Некоторые штрихи четвёртой эмиграции (по следам неожиданной дискуссии) Тарас Фисанович
Я эмигрант. С 1999 г. живу в Германии. Мои друзья и знакомые – евреи, немцы, русские, украинцы, беженцы с Кавказа – тоже эмигрировали из государств постсоветского пространства. Практически все они – люди пенсионного и предпенсионного возраста. Немногие из нас нашли в Германии работу, как правило, значительно ниже уровня своих профессиональных знаний. Подавляющее большинство – безработные, получаем социальную помощь. Таким образом, мы оказались в Германии на самой низкой ступени социальной лестницы. Правда, в материальном отношении многие из нас не испытали существенных потерь: во-первых, здесь действует продуманная система социального обеспечения; во-вторых, суммарный размер социальных выплат в Германии по сравнению со средним заработком труженника в стране исхода во время отъезда нередко оказывался предпочтительным. Люди, ранее занятые интенсивной интеллектуальной и производственной деятельностью, волей обстоятельств оказались здесь вне сферы продуктивного труда. Прямо скажем, это не способствовало достойной самооценке и комфортному самоощущению.
Вообще, пожилые люди – значительная составляющая четвёртой волны эмиграции.*) Этот эмигрантский поток существенно отличается от предыдущих. Хочу высказать несколько соображений по этому поводу, но прежде, чем начать обсуждение, вкратце напомню историю эмиграции из России.
________________________________________________________________________
*) Некоторые историки, считая с 1851 г., называют последюю эмеграцию из СНГ пятой или шестой.
Первая волна эмиграции из Российской империи началась в последние десятилетия XIX века и продолжалась до начала I Мировой войны. Основной составляющей её были евреи (по некоторым, возможно, завышенным данным до 2,5-2,7 млн.), покидавшие страну из-за многочисленных погромов и безысходной нищеты. Определённую роль сыграла сионистская агитация Герцеля. Представители славянских этносов, также гонимые нищетой, составляли заметную струю в этом потоке. Причём известная часть уезжавших этнических славян были староверами или сектантами и эмигрировали не столько по экономическим причинам, сколько вследствие религиозных преследований со стороны огосударствленной православной церкви. В этот же период времени страну покинули свыше 700 тыс. коренных жителей Кавказа и Средней Азии, эмигрировавших в страны Ближнего Востока и в Иран. Много меньшую группу эмигрантов составляли политические беженцы-революционеры. Общая численность людей, покинувших страну в первую волну эмиграции, по различным данным превышает 4,5 млн.
Вторая волна эмиграции была вызвана революционными событиями 1917 года и Гражданской войной. В первую очередь эмигрировали проигравшие большевикам в политической и вооружённой борьбе представители богатых слоёв населения и оппозиционных большевикам партий. Эмиграция была полинациональной. Преобладание представителей славянских этносов объясняется демографическим раскладом в стране. К сожалению, нет достоверных данных об эмиграции из Средней Азии и Кавказа. Вместе с представителями имущих классов, дореволюционного чиновничества и белого офицерства уходили рядовые солдаты и казаки белогвардейских армий, не рассчитывавшие на милосердие победителей. По разноречивым данным покинуло страну от 3,5 до 8 млн. людей.
Третья эмиграционная волна связана со II Мировой войной. Покидали своё отечество представители правящей элиты и зажиточных слоёв населения присоединённых земель Западной Украины, Белорусии, Молдавии, Прибалтийских государств. По мере отступления вторгшихся на территорию СССР фашистских войск были угнаны или добровольно уходили с ними многочисленные группы местного населения. Среди покидавших территорию Советского Союза было немало коллаборационистов, пленённых бойцов Красной Армии, вставших под ружьё в составе оккупационных войск, и полицейских, завербованных из местного населения. По опубликованным в советской печати данным только их число превышало 1млн.200 тыс. Всего же за период II Мировой войны территорию CCCP покинули примерно 8,7 млн. человек. После победы над гитлеровской Германией правительство Советского Союза добилось возвращения почти 8 млн. беженцев и насильно угнанных в Германию советских граждан. На родине многие из них подвергались репрессиям, были сосланы в отдалённые районы Сибири и Крайнего Севера или на долгие годы заключены в концентрационные лагеря. Некоторые были расстреляны. По вполне понятным причинам еврейское население в третьей волне эмиграции не участвовало.
Первопроходцами четвёртой эмиграционной волны были так называемые отказники – немногочисленные представители еврейского населения СССР (в основном – молодёжь), любым путём стремившиеся выехать в Израиль. Массовой эмиграция стала в годы Перестройки и в послеперестроечное время. Уезжали евреи, немцы, греки, венгры, румыны, финны, болгары. После погромов и притеснений в местах расселения последовала эмиграция турок-месхетинцев и армян, живших на территории Азербайджана и Карабаха. Таким образом, четвёртую волну эмиграции сформировали представители некоренного населения. Вместе с представителями национальных меньшинств уезжали их жёны и мужья из числа коренного населения страны. Чеченские события побудили эмигрировать некоторую часть чеченского, ингушского и дагестанского населения. В общем территорию бывшего Советского Союза покинули в период с 1950 г. по настоящее время от 4,5 до 6,5 млн. граждан. Вроде бы, власти напрямую не выгоняли, но многие испытывали ощущение, что их методично выдавливают из страны из-за их национальной принадлежности.
Большинство уезжавших плохо представляло себе, что их ждёт на чужбине, многие не владели языком страны приёма. Однако они без большого сожаления расставались с нажитым в стране исхода имуществом, безропотно сносили насмешки, издевательства и поборы чиновников и офицеров паспортной и таможенно-пограничной службы, сдерживая гнев, оставляли в военкоматах заработанные кровью боевые награды, внешне спокойно сдавали партийные и комсомольские билеты, порывая с прежними убеждениями. Казалось, основным побудительным мотивом к отъезду служила накопившаяся за годы жизни в стране Советов усталость от перманентной лжи, экономических и внутриполитических неурядиц, вылившаяся в показное безразличие к судьбе равнодушной к ним родины. Наглые демострации национализма и угрозы расправы со стороны невесть откуда возникших неофашистских формирований только укрепляли в желании уехать.
Не удерживали ни могилы предков, ни впитанные с малолетства обычаи и традиции страны исхода, ни собственный труд, вложенный в покидаемую родину, ни ощущение вины за отказ от идеалов отцов и дедов, мечтавших создать общество благоденствия, равенства и свободы, ни стыд за свою несостоятельность и пассивность. Удивительно: это поколение уезжавших в отличие от их предков, активно боровшихся за создание интернациональной страны Советов, не приложило сколько-нибудь существенных услий для изменения националистических тенденций в стране исхода. Все их силы были сосредоточены на отъезде. Уехать, уехать, уехать куда угодно, лишь бы подальше, и будь, что будет.Может быть потом, когда в стране жизнь наладится, часть уехавших вернётся, но это потом...
Эти наблюдения и размышления я попытался изложить в стихотворении.
Без срока давности
Давно пора бы разобраться
Нам с ощущением вины:
Нам надо было бы сражаться,
А не бежать прочь из страны.
В года разброда и печали,
И нагнетания вражды
Мы, растерявшись, посчитали,
Что мы отчизне не нужны.
И мы ушли. Мы убежали,
Страшась превратностей боёв,
И этим косвенно признали,
Что мы не лучше холуёв,
Кто рабски прогибает спину
И восхваляет подлецов.
Да, заслужили мы осину,*)
Гнев и презрение отцов.
Возврата нет. Но будем рады,
Когда сменив менталитет,
Страна нас призовёт обратно
Хотя б на склоне наших лет.
* * *
________________________________________________________________________
*) По русским православным представлениям на осине повесился Иуда Искариот.
Стихотворение было прочитано летом 2006 года на занятиях литературного мастер-класса эмигрантского общества «Лира» в Гамбурге, руководимого поэтом из Дагестана Фатхулой Джамаловым. Планировали рассмотреть поэтическую технику, но неожиданно обсуждению подверглось содержание стихотворения. Присутствующие представители еврейской эмиграции из стран СНГ и выходцы из Кавказа поразительным образом разошлись в его оценке.
– Я вовсе не чувствую себя никому обязанной и вины за собой не вижу, – с возмущением сказала мне миловидная еврейская поэтесса, приехавшая из Москвы. Её дружно поддержали присутствовавшие соплеменники.
– Стихотворение позёрское, неискреннее, – под возгласы одобрения категорически заявил самый пожилой.
– Что ж ты не едешь обратно спасать страну? – с сарказмом спросил эмигрировавший из Петербурга прозаик.
Я растерялся. Смысл стихотворения представлялся мне ясным. Возражать против придания ему иного смысла казалось излишним.
За меня решительно вступились кавказцы. Высказывания выходцев из Чечни были наиболее конкретными и резкими.
– Еврейские эмигранты из СНГ почти поголовно с высшим образованием, и получали его вы там бесплатно, – жёстко сказал один с заметным кавказским акцентом. – Многие с научными степенями, званиями. Некоторые были на руководящих должностях. Да, вас унижали и дискриминировали, но можно ли вас сравнивать с евреями, приехавшими в Германию из Азии, Африки или Польши?
– Действительно, Россия безжалостна к своим гражданам. Мало заботится о простых людях, легко забывает своих героев, – с обескураживающей горечью говорил другой, – но в России жили многие поколения вашего народа. Там могилы ваших предков. Там прошло ваше детство, вся ваша трудовая жизнь! И... ничего? Никаких переживаний?
Но больше всего поразил меня третий. Лицо его было спокойно. Левую щеку пересекал глубокий шрам.
– Стихотворение по сути верное, – как бы собираясь с мыслями, медленно произнёс он. И в наступившей тишине добавил: – История России двадцатого века – история страны-самоубийцы. Спасти самоубийцу можно, только если она сама пожелает спастись.
Кавказцам возражали вяло, неубедительно. Аргументировать, по-видимому, было нечем.
Под впечатлением этой дискуссии я написал стихи о четвёртой эмиграции.
Четвёртая эмиграция
Мы разучились говорить, И в состоянии безгласья Молчанье наше – знак согласья Любую мерзость освятить. Мы разучились ненавидеть И в гневе можем лишь стенать, Трусливо слабого обидеть, А встреч с сильнейшим избегать. Мы не умеем устыдиться. «Что защищать? Как сострадать?» Чтобы ничем не рисковать, Позорно жаждем устраниться. Не можем ныне мы творить, Гореть от творческих посылок, Дух творчества боготворить, Гнушаясь праздностью постылой.
Мы не отважились сражаться И лишь судачим меж собой: – Напрасен бой со злой судьбой, За идеалом не угнаться... Нам некого теперь любить. Покойный полумрак болотца И нежелание бороться Сумели страсти усыпить. Нам нечему теперь гордиться. Уснула трепетность души. Искусству гордость подавить Теперь никто не удивится. Философы тюрьмы-сумы, В себя мы верить разучились. Чего скрывать, к такому мы Концу безропотно катились.
