Савкина Ирина О любви? (О книге Инны Иохвидович «Апология женщины» (Franc-tireur, USA; 2009)
Начну совсем издалека. В 1842 году в журнале «Маяк» беллетристка и критик («авторица», как она сама себя называла) Александра Зражевская опубликовала статью «Зверинец», где писала о том, как сложно творить женщине в условиях, когда за ней следят, изготовясь к прыжку, ловчие и гончие звери патриархатной критики, готовые уличить писательницу в опасной опытности, нарушении законов приличий, свойственных слабому полу. «Что может сочинить девушка? о каких страстях заговорит она? - всякий укажет на нее, прибавляя - видно испытала это, мало что подумала. Так говорит этот страшный зверь»1 , - замечает Зражевская.
Через много лет о том же пишет французская писательница и феминистский критик Элен Сиксу в своем знаменитом эссе «Хохот Медузы», призывая женщин прервать стыдливое молчание и описать свой уникальный и неповторимый женский опыт: духовный, чувственный, сексуальный, не боясь показаться ненормальной, ибо «что есть ненормальность, как не сопротивление смерти, не желание «устроить бучу»?» 2 . «Я ждала, - пишет Сиксу, - что каждая из этих женщин опишет свой опыт и возвестит о своей суверенной империи так, что другие женщины, непризнанные доселе воскликнут: «Я так же переполняема желаниями, порождающими новые желания, мое тело знает никому неведомые песни. Я тоже не раз ощущала светящиеся потоки столь сильные, что готова была взорваться - выплеснуть образы значительно более прекрасные, чем те, что вставляют в рамы и продают за несметные, дурно пахнущие миллионы» 3 .
«Пишите себя, пишите собой!», - призывала Сиксу. Но, несмотря на все завоевания эмансипации, многолетнюю борьбу женщин за право говорить и творить свободно, без оглядки на табу и рамки приличий, последовать призыву (вызову!) Э.Сиксу и сейчас не так уж просто. Нужно бесстрашие, нужна открытость, нужна дерзость - на грани фола, но по эту сторону бесстыдства.
Книга Инны Иохвидович «Апология женщины» - одна из немногих, где все это есть. Аннотация на обложке уточняет, что это не только «апология», но «онтология, безжалостное, как в магии, всматривание в многоразличные состояния женщины…». Продолжая игру в слова, я бы сказала, что это и антология - сборник, собрание женских характеров. Однако перед нами не привычный набор социальных типов, клейменных временем и местом; в «Апологии женщины» мы видим многих, разных женщин наедине с самими собой, со своим опытом, со своим телом и душой, точнее, телом души и душой тела, потому что в текстах Иохвидович привычное деление «Афродит» на земных и небесных - не работает.
Рассказы сборника очень короткие - нырок в бездну женского опыта, насколько хватит дыхания. Чаще всего выныриваешь с чувством, далеким от благостного умиротворения, даже если читаешь «Рассказ со счастливым концом». Это история девочки, девушки, женщины Клары, которая в подростковом возрасте пережила, как все девочки (и мальчики, конечно, но о них-то уже много понаписано) ужас темной, почти непреодолимой зависимости от непонятных и пугающих желаний тела. «Приобщение к всеобщему женскому запутало еще больше и без того темную жизнь тела» (112). «Тогда ее и озарило: в ней в глубине ее тела заключена какая-то огромная сила, над которой не властны ни воля, ни ум, ни сердце. Все телесное - еда и питье, все эти отправления и кровоистечения - представлялись чем-то грязным, об этом не следовало ни с кем говорить, но все это существовало, постоянно подразумевалось, просто оно как бы было изгнано из дневной человеческой жизни, происходило в другом измерении» (113).
Взрослея, узнавая «из книг и энциклопедий» правильные слова и понятия, Клара начинает изнурительную борьбу со своим телом и его подспудными желаниями, вытесняя их пробежками, зубрежками, холодным душем. И она почти победила: стала человеком-душой, одинокой женщиной-психиатром, работающей на телефоне доверия. Честно пытаясь отговорить потенциальных самоубийц от рокового поступка, она слышит крик изнутри себя, изнутри «затравленного» тела - что все это ложь, жизнь дана, чтоб только ее перетерпеть. А конец вот какой - счастливый: она встречает человека, бывшего соседского мальчишку, которого когда-то семилетней девочкой катала в коляске и ощущала то ли сыночком, то ли братиком. И выросший, полысевший, пооблезший Петенька становится ее первым в жизни мужчиной, возвращая ее душе - тело и ее жизни смысл, потому что бестелесность, бесплотность - бесплодна.
Кроме вышеназванного в книге есть еще один рассказ со счастливым концом - открывающий книгу «Женский портрет» - один из самых откровенных, самых жестких и самых эротичных. Начинается он с портрета: стареющая женщина смотрит в зеркало на себя обнаженную: то, что предстает ее взгляду, описано с шокирующей беспощадностью. Выберу только эпитеты: дряблое, сморщенное, обвислое, в незаживающих язвах, тусклое. Забытое ею, но пробужденное подслушанной любовной сценой тело - просыпается и вспоминает (здесь опять память души и тела нераздельны) свою молодость и единственного своего настоящего мужчину, которого можно было бы назвать исключительно умелым и опытным любовником, если бы то, что происходило между ними, описывалось словами «заниматься любовью» или тем более - «заниматься сексом». Ее возлюбленный учит ее любить «органику, жизнь, живую жизнь» - дождевых червей, гадов ползучих, насекомых», все отверстия и изгибы тела, но на вопрос «чего же ты хочешь?» - отвечает: «Невозможного, наверное, тождественности «ты» и «я», а, может, взаимного перехода или вечного акта» (15), «отлета». Кроме этого уникального опыта ранней юности, героиня вспоминает свое случайное поначалу материнство, вспоминает, как растворилась в нем только тогда, когда вспомнила и поняла (уже не с чужих слов, а сама, собой) про ангелов-дождевых червей и про тождество, которое бывает только «по ту сторону любви».
И после ночи вопросов и воспоминаний, она улыбается своему отражению в беспощадном зеркале - с надеждой.
В этом рассказе вторая важная «женская тема» сборника: опыт женщины как матери-дочери, опыт не менее телесный и сложно-противоречивый, чем тот, что касается отношений с мужчиной. Об этом, например, рассказ «В конце концов», где пожилая женщина хоронит старуху-мать и вдруг ночью после похорон чувствует, что сама только сейчас, в этот момент стала старухой. «И тут же еще крепче не прислонилась, а привалилась к дочери, черпая тепло в ее жарком теле» (28). Анна Семеновна прижимается к дочери, как ребенок, ее тело просит дочь об «удочерении».
В рассказах Иохвидович много несчастливых женских судеб, ее героини одинокие, брошенные, забытые, пьющие, смертельно больные. Но, как мне кажется, даже Надежда Николаевна из рассказа «Куда пойти человеку»? после облучения, с отрезанной грудью, вырезанными женскими органами, огрубевшим от приема мужских гормонов голосов как-то живее тех героинь, которые живут, отождествляясь с предложенными, предписанными готовыми «ролями», никогда не прислушиваясь к себе и не чувствуя голоса, гула, вопля своего тела-души, как, например, Капитолина Федоровна из рассказа «В кафе», которая была «тридцать лет - домохозяйка, жена, мать, бабушка» (51), и теперь, после отъезда детей и развода с мужем, вообще не знает кто она, как ей укрепиться и «куда пустить корни». Страх или лень непознавания себя рождают бессилие, разочарование («Ночной охотник«), пустоту («Елена Прекрасная») или комплекс неполноценности, реализующий себя во власти над другими, слабейшими («Про Тату«). И все это - синонимы личной неудачи, проигранной судьбы, нереализованной женственности.
В рассказах Иохвидович рифмуются страсть и власть, бес пола и бесполость, бесплотность и бесплодность; она пишет об абортах, беременностях, насилии, онанизме, фригидности, нимфомании, старении, умирании.
А название статьи позаимствовано у автора сборника: так называется двенадцатый, срединный из двадцати двух рассказов. «О любви?» - именно так, с вопросительным знаком.
________________________________________
1 Зражевская, А. В. Зверинец Маяк, 1842. Т.1 Кн. 1, с. 8.
2 Сиксу Э. Хохот Медузы Введение в гендерные исследования, Харьков, 2001.Ч. II, с. 801.
3 Сиксу Э. Там же, с. 800.
