла я. – Ну что фашистка уходит?
- Ты не понимаешь! – Кеха сжала острые кулачки. – Она меня с первого класса чморит. Родители мои – терпи! Вот я и терпела! А тут! Из-за юбки! Из-за какой-то дурацкой юбки! Это несправедливо! Несправедливо!!
То есть даже эти ребята понимают, что если наказывать за какие-то формальные мелочи, а не осудить в полной мере за то, что десятилетиями травили ложью душу, безжалостно душили любую мысль, любую попытку самостоятельности, честности, искренности – тогда возврат всего этого почти гарантирован. Что мы, возможно, скоро и заимеем. И не «доброго дедушку» Ленина, а пахана, любимого вождя и отца всех народов.
Повесть хочется перечитывать. Расставаться с героями – жалко. Если вы ее еще не прочитали – рискните мне поверить. Она куда интереснее, чем мой рассказ о ней.
Под конец я забрел на страничку Мариэтты А. Роз.
В первой строке там стоит:
«У автора должна быть позиция. Своя. Четкая. У меня она есть».
И ведь правда.
Удачи автору и новых книг.
