№3/2, 2011 - Продолжение следует

Игорь Смирнов-Охтин

И в Стамбуле, и в Константинополе…
(лоскутные наблюдения)

Окончание. Начало в № 3/2 2011

Как признался Поэт, целью его паломничества во дворец Топкапы был гарем. Он, правда, назвал его сералем – венецианским словцом, исказившим персидское «сараий», что означало в турецком языке здание или дворец. – О несоответствии (впрочем, весьма распространённом) упомянул не с целью зацепить Поэта (прицепиться к нему), а лишь желая напомнить правильное значение слова. Впрочем, кто знает, что творится в подкорке при свершении общественно полезного поступка?..

В гарем Поэт не попал. Гарем был закрыт.


Направляясь в Топкапы, я решил в гарем не ходить. Кому-то сказал, что гарем без женщин не интересен. Да ещё стоять (обещанную путеводителем) длинную очередь.

Гарем был открыт, очереди не было, и я пошёл в гарем.

Но сначала проник во дворец…


15. Дворец.

Для тех, кто никогда не жил во дворце (а таких – исключив крошечное исключение – всё человечество), слово «дворец» – слово из сказки. И у каждого свой образ дворца. Помню разочарование одного провинциала, увидевшего Зимний дворец в Питере. «Ну какой же это дворец!.. Ну какой же это дворец!» – возмущался. Оказалось, дворец в его представлении обязан носить одежды из мрамора, красивых камней, позолоты. А у нашего-то имперского бедняка – штукатурка.

И всё же, есть одно общее для европейцев (а говорить уверенно могу только о них), для мерцающих в их головах картинках при слове дворец : единый объём (или объёмы сплавленные), единый архитектурный образ – попросту, ДОМ.

Дворец Топкапы – это четыре двора за каменной стеной, обстроенные разномастными строениями.

Всякая умеренная (то есть, разумная) автократия создаст для демоса иллюзию возможности доступа к «телу» или к «управлению». Два первых двора в Топкапы были доступны всем подданным империи – приходи, гуляй и, если повезёт, увидишь «Повелителя двух морей, тени Аллаха между двумя горизонтами, героя вод и тверди». Но Повелитель двух морей имеет – конечно же! конечно же! – право на нормальные условия для трудовой деятельности, на покой, на частную жизнь. Все эти нормальные условия – за стеной, отсекающей второй двор от третьего, с красивейшими воротами сказочного названия: Ворота блаженства. У ворот своя роль. Можно сказать, грандиозная. Из них выбрасывали на растерзание янычарам великих везиров (то бишь, премьер-министров), выносили тела повелителей вод и тверди, зарезанных очередным претендентом на тень Аллаха в двух мирах, объявляли о восшествии на престол нового Повелителя двух морей. Название ворот сказочное… из страшной сказки.


Топкапы. Ворота Блаженства


Известно, государственный совет в Османской империи имел название предмета мебели – дивана. Красивая квадратная комната, где заседал Диван, оборудована (помимо, конечно, диванов вдоль стен) зарешеченным окошечком. Окошечко – гениальная придумка одного из султанов, который смертельно тосковал, сидя в Диване на диване и слушая потоки неспешных цветистых речений, но понимал при этом, что оставлять без присмотра своё политбюро смертельно опасно. Придумал окошечко – Око султана, – к которому, оставаясь невидимым для вельмож, мог подойти в любой момент. И вельможи никогда не знали, слышит, видит их султан или нет.


Топкапы. Здание Дивана


Топкапы. Диван


Сокровища

О сокровищах дети, которые – не во дворцах, узнают из сказок. В сказках сокровища живут в сундуках – сокрыты от глаз, от рук. Сундуки хранят в спец помещениях под охраной надёжного засова или солдата. Повзрослев, узнаём, что сокровища нынче не в сундуках, а в музейных витринах, на ювелирных прилавках и в сейфах Гохрана. Некоторые сокровища цокают по асфальту в мини-юбочках или элегантно выплывают из «Мерседеса».
Павильон сокровищ не произвёл на Поэта сильного впечатления. На меня, признаюсь, тоже. А, ведь, в нём, если верить путеводителю, представлено самое большое в мире собрание этих самых… сокровищ . В этом абзаце уместно, возможно, поразмышлять о сокровищах , реликвиях , то есть – что есть что ? Тем более в Топкапы они соседствовали почти вперемежку. Но каждый примечает своё. Поэт запомнил зуб и волосы с головы Пророка, мечи, кинжалы, но потрясением для него оказался отлитый в бронзе отпечаток стопы Пророка, точнее – его размер: «Минимум сорок восьмой размер обуви». И тут Поэт содрогнулся: Иети! А вот я даже не заметил экспонат. Бывает. Зато получил своё изумление: посох Моисея. Это была тонкая ветка. Быть может, потолще тонкой ветки, но – ветка. То есть, никак не палка, годная для опирания или удара по спине. Этот посох останется для меня загадкой, думаю, на всю оставшуюся жизнь. Наподобие одной из прочих индивидуальных моих загадок, как общий вид и устройство японской пишущей машинки. Но в чём абсолютно уверен: ветка в сокровищнице Топкапы – истинный посох Моисея. Была бы подделка, ну и отломали бы под посох подобающую палку.


16. Снова о гареме

Гаремы в Центральной Азии – Бухара, Хива… – за прямоугольной в плане стеной прямоугольный двор, слева четыре помещения с четырьмя айванами для четырёх жён, справа – жильё наложниц. Среднеазиатский гарем – прост и понятен, как молодая номенклатурная система.
Гарем в Топкапы.


Вход в гарем

Перешагнув порог скромненького входного проёма и двинувшись маршрутом узких коридоров, по многим, трудно фиксируемым приметам, родилось во мне ощущение, что оказался в комплексе, схожим даже не с городским, а с государственным образованием, подобие города-полиса, с сюрреалистической (то есть, здравым смыслом не познаваемой) планировкой.



Страницами выше записал, что камни сами по себе ничего не сотворят. И сейчас подтверждаю. Но камни – скажут. Того точнее – нашепчут. Не стану хвастать, что доступен мне их голос, доступен язык камней. Но были случаи и такие места, когда удавалось слышать их шепот. Вот и в этом гареме. Народу – никого. Тишина. И только шепот. Шепот многих. Тихий, тихий гул. Покои, закутки, глухие каменные дворы, роскошные залы, самая крохотная комнатка или тёмный извилистый коридор, каждый переход и каждая лестница – они хранят… нет, не тайну, не какую-либо одну тайну, тайны здесь многослойны – это тайны слёз, любви, ревности, крови… и, слушая шепот камней в их попытке поведать тебе – глухой тетери – нечто , твоя кожа при этом почему-то покрывается мурашками.

И ещё в начале моих перемещений по гарему родилась догадка, того точнее – предположение, что Тайны, жившие в этом гареме, отражались так же и в планировочной структуре трёхсот помещений и этой же структурой так же… и порождались. Как получилось потом узнать, функция гарема и в самом деле была значима, и в самом деле он являлся неким государством в государстве, со сложной иерархией, где местным правителем был вовсе не султан, и не старшая жена, и не первая любовница, а – Валиде Султан , мать султана, «валидол султана» – для запоминания придумал я. Власть общей для всех Мамы была непререкаемой и распространялась не только на гарем, но временами и на всю империю. – Но дело, тут думаю, не в историческом моменте, а в характере очередной «валидол султанши».



17. Школа русского языка. Продолжение

…Потрёпанное паспарту, которое сунул мне под нос «человек-половой-боксёр-легковес-официант» прояснило главное: я в западне у турецкой банды. До «корочек», как уже писал, не дотронулся. Пытался сконструировать поведение, чтобы как-то вырваться.

Все варианты выглядели «нулевыми». Расскандалиться – пожалуйста, но вырваться мне бы не дали. Их бизнес предусматривал подобные чудачества, и приёмы жёсткого успокаивания были, конечно же, отрепетированы.

Единственное, за что мог ухватиться утопающий из Санкт-Петербурга, это соломинка под названием разговор . Главное, было с кем. Начал с истории. Дескать, ты – пригласил, я – твой гость, а этого (на двух коротконогих, но аппетитных девах) – этого ничего мне не надо. Я этого не просил. Не заказывал. Шампанское тоже не заказывал. И где же твоя русская жена? Значит, ты меня обманул.

Во время такого разговора, «подсевшая ко мне» время не теряла и притрагивалась ко мне бархатной ручкой, улыбалась, и что-то спрашивала, и что-то на своём англо-турецком-сербском предлагала, и как будто весьма что-то очень недурное. Мой разговор «ресторатору» показался занудным, да и русский язык его внезапно ухудшился. И он высказался в том смысле, что я вовсе никакой не гость (что и сам я уже понимал), и что платить придётся.

Не имея ничего существеннее того, что уже сказал, принялся за проработанное. Повторно озвучил озвученное. Это дало результат. Появилось ещё одно действующее лицо.

В кинотрилогии «Крёстный отец» есть персонаж – мафиози по имени Солоццо, который чего-то добивался от Карлионе-старшего, а не получив желаемого, постарался его убить, но не убил, а вот его самого младший Карлионе – Майкл Карлионе – застрелил двумя выстрелами в полутёмном кафе-подвальчике, качеством не лучшим того, в котором сидел я, застрелив за тем и полицейского охранника.

Так вот, застреленный Майклом г-н Солоццо (кстати говоря, этнический турок) как две капли воды был похож на появившееся в нашей сцене ещё одно действующее лицо – хозяина, истинного хозяина заведения и тоже (а это уже без всякого удивления) этнического турка. Но вот что всё-таки удивительно, прилично болтавшего по русской фене.

Ему сообщили, что клиент отказывается платить.

Г-н «Солоццо» поднял брови над своими большими маслеными глазами и сказал: «Почему-у-у?» – в полном изумлении, протянув последнюю гласную.

Девочек тут же сдуло, г-н «Солоццо», с незлым, почти добрым лицом подсел ко мне и своими маслеными глазами внимательно смотрит, видимо ему искренне было не понятно, почему русский мужчина платить не хочет?

Якобы искренне доверившись его интересу, я принялся рассказывать «от печки», от момента знакомства с его подельником. Но турок был всё же человеком деловым, приёмы завлечения клиентов-идиотов были ему известны, так что, не мешкая, он перевёл стрелку на то, что платить как никак надо. На такси меня везли, пиво подали, девочки шампанское пили, и даже то внимание, которое они оказали, стоит денег, потому что это их работа. Тут я и узнал, что с меня требуют 1500 лир. Дальнейший разговор некоторое время проходил в жанре восточного базара. А восточный базар предполагает торг и взаимные уступки. Мой первый знакомец – фиктивный ресторатор – хотя и сидел в расслабе, отдав инициативу шефу, но вдруг встрепенулся и сообщил, что готов великодушно взять на себя половину расходов, и что мне только всего и останется заплатить 750 лир. В восторге от своей щедрости вскинул руки и во всю свою пасть улыбнулся.

Я сказал: «Нет».

Доброе лицо г-на «Солоццо» стало печальным. Он укоризненно покачал головой.

Он не стал спрашивать, имею ли я деньги? Грамотно выстроив конфликт, спросил напрямую, сколько их у меня?

Денег с собой было не много, не мало, но то была вся моя оставшаяся наличность, и, как ни странно, по сумме лир и евро в том изобилии, которую от меня и потребовали, то есть – около семисот пятидесяти евриков.

Шиш, я ему ответил.

И на этом восточный базар кончился, начался другой жанр, название которому каждый читатель придумает сам.

Со словами «Ну-ка, дай, посмотрю» масленоглазый потянул руку к моему карману.

Началась полусиловая борьба за мой кошелёк. Полусиловая – потому что нападающая сторона разбоя в прямой форме пыталась избежать, надеясь застращать клиента, с тем, чтобы он сам предъявил требуемое. Приятный турок в хорошем костюме со свежей сорочкой и в галстуке, и с мифической русской женой, уступил место справа от меня половому-боксёру-легковесу-официанту, а сам, даже не пожелав мне приятно оставаться, смылся. Ну а слева я был зажат масленистоглазым г-ном «Салоццо» – хозяином заведения. Силы были неравные. Имелась лишь хилая надежда перевести всё опять в жанр восточного базара.

Поэтому, когда я говорил: «Я сам», меня отпускали. У меня появлялось время и для увещевания, и для требования позвать полицию – дескать, пускай она разберётся, и на всякое другое нелепо-канительное, что быстро утомляло собеседников, и их лапы опять уверенно пытались залезть в мой карман за кошелём.


18. ПОКРОВ

В своём известном очерке, в самом его начале, Поэт признался, что его желание попасть в Стамбул «никогда не было желанием подлинным». Поспешно тут же сообщил, что и «подсознательным стремлением это тоже не назовёшь». И стал перечислять причины такого желания, сам же и аттестуя их или как легкомысленные, или второ-третьестепенные. И всё же одну из них назвал «главной», хотя она и представляла собой, в его же аттестации, верхом надуманности. Отчасти эта причина мною уже процитирована. – Это про догадку Поэта, что привидевшийся Константину крест, был крестом не христианским, а градостроительным, повлекшим Константина на Восток, с последующим учреждением им Второго Рима. Так вот, за возникшей такой догадкой возникло у Поэта и желание: после 32 лет жизни в Третьем Риме, взглянуть на Рим Второй.

Предыдущий абзац мне понадобился, чтобы облегчить собственное признание в неотчётливой мотивации моего путешествия. Не так, что ничего не мог бы промямлить, но и сколь-сколь достойного в обосновании не имел – это точно. И если сейчас скажу, что интерес к приметам духовной и культурной преемственности (Рим Второй – Рим Третий) и был главным поводом, то очевидно мне это стало лишь по возвращении. То есть, при сборах в путешествие оно пребывало в подкорке моего не структурированного сознания. И лишь одна тема, по-настоящему интересовавшая, и могла быть названа: влияние Византии на русскую храмовую архитектуру – но именно она не наполнилась в путешествии фактами-артефактами, то есть никаких «маковок» в Стамбуле я не увидел, и откуда на Руси «маковки»? – как не знал, так и не знаю. – Конечно, этаким признанием добровольно подставляю себя под порку, любой дока укажет на источники, где мой «интерес» прописан и расписан, и стоило не полениться и сходить в «Публичку», так и в Стамбул незачем было бы летать.

Итак, тема преемственности.

Что объединяет Русь православную и Византию (в нынешнем понимании православную Европу и весь остальной православный мир)? Можно назвать и текст Символа Веры, и каноны, иконографию, и четыре жердины православного креста, и почти обязательное расположение храмов с ориентацией Престола на Восток, церковный календарь, и состав и содержание церковных служб… вобщем-то, много-много чего.

Но неожиданно самым интересным для меня оказались не свидетельства преемственности, а одно прелюбопытное отличие.

Праздник Покрова Пресвятой Богородицы.

Само чудо случилось в 910 году, в пору ещё языческой Руси. Тогда Византия вела войну с сарацинами, и Константинополь был в большой опасности. А произошло всё в роскошном Влахернском храме Девы Марии, хранившим мафорий – накидку с головы Богородицы. От этого храма сейчас лишь камни, да святой источник под кровом маленькой церкви.

Так вот.

Воскресный день, 1 октября 910 года. Всенощное бдение. Влахернский храм переполнен молящимися. Первым Богоматерь увидел юродивый Андрей – славянин, в молодости попавший в плен и проданный в Константинополе в рабство местному жителю. О чуде осталось такое свидетельство:

«В четвёртом часу ночи, подняв глаза к небу, Андрей увидел идущую по воздуху Пресвятую Богородицу, озарённую небесным светом и окруженную ангелами и сонмом святых. Андрей спросил своего ученика Епифания: «Видишь ли, брате?». «Вижу, святой отче, и ужасаюся», – отвечал ему Епифаний. Богоматерь молилась в храме на долгий час. По окончании молитвы, сняла с Себя блиставшее покрывало, которое носила на Пречистой главе Своей и распростерла над всем стоящим народом. Чудные сии мужи довольно время смотрели на сие распростёртое над народом покрывало; и доколе была там Пресвятая Богородица, видимо было и покрывало. По отшествии же Её, сделалось и оно невидимо. Видение прославлено было сперва молящимися в храме, потом во всем Константинополе. Жители города исполнились упования, что Бог по молитвам Заступницы избавит их от сарацин. Действительно, вскоре сарацины были побеждены и прогнаны».

Во Влахернской церкви сохранилась память о дивном явлении Богоматери, но статус Великого праздника оно обрело только в русском православии, а греки это событие не отмечают.


Влахерна, ц—вь Девы Марии, святой источник

Могу предложить такое объяснение.

В Византии, в созданной по Промыслу христианской империи, жившие в ней люди вели себя частенько очень плохо. И лишь благодаря постоянному небесному заступничеству Богоматери, империя и её стольный град спасались от заслуженных воздаяний, в том числе от врагов. Поэтому-то и смогла империя вытянуть положенный ей тысячелетний срок. Поэтому, говорят греки, таких Покровов в истории Византии было множество, Византия постоянно жила с риском погибели, и постоянно были знамения милости, которые были связаны или с храмом, или с иконой, или с видением. То есть, говорят греки, если нам праздновать все такие события, то круглый год можно из "покровов" не вылезать.

Но от чуда, явленного византийцам, вязь событий чудесным, в свой черёд, образом протянулась в Россию.

Первым увидевшим Богородицу славянин Андрей – Христа ради юродивый, был впоследствии канонизирован греками, а русский благоверный князь Андрей Боголюбский, который считал Андрея Юродивого своим небесным покровителем, в 1164 году именно 1 октября одержал победу над волжской Булгарией. Князю Боголюбскому получилось тогда почувствовать, распознать в совпадении календарных дат мистическую связь этой победы с Влахернским чудом. В «Слове об установлении праздника Покрова» князь Андрей записал:

«Се убо егда слышах, помышлях: како страшное и милосердное видение бысть без празднества. Восхотех, да не без праздника останется святой Покров Твой, Преблагая».

И уже на следующий год вблизи Владимира возникло отечественное архитектурное чудо – храм Покрова на Нерли.

Так старанием князя Андрея учредилось на Руси празднование «Покрова», как благодарение Христу и Его Пречистой Матери не за что-то конкретно-историческое, а за все вместе взятые спасительные для христианской государственности события.

Но для многих моих современников (да, пожалуй, и для меня) отношение к этой победоносной захватнической войне боголюбивого князя представляет определённую сложность.

Ещё Иосиф Сталин размежевал войны на «справедливые –оборонительные» и «захватнические – несправедливые», ничего принципиально нового при этом не придумав, а так – в своих стальных формулировках переписал основные положения «гуманитарного права», ни мало не беспокоясь, что собственные же установки смогут при случае стеснить его же собственную политику.

До возникновения основ гуманитарного права, признающих справедливыми лишь войны оборонительные, военная агрессия считалась допустимой, если освящалась религиозными ценностями. Наши школьные учителя без труда вызывали в наших душах ленивый гнев на участников крестовых походов, на исламский мир за его правоверную экспансию, но с существенно меньшим пылом предлагали нам относиться к насильственной христианизации племён и народов внутри границ нашего СеСеСеРе. А вот рассказы о весёлом скидывании статуи Перуна и насильственной христианизации самих русичей мы уже слушали с полным одобрямсом к действиям князя Владимира, потому что нам сказали, что христианство на тот период было более прогрессивным и для дела государственного строительства более полезным, чем язычество, а потом пришли Маркс и Ленин и дали людям уже абсолютно самое-самое прогрессивное, из того, что можно придумать – материализм.

Так вот, вслед за богословием и в советской исторической науке сложилось одобрительное отношение к насильственному миссионерству.

Богословы, правда, прочерчивают в материалах истории некий водораздел. По их установлениям, миссионерская оккупация не должна опустошать земли и причинять прочий вред побеждённым народам, чего и не делал в войне с волжскими "булгарами" Андрей Боголюбский, за что его и славят. А вот покорение собственно болгар византийским императором Василием Болгаробойцем Церковь за крестовый поход не признаёт, потому что уж очень этот Василий наобижал мирное население. Относительно боголюбивого князя, следует сказать, что в своей политике он мало отличался от прочих «удельных», которые со спортивным азартом захватывали и разоряли соседние княжества, примучивали безвинное население. Правда, было в жизни князя ещё нечто примечательное с неясным сюжетным окончанием.

Двинулся как-то князь Андрей на Новгород. Зачем? – Захватить, да пограбить, вот «зачем». Сил имел превелико, и новгородцам оставалось уповать лишь на Бога. Что и делали. Дни и ночи молились. А ещё вынесли на городскую стену икону Богородицы. А когда икону переносили, враги пустили в крестный ход тучу стрел, и одна из них вонзилась в иконописный лик Богородицы. И существуют два сюжетных окончания истории.

По одной сказке, из глаз Богородицы истекли слезы, и икона повернулась ликом к городу. При виде такого Знамения на врагов (то есть, на славных суздальцев со товарищами) напал неизъяснимый ужас, они стали побивать друг друга, а ободренные новгородцы устремились в бой и победили.

По другой сказке, со всей очевидностью нацеленной на обособления князя от прочей Рюриковской братии, как князя боголюбивого, из иконы полилась кровь, но ужас напал не на войско, а только на боголюбивого князя, который при виде Знамения содрогнулся и немедленно снял осаду.

Конечно, сам факт чудесного заступничества иконописного лика Богородицы всякому сомнению не даёт и малого основания в связи с прелюдностью чуда и закрепления его в исторических материалах. Архиепископ Илия тогда же установил праздник в честь Знамения Божией Матери, который и доныне празднует Русская Церковь. А в 1356 году для иконы был выстроен в Новгороде храм Знамения Пресвятой Богородицы, ставший впоследствии собором Знаменского монастыря.

Тысячелетняя русская история вполне накопила подобных достоверных сказок заступничества чудотворных икон. Но есть одна из дня почти сегодняшнего. – Почти, потому что много ещё живых свидетелей той поры. И сказка замечательна тем, что… никем не оспаривается! Мне не встречались ни высказанные, ни напечатанные опровержения.

По свидетельству многих сослуживцев Иосифа Сталина «отец народов» после грандиозных катастроф советской армии в начале войны с немцами не очень-то и маскировал своё ощущение (или даже – понимание) предстоящего тотального краха, как и для созданной им государственной системы, так и для себя лично.

Но жизнь, как известно, полна неожиданностей.

И в один хмурый военный денёк этот наш главный на планете марксист получает письмо от какого-то зарубежного попа. И в письме зарубежный поп прописывает нашему гению, чего тому треба сделать, чтобы вытащить Россию из просёра , в котором она оказалась по причине его чрезвычайной гениальности.

А затем происходит совсем, казалось бы, невероятное. Самый главный на планете радикальный атеист, который своих попов или расстрелял, или в Гулаг упаковал, оставив на церковной службе совсем малую малость (для наружного предъявления), отдаёт распоряжение сделать всё по-написанному.

А ультиматум-то был вовсе не слабый.

Требовалось.

Открыть во всей стране храмы, монастыри, духовные академии и семинарии.

Из штрафбатов и тюрем возвратить священников к церковной службе.

Чтобы спасти Ленинград от сдачи, чтобы враг не ступил на святую землю Санкт-Петербурга, вынести чудотворную икону Казанской Божией Матери и обнести её крестным ходом вокруг города.

В Москве перед Казанскою иконою совершить молебен.

Затем икона должна быть в Сталинграде, сдавать который врагу нельзя.

Казанская икона должна идти с войсками до границ России.

Когда война окончится, автор письма должен приехать в Россию и рассказать о том, как она была спасена.

Остаётся вспомнить, кто был автором письма.

Митрополит гор Ливанских Илия.

В преддверии его духовного подвига было обращение Патриарха Антиохийского Александра ІІІ о молитвенной и материальной помощи России. Митрополит Илия всегда знал, что значит Россия для мира, всегда молился о спасении страны Российской, о просветлении её народа. После обращения Патриарха, он решил… – это называется: молиться в затворе. Спустился в каменное подземелье с иконой Божией Матери и с лампадой. Пищи не вкушал, не пил, не спал, только молился. По его свидетельству через трое суток бдения ему явилась в огненном столпе сама Божия Матерь и объявила, что избран он, истинный молитвенник и друг России, для того, чтобы передать определение Божие для страны и народа Российского. И если всё, что определено, не будет выполнено, Россия погибнет.

Затем Божия Матерь и передала ему то определение для России, которое и записал митрополит Илия, которое потом и прочёл Иосиф Сталин.

Сделано затем было следующее.

Из Владимирского собора вынесли Казанскую икону Божией Матери и обошли с ней крестным ходом по передовым позициям Ленинграда.

Заступничеством Божией матери спаслась и Москва. А, ведь, по свободному Волоколамскому шоссе ничто не мешало немцам в город войти. – Так же, впрочем, как и по Московскому (тогда – проспекту Сталина), весело распевая «Лили Марлен», прикатить из Пулково к Смольному.

Икона стояла среди наших войск на правом берегу Волги, и совсем маленький прибрежный пятачок немцы не смогли одолеть. А знаменитая Сталинградская битва началась с молебна перед иконой, и только после этого был дан сигнал к наступлению.

Матерь городов русских с мужским именем – Киев – был-была освобождён-освобождена в день празднования Казанской иконы Божией матери

В стране открыли 20 000 Православных храмов, духовные семинарии, академии, власти вернули к монашеской жизни Троице-Сергиеву и Киево-Печёрскую Лавры и многие монастыри

Самое удивительное чудо произошло при штурме Кёнигсберга.

Когда наши войска уже выдохлись, а чаша успеха хотя и колебалась, но всё определённее предсказывала нам поражение, на передовых позициях появился командующий фронтом с большой офицерской свитой и со священниками. Далее, для той поры вполне нормально, со всех сторон посыпались шуточки, дескать, нам сейчас попы помогут. Командующий на шутников, как и положено командующему, цыкнул, приказал построиться, снять каски. Затем священники отслужили молебен, затем… затем… про такие чудеса говорят: чудо из чудес! Стрельба, которую вели в это время немцы, специалисты – то есть, солдаты-офицеры-генералы – называют «огненной стеной». Но священники вылезли на бруствер и во весь рост пошли с иконой вдоль окопов. И вдруг произошло невероятное: стрельба с немецкой стороны, как оборвалась. Немецкие пленные потом рассказывали, что в небе появилась Мадонна, она оказалась видна всей немецкой армии, и в этот момент у всех отказало оружие, абсолютно отказало – никто не мог сделать ни одного выстрела. Воцарилась тишина. Но – не надолго. Был дан сигнал и начался общий штурм любимого города Иммануила Канта, почётного члена Петербургской Академии Наук. – Интересно, поверил бы он этой сказке?

В 1947 году по личному приглашению Сталина митрополит Илия прибыл в Москву. От своих щедрот Сталин решил наградить митрополита Сталинской премией. «А чем наша церковь отблагодарит?» – спросил Сталин своего Патриарха – владыку Алексия. Святейший предложил подарить икону казанской Божией Матери, крест и панагию, украшенные драгоценными камнями, добытыми по всей стране, чтобы вся Россия участвовала в подарке. «Здэлаем !» - сказал Сталин.

Принимая дары, митрополит Илия обещал, что икона будет находиться в алтаре кафедрального собора в Ливане, напоминая о России, а крест он положит на престол собора и сделает завещание, чтобы он там оставался всегда. А, вот, «Сталинская премия»… Мог ли митрополит принять премию, учреждённую в честь «кого-известно-кого»? А как нескандально увернуться? Увернулся. Деньги дал. 200 000 долларов. Напомню, тогда «зелёные» весили много больше. Сказал: «Для детей-сирот». Сказал, что он – монах, а монаху деньги не нужны. Сказал, что, дескать, пускай денежное наполнение «Сталинской премии» пойдёт на нужды вашей страны. В общем, можно сказать, откупился. Вероятно, Сталин его деликатный отказ понял и, славящийся своей деликатностью, на вручении медальки не настаивал.


19. Златые врата.

Наш вещий Олег был не только удачливым князем-воином, но и человеком, определённо, гордым, что для княжеской специализации нормально. – Трудно представить русско-нормандского негордого князя. Очаровавшая русичей – на многие века и по сей день – его театральная выходка с прибиванием щита к Златым вратам Царьграда заслонила, даже в исторической литературе, несколько странностей в летописных фиксациях его похода. Лично мне кажется невероятным численность его экспедиционного корпуса: 2000 кораблей по 40 воинов в каждой ладье, то есть 80 тысяч морских пехотинцев, а ещё было войско конное – чудь, кривичи, мери, поляне, северяне, древляне, радимичи, хорваты, дулебы и тиверцы… ну, это ладно, а, вот, 2 тысячи кораблей! Где же это была такая верфь на Днепре? Именно – на Днепре. Матушку-Волгу следует из предположения исключить, чтобы сказка не оказалась ещё сказочнее, потому что в реальные для олеговой экспедиции сроки 2 тысячи кораблей из Волги в Днепр не переволочь.

Бывшее некогда славным, спустя время частенько разочаровывает.

Златые врата Царьграда времён Вещего Олега – трёхарочный проход сквозь стены, все три арки – в мраморе, каждая закрывалась створками, обитыми латунью и сиявшими как золото. Справа и слева от арок – облицованные мрамором башни. Центральную арку венчала квадрига бронзовых слонов и статуя Феодосия. Слоны – известно что, Феодосий ІІ – один из первых императоров Византии, прославился строительством новых городских стен и этих самых Золотых ворот, которые наш гордый князь использовал потом как выставочный стенд для своего щита.

Ныне всё выглядит так. Никакого мрамора и латуни, квадриг и прочих изваяний. Все три арки заложены камнем и кирпичом, в средне-триумфальной на какое-то время была оставлена арка высотой более скромной, для более скромных, вероятно, триумфов, но и её потом заложили, оставив дверной проём, ныне прикрытый чем-то таким: одностворчатым, дощатым, полуломанным, на одной петле.

На пространстве внутри крепости подле бывших Златых врат, победившие турки возвели башни и стены, то есть внутреннюю небольшую крепость. – Неизвестно для чего. В те годы никто на Стамбул не покушался. Но уж раз построили, стали использовать как кутузку и казначейство, затем как арсенал – порохо-бомбохранилище, затем как зверинец, затем открыли музей. Показывать в этом музее абсолютно нечего, но плату за вход полусонный турок берёт исправно.

Ещё вот что.

На пыльном дворе у бывших Златых врат, построили площадку для рок-концертов. Я внимательно изучил истлевший помост и всякие приметы, сопутствующие всякому шоу-бизнесу, и стало для меня очевидным: концерт игрался не более одного раза, вероятно, - при открытии.

Да и кто поедет резвиться в такую пыльную от городского центра даль!



Взобрался на городскую стену.

Городская стена была последней защитой обречённого Царьграда. Это была «двухслойка», а в некоторых местах – «трёхслойка».

Для всякого производителя оружия на продажу история падения Царьграда – история поучительная. Беда лишь в том, что поучительные истории ничему не обучают. Никого и никогда. А вот плохие истории – обучают. И почему это так?

Венгерского оружейника звали Урбан. Вероятно, в своём деле он был таким же непревзойдённым мастером, как, к примеру, в скрипичном деле г-н Амати.

То, что бомбарда, которую изготовил венгр Урбан, в определённом смысле тоже звуковой инструмент и очень звучный – конечно, не главное. Главное, это то, что Урбан был способен создать инструмент, говоря словами Мехмеда ІІ, «для прободения кожуры сгнившего плода». Но не всё так сразу.

Под стены Константинополя Мехмед ІІ привёл 250 тысяч войска. Император Константин распоряжался 7000 солдат. Маловато. Но тут появился венгр Урбан. Предстал перед Константином. Сделал предложение, от которого Константин хотя и не мог отказаться, но на нашей планете со времён Каина всё стоит денег. Сам василевс запрашиваемых денег не имел, а «лучшие люди» города затеяли с Урбаном в византийских традициях коварную интригу: составили договор о намерениях, и даже заплатили смешной аванс, год мастера мурыжили, нет-нет подкидывая смешные деньжата, Урбану это всё надоело, прозондировал настроение турков, имея уже в своём активе знание городских укреплений, и как только получил одобрение султана, то сразу послал скупердяев-ромеев куда подальше.

А потом так.

За сотворённое бля-блу… блудство Мехмед щедро наградил Урбана. Правильно. Всякая пакость должна хорошо вознаграждаться. И Урбан принялся за работу. Усовершенствовал процесс отливки, подобрал подходящий сплав меди с оловом и представил заказчику гигантскую бомбарду, состоящую из двух свинчивающихся частей. Султан восхитился. Он тут же поставил пушку над Босфором и для пробы одним выстрелом утопил венецианский корабль. Затем заказал Урбану ещё более крутую пушку. В январе 1453 года она была готова. Ствол 8 метров, калибр 75 сантиметров, ядро – 700 килограмм. 12 апреля этот монстр и другие пушки Урбана (всего у султана было около 70 орудий разного калибра) начали равнять с землёй стены заносчивого Константинополя, обречённого многими своими пороками, в том числе жадностью (всего одному оружейнику не хотели заплатить достойно). До исторического дня, когда Царьград был окончательно раздавлен, оставалось совсем немного...

Перед началом решающего штурма Мехмед ІІ украсил свою биографию рыцарским жестом: предложил Константину с его солдатами покинуть город, за это обещал город не трогать, не разрушать, не сжигать. Последний император был тоже рыцарем: послал турка с его предложением куда-то очень далеко. 29 мая 1453 года Царьград пал, прекрасный рыцарь Константин погиб в бою.

А что же «лучшие люди» Константинополя? А им пришлось предстать перед молодым султаном и ответить на один единственный вопрос: почему не дали Константину денег на бомбарду? Эта человеческая срань, униженно ластясь к новому хозяину, принялась беззастенчиво врать, что сохраняла монеты в подарок новому повелителю. Тогда Мехмед ІІ совершил ещё один, в моём понимании, красивый поступок: приказал всем этим «лучшим людям» бывшего Константинополя отрубить головы.

А что же оружейник Урбан? Через несколько десяток лет его орудия помогли туркам завоевать его любимую Венгрию, и по сей день не только венгры, но и все европейские народы плюют в этого искусного мастера словом « ренегат».

Но, ещё раз повторюсь, кого такая история чему-то научит?

А сквозь Золотые Ворота следовало все же пройти. Хотя бы для персональной истории. Отодвинул дощатое полотнище и вышел за пределы Царьграда. Пыльная дорога, пыльные придорожные постройки. И вот какая задача в моей голове тогда состроилась…

То, что венецианцы ограбили Византию, – факт широко известный. Имеются специалисты, которые точно скажут, сколько чего было вывезено. На византийских деньгах поднялась католическая Европа. Европейские музеи ломятся от византийских сокровищ. А вот не случись такого, не перекочевали бы византийские ценности к европейцам, оказались бы они в сундуках Мехмеда ІІ Фатиха, и Великая Порта тогда стала бы ещё более могучей и что тогда?.. И не повторить ли уже ранее в этом тексте произнесённое: «Нет худа без добра»? А и впрямь, хотя сослагательного наклонения история никогда знать не будет, но вопросики, подобные «и что тогда?», как-то всё-таки к тайне Промысла – такое ощущение возникает! – подвигают…

А ещё я имел в планах прилепить к Златым вратам свою визитную карточку – то есть, собезьянничать. Визитной карточки не оказалось. – Хорошо. Избежал птичьего греха. Опять отодвинул дощатое полотнище и вернулся в пространство Царьграда.

20. Школа русского языка. Окончание

Поздно – не поздно, а понять противника надо.

Вероятнее всего, мой «Солоццо» ещё недавно занимался оптом с русскими челноками – от них язык. Скопил деньжата на дешёвенькую кафешку. Приработком стали идиоты-туристы, которых поставляла агентура. Не будучи отпетым злодеем моему «Солоццо» приходилось «раздевать» их с помощью «полового-боксёра-легковеса-официанта». Работа не из приятных, но бизнес – есть бизнес. Разобравшись как-то в этом, я решил, что единственный мой шанс – это неполное злодейство маслеглазого «Солоццо», то есть остаток того, что называется совестью, то есть, что ничего личного ко мне у него нет, а просто, бизнес (повторим это снова) есть бизнес, и что в его маслянистых глазах я даже уловил какое-то к себе сочувствие, которому он никак не мог позволить развиться, потому что (опять повторим) бизнес есть бизнес.

Стратегия, которую я составил, заключала интенсивное и искреннее рассказывание ему – г-ну «Солоццо» – о том, какой он хороший. Сыграли навыки застольного говорения любезностей неизвестным тебе, и, что всегда особо сложно, отвратительным людям. В ход пошли «приятные черты лица», «доброе лицо», «умные глаза», «очевидность достойного образования, вероятно – гуманитарного», «бархатный тембр голоса», «облик интеллигентного человека», «изысканная выделка манер»… Ограниченное число пришедшего на ум я восполнил повторениями, так что, речение моё было продолжительным и воспринималось с серьёзным вниманием и, я чувствовал, внутренним согласием, и беспокоило меня лишь отсутствие навыков восточного славословия, которые сейчас пришлись бы кстати.

Кончилось тем, что г-н «Соллоцо» сказал: «Давай посмотрим твой кошелёк» – сказал, потянул к моему карману свою лапу.

Начался новый этап борьбы – уже не «полусиловой», а по-настоящему силовой. Зажав рукой кошелёк в кармане, как мог сопротивлялся вытаскиванию этой руки из кармана, но сила четырёх рук, решительно принявшихся за меня, свою задачу решила быстро. Кошелёк оказался в руках г-на «Солоццо» и был раскрыт. И тогда я сменил тему на ещё менее перспективную.

Я стал спрашивать, не стыдно ли ему? – Якобы, забыв о том, что бизнес – есть бизнес. Напомнил, что он не простой разбойник, а содержит заведение, и что совершать такой разбой в своём заведении не может быть не опасным. Я стал говорить, что у него есть жена и дети, и что перед ними ему должно быть стыдно вести себя как простой разбойник. Заодно рассказал и о себе, что я не простой турист-бездельник-богатей, которого может быть в стамбульской традиции следует трясти и трясти. – Какая же я всё-таки шлюха! Что я бедный литератор, который приехал посмотреть «твой Стамбул», и что деньги, которые у него в руках – это все мои деньги, и мне ещё надо вернуться на них домой, и что без них я никуда не поеду и буду жить в его заведении, спать на этом диване, и что полицию ему придётся в результате вызвать.

А г-н «Солоццо» как будто слушал меня и не слушал. Он считал мои деньги, и что-то ему не нравилось.

Потом для меня стало ясно, что ему в моём кошельке не нравилось. Ему не нравилось, что все деньги были, в основном, европейскими. Турецких лир было очень немного.

Кончилось всё быстро.

Г-н «Солоццо» вытащил из кошелька 150 лир, не все, надо сказать лиры вытащил, захлопнул кошелёк, протянул его мне и выпустил меня вон.

Некоторое время, поражённый финалом, я топтался на улице у ступенек его кафешки, пытаясь сообразить, что же произошло на самом деле. Дотоптался. Появился г-н «Солоццо» и протянул мне ещё 60 лир. Похлопал по плечу. Ушёл. Я огляделся. Были густые сумерки. На ступеньках у домов сидели пожилые турки, смотрели на меня, то ли желая разобраться, то ли всё хорошо понимая. Появилось такси. Я назвал адрес. Путешествие на такси стоило мне ещё двадцать лир. Итого – 110. То есть 55 Евро. То есть, экзотическое приключение в Стамбуле обошлось мне в 55 Евро. Всего. Мои друзья тоже потом со мной соглашались: очень недорого.


21. Минздрав предупреждает…

…если курить не брошу, не бывать мне на Святом Афоне. Правда, один знакомый грек сказал: «Да ну-у…» – сказал, что территория монашеской республики огромная и найти укромное местечко всегда можно. Грек не знал, что я выкуриваю минимум тридцать сигарет в день, то есть каждые полчаса засовываю в ротовое отверстие новую сигарету.

Один из двадцати афонских монастырей – русский, Свято-Пантелеймоновский. В Москве и Стамбуле имеет подворья. В Стамбуле – это шестиэтажное здание 19 века, фасад – с кокетливым намеком на модерн, а внутренняя полукруглая мраморная лестница с чугунными перилами – это и вовсе модерн. Сказать следует, что фасады типовых стамбульских домов очень узкие: на два – три, максимум четыре окна. Догадаться можно: первые этажи в центре города заняты исключительно лавками, поэтому ширина дома облагалась, вероятно, особым и весьма немалым налогом. Но такому земельному правилу стамбульские улицы и городские пейзажи обязаны разнообразием и приятной живостью.

А вот у района Галата (в нём подворье Пантелеймоновского монастыря и отель Пера Палас, в котором жил Поэт) лицо почти европейское. Когда-то это была генуэзская колония, самоуправляемая. А после завоевания Константинополя султан Мехмед II гарантировал жителям Галаты, выступившим в кровавой драме в роли зрителей, не только безопасность, но и дал им право сохранить и церкви, и определённую долю самоуправления. После этого в районе Галаты начали селиться предприимчивые подданные султана немусульманского вероисповедания – греки, армяне и евреи, называвшие себя левантийцами (франц. Levant - восток) и занимавшиеся торговлей, финансовыми операциями, а также державшие питейные заведения. Здесь же стали останавливаться коммерсанты и предприниматели европейских торговых домов – генуэзцы, венецианцы, французы и голландцы.

Европейские ветры сделали из «города неверных» единственный стамбульский район, неотличимый от столиц Старого Света и одновременно абсолютно непохожим на Старый город, сползавший как лава с холмов другого берега Золотого Рога. Тут появились и первые вымощенные клинкером мостовые, и канализация, и водопровод, и электрическое освещение, и конка, а позже и трамвай и даже подземный фуникулёр, подобный лондонскому метро. К концу Х1Х в. местные жители хвастливо звали свой район «Парижем Востока».

С настоятелем стамбульского подворья – отцом Тимофеем – сговорился заранее, точнее – созвонился. Позвонил, представился, заручился обещанием меня принять – дать кров, предоставить тюфячок. Отправляясь в паломничество, я уже знал, что на шестом этаже подворья – крошечная домовая церковь с чудотворным образом Богородицы Владимирской, на пятом – службы, а мне придётся жить на этаже третьем или четвёртом.

Отец Тимофей оказался высоким дородным мужчиной, с лицом одутловатым и заспанным. Четыре часа по полудню, жаркая осень, сиеста.

Раскланялись, пожали руки, присели.

Тут для меня стало очевидно, что ни о какой договорённости отец Тимофей не помнит (или это со сна вспомнить не мог), и я принялся снова рассказывать о себе.

Среди двух-трёх пустячных просьб, которыми собирался огрузить настоятеля, была одна очень для меня важная, и читатель о ней, думаю, уже догадался. Жить предстояло на четвёртом этаже, и бегать каждые пятнадцать минут на улицу с очередной сигареткой… Нельзя ли дымить в окошко? Радушное разрешение дымить в окно с искренним пониманием настоятеля моей жизненной сложности я получил. Заодно получил на время жительства в Стамбуле «сим-карту» для «мобильника». Заодно получил фумигатор с таблетками от комаров. Заодно получил ключи от моего номера с тюфячком, тюфячок явил собой четырёхспальную кровать, в молодёжной среде именуемую сексодромом. Заодно получил приглашение к вечерней трапезе. Заодно получил два ключа: один от сортира, второй – от душевой. Большая часть жилой площади шестиэтажника сдавалась туркам, и хотя мусульмане славятся чистоплотностью, гигиенические помещения были размежеваны.

О том, что монастырская еда – вкусная, знают все. Точнее, одни – знают, знают по опыту, другие, которым «не доводилось» – верят. В Бога могут не верить, а в то, что монастырская еда – всегда вкусная, верят. Загадка!

Я специально выспросил рецепт вкуснейшего супчика. Всё очень простенько: картошечка, вермишелька, обжаренная на сковородке морковочка… Вода, правда, из какого-то святого источника. И перед началом стряпни, конечно же, молитва читается…

Все трудовые тяготы на подворье за трудницами. Простые русские женщины. Они где-то и работают – на жизнь зарабатывают, где-то у них и жильё своё, но, видимо, все незамужние, и работа на подворье, и общение с себе подобными, и молитва, и служение в храме – свечниками, или за церковным прилавком, или в хоре на клиросе – это вся их жизнь. Не смел никого ни о чём расспрашивать, но понимание того, что ничего другого более главного в их жизни нет, такое понимание возникло само собой.

О том, что в церкви всё делается по благословению иерарха, люди не воцерковлённые могут не знать. А это – так. То есть, всякая просьба, всякое получение разрешения на что-то обставляется как просьба о благословении на какое-то дело, даже если само дело совершенно пустяшное: открыть окно, закрыть окно…

Но службы в православных храмах, при общей канонической цельности, многовариантны в частностях. И свои внутренние распорядки, и всякие строгости и нестрогости, и даже составы некоторых служб, и свои распевы, и много чего своего в каждом храме, в каждом приходе.

Так вот, в общинном заведении стамбульского подворья меня поразила каноническая непреложность общения с настоятелем. Пятый этаж, как я говорил, был отдан службам: и кухня, и кладовки, и трапезная… а в одной комнате жил настоятель. И в первые же часы моего пребывания на подворье я стал свидетелем такой сцены. Трудница, имея какой-то вопрос к отцу Тимофею, деликатно постучала (раз, два) в его дверь и негромко произнесла: «Благослови, батюшка!» То есть, деликатный её стук в дверь обозначил её потребность войти, а словами она испросила на то благословение.


То, что этот очерк даже ни в малой мере не претендует на подобие путеводителю, упоминать (упоминать тем более под занавес) совершенно излишне. И всё же зудит во мне нечто вроде вины… не перед читателем, а перед городом. Текст, посвящённый Царьград-Стамбул-Константинополю с упомянутыми в нём всего двумя-тремя туристическими объектами, бессовестно обкрадывает и сам роскошный град, и вмещаемые им памятные приметы христианского мира и его святыни. Но что же делать?

А вот что!..
Зовите женщину!
Елена Тарасова.
Регент хора Свято-Пантелеймоновского подворья.
Молодая.
Красивая.
Прекрасно образованная.

Благодаря ей, я увидел Стамбул в той полноте, которую ни пухлый путеводитель, ни профессиональный гид раскрыть не смогли бы.


Автор в мечети Суултанахмеда


И мозаики, и фрески – шедевры церкви Христа Спасителя в Хоре

И комплекс построек в районе Влахерны с действующим святым источником. И самую большую мечеть Стамбула Суллеймание. И резиденцию Вселенского патриарха, её скромной красотой и опрятностью можно любоваться, при этом сострадая самому Владыке, статус которого не признают не только турецкие власти, относя патриархат исключительно к турецким институтам, но с недавних скандально-перестроечных пор, и сама «Русская православная», что в понимании рядового прихожанина – суть игры политические и недостойные.


Константинопольская Патриархия

И сказочно красивые острова в Мраморном море с названием как из сказки: Принцевы острова, и заселённые ныне сказочно богатыми турками, и, как подобает сказочным островам, не знающие в 21 веке автомобиля, так что поездка на гору к действующему мужскому монастырю с богословской школой тоже получилась сказочной – в фаэтоне. Кому из нынешних обладателей «мерсов» довелось ехать в фаэтоне по утрамбованной дороге одного из Принцевых островов?



Нет. Пора завершать бессмысленное перечисление. Я брался писать не о том.
Сейчас придёт ко мне отец Тимофей, я передам ему его «сим-карту», подарю одну из моих книг (в которой побольше рисунков и поменьше текста), и мы попрощаемся. И завтра утром я уеду из Стамбула. Жаль, не пришлось с ним выпить и поболтать.
Пришёл отец Тимофей. Я передал ему его «сим-карту», подарил книгу, за всё поблагодарил и он ушёл.
И когда он ушёл, я почувствовал, что ему очень хотелось со мной выпить.
Это гнетёт меня до сих пор. Надо же! Человек выпить с тобой хотел, и, главное, у тебя было,аты, идиот, человека не понял.

Я собрал в полиэтиленовый мешок весь свой мусор, пустые бутылки, спустился с четвёртого этажа, вышел из подворья, дошёл до указанного мне перекрёстка и там бросил этот мешок… просто так, на плиты тротуара. Там уже валялись мешки с мусором – просто так, на пересечении двух улиц этого «Парижа Востока».

Минздрав предупреждает: «УБИРАЙТЕ ЗА СОБОЙ»

2009 – 2010
Мюнхен – Санкт-Петербург









>>> все работы автора здесь!






О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"