Мы познакомились в 1970-х годах в Ленинграде. Однажды, когда я вел экскурсию в Центральном военно-морском Музее и остановился возле великолепной модели парусного линейного корабля 19 века, то обратил внимание на одного из слушателей. Это был красивый старик лет 70 с явной военной выправкой и аристократическими манерами. Он выдержал все три часа обзорной экскурсии по всему музею и быстро ушел. Через неделю я опять увидел его в числе своих слушателей. Мы раскланялись. Так было несколько раз. Наконец, после очередной моей лекция, когда группа уже начала расходиться, он подошел ко мне, сказав, что, по-видимому, настало время познакомиться. Он назвался Садовниковым Александром Адольфовичем, добавив, что вообще-то у него другая фамилия, и что той, другой, он гордится гораздо больше, чем этой, но такова жизнь и не надо забывать, где мы живем. Это было довольно смелое высказывание для 70-х годов. Он сказал, что ему было очень интересно слушать меня и он понял, что я серьезно интересуюсь историей, а это в наше время редко встретишь. Но, чтобы понять дух эпохи, нужно подержать в руках подлинные письма, фотографии и документы ушедшего времени и тогда в нашем воображении оживут реальные люди, жившие до нас. Я согласился о ним и получил приглашение посетить его в удобное для меня время. Его же удел в данный момент - пенсия, одиночество и книги. И он всегда рад гостю. На этом мы попрощались.
И вот я иду по указанному адресу. Центр Петербурга. Набережная Фонтанки. Дворцы русской аристократии и крупных чиновников империи не могут не производить сильного впечатления на любого человека, знающего хоть немного русскую историю. Когда-то здесь пронеслась блестящая эпоха. Недаром иностранцы называли Петербург единственным европейским городом России. В домах на набережной жили богатые, образованные и культурные люди. Чисто выметенный тротуар. Дворники, отвечающие за все, что может произойти вокруг их домов. Швейцары у дверей многих особняков стояли важные, как военачальники. К подъездам подкатывали кареты, а в начале века даже автомобили. Здесь встречались писатели и композиторы, государственные деятели и высшие офицеры армии в флота. Все это исчезло с 1917 года. Большевики осуществили неслыханный эксперимент по выселению из своих домов законных владельцев и устройству в них коммунальных квартир. В результате от былой красоты остались только наружные фасады домов. Внутри все подверглось разгрому и бессмысленному надругательству. Где парадные лестницы с вазами для цветов? Где удивительные петербургские камины и особый паркет? Где бронза и позолота великолепной отделки? Все это пронеслось в голове, когда я подошел к дверям большого дома на набережной. Со скрипом открылась дверь и я вошел на лестницу. Дверь оглушительно хлопнула, я оказался в темноте. Светильник был pasбит. В нос ударил запах мочи и продуктовых отходов. Наощупь я поднялся по ступенькам этажом выше. Там было светлее от окна на площадке и я с трудом нашел нужный мне номер квартиры. На двери я нашел около десятка звонков с надписями и, наконец, увидел фамилию «САДОВНИКОВ» - 3 звонка». Дверь открыл он сам и я вошел в квартиру.
Передо мной открылся длинный коридор, тускло освещенный лампочкой без плафона. Слева и справа были видны многочисленные двери комнат. Шумели дети, катавшиеся на трехколесных велосипедах и даже на конторских счетах. Коридор привел нас на кухню, где на четырех плитах несколько женщин готовили ужин для своих семей. Очевидно, они ругались между собой. При нашем появлении они замолчали. Затем мы прошли в другой коридор и, наконец, хозяин предупредительно открыл передо мною дверь. Оказывается, в квартире проживало 14 семей. Садовников занимал довольно большую комнату с нишей, которая вся была заполнена почти до потолка книгами. На шкафу и серванте стояли великолепные модели военных кораблей. Я сразу узнал русский броненосец «Император Александр 3», погибший в Цусимском мороком сражении в 1905 году и германский линкор «Бисмарк» времен Второй мировой войны. Я долго разглядывал их, пока хозяин гостеприимно хлопотал у стола, расставляя чашки. Затем, улыбнувшись, он заметил, что сразу понял, что я увлечен военной историей прошлого и с такими людьми можно быть откровенным. Что касается меня, то через полчаса я понял, что передо мною человек огромной эрудиции и большого самообразования, который страдает от одиночества и отсутствия общения с людьми своего уровня. Позднее я буду очень польщен, когда мне стадо ясно, что меня он принял за такого человека. У него была собрана огромная коллекция фотографий военных кораблей за последние 100 лет. Десятки альбомов! Это был знаток военной истории. Сам в прошлом офицер флота. Долго служил в Заполярье, на берегу Карского моря. Затем - Балтийский флот до конца 50-х годов. Встречаясь с Садовниковым, я каждый pas узнавал что-то новое о нем. Общие интересы, военная история, любовь к морю сблизили нас. Однажды я решился спросить у него насчет его фамилии. Что это за другая фамилия, которой он гордится гораздо больше, чем настоящей. Он внимательно посмотрел на меня, как бы еще раз оценивая, и сказал, что это очень длинный разговор и глубоко личный. Если его затронуть, то неизбежно придется рассказывать историю его семьи, а еще точнее – его рода. Да, да. Он не оговорился. В отличие от большинства наших сограждан, которые не знают даже своих дедов и не имеют каких-то фамильных традиций, он свято хранит в памяти все, что воспринял от своих отца и деда – историю своего дворянского рода.
Оказывается, настоящая его фамилия Гертнер. Он немец. Вот уже более 200 лет как его предки переехали из Германии с берегов Рейна в Россию. И они гордо носили свою фамилию до советских времен. В сталинские годы многие обладатели нерусских фамилий начали их изменять, придавая им русский вид, надеясь этим облегчить свою судьбу и не перечеркнуть какие-то перспективы по службе. «Гертнер» в русском переводе означает «САДОВНИК». Так появилась фамилия Садовников. Это придумал его отец – бывший офицер царского Флота, принявший советскую власть и погубленный ею. Но этим он спас своего сына Александра через много лет, в конце 1940-х годов от неминуемой гибели во времена «борьбы с космополитизмом». История Гертнеров в России – это дорога военной доблести. Однако, звезда их славы закатилась вместе с закатом Российской Империи. Путь Гертнеров в России оказался тяжелой судьбой. Почти никто из их семьи за 200 дет не умер своей смертью. Страшная история России наложила свой отпечаток на судьбы тех, кто когда-то присягнул ей на рыцарскую верность.
Александр Адольфович сказал мне, что у него есть предчувствие, что он рассказывает о своей семье последний раз в жизни. До этого он пробовал это сделать для своих сыновей, однако, воспитанные в советских условиях, они не проявили какого-либо интереса к истории своих предков. Тяжелое впечатление на меня произвело то, что сыновья оставили своего старого отца одного. Как только появилась возможность выехать из Советского Союза за границу, они немедленно воспользовались этим, и больше он их не видел. На мой вопрос, почему он не последовал за ними, он ответил что его здесь держат память и камни, то есть старые дома и улицы Петербурга. Таким образом, русская ветвь дворянского рода Гертнеров – потомственных военных, истинных офицеров заканчивалась на моих глазах. Передо мной на склоне своих лет стоял последний представитель этой семьи, рассказавший трагическую историю своего рода – историю, передававшуюся многие десятки лет от отцов к сыновьям. От себя хотелось бы добавить, что судя по всему они никогда не забывали свою историческую родину – Германию. Они сохранили в своей семье ее язык, культуру, традиции. И память о ней.
Однажды, прощаясь со мной, он предположил, что я, наверное был бы очень удивлен, если бы знал, что дом, в котором он сейчас живет и в котором мы с ним часто встречаемся – это его дом. Я не понял и задал глупый вопрос: весь дом? «Да, – отвечал он, – весь этот дом до революции принадлежал моей семье, нашей фамилии. Он был построен моими предками. Несколько поколений Гертнеров провели в нем счастливые годы своей жизни. А мне принадлежит сейчас в моем доме одна комната, точнее, не принадлежит. Просто мне удалось здесь прописаться... Вот так...».
Все эти необычные подробности и заставили меня, в сущности постороннего человека, внимательно выслушать историю жизни немецкой семьи, прожившей в России более 200 лет и пережившей здесь все.
В 1987 году А.А.Гертнер (Садовников) скончался. Его альбомы с фотографиями разошлись по рукам коллекционеров. Он просил, чтобы его похоронили на кладбище в Ораниенбауме*, где когда-то хоронили его предков. С большим трудом это удалось выполнить. На прощании с ним присутствовало несколько человек из числа ближайших друзей, знакомых и родственников со стороны жены.
* Ораниенбаум - пригород Санкт-Петербурга в 50 км западнее города, резиденция русских императоров XVIII века на побережье Финского залива.
