№5/3, 2011 - 20 мая 1799 года родился Оноре де Бальзак

Исанна Лихтенштейн
Неожиданный Оноре де Бальзак

Трудно представить человека столь разностороннего, как Оноре де Бальзак. В этом талантливом, умеющим быть разным человеке, с безудержным темпераментом, любовью к жизни, неординарными поступками сочетались высокие помыслы и великие свершения с рискованными авантюрами, мелким честолюбием, подобострастием к чинам и званиям. Глубина познаний в сугубо специальных областях, например, в естественных науках, позволяла ему практически профессионально разбирать проблемы антропологии, психологии, рассуждать о Сведенборге, Галле, болезнях и лечении, о великих врачах. Созданные в «Человеческой комедии» образы врачей, описание их нелегкого труда и взглядов на медицину представляют совершенно особый пласт не столько для филологов, сколько для медиков. Еще предстоит осмыслить, как в мозгу одного человека хранилась столь огромная информация, неисчислимые знания и чем ему за это приходилось расплачиваться.

История жизни каждого человека складывается из множества закономерностей, в значительной степени обусловленных генетически, и было бы неверно это игнорировать. Показательна в этом плане и своеобразная история Бальзаков.

Бернар Франсуа Бальзак (отец писателя) родился в бедной многодетной крестьянской семье, в деревне Нугейрье в департаменте Тарн 22 июня 1746 года. Ему, старшему из одиннадцати детей, прочили духовную карьеру. Но активный, умный, жизнерадостный молодой человек не собирался отказываться от соблазнов бытия, следовательно, сутана не входила в его планы. Кредо его жизни – здоровье. Он считал, что доживет до ста лет, дышал здоровым деревенским воздухом, пил древесные соки и до старости не стеснял себя в любовных интригах. Отличался эксцентричностью. Он очень гордился тем, что не дал аптекарям возможности заработать на своих болезнях ни одного су. Никакие неприятности не принимал близко к сердцу, стараясь во всем находить радость. Так, страдая от подагры, он утешался тем, что этот недуг был и у царя Давида. Огорчало его лишь отсутствие наложниц и одалисок. Он занимался делами различного свойства с одной-единственной целью – разбогатеть, но, впрочем, был брезглив, законопослушен и не замечен в преступных аферах. В карьерном росте ему очень помогла Великая Французская революция. «Кто был ничем, тот станет всем» – пришло к нам, как известно, из Франции. В числе разрешенных путей к обогащению в кодексе удачливого карьериста фигурировала и женитьба. Достигнув определенного успеха в делах, к пятидесяти годам нотариус Франсуа Бальзак, жуир и сердцеед, пышущий здоровьем, задумал жениться, естественно, не на бесприданнице. Он женился на дочери своего начальника, девушке из почтенного буржуазного семейства Саламбье и получил солидное приданое. Невеста была моложе жениха на 32 года, склонна к романтическим приключениям и истерична, но женитьбе это не помешало.

Отец Бальзака, прекрасный рассказчик, не имея прочных знаний, писал брошюры на любые темы, интересовался всем на свете, и после женитьбы продолжал достаточно свободную жизнь.

Мать писателя, неглупая, чувствительная, склонная к мистике, обиженная на весь мир, не чужда была, как и муж, романов на стороне. Особо нежно она любила своих внебрачных детей и довольно прохладно относилась к первенцу – Оноре, (родился 20 мая 1799) Ее постоянное брюзжание, жалобы на мнимые хвори, бесконечные требования послушания, непомерная жесткость «во благо» отравляли детские годы старшего сына. Травмы, полученные в детстве, преследовали его всю жизнь, отразились в поведении, последующих привязанностях, психическом состоянии и, конечно, в творчестве. Немалое потрясение испытал молодой писатель после казни дяди, брата отца, за убийство беременной крестьянки.

После этого душевного потрясения Оноре Бальзак, к тому времени известный писатель, решительно прибавил к своей фамилии дворянскую приставку «де», чтобы отмежеваться от нежелательного родства, хотя принадлежность к аристократическому роду д’Антраг осталась недоказанной. Легенду о родстве с аристократическим родом, Оноре услышал от отца как шутливое предположение. Но счел за лучшее, принять на веру.

Оноре дал негативную характеристику матери в одном из писем Эвелине Ганской, что в тот период их отношений психологически не очень понятно и, очевидно, можно трактовать, как «не могу молчать». На каком-то этапе уже взрослые дети, предполагая у матери душевную болезнь, советовались с врачом, наблюдавшим ее свыше тридцати лет. «О нет, – ответил врач, – она не сумасшедшая. Она только злюка». Тем не менее, она все же отличалась психопатическими чертами. Бальзак считал мать причиной многих своих бед, хотя на склоне лет только ей доверял следить за своими финансовыми и прочими делами.

Детство Оноре провел не в родительском доме, будучи до трех лет на попечении кормилицы, затем – в пансионе и, наконец, в Вандомском колледже отцов-ораторианцев (религиозный орден, члены которого не принимают монашеский обет). Годы, проведенные в колледже, Бальзак вспоминал с неослабевающей горечью. Полное отсутствие свободы, муштра, физические наказания нанесли ему непреодолимую душевную травму. Единственной радостью во время учебы служили книги. Он неограниченно ими пользовался с разрешения библиотекаря Высшей политехнической школы, обучавшего его математике.

С этого времени чтение заменяло Бальзаку реальную жизнь, рождало и подпитывало неуемные фантазии, настолько захватывавшие мальчика, что он зачастую не слышал происходящего на уроках и подвергался за невнимание нещадным поркам. Некоторые учителя считали его тупым, что объяснялось, однако, глубокой погруженностью в мечты.

Однажды его наказали «деревянными штанами» – надели средневековые колодки, после чего он заболел нервным расстройством. Очевидно, его состояние встревожило родителей, и они срочно забрали сына из колледжа. Трудно сказать, чем конкретно болел в то время Оноре, какой диагноз ему поставили. Известно только, что у него развилось сомнамбулическое состояние, он бродил по дому с отсутствующим взглядом, ничего не слыша вокруг, с трудом возвращаясь в реальность, замедленно отвечал на вопросы. В этот период, по воспоминаниям сестры, он был очень замкнутым, говорил мало, но мать ощущала в подростке огромную работу мысли и страдала от угадываемого ею в нем чувства превосходства.

Возможно, состояние некоторой отрешенности, аутичности являлось проявлением тяжелого невроза, вызванного пребыванием в колледже.

Неизвестно, лечили ли Оноре в этот период, но врач, несомненно, его осматривал. Семью Бальзаков наблюдал профессор Жан-Батист Наккар, серьезный ученый, автор труда «Новая физиология мозга», последователь идей Галля (1758-1828) установившего связь психических заболеваний с определенными участками мозга, автор учения о френологии, секретарь Королевского медицинского общества Франции. Впоследствии он стал другом семьи и особенно – Оноре де Бальзака. Писатель не без помощи Наккара попал под влияние учения Галля о френологии, интересовался связью психических заболеваний с определенными участками мозга, что отразилось и в его творчестве.

Постепенно Оноре вышел из состояния подавленности и отрешенности, продолжил занятия в другом учебном заведении, окончил его без особых успехов и начал трудиться на юридическом поприще. Но не это увлекает Бальзака.

Им всецело овладевает страсть к сочинительству, и он объявляет ошеломленным родителям, что станет писателем и просит материальной поддержки для осуществления честолюбивого замысла. На семейном совете, несмотря на первоначальное сопротивление матери, решено было в течение двух лет содержать сына, прекратив помогать ему в случае неудачи. Умная мать, пожалуй, первой поняла решимость Оноре и безнадежность противодействия ему. Он принялся за работу. При этом его совершенно изматывала внутренняя «фабрика идей», требовавшая выхода.

Одно из первых произведений было читано членам семьи в присутствии доктора Наккара. Чтение успеха автору не принесло. Но труд продолжался.

На этом сложном пути приходилось выполнять различную «поденную» работу, даже быть «литературным негром». Никому не известно, сколько романов, и под какими именами он напечатал. Этот анонимный автор еще не был Бальзаком. Он искал темы, вглядывался в людей, в общество, в окружающую действительность.

Определяющим началом личности Бальзака, по мнению исследователей его творчества и наблюдавших врачей, была неиссякаемая творческая фантазия, идеи наплывали друг на друга и теснились в, казалось, «безразмерном мозгу». Этот ритм никто не мог выдерживать, у него не было секретаря. Да и что это был за ритм!

Распорядок дня своеобразный и жесткий: он ложился спать в шесть-семь вечера, но в час ночи вставал и работал до восьми утра. Затем спал часа полтора, завтракал, пил кофе и вновь проводил у письменного стола несколько часов до четырех часов дня. Затем принимал ванну и вновь принимался за работу. «Дни бегут, – писал Бальзак, – они тают у меня в руках, как лед на солнце. Я не живу, я чудовищно растрачиваю свои силы, но какая разница, умереть от работы или еще от чего-нибудь».

В отличие от отца, Оноре не предполагал прожить долго, относясь к своему здоровью достаточно легкомысленно. Страдая от проблем с зубами, он не обращался к врачам, ссылаясь в шутку на волков, не лечащих зубы. В результате он их в значительной мере и лишился в молодом возрасте.

Наставления доктора Наккара не выполнялись. Всепоглощающая страсть к творчеству не давала «остановиться – оглянуться».

Критическим стал 1832 год. Он знаменит. Написаны принесшие славу романы, включая «Шагреневую кожу», издатели щедро платят авансы под еще не оконченные произведения. И вдруг возникает заболевание, возможно, идущее из детства, из колледжа отцов-ораторианцев. У него развиваются словесные нарушения, зрительные и слуховые галлюцинации, которые, по мнению крупного исследователя Грэхема Робба, уже невозможно было рассматривать только в контексте «художественных» фантазий. Кроме того, у Бальзака в это время определяют симптом парафазии, то есть неправильного произнесения звуков или замены одних слов другими близкими по значению и звучанию. Писали и о кратковременной потери памяти. Александр Гумбольдт («научный сплетник», как его называли) попросил друга-психиатра познакомить его с одним из своих пациентов. На обеде наряду с пациентом оказался и Бальзак. Он производил достаточно странное впечатление одеянием и непонятной речью – как бы с полным ртом. Друг Бальзака, литератор Луи Гозлан (1803 -1866) вспоминает неожиданный приход писателя к нему в ночное время с предложением отправиться на восток, где Великие Моголы, по его словам, открыли гору из золота. Он обещал другу гору бриллиантов. Получив отказ, повалился на пол и тотчас уснул на ковре. Утром к ночному происшествию не возвращался. В этой истории есть нюанс: Бальзаку действительно подарили индийское кольцо – и вот так история трансформировалась. К свидетельствам Гозлана следует относиться осторожно. Он опубликовал книгу « Бальзак в домашних туфлях» 1856, состоящую преимущественно из анекдотов о Бальзаке, но дух писателя в ней сохранен. Другой знакомый, Хаммер-Пургсталл вспоминал, что Бальзак рассказывал ему о стремлении написать роман, о России, но колебался, чувствуя за собой слежку царских агентов. Стефан Цвейг в романизированной биографии Бальзака пишет о присущих писателю чудачествах, проявлявшихся на протяжении всей жизни.

По Парижу поползли слухи о странном поведении Оноре де Бальзака, о бессвязной речи и необъяснимой «задумчивости». Писатель, чтобы пресечь домыслы и сплетни, уезжает в Саше, где поселяется в семье давних знакомых – доброжелательных и отзывчивых людей.

Особенностью нездоровья Бальзака, к счастью, явилась полная сохранность сознания, работы мысли, интеллекта. Речь идет о своеобразном психическом заболевании, не затрагивающем личность. Но писатель остается писателем, и, стремясь разобраться в своем состоянии, выйти из него, пишет блестящий роман «Луи Ламбер», в котором придает герою характерные симптомы своего страдания. Трудно себе представить пораженного недугом человека, блуждающего в тревожной задумчивости по городу и замку в Саше, сознающего свое нездоровье и продолжающего, несмотря ни на что, творить, не скрывая своих бед и страданий.

Личность Бальзака, его огромный талант, постижение им психологических проблем, профессиональное их описание является, пожалуй, непознанным человеческим и медицинским феноменом. Вот несколько фрагментов из романа: «Ламбер не ответил. Я смог, наконец, его увидеть, и он представил мне одно из таких зрелищ, которые навсегда запечатлеваются в памяти. Он стоял, опершись обоими локтями на выступ, образованный деревянной панелью стены, таким образом, что его торс казался согнувшимся под тяжестью его склоненной головы. Его волосы, длинные, как у женщины, падали на его плечи и обрамляли его фигуру, придавая сходство с бюстами, которые представляют великих людей эпохи Людовика XIV. Его лицо было абсолютной белизны. Он привычно тер одну из своих голеней о другую машинальными движениями, которые ничто не могло остановить, и это непрерывное трение двух костей производило ужасный звук. Рядом с ним находился лежащий на доске матрац, набитый мхом.

– Он очень редко ложится спать, – сказала мне мадемуазель де Вильнуа, – хотя каждый раз он спит в течение нескольких дней.

Луи продолжал стоять, как я его видел, и день и ночь, с неподвижным взглядом, не опуская и не поднимая веки, как мы это обычно делаем… Я пытался несколько раз с ним заговорить, но он не слышал меня. Это был обломок, вырванный из могилы, нечто вроде победы, одержанной жизнью над смертью или смертью над жизнью. Я там находился приблизительно в течение часа, погруженный в необъяснимую задумчивость, во власти тысячи печальных мыслей.

Я слушал мадемуазель де Вильнуа, которая мне описывала эту жизнь от ребенка в колыбели во всех подробностях. Вдруг Луи прекратил тереть свои ноги одна о другую и произнес медленным голосом: «Ангелы – белые!»

Известно увлечение Бальзака мистическим учением Сведенборга, отсюда и упоминание об ангелах, привидевшихся Луи Ламберу. Сведенборг полагает, что в человеке существует внутреннее начало – ангел и внешнее – то, что окружает его. Если человек поддерживает внутренний мир, свойственный ему, душа поднимается над материей и старается от нее отделиться. Когда их разделение совершается в той форме, которую мы называем смертью, ангел, достаточно сильный, чтобы отделиться от своей оболочки, продолжает существовать, и начинается его новая жизнь. Бесконечные особенности, которые делают людей различными, не могут быть объяснены ничем, кроме этой двойственности бытия.

Выстраданные мысли автора приданы его героям: «Без сомнения, – сказала мне она (госпожа де Вильнуа. – И. Л.), – Луи должен казаться сумасшедшим, но он не сумасшедший, если слово «безумный» относится только к тем, у кого по неизвестным причинам повреждается мозг и кто не отдает себе отчета в своих поступках. У моего мужа все совершенно скоординировано. Если он вас не узнал физически, не думайте, что он вас вообще не видел. Ему удалось отделиться от своего тела, и он вас видит в другой форме, но я не знаю, в какой». И далее: «Когда он говорит, он высказывает удивительные вещи. Однако довольно часто он заканчивает словом мысль, начатую в его рассудке, или начинает фразу, которую заканчивает мысленно. Другим людям он покажется больным, для меня, живущей в его мыслях, все его идеи ясны. Я прохожу по дороге, проложенной его духом, и хотя я не знаю всех ее поворотов, тем не менее, мне удается встретиться с ним у цели».

Здесь Бальзак как бы выступает последователем Пинеля (1745–1826) врача, добившегося отмены ношения кандалов психически больными. Умопомешательство, по Пинелю, имеет рассудок, и сумасшедший не бессмыслен для того, кто сумеет воспринять его рассуждения. Для большей убедительности диагностические предположения писатель подтверждает на воображаемой консультации Луи Ламбера у врача-психиатра Эскироля (1772–1840). Именно в годы издания и переиздания романа публиковались статьи Эскироля, что подтверждает глубокое понимание и интерес Бальзака к проблемам психиатрии. Специалисты полагают, что очень точным описанием Бальзак задолго до профессионалов выделил новую форму психического заболевания. Впоследствии, такие признаки определяли, как одну из разновидностей шизофрении – «сохранение поз, двигательные стереотипы, нарушение цикла сна и бодрствования», внезапно произнесенные фразы, внешне лишенные смысла, и т. д. Картина настолько точна, что, по мнению Грэхема Роб (1994) и Ж. Гаррабе (1970), не может быть плодом воображения, и Бальзак должен был писать ее с натуры. Поскольку роман считают в определенной мере автобиографическим, полагают, что Бальзак описывал свое состояние.

С этим утверждением трудно согласиться. Известны классические работы доктора В. Чижа (1901,1902), в которых разбираются психологические особенности персонажей, в частности в произведениях Тургенева, притом, что к личности автора они отношения не имеют. Судить о заболевании только по художественному описанию рискованно, нужны дополнительные доказательства.

Вместе с тем человек, работающий в столь бешеном темпе, не позволяющий себе отдохнуть и расслабиться, перепутавший день с ночью, очень уязвим. В подобной ситуации возможны психические симптомы нередко функционального характера без органических повреждений.

Очень интересная реакция на роман Бальзака возникла у Гюстава Флобера. 27 декабря 1852 году в 5 часов Флобер окончил читать роман Бальзака «Луи Ламбер», о чем известно по проставленному времени в письме Луизе Коле. Он под огромным впечатлением, ему страшно и, не желая оставаться наедине с собой, пишет, пытаясь избавиться от неотвязных мыслей. Флобер находит в романе, в образе Луи Ламбера сходство с пережитым, даже с задуманным в юности романом. Герой романа, как и Флобер (или прототип) «доходит до галлюцинаций оттого, что слишком много думал…в конце книги герой под влиянием какой – то мистической мании хочет оскопить себя». Оказывается такая же мысль когда – то владела Гюставом: « …Однажды вечером, охваченный этой мыслью с непреодолимой силой, в то время как я целых два года не общался с женщинами… Бывают моменты, когда ощущаешь потребность испытать страдание, (выделено Флобером И.Л.) ненавидеть свою плоть, кидать в нее грязью, - настолько кажется она самому себе отвратительной. О, как сильно ощущает человек близость безумия, я в особенности! Проклятая книга! Мне больно от нее, так я ее чувствую».

В приведенном отрывке из письма, чувствуется как глубоко и тонко Флобер проникает в замысел Бальзака. Это тем более важно, что роман создан Оноре Бальзаком в период острого психического недомогания, трактуемого как разновидность шизофрении, по крайней мере, так пишут о Луи Ламбере, подчеркивая сходство с автором. (Исанна Лихтенштейн, 2009)

В приведенных рассуждениях проявляется глубинное сознательное или подсознательное сходство столь разных по происхождению, образу жизни, жизнестойкости людей как Флобер и Бальзак.

Оценка Флобером романа Бальзака кажется очень важной и подчеркивает наличие сложной психологической ситуации автора в период написания романа.


Довольно скоро Бальзак почувствовал себя значительно лучше, обрел уверенность и вернулся в Париж. Это было и возвращением к прежнему изнуряющему образу жизни. Он, как и раньше, пил в огромных количествах кофе, ставшее необходимым допингом, даже изучал разные способы приготовления этого напитка для еще большего «взнуздывания» себя. Бальзак научился готовить кофе по-турецки, заливая его до кипячения небольшим количеством холодной воды и поняв: чем меньше воды, тем кофе крепче. В своем пристрастии к кофе он не был одинок. Другой любитель кофе, композитор Россини сетовал, что эффект от употребления кофе длится не более трех недель, однако этого достаточно, по его словам, для написания оперы. Примерно по этому же принципу жил Бальзак: закрывался от всего и всех на один-два месяца и выходил из добровольного заточения с новым романом. После знакомства с Жорж Санд кофе чередовалось или подкреплялось кальяном.

Бальзак, несомненно, знал цену своему дарованию, но это не мешало ему страстно и мучительно искать знакомств в высшем обществе, в том обществе, которое он разоблачал в романах.

Мне кажется, что это характерно для уязвимых личностей с особым складом нервной системы и является проявлением некоторой душевно-эмоциональной раздвоенности. Влияние детских переживаний, связанных со сложными отношениями с матерью, сказалось практически на всех привязанностях Бальзака, первой из которых оказалась мадам де Берни, по возрасту годившаяся ему в матери. Он всю жизнь искал в женщинах не столько эротику, несмотря на высокую сексуальность и влюбчивость, сколько материнское начало – настолько глубокую травму он перенес в детстве. В последующие четыре года жизни сохранялось душевное и физическое здоровье.

26 июня 1836 года во время прогулки Бальзак почувствовал прилив крови к голове, шаткость походки, неустойчивость и головокружение. Он потерял сознание и упал. Обморок длился не долго, на следующий день он чувствовал лишь легкую слабость. Но после этого случая привычными стали жалобы на головные боли.

Очевидно, кратковременный обморок явился следствием гипертонической болезни. Во всяком случае, известно, что последующий год писатель работал, опустив ноги в миску с горчичной водой, что делает предположение о гипертонии достаточно достоверным. Нечего и говорить, что рекомендации доброго друга доктора Наккара не выполнялись. Бальзак торопился, замыслы теснились, он хотел писать, создавалась единственная в своем роде «Человеческая комедия».

Этот год оказался сложным. Он был вынужден судиться с популярным издателем, опубликовавшим без разрешения автора незаконченное произведение. Коллизии точно повторяли грустные страницы «Человеческой комедии» о поисках справедливости. Произошло и много других печальных событий, в результате которых он на две недели угодил в тюрьму, где, однако, продолжал творить. Все это, естественно, осложняло лечение.

Наряду с почти непрерывной творческой работой Бальзак со всей страстью неуемной натуры пускался в различные коммерческие проекты – от строительных фирм до железнодорожных. Он неизменно увлекался, вкладывал силы и с трудом заработанные деньги в очередную химеру. Впрочем, в действительности, химерой это оказывалось только для Бальзака. Он часто проигрывал, что не умеряло пыл его дальнейших не менее рискованных операций. Такова была его натура, поражающая активностью, стремлением к обогащению как освобождению.

После окончания очередного романа Бальзак появлялся в свете. Какое-то время он восстанавливал пошатнувшиеся связи и знакомства, активно искал общения, поддержки, любви. Он, как описывают биографы, производил странное впечатление: с всклокоченными немытыми волосами, в одежде не всегда по мерке и по моде. Но стоило ему включиться в разговор, как он мгновенно овладевал вниманием присутствующих, перестававших замечать особенности его внешнего вида. Широта познаний, увлеченность, ум, искрящаяся талантливость не оставляли никого равнодушным.

К сожалению, и в периоды наивысшей славы и признания он в душе сохранял тревожную задумчивость мальчика из Вандомского колледжа. Некоторые полагают, что Бальзак мистифицировал собеседников мнимыми странностями, обраставшими впоследствии легендами. Несомненно, однако, что он был очень впечатлительным и восприимчивым наблюдателем и слушателем. Хорошо известно, что герои его произведений нередко представлялись ему реально существующими. Однажды друг обнаружил Бальзака на полу без сознания: «Что случилось?» – «Ах, только что умер отец Горио!». По воспоминаниям доктора Наккара, весной 1835 года во время работы над книгой «Евгения Гранде», великий писатель довел себя до такого изнеможения, что несколько раз погружался в состояние, пограничное между сном, обмороком и смертью.

Роден, прекрасно чувствующий натуру, придал Бальзаку «экстатически-испуганное выражение, как у человека, пробуждающегося от трагических галлюцинаций». Психиатры считают, что очень впечатлительные люди могут впасть в состояние, сходное с летаргией.

На протяжении двух десятилетий длилась изнурительная душевная зависимость Бальзака от «прекрасной незнакомки» – графини Ржевусской, в замужестве Эвелины Ганской. Естественно, мы не будем копаться в эмоциях Оноре де Бальзака, но непрерывное упоминание в письмах о возлюбленной ее высокого родства подчеркивает прежнюю страсть выходца из крестьянской семьи к титулам. Небезынтересно, что сестры Ржевусские по прихоти судьбы причастны к гениям. Так, Каролина Собаньская, сестра Эвелины, долго тревожила воображение Адама Мицкевича и Александра Пушкина. Они, правда, не предполагали, что она была агентом «третьего отделения».

В библиотеке Александра Сергеевича были книги великого французского романиста, в частности «Луи Ламбер». Пушкин, как и Бальзак, увлекался учением Галля, о чем писал Анне Керн.

В последующие годы в «истории болезни» писателя то и дело встречаются жалобы на одышку, беспокойство, в легких прослушивались хрипы.

В 40-е годы он перенес желтуху, привычными стали желудочные колики, подергивания век. «У меня постоянно подергиваются веки, и я очень беспокоюсь, так как вижу в этом признак какого-то надвигающегося нервного заболевания», – писал Бальзак. Отмечалось появление папулезной сыпи, в связи, с чем подозревали сифилис, но дальше подозрений не пошло. Собственно – не отвергли и не подтвердили. Смерть друга Фредерика Сулье от гипертрофии сердца потрясла писателя. «Это меня поразило. Мне кажется, что у меня гипертрофия сердца», – писал он в одном из писем. Он плохо себя чувствовал, временами не мог работать. «Удивляйтесь, что вы еще не услышали о моей смерти».

В 1846 году наступил рецидив болезни, выразившийся в нарушении памяти, сложностях в общении: он иногда забывал существительные, названия предметов. Александр Гумбольдт вспоминал, что Бальзак обсуждал с ним несовершенство психиатрических терминов, равно как и процесс диагностики. Меттерних полагал, что «voyage de Paris a Java» Бальзака является своеобразным гомеопатическим «лечением» лунатизма, «вакцинацией» для мозга.

Обнаружена некоторая цикличность психических нарушений у Бальзака, проявившихся первоначально в Вандомском колледже, а затем в 1832 и 1846 годах. Неизвестно, прибегал ли писатель к врачебной помощи, и требовалась ли она. Он сам выходил из болезненного состояния и, как правило, с новым произведением.

К сожалению, трудно с уверенностью говорить о том, что происходило с пациентом десятки лет назад, не имея достаточно полного профессионального описания, точнее – истории болезни. По мнению Ж. Гаррабе у Бальзака в 1832 и 1846 годах наблюдались симптомы психического заболевания. Определенный диагноз он, однако, не ставит. Несомненно, что Оноре де Бальзак был акцентуированной личностью.

Начиная с конца 40-х годов, писатель страдал преимущественно различными заболеваниями внутренних органов. Он дважды ездил из Парижа в далекую украинскую Верховню, в имение Ганской – с матримониальными целями.

Как правило, в Украине Бальзак, в отличие от иных путешествий, почти не писал. И тогда в письмах он сетует, что не заработал ни гроша, думая о неотложных платежах. В Верховне Бальзак перенес так называемую молдавскую лихорадку, характерную для этих мест. Известно, что от нее скончался Григорий Потемкин, полководец времен императрицы Екатерины Великой, ею болел Пушкин в период молдавской ссылки.

В понятие лихорадки входило множество неясных заболеваний, протекающих с температурой. Чаще полагают, что причиной этой болезни являются риккетсии, иногда ее называют окопной лихорадкой. Заболевание протекало около двух месяцев, изрядно измотав писателя. Его лечили немецкие врачи отец и сын Кнотте, ученики известного Франка, профессионализм которых писатель высоко ценил.

Бальзак поправился и, не решив личных дел, вернулся в Париж к обычным занятиям, но ненадолго. С 1849 года он опять в Верховне, болеет, нарастает сердечная слабость, одышка, бесконечные бронхиты, снижена острота зрения. Возможно, начиналась отслойка сетчатки в результате гипертонической болезни или в связи с развивающимся заболеванием почек. Он даже отказывается из-за болезни от предполагаемых путешествий в Москву и Петербург.

Едва поправившись, писатель едет в уездный город Бердичев, где, наконец, состоялось долгожданное венчание. Но всем ясно, что Бальзак неизлечим. Дождавшись приемлемой погоды, супруги отправляются в Париж. Путешествие очень утомило писателя, они вынуждены были задерживаться в разных городах для отдыха. Наконец, они приезжают в любовно обставленный дом. Бальзак с дороги дает матери последние указания, вплоть до названия цветов и куда их поставить. Ведь приезжает двоюродная внучка Марии Лещинской, французской королевы! Готье говорил: «Нет ничего опаснее, чем осуществленное желание». Казалось все достигнуто, а жизни не осталось.

После кратковременного улучшения состояние вновь ухудшилось, и на сей раз фатально. Предчувствие подтвердилось, у него развивалась гипертрофия сердца (нарушение питания сердца с последующими сдвигами обменных процессов), отеки, жидкость в брюшной полости.

Летом 1850 года созывают консилиум в составе д-ра Наккара, Луи, Ру и Фукье. Доктор Наккар сказал: «У него острое белковое мочеизнурение (острая почечная недостаточность). Прогноз пессимистический». В письме Теофилю Готье Бальзак в последний месяц жизни дописывает: «Я уже не могу ни читать, ни писать». Вскоре присоединяется гангрена. Бальзак периодически бредит. Его навещают немногочисленные друзья, Виктор Гюго, оставивший поразительные по трагичности записки. Незадолго до смерти, согласно легенде, состоялся разговор больного писателя с врачом:

«– Доктор, – сказал Бальзак, – я хочу знать всю правду. Я вижу, что болен серьезнее, чем я думал, я тщетно пытаюсь возбудить аппетит, воображение, все внушает мне отвращение. Как вы думаете, сколько времени я еще смогу прожить?

– Мой дорогой больной, сколько времени вам нужно, чтобы сделать все необходимое?

– Шесть месяцев, – ответил Бальзак с видом человека, который все хорошо взвесил.

Доктор отрицательно покачал головой.

– Дадите вы мне шесть дней?.. Шесть дней. Я сумею быстро просмотреть мои пятьдесят томов. Я вырву неудавшиеся страницы и отмечу лучшие...

– Мой дорогой больной, – произнес врач, – кто в этом мире может поручиться хотя бы за час? Ведь тот, кто хорошо себя чувствует, может умереть раньше вас... Но вы хотите услышать правду?.. Завещание надо написать сегодня...

Бальзак приподнял голову. Такого ответа он не ожидал. Последняя фраза была равносильна смертному приговору…». Был ли этот разговор неизвестно, но Бальзак понимал тяжесть своего состояния. Он не только чувствовал обострение болезни, но и читал тревогу в глазах, доброго друга, доктора Наккара.

«Один лишь бог знает, как много мы потеряли, что не собрали последних высказываний Бальзака, его замечаний о созданных характерах, о его планах и замыслах… которые впервые его перо уже не могло запечатлеть» (Из записок доктора Наккара).

Один из величайших писателей погибал в тяжких муках, на руках матери. Перед смертью, в бреду, он просил: «Пригласите доктора Бьяншона, он спасет меня». (Бьяншон – один из героев, проходящий через всю «Человеческую комедию».) До последнего вздоха Бальзак жил в мире созданных им образов. Он вызвал их из небытия и оживил. Как Пигмалион, он создал свою Галатею, которой суждена долгая счастливая судьба.

Оноре де Бальзак умер в ночь с 18 на 19 августа 1850 года.


Литература

Бальзак Оноре Собрание сочинений в 15 томах. Москва: Художественная литература, 1955.
Бальзак в воспоминаниях современников. Москва: Художественная Литература, 1986.
Гаррабе Ж. История шизофрении psychiatry_the_hystory_of_shizofrenia.zip - ZIP archive, unpacked size 1 511 936 bytes
Гюго Виктор. Посмертные записки. Москва: Кучково поле, 2007.
5 Флобер Гюстав Собрание сочинений в пяти томах.
Издательства «Правда» Москва, 1956

Лихтенштейн И. Оноре де Бальзак: Страницы жизни. Долгожитель: Приложение к газете Новости недели, 28 декабря,2006.
Лихтенштейн И. Врач и больной, там же, 28 апреля 2007.
Моруа Андре. Прометей или жизнь Бальзака. Киев, 1986.
Цвейг Стефан. Бальзак. Москва: Молодая гвардия, 1962.
Robb Graham Balzak a biography Madneß chapter 9 W.W. Norton Company
New York London, 1994




>>> все работы автора здесь!






О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"