Эта история произошла так давно, что я ее едва вспомнила. Песня по радио вдруг напомнила о ней. Случайно. Мысли стали цепляться за слова и мелодию. Воспоминания начали стучаться в сердце. И история сама собой стала ложиться на бумагу...
Когда-то давно, когда я еще была совсем наивной маленькой девочкой, мама повезла меня на Юг. Как это звучало тогда: "мы едем на Юг". Для жителей Северной Пальмиры любое приближение к теплу, фруктам и теплому морю было просто чудом, а если вы к тому же еще так малы, что верите в чудеса... Так вот, пришел день, и мы с мамой сели в самолет, который и должен был отвезти нас на этот самый манящий и загадочный Юг. Приземлившись в шумном и пыльном городе, я чуть не расплакалась. Так, подумала я, я могла бы провести лето и в своем городе. Но когда шофер повез нас вдаль от города к пансионату, я поняла, почему мама так стремилась сюда. За окнами "Волги" расстилались картины достойные самых красивых сказок. Зелень лугов и деревьев сменялась синевой моря и золотом песка, сталью скал и калейдоскопом горных цветов. Я успокоилась и улыбнулась. Лето, решила я, не разочарует меня.
Мама осталась в номере распаковывать чемоданы, а я, будучи очень любопытной и совершенно самостоятельной девочкой, выскочила из гостиницы осмотреть окрестности. На территории пансионата я не нашла ничего интересного кроме расфуфыренных министерских жен и их скучных мужей, нянечек и грузчиков - время шло к обеду. Пройдя вдоль забора, я нашла дырку и решила, что мне именно туда и надо. Очутившись по другую сторону забора, я осмотрелась. Дорога, что шла вдоль пансионата, явно куда-то вела. Я решила пойти прямо и никуда не сворачивать. Так уж я точно не потеряюсь.
Дорога эта привела в маленький городок или даже село. Я никогда не жила в маленьких местах и не знала, как отличить одно от другого. В этом местечке была площадь, на ней я и остановилась, чтобы осмотреться. Один угол площади уходил в дорогу, ведущую вниз, к морю. Там, под стройной группой кипарисов, стоял старичок с каким-то ящиком в руках, а на его плече сидела маленькая обезьянка в турецкой шапочке. Я огляделась по сторонам, и не заметив ничего, что могло бы мне помешать, пересекла площадь и встала прямо напротив старичка.
Ящик в руках старика оказался шарманкой. Эта была очень старая шарманка, расписанная красками, которые уже совсем потускнели и облупились. На шарманке было что-то написано. По-французски, решила я и попыталась прочитать надпись. Все, что я поняла, так это что-то про любовь, которая ушла. Заметив, как я внимательно читаю надпись, старик улыбнулся и приподнял свою старую соломенную шляпу.
- Добрый день, барышня, - обратился он ко мне.
- Добрый день, дедушка - ответила я, не сводя глаз с его обезьянки. Обезьянка спрыгнула с плеча старика и подбежала ко мне. За секунду взобравшись ко мне на голову, она согнулась и заглянула мне прямо в глаза. Я не испугалась, а только рассмеялась - смешная ты, - обратилась я к обезьянке, - хочешь? - и я протянула ей печенье, что я прихватила из гостиницы. Обезьянка схватила печенье и спрыгнула на землю. Она повернулась ко мне и подняла свою шапочку.
- Умница, Марси - улыбнулся старик, - Это она говорит вам спасибо.
- Пожалуйста - ответила я - а она работает? - указала я на шарманку.
- Конечно работает - продолжал улыбаться старик - хотите послушать?
- Да, - я огляделась по сторонам и, не найдя скамейки, осталась стоять перед шарманщиком.
Старик завел свою шарманку, и она долго пела о той любви, что ушла и никогда уже не вернется. Обезьянка прыгала и кружилась в такт музыки. Я стояла и смотрела на старика. В его глазах, как и на шарманке картинки, менялись образы. Что он видел, думала я. Мой жизненный опыт не рисовал мне ничего кроме сказок про принцес, или истории Ассоль, и я представила этого старика этаким Греем, которого почему-то не дождалась Ассоль. Мне стало так жаль его, что я подошла к нему и попросила остановить шарманку.
- Что случилось? - удивился он - вам не нравится?
- Нет, - замотала я головой, - мне не хочется, чтобы вы грустили.
- Я не грущу, - ответил старик, - я просто вспоминаю
- Не надо, - попросила я старика. - Я приду к вам завтра, и вы сыграете мне веселую песню, хорошо?
- Хорошо - кивнул головой старик - как же звать вас, милое дитя?
- Зовите меня Ассоль - почему-то ответила я.
- Ладно, - рассмеялся старик, - тогда я буду дядюшка-Грей.
- Угу - согласилась я, - до завтра. До завтра, Марси.
Я повернулась спиной к своим новым знакомым и осмотрелась по сторонам. Я вернулась в гостиницу по той же дороге, по которой убежала. Когда я вошла в номер, мамы там не было. Оказывается, она очень испугалась, не обнаружив меня в саду пансионата, и заставила бедных мальчиков в военной форме искать меня везде. Я нашла маму на скамейке в саду. Рядом с ней сидел наш старый знакомый врач и успокаивал ее. С совершенно невинным видом я подошла к ним и улыбнулась.
- Мамуль, - я протянула руку и дотронулась до мамы - я тут.
- Господи, сумасшедшая девчонка, - начала кричать мама, - где ты была? Мы так испугались
- Мамочка, - начала рассказывать я, - со мной все в порядке. Я просто пошла погулять, - и я рассказала маме о городке, площади и старом шарманщике.
Мама выслушала меня и сказала, что теперь я наказана до конца отпуска, и что никуда без нее я не могу пойти. Я очень расстроилась от такой жестокой несправедливости, но ничего не возразила и покорно пошла за мамой на обед. После обеда мы пошли в салон, где мама заставила меня играть на фортепиано целый час. Потом мы все-таки пошли на море, и я купалась до самого вечера, вылезая из воды на пару минут, чтобы обсохнуть и пособирать ракушки.
Той ночью мне снился старый шарманщик и его обезьянка. Во сне я танцевала под песню его шарманки. Только песня эта была совсем не грустная, а очень даже веселая. Проснувшись утром, я вспомнила, что наказана и очень разозлилась. Но мое настроение значительно улучшилось, когда я узнала, что в пансионат приехала моя любимая Нинка. Нинка - дочь маминой подруги, была намного старше меня, и я знала, что с ней меня могут отпустить куда угодно. А уговорить Нинку на приключения ничего не стоило. Я выскочила из номера и побежала в номер Нинки. Поздоровавшись с ней и с ее мамой, я сбивчиво рассказала Нинке о шарманщике и о том, что мне просто очень надо сегодня к нему вернуться, потому как я пообещала. Нинка слушала и смеялась, но пообещала мне помочь. Благополучно отправив наших мамочек на экскурсию в какие-то скалы, мы с Нинкой вышли из пансионата и пошли в городок.
Шарманщик был очень рад видеть и меня, и Нинку. Марси обрадовалась печенью и бананам. А я ждала новую песню. Дядюшка-Грей завел свою шарманку и из нее полилась, запрыгала солнечными зайчиками и полетела в кипарисы, а оттуда в небеса и к морю веселая, рассыпающаяся мелодия. Мое воображение рисовало мне необыкновенно-радостные и красочные картинки про то, что я тогда понимала под словом "любовь". Я оглянулась и посмотрела на Нинку. Та стояла полузакрыв глаза и улыбалась. Когда Нинка наконец открыла глаза, меня резануло слово током. Я посмотрела на нее, потом на шарманщика, потом снова на нее. Я не могла поверить своим глазам.
У обоих были совершенно одинаковые серо-голубые глаза, обрамленные белесыми ресницами, а носы были настолько похожими, что казалось один - отражение другого. От неожиданности я раскрыла рот и просто уставилась на шарманщика и Нинку. Нинка посмотрела на меня и удивленно вздернула брови.
- Лялька, что с тобой, - спросила она
- Ничего, - медленно, словно давясь, ответила я, - дядюшка-Грей, а кто был вашей любовью? - вдруг спросила я, совершенно не думая, куда эти вопросы могут завести.
Шарманщик не обиделся, а стал рассказывать историю своей несчастной любви словно сказку, рисуя картинки своего прошлого так ярко, что я видела их словно наяву. Когда он был молод и красив, он служил водителем у одного очень важного человека. Летом он возил семью этого человека на дачу, что была неподалеку от этого милого городка. В одно лето, он вдруг заметил, что рыжая девчонка – дочка хозяина – выросла вдруг в красивую, зеленоглазую девушку. В то лето у него защемило сердце и начало рваться наружу. Было лето, рядом было море, в воздухе пахло магнолиями и медом. Он полюбил рыжеволосую красавицу, а она полюбила его. Они были счастливы все лето, пока не вернулся отец девушки. Парень набрался смелости и пошел просить руки своей возлюбленной, но его с шумом и криками прогнали со двора и уволили с работы. Девушка уехала в столицу и никогда больше не возвращалась. Парень пошел работать в какой-то пансионат, а в отпуска брал свою шарманку и выходил на площадь, ибо дома один сидеть просто не мог.
Старик закончил свой рассказ, а я все еще летала в облаках тех картинок, что нарисовало мне мое воображение. Вдруг я спросила его.
- А как же ее звали?
- Ее звали Людмила - тихо ответил старик, а его глаза устремились вдаль, словно пытаясь увидеть любимый образ
- Людмила, - по слогам повторила я и посмотрела на Нинку.
- Что? - не поняла Нинка моего взгляда.
- А отец девушки, - не унималась я - Павел Иванович?
- Да, - удивился старик
- Лялька, прекрати - наконец поняла меня Нинка.
- Угу, - согласилась я. Но мой хулиганистый ум уже строил план разоблачения всех и счастливого, как мне казалось, завершения этой истории. - Мы вернемся завтра, дядюшка-Грей, - пообещала я, схватила Нинку за руку и потащила ее обратно к пансионату.
Всю дорогу обратно Нинка со мной не разговаривала. Я тоже молчала, только изредка смотрела на нее. По лицу Нинки бегали тени. Удивление сменялось обидой, радость сменялась злостью и неверием. Вдруг на ее глазах выступили слезы, и она остановилась.
- Зачем ты это делаешь? - спросила она меня, - жестокий ты ребенок
- Нина, Ниночка - не поверила я своим глазам и ушам, - я совсем не хотела тебя обидеть. Мне просто понравился этот старик и обезьянка.
- Ладно. Давай забудем про это, - сжала губы Нинка
- Хорошо, Ниночка, - пообещала я, но решила сегодня же обо всем расспросить маму.
Вечером, оставшись с мамой в номере, я залезла к ней на кровать, положила голову на плечо и спросила.
- Мама, а кто нинкин папа?
- Как кто? - удивилась мама, - конечно же дядя Игорь.
- Да, - не поверила я - тогда почему же наша Нинка так похожа на старого шарманщика с площади?
- Какого шарманщика? Какая площадь? - спрашивала мама, а ее пальцы стали нервно перебирать кисти шали. - Что ты задумала?
- Я ничего не задумала, - обиделась я - Пусть тетя Люда сама завтра пойдет и посмотрит.
- На кого? - не поняла мама. – Доченька, не вмешивайся в дела чужой семьи. Твое "шерлокхолмство" еще никогда не заканчивалось добром.
- Хорошо, мамочка - я вздохнула и пошла спать.
Мама выключила свет, но долго не могла уснуть. Я слышала как она ворочается и не может найти себе места. Потом мама наконец поднялась с кровати, накинула шаль и подошла ко мне. Я притворилась спящей. Тогда мама вышла из номера, закрыла дверь на ключ и ушла. Мне не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться куда пошла мама в ту ночь. Мама и тетя Люда дружили с детства, хотя мама и была намного младше (как я Нинки) Людмилы. Уж мама наверняка знала все тайны тети Люды.
Утром все вели себя как ни в чем не бывало. На этот раз мамочки благополучно отправили нас на море, а сами пошли за покупками, пообещав побаловать нас фруктами и шмотками. Мы с Нинкой остались предоставленные сами себе до вечера и решили воспользоваться свободой до края. Мы провели все утро на море, где Нинка, как самая беленькая девочка, сгорела. Сжалившись над подругой, я согласилась вернуться в пансионат. Однако по дороге я передумала возвращаться в гостиницу и упросила Нинку отпустить меня побегать по округе. Занятая своими плечами и уставшая от солнца и моря, Нинка согласилась, взяв с меня слово, что я вернусь к обеду. Я пообещала и убежала.... по дороге в городок.
Заметив на площади шарманщика, я уже было собралась подойти к нему, но тут увидела тетю Люду. Она шла прямо к нему. Ее лицо скрывали очки и широкополая шляпа. Тетя Люда шла решительно, но по ее осанке и тому, как руки не могли найти себе место, можно было понять, что она очень волновалась. Я огляделась и увидела свою маму. Она сидела за столиком в уличном кафе на другой стороне площади и не сводила глаз с подруги. Я решила остаться в тени шелковицы и понаблюдать за всеми.
Тетя Люда подошла к шарманщику и сняла очки. Мне не нужно было слышать, чтобы понять, что произошло дальше. Шарманщик узнал Люду, а она узнала его. Диалог между ними был полон обиды, боли, сожаления, взаимных обвинений и закончился слезами тети Люды и такой болью в глазах шарманщика, что мое сердце сжалось и я в первый раз пожалела, что затеяла эту игру с чужими чувствами. Тетя Люда вернулась к маме, а шарманщик ушел с площади. Мама и тетя Люда расплатились с официантом и пошли к ждавшей их "Волге". Я заспешила в гостиницу.
Вечером мамы взяли с нас слово, что мы не вернемся больше на площадь и не будем искать шарманщика. Мы пообещали их не волновать. Однако, мамочки решили сплавить нас подальше и отправили нас первым же рейсом в Ригу, а оттуда на дачу в Юрмалу, где мы с Нинкой и провели остаток лета. Ни я, ни Нинка больше не вспоминали про шарманщика. Лето в Юрмале выдалось теплое, полное новых знакомств, походов за ягодами, танцев до утра. Нинка даже успела влюбиться в кого-то. Я тихо подсмеивалась над ней, но где-то завидовала. Этот ухажер был настолько мил, что подарил мне щенка (его колли принесла потомство), и я была счастлива до безумия и стала прочить ему и Нинке долгую и счастливую семейную жизнь.
Наши мамы остались на Юге и пробыли там еще несколько недель. Когда они наконец присоединились к нам на даче, тетя Люда была очень задумчива, но как-то очень счастлива. Мама же все время бросала на нее взгляды, полные волнения и недоумения. Пришел август, ночи стали холоднее, а листва начала желтеть. Мы все вчетвером улетели домой. Дома захватила привычная суета большого города. Лето стало воспоминанием.
Мы выросли. Вернее выросла Нинка. Она вышла замуж за того парня с колли. У них родился сын, и Нинка назвала его Греем. Я никогда ни о чем не спрашивала ни ее, ни тетю Люду. Я просто жила, дружила и любила Нинку, а потом и ее нового мужа и сына. Но где-то в душе я хранила то обещание, данное дядюшке-Грею в то лето, вернуться.
Но я уехала очень далеко и от Северной Пальмиры и от того городка на Юге. У меня у самой теперь растет дочь. А мой муж, когда я рассказала ему эту летнюю историю взял с меня слово больше в это не вмешиваться. Я очень люблю его и поэтому пообещала больше не вспоминать про шарманщика. Вот только сегодня вдруг новая песня по радио напомнила мне о такой старой истории.
