менялись времена, тонули в водах Конго
святые письмена и двигатель ракет,
лишь маленький паук на паутинке тонкой
раскачивался стодвенадцать тысяч лет.
скучал… да, он скучал по бабочкам и пчелам,
по-своему любил, оплакивал порой,
но все прошло, теперь на небе бледно-голом
свисала лишь луна лимонной кожурой.
и капельки росы, невиданные прежде,
стекали по щекам килограммовых бомб.
в металл, несущий смерть, уже проникла нежность,
и выползал рассвет из темных катакомб…
считаться пропавшей
Алиса сидела на подоконнике,
выдыхая в окошко эллипсы,
а в небе угрюмые дворники
мели облака перистые.
и ветер играл ее локоном –
порывами, резкими жестами…
и было уже около
XXL (по времени местному)
ладони горели радием,
хотелось курить (заново)
и в Марианскую впадину
с камикадзе-аэропланами
и лепестками персика
упасть. и пропавшей без вести
выберем эту версию….
Считаться.
Знаете ли вы Б..?
когда мне было, кажется, пять
и я еще не оглох
от взрыва в Бомбее,
я стучал молоточком по батарее
что-то из прошлых эпох,
очень похожее на "К Элизе»
и это было по-детски easy
просто, как сделать вдох
и оказаться через полвека
где-то в Сибири во время ленча
волком, похожим на человека,
который ласкает piano-женщин.
и своего не расслышав воя,
когтями вонзаться в нагие плечи,
чтобы с элизами кануть в вечность.
(сегодня октябрь, тридцать второе).
кто я?! рождаюсь. и снова трубы
органа меня подпирают к стенам,
и люди, вшитые в гобелены,
в странной улыбке сжимают губы.
Синдерелла
ты думаешь снова о ней (хоть и не хотела):
тонкое личико, длинный изящный локон…
ты называла девочку Синдереллой,
ее угощая безе и вишневым соком.
она забегала под вечер читать романы,
(муж на работе, а комп надоел, отключен),
дойдя до абзаца «горящие аэропланы
летели в объятья огромной свинцовой тучи…»,
она испугалась, и чтобы ее утешить,
ты в тонкий стакан вместо сока плеснула джина…
потом захотелось казаться немного грешной,
когда она, выпив, свою оголила спину…
затем были войны, теракты и Фредди Крюгер,
халатик из шелка, едва прикрывавший кожу,
и чтоб не бояться, ее ты брала за руку,
ведя за собой на смятое ваше ложе…
затем Синдерелла влюбилась, почти как в книжке,
махнула на море, собрав в чемодан вещицы…
что-то менять было поздно (и даже слишком),
хотя до конца оставалось лишь полстраницы…
по рецепту аптекаря
принимай меня на ночь, по чайной серебряной ложке,
как средство против бессонницы и старения,
но только (см. в рецепте) никак не дольше,
чем хобот слона из парка Масаи в Кении.
тебе прописал меня тощий аптекарь Вендель,
познавший мой вкус, живя неприлично долго…
и я извивалась по телу его лентой,
ласкала губами, касаясь бедра челкой.
теперь я твоя. с наклейкой: смертельно! яды!
в Африке засуха, Вендель болеет оспою,
и очень похожи на тени слоны в стаде…
возьми на язык меня и проглоти, господи…
