№1/2, 2010 - 10 января 1883 года родился Алексей Николаевич Толстой — русский советский писатель, автор социально-психологических, исторических и научно-фантастических романов, повестей и рассказов, публицистических произведений. Лауреат трёх Сталинских премий первой степени.

Мина Полянская
Три отрывка об Алексее Толстом из книги «Флорентийские ночи в Берлине. Цветаева, лето 1922»
Берлин, Геликон; Москва, Голос-пресс, 2009


Отрывок из предисловия «О Берлинской мемориальной доске Цветаевой, её очерке «Вольный проезд» и другие истории, предшествовавшие второму изданию книги».

Просматривая газетную периодику 1922-23-го года, я – в который раз – заинтересовалась судьбой Алексея Толстого. Надо сказать, что этому интересу предшествовали некоторые события. В 1989 году, в начале перестройки, в «Лениздате» была опубликована книга, не вызвавшая читательского интереса, несмотря на обилие в ней очерков о поэтах и писателях Серебряного века, связанных с Петербургом. Книга была названа строкой из стихотворения Ольги Бергольц: «Одним дыханьем с Ленинградом…». Сборник очерков отличался чрезмерной строгостью и сухостью – его не коснулся ветер перестройки, но заслуга его состояла в достаточной точности изложения фактов (заслуга составителя Г. Г. Бунатян). Среди прочих в книге был опубликован мой очерк об Алексее Толстом в Петербурге-Петрограде-Ленинграде, который назывался «Художник весенней жизнерадостности» (там же – мои очерки об Алексее Чапыгине и Вячеславе Шишкове). Оказавшись с 1991 года в Берлине, я, естественно, заинтересовалась судьбой писателя, жившего в немецкой столице с 1921 по 23-й год, написавшего здесь «Аэлиту» и впервые опубликовавшего здесь же первую часть «Хождения по мукам».
Вначале я опубликовала очерк о пребывании Толстого в Берлине в нашем берлинском культурно-политическом журнале «Зеркало Загадок» (10, 2002), созданном в 1996 году мною, моим мужем Борисом Антиповым и сыном Игорем Полянским (главным редактором).
-
Как известно, у Толстого сложилась негативная репутация в среде русской интеллигенции. Мне показалось, что дурные слухи «стартовали» в эмигрантском Берлине, хотя впоследствии «хлебные» романы, сталинские награды (трижды лауреат Сталинской премии) также сыграли во всём этом клубке слухов немалую роль. Однако снежный ком, с постепенным его разрастанием до громадных величин, образовался в Берлине, когда Толстой окончательно решил вернуться в советскую Россию. И образовался сей плотный ком во время одного «газетного» доноса Толстого, в котором, между прочим, замешан был и Корней Чуковский. Корней Иванович поставлял Толстому для газеты «Накануне» компрометирующую информацию о писателях «Дома искусств» в Петрограде, но каким-то образом остался кристально чистым в общественном мнении авторитетов (о чём расскажу как можно обстоятельней в этой книге – в главе о Толстом «Берлинские газетные дуэли»). Более того, не одна, а две газетные истории, особенно та, что связана с участием Цветаевой, сыграли немалую роль в творческой биографии (и репутации) именно Толстого, тогда как для Цветаевой её открытое обвинительное письмо Толстому (о нём – в той же главе) являлось типичным для неё, повседневным жестом благородства.

В послужной «негативный» список Толстого впоследствии было зачислено много нелестных фактов и событий из жизни писателя. Числится, например, знаменитая картина П. П. Кончаловского, написанная в 1941 году, «А. Н. Толстой в гостях у художника». Писатель-гурман в первый военный голодный год позирует с вместительной стопкой в руках у стола с несметными яствами – окороком, семгой, штофом водки петровских времен и прочим. При этом забывается, что сказочный стол с яствами принадлежал гостеприимному Кончаловскому.

В 1949 году, когда Алексея Толстого уже четыре года не было в живых, объявился очерк «Третий Толстой» Ивана Бунина (в его книге «Под серпом и молотом»), «доконавший» Толстого. Бунин создал образ откровенно продажного человека: «Он был удивителен сочетанием в нём редкой личной безнравственности… с редкой талантливостью всей его натуры…». Бунин полагал, что бывший его друг Толстой не откликнулся на его предвоенное письмо и не помог в трудную минуту жизни. Тогда как на самом деле, получив отчаянное письмо от Бунина 2 мая 1941 года, где нобелевский лауреат сообщал, что «стал совершенно нищ», погибает с голоду и хочет вернуться в Россию, Толстой 18 июня 1941 года отправил Сталину письмо тщательно продуманного и осторожного содержания: «Дорогой Иосиф Виссарионович, я получил открытку от писателя Ивана Алексеевича Бунина... Он пишет, что положение его ужасно, он голодает и просит помощи. Неделей позже писатель Телешов также получил от него открытку, где Бунин говорит уже прямо: «Хочу домой». Мастерство Бунина для нашей литературы чрезвычайно важный пример – как нужно обращаться с русским языком, как нужно видеть предмет и пластически изображать его. Мы учимся у него мастерству слова, образности и реализму...». (Лит. наследство, т. 84, кн.1, стр. 631.)

Итак, Толстой отправил письмо Сталину 18 июня – до начала войны оставалось четыре дня, и Сталин письма не читал. Толстой трудился над посланием Сталину мучительно долго, не мог найти правильную форму обращения для непредсказуемого сатрапа, а также нужных слов для «правильного» восхваления Бунина и пр. Перечёркнутые черновики письма красноречиво свидетельствуют об этом. Я не намереваюсь «принимать» сторону Толстого, который и вправду бывал иногда груб и бестактен с литературными коллегами, и в особенности в Берлине, однако вслед за героем романа Горенштейна «Место» Гошей Цвибышевым (приличные люди не хотели ему руку подавать, якобы за сотрудничество с органами) всё же вопрошаю – кто есть кто, кто из нас самый порядочный и что такое «хороший человек», что включает в себя это понятие? Цвибышев говорит: «Тогда я вновь задумался о записках, дабы выяснить, стоит ли мне подавать руку и стоит ли мне принимать протянутую руку». Что же касается споров о порядочности именно писателя Толстого, то, согласно библейской притче, не будем понапрасну нагибаться, чтобы поднять камень потяжелее, ибо камень иногда превращается в бумеранг. Не исключено, что дальнейшие исследования биографии писателя, изучение ранее неучтённых источников прольют новый свет на ту роль, которую он играл в советской литературной политике 30-х и 40-х годов.

Судьба столкнула бывших московских друзей Цветаеву и Толстого в Берлине при неблагоприятных обстоятельствах – между ними произошел конфликт – поэтому отрадно было узнать из опубликованных дневников сына Марины Цветаевой Мура (Георгия Эфрона), оставшегося сиротой, что Толстой помогал ему – в отличие от других писателей-функционеров.


Два отрывка из главы «Берлинские газетные дуэли» .

И всё же, просматривая эмигрантские газеты 1920 – 1923 годов, понимаешь, насколько противоречивый и неоднозначный образ Советской республики мог сложиться у читателя в Западной Европе. В Берлине активно работала целая пропагандистская сеть, пытавшаяся представить жизнь при Советах в благоприятном свете. Например, в письме к писателю
И. Ф. Наживину Толстой излагает свои мечты о собственном издательстве в России, что говорит о путанице понятий и представлений писателя. Не случайно, например, замечание Цветаевой, обращенное к Толстому: «Новая Экономическая Политика, которая очевидно является для Вас обетованною землёю».

Нельзя исключать, что Толстой в 1922 году действительно возлагал надежды на НЭП и надеялся, что времена военного коммунизма были лишь страшным эпизодом, ушедшим в прошлое. Вместе с тем, и лагерь противников новой России – а в нём немало было монархистов-черносотенцев – не мог не вызывать раздражения писателя. Черносотенцы совершали террористические акты; так, например, были убиты редакторы сменовеховских газет в Софии и Харбине.

28 марта 1922 года в здании берлинской филармонии на Бернбюргерштрассе 22/23 во время кадетского собрания выстрелом в сердце был убит один из основателей партии кадетов, член «Союза освобождения», бывший депутат Учредительного собрания и министр юстиции Крымского правительства (1918-1919) Владимир Дмитриевич Набоков, отец писателя Владимира Набокова.

В пятом номере берлинской газеты «Накануне» едва заметным столбцом, в левом нижнем углу напечатан был некролог Алексея Толстого Владимиру Дмитриевичу Набокову с названием «Рыцарь». Этот крошечный некролог остался в памяти поколений русской интеллигенции настолько, что даже в глухие брежневские времена Советской России он, отпечатанный на машинке на тонкой папиросной бумаге, тайно передавался из рук в руки (напоминаю: имя Набокова находилось при советах под строжайшим запретом, и нельзя было его вслух всуе произносить). Я впервые прочитала некролог именно в таком, отпечатанном на машинке виде в 1980 году.
Набоков и Толстой были давними приятелями: в качестве военных корреспондентов оба в 1916 году в числе шести русских журналистов командированы были в Англию. В эмигрантском Берлине Толстой часто навещал Набокова на Зексишештрассе 67 и, разумеется, присутствовал на панихиде в посольской церкви и на похоронах.
Толстой в некрологе несколько раз назвал Набокова рыцарем. Пожалуй, рыцарь - наиболее точное определение личности этого человека. Привожу некролог полностью:

Рыцарь

Взволнованный голос пробормотал в телефонную трубку:
- Ужас…ужас… Убит на месте Набоков.
Потрясённое сознание, протестуя, не веря, не допуская, вызывает у меня живой образ живого человека.
Я его вижу: рослый, красивый, гордый, быть может, слишком не по нынешним временам красивый и гордый человек, из породы отчаянных: Владимир Дмитриевич Набоков.
Человек с высокой душой, с возвышенным умом.
Про таких людей говорят устаревшее ныне слово: «Рыцарь». Да, я знаю. Жил он мужественно и честно и умер так, как умирают люди, имя которых заносится в золотые списки бессмертия: защищая чужую жизнь, своего политического противника. Когда он схватил убийцу за руку, - людишки, эти все друзья, борцы, благороднейшие личности, исчезли, как пыль. В опустевшей зале боролись рыцарь и убийца.
А другой убийца подошёл к рыцарю и выстрелил ему в сердце.
Чёрные руки, чёрные не от земли, не от работы, - от чёрной, скипевшейся в ненависти крови, протянулись за новой жертвой, отняли высокую жизнь.
Вы, стреляющие сзади, убиваете самих себя. Ваше дело – чёрное, проклятое. И смерть Набокова лишь с новой силой поднимает сердца на защиту от чёрных рук Великомученицы России.


Террористические акты так же, как и красная пропаганда («обольстительно пела большевистская флейта»), подталкивали эмиграцию к возвращению. По некоторым сведениям только в 1921 году в Россию вернулось более 120 тысяч беженцев. «Месяцы проходили один за другим, – вспоминал сын Леонида Андреева Вадим Андреев, – большевики оставались в Кремле, марка прекратила своё падение, издатели разорились, дельцы после неудачной операции на русской литературе вернулись на биржу играть «на повышение», и «русский Берлин» пошёл прахом. Горький жил теперь в Италии, Алексей Толстой вернулся в Россию, за ним последовали Андрей Белый, Эренбург, Шкловский… Оставшиеся перебрались либо в Париж, либо в Прагу, от сумасшедших берлинских лет осталось только воспоминание как о невероятном фейерверке – как будто в одну ночь сгорела целая фабрика бенгальских огней».

Толстой, безусловно, обладал чутьём выживания. «Эмиграция гниёт, как дохлая лошадь», – сообщал он в одном из писем. – Создавать из этой дохлятины группу, питаться снова нездоровыми мечтаниями о белом генерале, о возрождении ресторана «Прага» и липацких извозчиков – невозможно, как нельзя, например, искусственно вернуть себя в тифозный бред». Личность Толстого была, конечно же, неоднозначна. Трудно не заметить параллели, фамильной черты. Граф Лев Николаевич Толстой ушёл из дома, а до этого пахал, занимался крестьянской работой. А граф Алексей Николаевич Толстой уехал из Берлина в республику рабочих и крестьян. Сказанное, по крайней мере, относится к А. Н. Толстому в 1922 году.
В то же время в своей независимой позе оппозиции в оппозиции, а именно так выглядел просоветский граф, он заходил нередко слишком далеко. Так, по свидетельству Берберовой, Толстой печатал в Берлине на машинке научно-фантастический роман «Аэлита», не скрывая, что он предназначался для «Госиздата». Встретив на улице Ходасевича, он возмутился его поношенным костюмом и предложил ему сшить новый у своего портного на средства газеты «Накануне»1 .

Интуиция не обманула Толстого. Он был чуть ли не единственным из возвращенцев – известных писателей, который пришёлся ко двору новому режиму (правда, по прошествии времени, не сразу). Видимо, диктатуре пролетариата необходим был собственный граф. Граф стал депутатом Верховного совета. В Детском селе, где он поселился с семьёй в конце двадцатых годов, над дверью особняка на Пролетарской улице 6. красовалась табличка: «Гр. Толстой», двойной смысл которой был очевиден. Сокращённое «гр.» читалось как гражданин и одновременно намекало на его графство. Эту двойственность подтверждала и старая преданная экономка Ю. И. Уйбо, не покидавшая семью даже в эмиграции. На вопрос, дома ли Толстой, она по телефону, в разгар сталинского террора, бесхитростно отвечала: «Их сиятельство в райком ушли». Более того, «Третий Толстой» стал, можно сказать, вторым Горьким: после смерти Горького в 1936 году именно Толстой возглавил Союз писателей СССР.

Когда Цветаева вернулась из эмиграции, то в Москве, как известно, ей не нашлось места. «Мы Москву – задарили. А она меня вышвыривает: извергает», – писала она в одном из писем 31 августа 1940 года. Не менее печально было возвращение Андрея Белого, который последние свои два года жил в подвальном помещении. Толстой переехал из города Пушкина (бывшего Царского Села) в Москву в 1938 году. Здесь он расположился в роскошном особняке, однако, уже в кругу вновь созданной семьи. Но это уже другая, московская история.

Был ли счастлив при жизни писатель, окружённый легендами и пользующийся устойчивой нелестной репутацией у российской интеллигенции? Скорее всего, нет. Из достоверных источников известно, что последняя его жена, Людмила Ильинична Баршева, урождённая Крестинская, оказалась «приставленной» к нему для присмотра, и положение его было немногим лучше, чем у Горького, оплетённого сетью шпионов в собственном доме. Алексей Толстой не дожил трёх месяцев до желанной победы – умер 23 февраля 1945 года от тяжёлой болезни (саркомы лёгких) в возрасте 62 лет.



____________________________________________________
1 - Газета «Накануне» финансировалась советами

>>> все работы aвтора здесь!






О НАШИХ БУМАЖНЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие издания наших авторов вы можете заказать в пункте меню Бумажные книги

О НАШИХ ЭЛЕКТРОННЫХ КНИГАХ ЧИТАЙТЕ

Это и другие электронные издания
наших авторов вы можете бесплатно скачать в пункте меню «Эл.книги»

Наши партнеры:



      localRu - Новости израильских городов. Интервью с интересными людьми, политика, образование и культура, туризм. Израильская история человечества. Доска объявлений, досуг, гор. справка, адреса, телефоны. печатные издания, газеты.

     

      ѕоэтический альманах Ђ45-¤ параллельї

      

Hаши баннеры

Hаши друзья
Русские линки Германии Russian America Top. Рейтинг ресурсов Русской Америки. каталог сайтов на русском языке из Сша,Канады,Франции и других стран


  Международное сетевое литературно-культурологическое издание. Выходит с 2008 года    
© 2008-2012 "Зарубежные Задворки"