- Прикройся! Напечешь себе все, - протянул Палыч соломенную шляпу-брыль Франку, глядя на Марту, загорающую топлесс.
- Хорошее солнце, ласковое, не жжет, а гладит, - продолжил егерь, изучая острым глазом стрелка деву, выросшую на альпийском воздухе и экологических сырах.
Немецкие гости отдыхали на живописном острове вблизи Черкасс. Украинские партнеры постарались: частная гостиница, культурная программа и вот – выходные на пленэре. Рыбалка, прогулка на катере, легкая перекусочка и, наконец, обед, рискующий, как обычно, плавно перейти в ужин.
Ах, это застолье под навесом из сухих камышей, за просторным деревянным столом! Горько всплакнут шефы в накрахмаленных колпаках, увенчанные поварскими звездами Мишлена, побледнеют от зависти метрдотели, перейдут на раздельное питание изощренные гурманы. Ветерок с изумительным, неповторимым запахом мокрого песка, прибрежной травы и еще чего-то – то ли летнего солнца и прозрачного неба, то ли дымка от костра под казаном, в котором что-то таинственно побулькивало.
Наши люди обладают редким талантом устроить подобное в любом месте, дай им только речку, дров, простых, но вкуснейших продуктов, а, главное, добрых друзей и приятелей по пиру. Однажды, в лесочке, около красивого баварского озера, собралась компания – такой же неописуемый стол, запахи, смех, аппетит, и не поймешь, где ты, в Чемеровцах или Фридберге. Проходящие немцы рисковали свернуть шеи, засматриваясь на девушек, и разлюбить шпетцли с капустой, нанюхавшись ароматов поспевающих шашлыков. Подходят четверо, спрашивают дорогу на Мюнхен. Виктор, великан со свирепой внешностью, но доброй душой и поразительным чувством юмора, отвечает:
- Так это же в Германии!
- Да, - соглашаются интересующиеся, - а мы где?
- Э-э-э, дорогие, как же вас в Польшу занесло?
- Как в Польшу? – поражаются немцы.
- Так вы же в Польше, проше пана, возле Вроцлава, - невозмутимо парит мозги Виктор.
Путешественники впадают в ступор, не обращая внимания на хохот слушателей.
Не в силах противиться убийственному виду стола и аппетитным запахам, гости соглашаются. Рулевой, стараясь не смотреть на батарею пива и «Немирова с перцем и медом», ест шашлык, запивая минералкой. Зато спутники налегают наравне с остальными и скоро полностью вливаются в коллектив.
- Вот вам короткий путь на Мюнхен, - бодрит немцев на прощание Витя. - За лесом направо, а там километров семьдесят и на месте.
Немцы, пораженные неожиданной дырой в пространстве вкупе с щедрым гостеприимством и «с медом и перцем», садятся в машину, чтобы потом, за кружкой пива, рассказывать о чудном приключении и попадании в Мюнхен из Вроцлава за час.
Палыч, тем временем, усаживает Франка и Марту за стол и извиняется за скудный выбор, мол, жена не так сделала, того не достала, за тем не успела. Да уж, что говорить, стол такой себе диетический, только и было: нарезанные помидоры «бычье сердце» с арбузно-сахаристой сердцевиной, молодой зеленый лучок с ровесником-чесночком, «радысочка», огурчики, только с огорода, пупырчатые и пахучие, сальце свежайшее, домашнее, на соломе «шмаленое», не лампой паяльной, для себя же делали, буженинка, то да се, короче, и есть нечего.
- Ну, за знакомство, прошу душевно, - наливает Палыч гостям по «сапожку» – нехилой рюмке на граммов сто в виде обуви сказочного кота.
В глазах немцев ужас от дозы, пытаются отказаться, но старый охотник непреклонен:
- Шо там пить, взяли и махнули!
Марта и Франк машут, сначала по «сапожку», потом руками, напоминая мельницы, это вам не шнапс на 38 оборотов. Палыч и отечественную «казёнку» не уважает, опять же для себя делал, там все семьдесят градусов, не меньше.
Гости вдвигают глаза обратно в голову и закусывают. Но хлебосольный хозяин знает свое дело:
- Как говорил мой командующий (Палыч служил в ГДР, помогал генералу по своей профессии – охотиться), между первой и второй пуля не должна пролететь!
Уже не так сопротивляясь, гости принимают вторые сто.
- А вот и юшечка, так себе, халтурная, не получилась, наверное, - лукавит старый, наливая в тарелки и добавляя гущи.
Что-что, а уху Василий Палыч варить умеет! Сначала – да-да – не рыба, а курица, потом уже рыбную мелочь в марле поварить в бульоне и долой из казана, потом крупный калибр: сом, большой окунь, судак или стерлядь, будет уха «белая», сладкая. «Черная» рыба - лещ, пескарь, уклейка, плотва, налим, щука – для ухи не годится, разве что для рыбного супчика.
Никогда рыбак не будет варить уху на процеженном рыбном бульоне, добавляя потом красную, осетровую или судака, он же не ресторанный повар и не варит буйабесс или рыбный суп «фюмэ». Поезжайте в Марсель или Париж, а на берегу нам такого не надо.
Рыбу не чистят - для ароматного навара, потрошат, оставляют печень и молоки. Мы уже договорились, ни слова о супе, уху варим, поэтому, умоляю, никаких добавок – только пару картофелин и нарезанная соломкой морковь. Перец черный горошком, корешок петрушки, посолить по вкусу и все!
Вот она, уха, парок, запах, как можно терпеть, тем более, что уже и третий комплект стеклянной обувки готов?
Вспоминая заветы профессора Преображенского, опрокидываем и тут же закусываем нашим чудным блюдом. И как - черпаем деревянными ложками, чтобы по подбородку текло, а мы ее хлебушком ловим и едим, наслаждаемся!
А вот и второе подоспело – котлеты из дикого кабана! И опять Палыч голову морочит, не получилось, неудачные, прощения просим. Он мясцу дал «созреть», подержал в прохладном месте. Супруга Палыча, Катерина, булку намочила и отжала. Мясо отделила от кости, очистила от пленок и сухожилий, порезала. Плоть и мякиш пропустила через мясорубку, добавила яйцо, соль, перец, чуть чесночка и хорошенько перемешала. Из фарша сделала шары, обваляла их в толченых сухарях, приплюснула и ножом придала форму овальных котлет. Жарила на разогретом жире, на слабом огне, до темно-золотистого цвета, потом поставила на несколько минут в духовку. Вот они - на блюде, облитые жирком, оставшимся от процесса.
После четвертой выпитой обувки, Франк, в соломенном брыле, совсем не напоминал профессора немецкого университета, но точно походил на героя лубочных малюнков. Удивительно, но сапожки улучшили общение – Палыч, знающий по-немецки стандартный набор от «хэнде хох» до «айн-цвай-полицай, драй-фир-бригадир», понимал Франка, владеющего русским в том же диапазоне.
Решив культурно развлечься, хозяин предложил профессору сразиться в шашки. Ему посоветовали отказаться, играть с доктором математики – себе дороже. Но Палыч настаивал, и Франк щедро отдал ему белые. После третьей позорно проигранной партии профессор сдвинул брыль на затылок и покрылся пятнами. Желая придать турниру спортивный оттенок, егерь предложил проигравшему выпивать очередной сапожок. Франка, выполнившего норму по алкоголю на пару лет вперед, такая перспектива не устраивала, и он призвал все свои знания, дабы уберечь организм от новых ударов по вполне еще здоровой печени.
Рассказать, что было дальше или догадаетесь?
Франка положили рядом с уже давно впавшей в сон Мартой, а довольный Палыч убеждал перевести профессору, чтобы тот потренировался с его внуком Петькой, а уже потом играл с мастером.
- Я ему и кажу: О! Бац-бац - и в дамки! Шо ж цэ за прохвесор такой?
- А он мне: о, бац да, дас ист гут и аж закрутило его, переел что ли?
Отдых гостям запомнился.
Через полгода состоялся ответный визит партнеров в Баварию. В делегации был и Палыч, благодарные соратники по охоте взяли его, оформив консультантом по хозяйственным вопросам.
Франк радостно приветствовал старого егеря и, показывая на него коллегам, восклицал: - Палич! Майстер!
На что Палыч ответствовал: - А-а! Помнишь, значит! О! Бац-бац, да? И в дамки?
Услышав ироничное: - О, бац, дамка! – Франк пообещал хозконсульту сюрприз.
На следующий день был обед в баварском ресторане. Гостей угощали вайсвурстами - баварскими белыми колбасками со сладкой горчицей, бульоном с печеночными клецками, жареными колбасками Rostbratwurst с ароматной тушеной кислой капустой Sauerkraut, обжареными свиными рульками – «хаксе». О пиве и говорить не приходится, на тридцативосьмиградусный шнапс Палыч смотрел, как юный жуир на газировку.
В разгар пиршества Франк закричал:
- Ахтунг! Палич! Палич! О бац да! Обацда!
- Не понял, он в шашки хочет, что ли, перекинуться прямо здесь? – удивился «Палич».
- Палич! Обацда! – указывая на гостя официанту, не унимался профессор.
Воин немецкого общепита поставил перед Палычем блюдо с едой. А готовили это так:
Творог откинуть на дуршлаг. Луковицу мелко порезать и чуть посолить. Срезать у сыра корочки, размять вилкой, до получения грубой массы, добавить лук, взбитое масло, творог. Все хорошенько размешать, но масса не должна быть слишком гладкой, добавить пару ложек пива, тмин, молотую паприку, посолить-поперчить. Все еще раз непременно перемешать, при подаче сверху посыпать мелко резаным зеленым или шнит-луком и редиской. Намазывать на крендели-бретцели или на грубый хлеб, подается как закуска к пиву.
Обацда! Обацтер! Obatzter, Obazda – классическая закуска, один из символов баварской еды. Вот, что пришло в голову Франку после пятого сапожка и очередного поражения, с палычиными дамками и неприличными слуху местами для франковых шашек.
История умалчивает, понравилась ли обацда Палычу. Говорят, он опять приглашал Франка и Марту посетить укромный остров с деревянным столом под камышовой крышей, где рядом плещутся волны и веет речной ветерок с запахом мокрого песка, прибрежной травы и еще чего-то – то ли летнего солнца и прозрачного неба, то ли дымка от костра под большим казаном, в котором опять будет что-то таинственно побулькивать.
