Марк Яковлев ВОЗВРАЩАЯСЬ К СОЛУ или О ЧЁМ УМОЛЧАЛ ВУДИ АЛЛЕН
(к 110-летию со для рождения Нобелевского лауреата Сола Нудельмана)
For Woody Allen
Когда Нобелевский комитет обратился ко мне с просьбой написать статью для журнала «Саинс» к 110-летию со дня рождения Соломона Нудельмана, я сразу отказался. Нет смысла повторять научную биографию всемирно известного учёного. Это всё равно, что ещё раз повторить биографию Эйнштейна. Кстати, Сол и Альберт были большими друзьями ещё с довоенных времён, и фактически, Эйнштейн спас Нудельману жизнь, когда они вместе эмигрировали из Германии (об этом см. ниже).
После моего отказа Нобелевский комитет вторично обратился ко мне и попросил написать статью „только для русскоязычных читательниц“ журнала «Крестьянка», которым имя Сола мало знакомо. Его научные книги и статьи были запрещены в Советском Союзе, как «Улисс» Джойса или картины Шагала. Запрещены просто потому, что Сол писал о том, о чём все мы думали, но боялись сказать вслух. И тогда я согласился, но с одним условием: я напишу о Соле для читательниц «Крестьянки» как о необычном мужчине. Тем более, что на русском языке имеется всего одна статья о Соле «Памяти Нудельмана», написанная Вуди Алленом через месяц после его смерти (см.1), но в ней Аллен о многом умалчивает по известным причинам: слишком жива была еще память о трагической смерти Сола.
И не последним обстоятельством, сдерживающим меня от написания статьи о Нудельмане, было высказывание самого Сола, которое он часто любил повторять:
«Бог молчит. Как бы ещё человека заставить заткнуться?!».
Читательницам «Крестьянки», конечно, более интересна личная жизнь Сола, поэтому я вначале расскажу о его жене, сыне, родителях, брате Йохане, «другой женщине» и только коротко остановлюсь на научных достижениях Нудельмана.
Настоящее имя жены Сола – Симона де Санд. Она из обедневшего французского рода де Сандов, родилась в Каннах и её прадедушке принадлежал когда-то замок на Лазурном Берегу в Антибе. Во время войны в замке скрывался Пабло Пикассо и завещал замку и муниципалитету Антиба все свои работы, сделанные там. Неудивительно, что Симона с детства мечтала получить хотя бы часть этого состояния, но когда этот номер у неё не прошёл, она ушла в актрисы прямо по берегу моря: из Антиба в Канн.
Всем известна история о том, как одна актриса на званном обеде за столом сказала Эйнштейну: «Давайте сделаем с вами ребёнка. Он будет такой же умный как Вы и такой же красивый как я!». На что Эйнштейн ей ответил: «А если он получится такой же красивый как я и такой же умный как Вы?».
Но никто не знает, что этой актрисой была Симона. О чём умолчал Вуди Аллен - что напротив сидел Сол, который тут же согласился принять предложение Симоны «сделать ребёнка хоть сейчас!» Симона сходу ответила взаимностью Солу, но не разобравшись в ситуации, быстро сменила имя на Сара и приняла гиюр (иудейскую религию).
Однако оказалось, что Сол не верил в Бога. Хотя и не говорил, что Господа нет. Он, как и его друг Норберт Винер (отец кибернетики), не был верующим, но не был и атеистом. «Потому что атеизм, - говорил Сол – это тоже Вера, в то что Бога нет. А я не верю в то, что он есть, но и не верю в то, что его нет!»
Сол был категорически не согласен с Ницше, утверждавшим, что «Бог умер!». «Бог не умер, - ответил Сол Ницше, - он просто переоделся! Теперь он ходит в спортивном костюме фирмы Адидас и кроссовках фирмы Найк».
Далее Сол разработал генетическую теорию моды (см. ниже его работу «Стили моды»), которую упрощённо можно сформулировать так: если ваш предок или родственник одевал белые теннисные носки к темно-синему свадебному костюму, то его внук когда-нибудь обязательно выйдет на корт в белом костюме и темно-синих свадебных носках!
Любимая библейская заповедь Сола – «Не сотвори себе кумира!». Он брал кумира, и не обязательно человека, на которого все молятся, и ниспровергал его. Например, понятие «Любовь». После бесед со своими студентами о несданных экзаменах, Сол утверждал: «Любовь – это то, что остаётся после секса». Если после секса остаётся несданный экзамен, то это - Любовь! (студент или студентка потеряли голову). Если ничего не остаётся (все экзамены сданы) – то это не любовь (голова не потеряна!).
На том званном обеде, где Симона ответила Солу взаимностью, он, волнуясь, сьел несколько порций тунца, которого любил, о чём и пишет Аллен. О чем умолчал Вуди, что ещё больше чем тунца, Сол любил знаменитые «венские сосиски», для чего и ездил в Вену. (А всем говорил, что любит «венскую оперу», хотя даже в «Ла Скала», Сол, неоднократно засыпая, падал из ложи в оркестр, где и получил свое первое сотрясение мозга. По этому эпизоду Аллен снял фильм «Сотрясение мозга-1» и получил «Оскара»). Причем Сол просил сосиски не разрезать, а поедал всю цепочку прямо с барабана, на который они были намотаны ещё на венском мясокомбинате. На вопрос корреспондента, почему он так делает? Сол невозмутимо ответил, что он «всегда предпочитает иметь дело с оригиналом».
В результате «хоть сейчас» у Сола и Симоны родился сын. Симона хотела назвать его Жан-Полем в честь Сартра, с которым у неё был «поддерживающий Сартра роман», в период когда его официальная подружка и её тезка Симона де Бовуар крутила свой роман в Америке.
«Это очень удобно, - говорила Симона де Санд, - Сартру не надо запоминать имя новой подружки и отвлекаться от своих философских трудов».
Но тут уже возмутился Нудельман, который был очень дружен с Сартром: нельзя же называть сына-шалопая, на ком природа будет отдыхать, именем великого философа! Сошлись на том, что Симона, недолго порывшись в памяти, вспомнила своего первого школьного дружка Клода (Клод Лелюш, французский режиссер, читательницам «Крестьянки», возможно, известен его фильм «Мужчина и женщина»), и вставила его имя между Жаном и Полем. Получилось имя Жан-Клод-Поль или сокращенно ЖКП.
Эйнштей был как всегда прав: ЖКП оказался таким же красивым как папа и таким же умным как мама. От мамы ему также перепало и её верное качество: он всем отвечал взаимностью! ЖКП как и папа-Сол знал в совершестве семь языков, но не знал откуда. Прочитав Жоржи Амаду «Мы пасли ночь» в оригинале на португальском «Os pastores da noite», он взял из книги эпиграф «Всех женщин перелюбить нельзя, но стремиться к этому надо!», написал его желтой краской на своём красном «Пежо» и так раскатывал по Парижу. Надо ли говорить, что хлопот у него хватало.
«Иностранные языки учатся в процессе любви и лучше запоминаются при повышенном гормональном фоне. Я помню свой первый поцелуй тридцатилетней давности, но не помню куда положил очки пять минут назад!», - говорил ЖКП, цитируя отца.
Когда Гонкуровская академия обьявила литературный конкурс на самый короткий рассказ на тему «Как я провожу своё утро», шалопай ЖКП неожиданно для всех отнесся к Гонкуровскому конкурсу очень серьезно, точно как Марсель Пруст.
Он заперся в парижской квартире папы-Сола, обил все стены изнутри войлоком, чтобы шум с Елисейских Полей не отвлекал от работы, обрезал все одиннадцать телефонов в квартире (от чем мама-Сара жалела больше всего) и стал писать. Он работал упорно, целых три месяца не выходил из дома и получил Гонкуровскую премию «за стиль, лаконичность и глубину замысла». Ниже я привожу сочинение ЖКП полностью в оригинале и без корректур с любезного разрешения Гонкуровской академии и прошу дочитать его до конца. Только тогда вы почувствуете всю прелесть прозы ЖКП: «Утром я встаю, одеваюсь и еду домой... спать».
С этого началась литературная карьера Нудельмана-младшего и теперь он работает профессором модернистской литературы в Гарварде.
Нудельман никогда не высказывал своё мнение о сыне. И только однажды на церемонии вручения ЖКП Гонкуровской премии Сол, обычно скупой на открытое выражение чувств, не выдержал и признался журналистам:
«Я люблю его, хоть он и мой сын!».
Вообще Сол предпочитал, как пишет Аллен, выражать свои чувства при помощи сигнальных флажков. Но о чём умолчал Вуди, что Сол признался Симоне в Любви с другого берега реки Сены. Однажды они гуляли по набережной, Сол оступился и плюхнулся в воду. Чувство его к Симоне было настолько велико, что он переплыл Сену (хотя и не умел плавать) и просигналил онемевшей Симоне с другого берега реки:
«Я люблю тебя, Си!» (так он любовно называл жену). О чём ещё умолчал Вуди, что сигнальные флажки Сол всегда носил с собой.
О родителях Сола известно немного. Сол родился, как и все гении, в Одессе. Мать Сола была пианисткой и училась у Игоря Стравинского. Отец Сола был успешным предпринимателем и учился у Менделя Крика (отца знаменитого Бени Крика см.14).
Когда Солу было три месяца, родители переехали в Берлин и, конечно, немецкий был его родным языком. Но если вы родились в Одессе, то это навсегда! Когда через много десятков лет Сол попал в Америку и произнес в Нью-Йорке, на Брайтон-Бич фразу: «Шо Ви мине ховорите?!», он сразу стал там «нашим Солом» и никто на Брайтоне не знал, что наш Сол - это профессор Колумбийского университета и Нобелевский лауреат Соломон Нудельман.
Хочу отметить, что у Сола были друзья не только среди знаменитостей, таких, например, как проф. классической словестности в Сити-колледже Сидней Кугельмас (см.15), но и среди простых людей. Его другом в Нью-Йорке был частный детектив Кайзер Любошиц, с которым Сол много беседовал о существовании Бога и вывел свой закон: «Бог не умер - Он просто переоделся!» (см.16). Этим тезисом Сол вселял надежду в простых людей. Он понимал, что простым людям нужна вера и сделал на груди наколочку: «Вера – ты одна!». Сол любил часами слушать соседку мадам Плотник, которая болтала с Сарой по телефону и явилась частично прототипом героини романа «Понос сознания» (см.6).
Своё блестящее образование Сол получил в Берлине наряду с Гёттингеном и Гельдебергом. Никто не чувствовал «Ускользающее Время» как Сол. Он никогда не говорил: «Встретимся через 15 минут». Он говорил: «Встретимся через 15 минут прошедшей жизни!». Известно (см.1), что он часто применительно к жизни использовал немецкое выражение «Angst Zeit“. Аллен переводит его как «Время тревог», но это не точно в переводе и совсем неверно по смыслу. Сол часто задумывался о феномене Смерти и о своих похоронах и говорил, как пишет Аллен, что ему, конечно, «милее кремация, чем погребение, не говоря уже о выходных с мадам Нудельман».
Вечно погруженный в глубокие размышления о сущности Бытия, Сол «часто надевал пиджак вместе с вешалкой» (см.1). Но вот о чём умолчал Аллен: однажды, в споре о религии с чемпионом мира по боксу Мохамедом Али, когда последний не выдержал логических аргументов Сола, он повесил его вместе с вешалкой на перила балкона в своём гостиничном номере на 57 этаже. А сам уехал в Африку отстаивать титул чемпиона мира. Только на следующий день Нудельмана сняли пожарные. На пресс-конференции Сол заметил, что с такой высоты проблемы религии выглядят «несколько иначе», и что Али привёл очень сильный аргумент в пользу «теории непротивления злу» Льва Толстого.
Аллен пишет, что позднее, в разговоре с Игорем Стравинским, Сол сделал кувырок через голову и его госпитализировали с лёгким сотрясением мозга. По этому эпизоду Аллен снял фильм «Сотрясение мозга-2» и получил двух «Оскаров». Но о чём умолчал Вуди, что когда мама Нудельман брала уроки у Стравинского, маленкий Сол кувыркался на ковре рядом с «дядей Игорем». И позже, в разговоре со Стравинским, Сол просто хотел «вернуться в детство к дяде Игорю», а вернулся в госпиталь с сотрясеним мозга. Лёжа на больничной койке Сол дополнил Гераклита знаменитым ныне высказыванием: «Нельзя дважды кувыркнуться в одно и тоже детство!».
Взаимоотношениям Нудельмана со своим тезкой Солом Беллоу, тоже Нобелевским лауреатом – это отдельная тема. Когда Беллоу написал в рассказе «На память обо мне» как он подростком совершил первый поход к проститутке (см. 13), и дал прочесть этот текст тёзке, то друг Нудельман заметил:
«Посвяти его своим детям и внукам. Чтобы они не мучались и знали откуда у них «Это»!». Читательницы «Крестьянки» конечно знают, что Беллоу был пять раз женат и последняя дочь родилась, когда ему было 85 лет, а умер он в 89. Этим поступком Беллоу просто подтвердил теорию тезки о том, что «Любовь – это то, что остаётся после секса».
Об отношениях Сола к женщинам и женщин к Солу можно писать отделный роман.
Поэтому приведу только один характерный пример. Известно (см.1), что когда Сола уволили из Колумбийского университета в Нью-Йорке, он взял выбивалку для ковров и гонялся с ней за генералом Эйзенхауэром, бывшим тогда ректором университета (генерал сумел спрятаться в магазине игрушек, притворившись Мики-Маусом). Причиной конфликта, как пишет Вуди Аллен, был звонок между парами: Сол утверждал, что звонок означает окончание пары, а ректор утверждал, что это только её начало.
Но о чём умолчал Аллен, что истиная причина конфликта между Нудельманом и Эйзенхауэром была в другом и называлась, как вы уже догадались, «шерше ля фам», а точнее, Марлен Дитрих.
Билли Вальдер, голливудский режиссер, хорошо знавший Дитрих, рассказывал, что когда встретил Марлен в 1946 году в Париже, то задал ей всего один вопрос: «Ты уже переспала с генералом Эйзенхауэром?»
Марлен отшатнулась от Билли как от прокажённого и с возмущение ответила:
»Как ты мог такое подумать?! Он же не был на фронте!»
Все знали эту маленькую слабость Марлен: не отказывать мужчинам, которые вернулись с фронта и которых ей было всех жалко, жалко, жалко «потому что ещё вчера их всех могли просто убить». Вальдер говорил, что по своей сущности Марлен была очень добрая, как мать Тереза, только с красивыми ногами.
Сол сразу понял, что путь к сердцу Марлен лежит через фронт, но его не взяли на фронт из-за близорукости. Тогда он добился приёма у генерала Эйзенхауэра и предложил ему две идеи:
1. Сбрасывать на немецкие окопы как бы «венские сосиски», вместо листовок «Гитлер капут», которые все равно никто не читает. А в «сосиски» вместо мяса вкладывать маленькие листовки: «Гитлер капут!»
2. Создать из немецких эмигрантов подразделение контрпропаганды. Цель – вещать через громкоговорители на передовые немецкие позиции и «ставить немцким содатам мозги на место». Идея №2 Эйзенхауэру понравилась и дело пошло.
Сол, как и во всём, оказался и в этом деле гением. Он не стал говорить своим бывшим соотечественникам, какие они «плохие фашисты», а стал им рассказывать анекдоты про Гитлера. Когда Сол рассказывал анекдоты, военные действия с обеих сторон затихали. «Дедушка Ади», как «любовно» называл Гитлера в анекдотах Сол, назначил за голову Сола крупную сумму денег. За Солом началась охота на фронте, его несколько раз накрывала немецкая артиллерия и он был контужен: громкоговоритель упал в окоп и больно стукнул Сола по голове. По этому эпизоду Аллен снял фильм «Сотрясение мозга-3», за который получил трех «Оскаров». Эхо этого удара быстро докатилась до Америки, а там была Марлен, которая всегда говорила, что она «Берлинка».
Но настоящей «атомной бомбой» для немецких солдат был откровенный рассказ Сола
о том, зачем он пошел на фронт: не для того чтобы вешать им «венские сосиски» на уши, а чтобы попасть в постель к Марлен Дитрих. Свой откровенный рассказ он закончил фразой, которая обошла все газеты мира:
«Взятие Берлина начинается со взятия Берлинки!»
Когда Сол после контузии громкоговорителем с перевязанной головой приехал в отпуск в Нью-Йорк, Марлен уже ждала его, и ей ничего не оставалось «как внести свой вклад в Победу». В этом и была истиная причина «нелюбви» Эйзена к Солу, а вовсе не звонок, как поверхностно пишет Вуди Аллен.
Чтобы хоть как-то отомстить Солу, Эйзен обьявил ему выговор «за работу без каски и нарушение техники безопасности в условиях повышенной опасности». Но все понимали, что это всего лишь «ложка дёгтя в бочку мёда», которую получил Сол.
Кстати, на свидание с Марлен Сол пошёл в каске, чтобы не давать Эйзену повода обьявить ему второй выговор «за работу без каски в условиях повышенной опасности». С тех пор Сол всегда ходил на любовные свидания в каске.
Многие называли Сола циником, но чтобы опровергнуть этот тезис, хочу сказать, что у него была неразделённая любовь и «Нудельман никогда не оставлял надежды познакомиться с женой Микки-Мауса» (см.1).
В работе «Понос сознания или не прерывайте женщину, когда она говорит по телефону» (см.6) Сол делает безупречный сравнительный анализ «потока сознания» Молли Блюм, жены Леопольда Блюма (главного героя романа Джеймса Джойса «Улисс») и «поноса сознания» его собственной жены Сары. Как это часто бывает у гениев – открытие рождается совершенно случайно (вспомните открытие Поллингом пенецилина из плесени или высказывание Анны Ахматовой «...из какого сора растут стихи»). Как известно из мемуаров Сола (см. 9), его жена никогда не разговаривала по телефону меньше чем 2 часа 47 минут. Однажды дверь в кабинет Сола была не достаточно плотно прикрыта, и он услышал телефонный звонок в гостинной. Трубку взяла Сара, но Нудельман гениально успел заметить время на часах. Когда Сара положила трубку прошло всего 56 минут!
Это шокировало Сола, он выскочил из кабинета и спросил жену, почему так коротко?
«Просто ошиблись номером», - позёвывая ответила Сара.
Но гениальный Нудельман восстановил по памяти телефонный разговор жены, сравнил его с «потоком сознания» Молли Блум и вывел отсюда свой знаменитый критерий, который сейчас широко используют все телевизионные каналы, все газеты и все Интернет-издания всех стран мира, выливая на наши головы то, о чём писал Сол в своей книге (см.6)
Нудельман назвал этот поток сознания «Блюзом поехавших крыш», а друг Сола, великий саксофонист Чарльз Паркер, положил кусок текста на музыку, чем затмил известную композицию Луи Армстронга «Блюз оловяных крыш».
Позже Вуди Аллен пытался снять фильм «Улетевшие ночью» по книге Сола, но книга «не далась до конца» и Аллен получил за фильм только четырех «Оскаров», а надеялся отхватить семь! Правда, пришлось ввести новую номинацию Оскара «За лучший разговор по телефону», настолько гениально была сыграна Сарой Нудельман сцена телефонного разговора. Когда корреспонденты спросили Сару, как ей удалось так гениально передать «душу героини по телефону», она скромно ответила:
«А потому что я была ею!».
Все сразу вспомнили ответ Джойса на вопрос «Почему он выбрал главным героем романа Леопольда Блюма?»: «А потому что он был им!» и интеллектуальный коэфициент Сары вырос в два раза - от одного до двух.
Потом, задумавшись, она добавила: «Спасибо Солу, никто не чувствует женскую Душу лучше чем ОН! Ну, может быть только Марчелло, или Жан-Поль, или Клод, или...», но тут корреспондент беспардонно прервал Сару и задал следующий вопрос, чего, конечно, нельзя было делать. Не прерывайте женщину, говорящую в микрофон!
Сол различал не только «Бытие и бытие» как пишет Аллен, но и «Истину и правду».
Нудельман первым выдвинул теорию, что «правда никому не нужна». Какой смысл в том, что жены узнают о любовных похождениях своих мужей и наоборот? Событие произошло, - говорил Сол, - так зачем мучить друг друга подробностями? Всё равно «мы живём в выдуманном мире», которым управляют гормоны и гены.
Читательницам «Крестьянки» будет интересно узнать, как Сол понимал «измену». Он писал в своём дневнике (см.9), что «измена – это когда вы ужинаете с одной женщиной, а завтракаете с другой». Уж если вы пригласили леди на ужин, то имейте смелость заначить 20 долларов от жены и покормить даму завтраком. Смена партнёра, как утверждал Сол, возможна только в обед.
Парадокс Сола заключался ещё и в том, что будучи автором теории «правда никому не нужна», он сам всем говорил правду, особенно политикам. Когда Сол приезжал в страну, политические дебаты в ней замолкали, как стрельба на фронте, когда он рассказывал анекдоты. Он просто подходил к политику, доставал из кармана круглое зеркало, подносил его к носу политика и говорил: «Посмотри сюда! Только не пугайся».
В 60-тые годы Нудельман вместе с Германом Гессе стал для битников основоположником «теории свободной любви». Но когда однажды студентка ЭН, «которой было шестнадцать, засвистела в свисток», как пишет Аллен, Сол обиделся на «поколение битников» и завел себе собаку по кличке ЭН. О чём умолчал Аллен: когда через пару недель Сол гулял в окрестностях кампуса и потерял собаку, он свистнул в свисток и крикнул «ЭН», то из кустов выскочила голая студентка ЭН и лизнула его в руку.
Тогда же Сол ввел в сексологии понятие «пиньет» и выпустил книжку для мужчин «Как быстро похудеть или клитор вместо завтрака». Что тут началось! На Нудельмана вылили ушаты грязи все кому не лень. Лесбиянки обвиняли его в том, что он отбирает у них «последнюю надежду»! Так называемые, «порядочные женщины» говорили, что Сол – развратник, а другие, тоже порядочные, что он - ханжа! Гомосексуалисты предлагали бойкотировать лекции Нудельмана, на которые валили толпы студентов. Сол ответил всем короткой статьей в Нью-Йорк Таймс под названием: «А вы попробуйте!»
Младший брат Сола Йохан, который родился в Берлине, уже не обладал такими выдающимися способностями, как брат, рожденный в Одессе. Единственное чем Йохан привлекал Сола – это тихой и спокойной жизнью (и смертью) среди своих книг и рукописей. Сол иногда завидовал Йохану – тот полез за словарём рифм (см.12) в секретер, крышка захлопнулась, и Йохан погиб среди книг и рукописей.
Не смерть, а мечта!
Но Сол выбрал себе другой «путь наверх». Он вышел в обеденный перерыв «как бы посмотреть» как сносят старинный дом, напоминавший ему по архитектуре Гауди. Минут тридцать Сол изучал траекторию полёта чугунного шара, потом сделал два шага вперед, получил чугунным шаром бульдозера удар по голове и скончался со словами на устах, которые, по мнению Аллена, навсегда останутся загадкой для исследователей его творчества: «Нет, благодарю, у меня уже есть один пингвин».
Аллен как всегда снял свой очередной фильм «Сотрясение мозга-4». Но фильм не удался, он пролетел над Голливудом «как фанера над Парижем», и Вудди осталься без очередных «Оскаров». Жюри отметило, что Аллену не удалось проникнуть в суть поступка Нудельмана и ответить на главный вопрос гения: «А мине это надо?»
Но я розыскал экскаваторщика, который из-за смерти Сола уволился с работы. Свидетели подтвердили, что экскаваторщик был не виноват: Сол сам подставил голову под удар. Экскаваторщик снял маленькую 7-ми комнатную квартиру на Пятой Авеню и каждый день ходил смотреть картины Густава Климта, любимые Солом, в музей немецкого и австрийского искусства. Экскаваторщик рассказал мне, что когда нёс Сола на носилках к машине скорой помощи, то Нудельман приподнялся на локте и тихо повторил ему: «Нет, благодарю, у меня уже есть одна прожитая жизнь и я уже просмотрел все картины Густава Климта».
Я ему сначала не поверил, но это же подтвердил и санитар, который нес носилки впереди. С тех пор экскаваторщик стал крупнейшим экспертом по Густаву Климту и был приглашен Рональдом Лаудером в 2006 г. на открытие «Золотой Адели-1» в музей немецкого и австрийского искусства в Нью-Йорке.
Без Сола стало скучно жить! Никто уже не схватит в разговоре двумя пальцами за нос завравшегося президента какой-нибудь страны, и радостно не закричит:
«Оп-ля! А вот и попался на вранье!»
Почему Сол выбрал себе такою странную Смерть? Что он хотел нам сказать своим поступком? «Что делать, если это случилось с вами?».
Я встретился с Сарой, которая после смерти Сола, переехала в Париж и жила уединённо в квартире, обитой войлоком ещё ЖКП .
На мою просьбу вспомнить что-нибудь забавное из их жизни, Сара рассказала мне, что однажды в Голливуде они собрались с Солом на церемонию награждения Оскарами и, когда подошли к блестящему «Кадилаку» Сола, то увидели, что на капот накакали две птички. Прислуга уже ушла, и Сара в своём вечернем платье за 23 тысяч долларов бросилась было с тряпкой наперевес стирать «птичкины проказы», но Сол остановил её:
«Оставь их, - грустно сказал Сол, - эта примета к деньгам!».
И действительно, Сара получила свой первый Оскар за «Разговор по телефону», а Сол за сценарий к фильму Вуди Аллена «Улетевшие ночью».
Репортёры, конечно, сфотографировали блестящий Кадиллак Сола с двумя «птичьими бомбочками» на капоте, а позже многие автомобильные концерны взяли идею Сола в свой дизайн и стали выпускать новые автомобили с уже готовыми кляксами.
Сара предложила мне также посмотреть последнюю, незаконченную рукопись мужа «Блестящий Интеллект и размножающаяся посредственность», в которой Сол рассматривал историю человечества через призму борьбы немногочисленного интеллекта (Джордано Бруно, Коперник, Галлилей, Ньютон, Оппенгеймер, Сахаров и др.) и всепожирающей посредственности (царь Ирод, инквизиция, Гитлер, Сталин, Пол Пот и т.д.). Эта рукопись Сола, как и рукопись Кафки «Процесс», была позже куплена музеем современной немецкой литературы в Марбахе-Штутгарте всего за пять миллионов евро (для сравнения: рукопись Кафки была куплена музеем за три миллиона дойч марок). Выводы Сола были печальны. Эпиграфом к своей книге он взял слова из средневекового дневника неизвестного автора:
«23 апреля 1616 г.: умер Шекспир. Не родился никто».
Сара рассказала мне, что в последнее время Сол часто говорил ей, что хотел бы поставить эксперимент о столкновении интелекта с посредственностью и понять, что при этом происходит и кто победит. Сол считал, что ответ на этот вопрос является решающим для существования Человечества.
Сара, конечно, не знала о чем ещё рассказал мне экскаваторщик: чугунный шар после столкновения с «Гигантским Интеллектом Сола» нельзя было не то что раскачать, но просто сдвинуть с места и его вместе с тросом отвезли на свалку как проф. непригодный.
Сол был настолько многогранен, что члены Нобелевского комитета не знали, в какой области присуждать ему премию. Сол был уже так широко известен в научных кругах, что было как-то неудобно, что он ешё не Лауреат Нобелевской премии. Вспомнили Альберта Эйнштейна, который писал Солу: «В сущности, мы занимаемся с Вами одним и тем же, хотя я до сих пор ни очень понимаю, что Вы делаете» (см.1) и хотели присудить премию по физике. Они действительно оба осмысливали Время: Альберт с физической точки зрения, а Сол - с метафизической. Известно высказывание Сола, что «в детстве Лето тянулось бесконечно, как жвачка, а сейчас пролетает как кружка пива».
Выше я обещал рассказать читательницам «Крестьянки» широко известный эпизод, как Эйнштейн спас Сола (см.1). Они улетали вместе из фашистской Германии, но в аэропорту нацистский чиновник не хотел выпускать Нудельмана в Америку и прицепился к нему с надуманным предлогом «о слишком большом весе багажа».
Тогда Альберт посоветовал Солу, как пишет Аллен, вынуть распорки из обуви. О чём умолчал Аллен, что Сол вынул не только распорки, но и вторые стельки из всех 76 пар обуви (лакированные ботинки для Канского кинофестиваля, макасины для прогулок в виноградниках, туфли для игры в гольф, жёлтые ботинки для получения премии «Оскар» и т.д.), вес багажа резко упал и чиновник скрепя зубами вынужден был выпустить Сола в Америку. О чём ещё умолчал Вуди, что в прошлом году вторые стельки из ботинок Нудельмана были проданы на аукционе «Сотбис» по цене
1 миллион 756 тысяч долларов (за стельку).
Однако после выдвижения на Нобелевку по физике, возмутились физиологи: книга Нудельмана «Физиология Духа: гены и гормоны» давно стала школьным учебником, а на её продолжениях «Наконец-то, кончим вместе» и «Как довести партнера до оргазма по мобильному телефону» (с цветными раскрасками для младших школьников) выросло целое поколение американцев ( как и на книгах детского доктора Спока).
В конце концов Сол получил Нобелевку по физиологии за «Понос сознания», который многие критики ставили выше «Улисса». Особую оригинальность решению Нобелевского комитета придавал тот факт, что книга впервые была издана в Занзибаре (другие страны не хотели её печатать), где телефона в то время никто кроме президента не видел (поэтому этот человек и был президетном, что умел пользоваться телефоном). Телефонный аппарат, по которому говорила Сара, позже приобрело на аукционе «Сотбис» за баснословную сумму то же самое правительство Занзибара.
И оно, правительство, оказалось право: сегодня этот аппарат стоит ещё баснословнее!
Сейчас на идее Сола, что «добро и справедливость можно творить и по мобильному телефону» (см.1), работают все телефонные центры в мире, которые звонят вам во время финального матча чемпионата мира по футболу и предлагают купить моющее средство для чистки стекол вашего автомобиля.
Список литературы к статье «Возвращаясь к Солу или о чём умолчал Вуди Аллен»
1. Вуди Аллен «Памяти Нудельмана», в книге «Шутки Господа», Изд-во «Иностранка», перевод на русский Олега Дормана. БСГ-Пресс, Москва, 2002.
2. Сол Нудельман «Новая этика или как творить добро и справедливость по телефону». Руководство для телефонных компаний и домохозяек. Изд-во «Телеком», Берлин, 1928.
3. Сол Нудельман «Время, смысл и действительность: новый взгляд на проблему Небытия в Германии и в России». Изд-во Пражского университета, 1937
( с приложением «Где перекусить, находясь в бегах».
4. Сол Нудельман «Небытие: что делать, если это случилось с вами», Изд-во «Максвелл», Лондон, 1948.
5. Сол Нудельман «Семантические модели функционирования пустоты или можно ли заниматься сексом в пустой квартире без мебели Икеа». Изд-во «Икеа», Стокгольм, 1968.
6. Сол Нудельман «Понос сознания или не прерывайте женщину, когда она говорит по телефону». Изд-во «Пингвин-Пресс», Нью-Йорк, 1960.
7. Сол Нудельман «Стили моды». Изд-во «Ив Сен Лоран», Париж, 1985 (с эпигра-фом из Кама Сутры: «Чтобы чаще раздеваться – надо лучше одеваться») .
8. Сол Нудельман «Шляпы и шляпки», Изд-во «Коко Шанель», Париж, 1987
(с эпиграфом: «Всё дело в шляпе»).
9. Сол Нудельман «Моя жизнь и ничья другая. Мемуары о не прожитой жизни», Изд-во «Шпрингер Ферлаг», Гамбург, 1996.
10. Жоржи Амаду «Пастыри ночи» («Os pastores da noite», 1964) в русск. переводе «Мы пасли ночь». Изд-во «Иностранная лит.», 1976.
11. Джеймс Джойс «Улисс», Пер. - С.Хоружий, В.Хинкис. "Избранное" (тт.1-2). М., "Терра", 1997.
12. «Словарь рифм», Изд-во Кембридского университета, 1768 г.
13. Saul Bellow. Something to Rememeber Me By (1990). Пер. - Л.Беспалова.
Авт.сб. "На память обо мне". М., "АСТ", 2000.
14. Исаак Бабель «Одесские рассказы». Авт.сб. "Конармия". М., "Правда", 1990.
15. Вуди Аллен «Образ Сиднея Кугельмаса в романе «Госпожа Бовари»», в журнале «Иностранная литература», Москва, №1, 2001.
16. Вуди Аллен «Шеф»», в книге «Шутки Господа», Изд-во «Иностранка», перевод на русский Олега Дормана. БСГ-Пресс, Москва, 2002.
17. Сол Нудельман «Блестящий Интеллект и размножающаяся посредственность». Оригинал неоконченной рукописи. Музей современной немецкой литературы, Марбах-Штутгарт, 2010.