Телосложения он был настолько крупного, что ему было тесно в корабельных коридорах, а самая большая каюта выглядела просторной только до тех пор, пока он в ней не появлялся. Правильно вылепленная голова с темной шевелюрой гордо венчала атлетическое туловище. Профессорская, с проседью, бородка придавала его облику романтическую окраску. От него просто веяло ветром дальних странствий, кругосветок, поединков с пиратами. Повяжи ему платок, закрой чёрной повязкой глаз, да вдень серьгу в ухо - и лучшего пирата не сыскать! По специальности он был судовым электромехаником, по имени - Анатолием, по кличке - Слоном.. Ему не нужно было самоутверждаться, его превосходство перед другими было очевидно. Если он хохотал, то от всей души. Водку пил тазиками и ничуть не пьянел, но с тем же успехом мог обойтись и водой. Но главным в нем была не мощь, а доброта, та особая аура, попадая в зону действия которой, чувствуешь себя спокойно, защищенно и уютно.
... Утеря судном гребного винта - событие более чем анекдотичное. Такое может случиться ну, скажем, раз в сто лет, а может и вообще никогда. На судне Слона случилось.
Сначала прыгнули вверх обороты, потом сработала аварийная сигнализация. Возможно, на винт намоталась утерянная рыбачья сеть, возможно, остатки выброшенного кем-то за борт швартовного конца, никто и никогда уже не дознается о первопричине происшедшего. Но факт остаётся фактом. На выручку рванули буксиры, разыскали потерпевшее аварию судно и притащили в порт. На судно прибыло множество проверяющих чиновников, включая комиссию по технике безопасности. Выяснялись возможные причины аварии, согласовывались сроки ремонта, а вечером экипаж, за исключением вахты, был отпущен на берег. Уехал вместе со всеми и Слон, удобно развалившись сразу на двух сидениях поданного к борту автобуса.
В окнах его квартиры горел свет, значит, Любаша дома. Воображению Слона мгновенно нарисовался обильный ужин в тёплой домашней обстановке, хлопочущая вокруг него Любаша в лёгком, иногда, вроде бы невзначай, распахивающемся халатике. Скорей, скорей, скорей... Не дожидаясь лифта, взлетел гигантскими шагами по лестнице и длинно позвонил раз, потом ещё раз. Дверь не открывали. Отгоняя холодок неприятного предчувствия, Слон что было сил треснул кулачищем по двери, вдребезги громя сервировку воображаемого ужина. Но наконец раздался столь желанный щелчок замка и распаленный ожиданием Слон ввалился в сразу ставшую тесной прихожую своей квартиры. Перед ним стояла его Любаша с "глазами испуганной серны", как поётся в одной из морских песен дворового фольклора. За ее спиной виднелось тщедушное рыжеволосое существо с большими залысинами, верхнюю часть лица которого скрывали очки в солидной роговой оправе. И это существо было выряжено в собственный халат Слона! - сингапурский, атласный с отворотами! .
- Мальчики, я давно хотела вас познакомить! Гоша, это Анатолий! Толик, это - Георгий, он работает в нашем плановом отделе, - пытаясь подавить смущение, защебетала Любаша. В ответный монолог Слона вошло всё, пережитое за день, включая утерянный гребной винт, придирки комиссии из пароходства, занудство капитана и несостоявшуюся семейную жизнь. Когда поток красноречия иссяк, Анатолий повернулся к застывшему с протянутой для пожатия рукой Гоше, легко приподнял его за ворот халата и внимательно осмотрел на свет.
- А почему это ты к моей жене небритым ходишь? - ровным и спокойным голосом
спросил Слон. Рыжие завитушки волос на впалой гошиной груди распрямились
от ужаса. Он висел в руках Слона ни жив, ни мёртв.
- Ну, ничего, дело поправимое! – Анатолий опустил Гошу на пол и легонько подтолкнул в направлении гостиной. Там он усадил бедолагу на стул в центре комнаты и крепко стянул ему руки за спиной вытащенным из собственных брюк ремнём.
Затем прошёл в ванную, а когда вернулся, в одной его руке злобно поблёскивала опасная бритва "Золингер", а в другой он нес чашку для бритья и помазок. Обильно намылив гошины щёки и ловко ухватив его двумя пальцами за нос, Слон приподнял его голову и приступил к работе.
Если бы эта история была выдумкой, то следовало бы упомянуть, что к окончанию бритья Гоша сделался белым, как лунь. Но последнего не произошло, а потому, если вам доведется когда-либо услышать подобные перепевы настоящего сюжета, не верьте им ни в коем случае. На самом деле Гоша поседел несколько позже. Закончив бритьё, Анатолий освежил лоснящиеся гошины щёки дорогим импортным одеколоном " Hugo Boss" и остался доволен результатами своей работы. После чего, не особенно стесняясь в выражениях, снял с несчастного свой халат, надел на него рубашку, повязал галстук и напялил пиджак. Затем, приказав ему развести руки в стороны, продел в рукава палку от швабры. Не станем спорить по поводу того, носит ли штаны огородное пугало, потому что в данном случае мы с вами знаем наверняка, что на Гоше их не было. Лихо заломив шляпу на затылке страдальца и прихватив с собой его испачканные чем-то липким брюки, Толик вытолкнул его в подъезд, отправил брюки в мусоропровод и вывел пугало на улицу.
- Свободен! - рявкнул он в самое ухо Гоше и подтолкнул его навстречу новым ночным приключениям.
Несчастный экономист кинулся с мольбой о помощи к первой же шедшей навстречу тетке, но та заверещав от испуга, засеменила на противоположную сторону улицы. Слон удовлетворённо хмыкнул и направился к своему подъезду.
Любаша так и не смогла заставить себя оторваться от стенки, в которую вжалась ещё в самом начале представления. Любила ли она Толика? Несомненно - да! Но и Гоша, её тайный, ещё с институтских времён обожатель, не был ей безразличен. Как друг, разумеется, не более того. Она никогда не была близка с ним, но как объяснить это Толику? Да и станет ли он выслушивать её после всего происшедшего? Ведь единственное доказательство ее невиновности - залитые нечаянным ликёром гошины брюки – находились в мусоросборнике...
Если когда-нибудь вам расскажут, что Анатолий раздел свою жену донага, вылил на неё бутылку подсолнечного масла, вывалял в пуху, добытом из мягких подушек, на которых она развлекалась со своим любовником, и выдворил в таком виде за дверь, не верьте этому. В доме не было подсолнечного масла, только оливковое! Мне об этом рассказал сам Слон, когда мы с ним сидели за столиком в ресторане далёкого заполярного посёлка Тикси. Если захотите проверить, то не делайте этого в дневное время: днём там только рабочая столовая, а вот вечером - вполне приличное питейное заведение под названием "Северное сияние". Анатолий не то, что пальцем не тронул жены, он с ней даже словом не обмолвился. Благо дело, вещи все на пароходе остались. Так, прихватил кое-что, и поминай, как звали. Много ли имущества у моряка? Всё всегда при нём! Слон покинул дом, как подобает настоящему мужчине. Не стал делить ни имущества, ни некогда вожделенной бывшими супругами кооперативной квартиры.
... Шли годы. Слоновьи следы замела снежная пурга, тень воспоминания о нём скрыла полярная ночь, трагизм происшедшего сгладили морские волны. Любаша наслаждалась тихим женским счастьем со своим другом юности, очкариком Гошей. Никаких сведений о бывшем муже у нее не было. Ни разу Анатолий не напомнил о своём существовании. Но однажды...
... Однажды, в уже известной нам, ставшей некогда эпицентром бурных событий, квартире раздался междугородный телефонный звонок. Все знают, что звонок из другого города звонит непрерывными трелями, чем явно отличается от обычного. Звонящий назвался сотрудником МИДа и сообщил, что недавно, в результате трудных и длительных переговоров с иранской стороной, возвращён на Родину российский моряк. Его вызволили из тюремного заключения, куда он попал за драку, учинённую им по месту работы на иранском танкере, хотя, он утверждал, что всего лишь защищал свою честь и достоинство, а силу применил только в рамках необходимой обороны.
Тюрьма, о которой упомянул сотрудник МИДа, не была таковой в привычном нам смысле этого слова. Это был глубокий, с отвесными стенами, ров под открытым небом. В нем и жили узники, там же они спали и отправляли естественные потребности. Питались исключительно добровольными приношениями родственников. Среди заключённых был истощенный и заросший человек гигантского роста, с лицом, обезображенным глубоким шрамом. Он не реагировал на окружающее, не отвечал не на чьи вопросы и с жадностью пожирал объедки, которыми делились с ним товарищи по несчастью. По временам его трепала лихорадка, в такие дни он шептал по-русски имя "Любаша" и произносил номер телефона.
Не составило особого труда установить, какому из портовых городов принадлежит телефонный номер. Гораздо сложнее было вызволить из заключения "Ивана, родства не помнящего", как называли когда-то каторжан, обречённых на вечные мытарства. В том, что это был именно Анатолий, никаких сомнений не возникало. Из скупых строк врачебного заключения следовало, что подобного рода черепно-мозговая травма могла иметь место в результате падения пострадавшего, допустим, с лестницы, либо с другого возвышения; причём медицинская помощь не была ему оказана не только своевременно, но и вообще, что и привело к печальным последствиям. Поэтому теперь никто никогда не узнает, что же произошло со Слоном, где и при каких обстоятельствах он получил такое тяжкое увечье, как очутился в страшной тюремной яме. Но всё же ему назначили пенсию. Настолько небольшую, что если даже увеличить сумму в пять или десять раз, то, всё равно, прожить на неё было бы невозможно. Изменился он до неузнаваемости. Единственное, что в его облике осталось прежним, это - коричневые глаза, которые смотрят на мир, свойственным только Слону, влажным, насмешливым взглядом, ещё более тёплым и добрым, чем прежде. Что они видят, эти глаза? И видят ли вообще? Он может немного двигаться и ходить, жесты его неправильны и автоматичны, точно у зомби.
... На сбережения друзей в немецком городе Кёльне была изготовлена специальная, учитывающая габариты гиганта, коляска. По вечерам в ней вывозят Слона на набережную для прогулки. Катит коляску впереди себя седой тщедушный человек в больших роговых очках. Имя его - Гоша.
