№5/2, 2011 - Продолжение следует

Саша Сотник
ВОЙНА УДОВОЛЬСТВИЙ
(рифмопроза)

ГЛАВА ШЕСТАЯ
(Окончание. Начало в № 3/ - 4/3)

1

Москву палила жуткая жара, и горожане вышли на природу. Я литрами глушил сырую воду и проклинал, что выпито вчера; Макс, как пингвин, лежал в холодной ванне и жалобно стонал:
- Жестокий день... Я ненавижу лето и портвейн... Нет, весь я не умру, но я на грани...
Когда светило закатилось прочь за красный горизонт, - пришла Тамара:
- Отличный день. Ребята, с легким паром.
Макс проворчал:
- Предпочитаю ночь и Север омерзительному Югу...
Тамара приняла игривый стиль:
- Вадиму преогромное мерси за теплый кров. Услуга за услугу: давай махнем на дачу вчетвером - с Дианой, Максом. Завтра же суббота...
- Я не могу.
- ...Чудесная погода, шашлык, приятно пахнущий костром, озон и речка, огород и грядки...
Я понял, что Тамара знает все. Но кто бесстрашен - тот почти спасен.
- Я с радостью, но нервы не в порядке, я все испорчу. И потом - дела...
- Не создавай жестокие проблемы.
- Тамара, отдохнем от этой темы.
- Нет, я закончу, если начала...
- Вот в морге, говорят, сейчас прохладно...
- У Эдди бизнес. Шутки не пройдут. Он мне звонил.
- Поэтому ты тут?
- Ты проиграл, как это ни досадно.
- Считай, что я повесил белый флаг, зарыл топор войны и стрелы с ядом.
Фортуна спит с Приапом и кастратом, но горе тем, кто с ней вступает в брак.
Макс выдал оду леди-миротворцу:
- Во всяком русском гибнет дипломат: на каждый "шах" у нас найдется мат, в жару - пурга, а в непогоду - солнце. План "Барбаросса" выброшен в сортир; трубят горнисты в звонкие поллитры!..
Творцы войны перед началом битвы особенно охотно пьют за мир...

2

Львы сыты - дрессировщик будет жить, и даже в клетку проползет без стука.
Идут враги в объятия друг друга с гуманной целью: нежно задушить. Как добрый монстр в момент приема пищи, мурлыкал Эдди:
- Вадик! Сколько лет!.. У нас играет свеженький квартет... Знакомься, Принц...
Я поклонился:
- Нищий...
- Он, между прочим, яркая звезда.
- Не то что я: погасший планетарий.
- Так значит, мир? Политики в ударе!
- Для них удар полезен иногда.
- Надеюсь, ты у нас до поздней ночи? - Он улыбнулся. - Приглашаю в бар попробовать отличнейший товар.
- Не откажусь.
- Я знал, что ты захочешь.
Смертельный трюк: чудесный порошок прохладной струйкой остужает вены...
...Легко бродить по набережным Сены и бредить: "Что ж я маленьким не сдох?", зубную боль облегчить героином, и - плюнуть на дантистов...
Нежный взлет над пропастью паденья... Ночь поет симфонию покоя светом дивным; струится ввысь бурлящая вода сквозь времени неистовое тленье, и радости сплошное вдохновенье срывает бремя страха навсегда; и я лечу в объятия свободы, ловя ее поспешно, невпопад...
Здесь разума безумный концентрат уничтожает замысел природы.


3

Незваный гость в тропическом лесу не поиграет с хищниками в куклы. Закон простой: закон диктуют джунгли, как ловчие со смертью навесу.
Здесь краски жизни буйно-экзотичны, ценою вздоха - бедная душа звенит, как сдача с медного гроша, ломает крылья стреляною дичью.
За гранью смысла не найти границ.
Охотники до зрелища и хлеба бьют в журавлей, освобождая небо для милых им прирученных синиц.


4

Ступив на территорию врага, я делал вид, что глуп и безоружен.
Снесенной голове топор не нужен, но к топору желательна рука.
Убитый колдовством гипноза вуду, я приползал, смиренно обречен, и Эдди живо спрашивал: "Еще?", и зомби оживал: "Конечно, буду..."
И вот однажды зверь совсем уснул; протягивая шприц, сказал:
- Дружище, я, знаешь ли, потратил четверть тыщи на нашу дружбу...
Он присел на стул.
Я обнажил иглу:
- Большая доза.
- Обычная. Чуть больше, чем вчера...
Меня знобило. Смертная жара сушила жилы, требуя наркоза...
Он дернулся, когда впилась игла в артерию, чуть ниже подбородка, упал на стол, держа себя за глотку, неровно задышал...
Ты умерла, возможно, с тем же удивленным вздохом...
Я убедился: пульса больше нет, и - вышел прочь, в малиновый рассвет, на маревом покрытую дорогу.


5

Так Бог решил: пошляк всегда смешон поверхностно, и грустен шут глубоко; поэт строчит, когда поэту плохо, и пьет, когда поэту хорошо.
Струится жизнь невидимым пунктиром, нашептывая разуму о том, что миром движет вовсе не Ньютон, а яблоки в паденьи движут миром.
Открытие - лишь первородный грех, как интеллект - сомнение рассудка. А мы все вечность измеряем в сутках, и молимся в надежде на успех.


6

Забавно рыться в памяти, ища предмет своих деяний в груде бреда, стыдливо вопрошать: "Я сделал это?!", себя позорить, но потом прощать.
Открыв глаза и обнаружив Макса, сидящего на стуле предо мной, я ощутил, как ветер ледяной слетел с меня, и облаком распался.
Макс встрепенулся:
- Слава Богу, жив.
- Давно я здесь?
- Два дня. Я чуть не сбрендил. Я думал, ты умрешь... Но умер Эдди... Ведь это твой убийственный порыв? Ты помнишь, как пришел и рухнул кучей?
- Который день?
- Среда. К тому же, ночь... Чем ты его сколол?
- Он был не прочь. Готовил дозу сам... Несчастный случай...
- Тебя, сказала Томочка, два дня повсюду ищут три мордоворота...
- Опять станки: проклятая "мокрота", картонный танк, дырявая броня, коровьи мины, газовые вони, на амбразуру с криком "Гололед!.."
- Я вызвал Никодима. Он поймет, не выдаст, приютит и похоронит.
Колдун принес с собою перегар (он им дышал, и им опохмелялся), спросил:
- У вас портвейн не завалялся? Тащи, пока не умер патриарх, дыша вчерашним паром против ветра... Вадим, где вещи? Злобная молва мне донесла, что на любого "мэтра" есть "мэтр-двадцать", или даже два.
Я возразил:
- Уж лучше в крематорий...
- Достойный для философа ответ. И пепел есть, и урна. Ганга нет; есть колумбарий и отец Григорий, а также целый паспортный отдел, и кладбище, и морг - все под рукою. Игрушечная смерть найдет героя, освободит от недостойных дел, врагов, психологических пристрастий... Жизнь заново! Заманчиво звучит?
- И сколько стоит рай?
- Цена щадит, и время ждет невольника несчастий. Да! Надо выбрать имя...
- Все равно: мне выйти бы из этого вертепа - хоть Агафоном...
- Хочешь, будешь Глебом? А что, красиво. Значит, решено? Обмоем это дело.
- Я не буду.
Макс убеждал:
- Не пить никак нельзя: другое имя, новая стезя, противная, как пьянству, так и блуду. Не выпьешь - и возможен рецидив. Обряд хранит незыблемость традиций. А за спасенье можно и напиться...
Я чокнулся, немного пригубив, а чародей - могуч, победоносен, - вещал афористическим стихом:
- Вы спросите: "Кому сейчас легко?" - скажу: "Легко тому, кого выносят!.."


7

Наутро мы, распаренно-пьяны, приехали на дачу к Никодиму и, разгребая толщу паутины, дышали пылью дачной старины, и бредили то водкой, то искусством...
Меня губил мотив двояких чувств: я ощутил, бросая тяжкий груз, что и внутри, как за плечами - пусто!
Вертелась жизни пестрая метель, как за секунду перед катастрофой: я видел твой туманный белый профиль, Тамару, Эдди; призрачная цель еще жила неясной робкой тенью, но тщетно...
Не везде возможен блат: платил за рай, а попадаешь в ад - мистерия обратного значенья.
8
Я жил на даче, хмур и одинок. Три дня прошли спокойно, безразлично, а на четвертый в траурном обличьи угрюмый Макс переступил порог и выдавил:
- Ты умер! Бедолага...- смахнул с лица горючую слезу, добавил: - Вот, закусочку несу и выпивку. Покойничкам во благо.
Необычайно строгий Никодим горою мрачной появился следом:
- Вадим скончался. Нареченный Глебом дорогой жизни следует за ним. Вот паспорт. Документы о кончине я выдал Максу. Дружба сохранит печаль и боль.
Мой потрясенный вид их не смутил ни по какой причине.
К семи толпою начали валить сектанты. Пахло свежим мавзолеем. Мне жали руку:
- Скорбно сожалеем...
- Покойтесь с миром...
- А могли бы жить...
Сначала пили молча. Макс поплакал, но лишь до третьей рюмки. Теребя
в руках платок, я чувствовал себя безумным, но счастливым вурдалаком.
Двенадцать сумасшедших мертвецов, набив утробы, возжелали слушать учителя.
- Покойный будет кушать?
Я поперхнулся:
- Водку с огурцом, чего-нибудь мясного, и без хлеба...
Махатма выдал рюмку:
- Помяни. Вот так. Теперь об умерших - ни-ни. Пьем за тебя, живого. Пьем за Глеба!
Услышав крик, как пенье петуха, все оживились и порозовели:
- Вам коньячку?
- Пожалуй, "Ркацители"...
Меня трясли два пьяных мужика:
- А что свело несчастного в могилу?..
- Скажи, у всех талантов краток век?..
Я загрустил:
- Какой был человек!.. Я так его любил!.. Скололся в жилу.
Изрядно захмелевший Никодим интимно признавался:
- Крематорий - мне дом родной. Всегда поможет в горе директор, взяткоимец-херувим; берет "на лапу" грустно и степенно, и в этот раз торжественно изрек: мол, "если что - прошу на огонек..." Когда уйду - приду всенепременно! Усопшего он нежно поместил в неброскую, но емкую ячейку, и выбил имя. Звонкою копейкой я черта в этой смерти убедил! Там были Макс, Тамара и Диана; я произнес неистовую речь: "Он был свечой, а свечи надо жечь! Прижгись, незаживающая рана!.."
Макс подтвердил:
- Все плакали навзрыд, пропели песню "Ты такой холодный...", трясла венком, как елкой новогодней, Диана... Смерть раскрашивает быт...
Все трупы живо накачались спиртом, устроив шабаш под магнитофон. Меня свалил мертвецкий крепкий сон, я провалился в ночь...
Невинным флиртом со смертью нам с рождения играть. И будет тень, когда источник светел. Кто быстро жил - тот смерти не заметил; тем, кто не жил, труднее умирать.


ГЛАВА СЕДЬМАЯ

1

Постройте совершенные дворцы, и Вавилоном удивите Сфинкса. Пред ним равны провинция, столица, цари и слуги, жертвы и лжецы; он видел все, на тонкой паутинке качая мирозданья колыбель. От гибели его спасает лень, что мудростью зовется по старинке; и в дышащий огнем Армагеддон он по привычке не покинет трона: он, словно раб, устал от Вавилона, поскольку сам - небесный Вавилон.


2

Вернувшись из деревни год спустя, я дворничал задумчиво-прилежно. Весна прошла, а осень неизбежна: шепнет природа - листья полетят.
Макс вваливался в ту же штаб-каморку, мы пили; временами заходил увенчанный трагизмом Никодим, ворчал:
- Вы все живые. Что с вас толку?..
Москва плясала мутною рекой, неся мазут в устало-вязких водах, и жизнь текла знакомою погодой над городом, народом, над страной...
На годовщину "смерти" я решился: купил в киоске пару желтых роз, забрел на исторический погост, нашел свою плиту, остановился, неторопливо положил цветы, достал свечу и спички из кармана...
Я слышал за спиною, как Диана воскликнула потусторонне:
- Ты?!..
Я промолчал.
- Вадим!!!
Я обернулся:
- Вы это мне?
Густая борода ее смутила:
- Вам?.. Ах, да, да, да... Простите, я ошиблась...
Резким пульсом рвануло сердце.
- Вы похожи... с ним. Вы с ним знакомы?
- Был... Как будто не был...
- Как вас зовут?
- Меня? Зовите Глебом.
- И голос ваш, и руки... Как Вадим... А вы ему не родственник случайно?
- Случайно - да. Но дальний...
Я зажег свечу, поставил к нише, и пошел вверх по аллее...
Тягостная тайна от встречи с прошлым прошибала пот. Был и погост, и звон, свеча дрожала, как летний лист. Ты это предсказала, но, почему-то, все наоборот...


3

В искусстве важно быть, как и в любви, не первым, но - единственным. Романы мельчают; вырождаются титаны...
Но - весело из плоти и крови придумать жизнь, заделавшись Всевышним, и дергать нить ленивою рукой, пока тобой придуманный герой не скажет со страницы: "Автор - лишний", не превратит игру в слепой кураж.
Бог одинок, и вечным одиночкой спокойно ждет, когда с последней точкой в Создателя поверит персонаж.


Конец


>>> все работы автора здесь!






О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"