Племя херусков входило в племенной союз истевонов. Напомню, что по древнему преданию предок всех германцев Манн имел трёх сыновей которых звали Ингев, Истев и Ермин (Гермин).
От них произошли целые народы.
Жившие у моря назывались по имени своего предка Ингевоны, жившие в центре страны назывались ерминоны, а все остальные – истевоны.
Ко времени нашего повествования вождём херусков был Зигимер, (Sigimer) который в четвёртом году нашей эры заключил союз с римлянами и отослал обоих своих сыновей, Арминия и Флавия, (Arminius, Flavus) вместе с другими знатными юношами племени в Рим набираться ума, учить язык и обычаи латинян и служить в их войске.
Вся эта молодёжь, хотя и пользовалась свободой и доверием Сената, всё же считалась заложниками и в случае, если бы херуски проявили непокорность и восстали, юноши были бы казнены.
Брат Зигимера, и дядя Арминия, Ингиомер (Inguiomer), мужчина недюжинной силы и отчаянной храбрости, был старейшиной своего рода и одним из первых в племенном совете. О наличии у него детей летописи не сообщают.
Немалым авторитетом пользовался и другой родовой старейшина, Зегест, (Segestes) муж проримской ориентации, задолго до заключения мирного договора с римлянами уже имевший римское гражданство и немало этим гордившийся.
Своего сына Зегимунда (Segimund) Зегест воспитал в римском духе и поклонении римским богам. Известно, что ко времени восстания четырёх племён с Арминием во главе, Зегимунд «работал» жрецом Юпитера в небольшой римской крепостце на Рейне. Впоследствии на этом месте в 50 году нашей эры императрица Агриппина велела построить город Colonia Agrippinensis (нынешний Кёльн).
Дочь Зегеста, Туснельда, (Thusnelda) против воли отца вышла замуж за Арминия.
Зегест отказался от дочери, не простив ей своеволия.
Зегест отказался и от сына, который бросил службу римским богам и перебежал к Арминию.
Мало того: он выдал своих детей римлянам.
Но обо всё по порядку.
* * *
Арминий c детства отличался силой, храбростью, умением быстро соображать и принимать правильные решения. Однажды на охоте четырнадцатилетний Арминий спас своего дядю Ингиомера, который схватился с раненым медведем. Зигимер по праву видел в старшем сыне своего преемника.
Оказавшись в Италии, Арминий с жадностью изучает новый для себя мир. Мир великий, притягательный, богатый и грозный, и в то же время отвратительный, стоящий на поту и крови миллионов рабов.
Он увидел воочию всё превосходство средиземноморской культуры над бедным и примитивным бытом германцев, но «лесные дикари» были свободными людьми, не признававшими иной власти, кроме совета старейшин в мирное время и приказов вождя во время войны.
Надо полагать, именно в Италии созрело в нём решение посвятить свою жизнь борьбе за свободу северных народов, положить конец римской экспансии и, объединив германцев, галлов, иллирийцев и даков, взять Рим в клещи и уничтожить это рабовладельческое государство, построившее своё благополучие на унижении и крови других народов.
Получив чин центуриона, Арминий во главе отряда ауксилляриев (auxillarii – вспомогательные войска), конной разведки приданной каждому легиону, участвует в войне Тиберия в Паннонии и за храбрость объявлен гражданином Римской империи, а как сын вождя и аристократ он принят в сословие всадников.
Во времена Августа один легион насчитывал 6000 солдат легковооружённой пехоты, 2000 пращников, 1200 тяжеловооружённой конницы в кольчугах и с железными масками на лице, и 400 ветеранов. Каждому легиону было придано 700 легковооружённых всадников, выполнявших функции конной разведки и добывавших продовольствие для всей этой массы людей и животных.
Кроме того в легионе было 2100 человек не участвовавших в боях погонщиков мулов, поваров, брадобреев и всякой прочей обслуги, В общей сложности – около 11000 здоровых сильных мужчин, не считая жён и детей обозников.
* * *
С назначением Публия Квинктилия Вара наместником в Германию и главнокомандующим тремя легионами, Арминий служит в начальником одного из летучих отрядов вспомогательных войск из 700 всадников.
Пользуясь возможностью свободно передвигаться, рассылать повсюду мелкие конные отряды, зная язык и обычаи своей страны, он за два года сумел убедить вождей соседних племён бруктеров, марсиев и хаттов совместно выступить против римских захватчиков и изгнать их из Германии.
Марбод, вождь самого крупного и самого сильного племени маркоманнов отказался примкнуть к заговору, ответив посланцам Арминия буквально следующее: „Pacta sunt servanda“ – договоры следует соблюдать! Не откликнулись на предложение Арминиии и вожди зарейнских галльских племён, а так же земноны и лангобарды.
Но Зигимер поддержал сына; херуски болжны были выступить первыми и дать знак остальным.
Такое поведение Арминия расценивалось римлянами как предательство, и многие современные историки того же мнения, ведь он давал присягу на верность империи.
Однако, и Корнелий Тацит и Веллей Патеркул (Velleius Paterculus) римский боевой офицер в большом чине и современник Арминия, оставивший краткое описание битвы в Тевтобургском лесу, называют его «вождём херусков».
Очевидно, к этому времени главенство в племени перешло от отца к сыну.
Вышел ли Арминий в отставку в связи с избранием его вождём или продолжал совмещать обе должности, неясно.
Достоверно известно лишь, что он и люди, облачённые его доверием, (вожди никогда не появлялись без Gefolge – свиты) пользовались правом свободного проезда в военные лагеря римлян.
Арминий сумел настолько втереться в доверие к «главковерху», что у Вара не возникло и тени сомнения в его верности Риму.
Этому способствала в немалой степени и личность Арминия: ему 25 лет, и в римском военном облачении он мало похож на германца, скорее это римский аристократ в расцвете мужских сил, лично знакомый с Тиберием храбрец и герой войны в Паннонии. «Лицо и глаза этого юноши выдавали жар его души» - пишет об Арминии Патеркул.
Очевидно, Вар просто симпатизировал смелому воину, отличившемуся в войне с отчаянными даками и чуть ли не каждый вечер проводившему в его шатре не только за обсуждением происшествий и планов на будущее, но и за обильными жертвами Бахусу.
Возможно, 56 летний наместник Германии, не имевший своих детей, питал к Арминию и отцовские чувства.
В холодный вечер конца сентября 9 года, когда Квинктилий Вар уже отдал приказ о завтрашнем выступлении в поход – легионам предстояло вернуться на зимние квартиры на Рейне - и вместе с высшими офицерами сидел в центре шатра возле жаровни, отпивая из золотого кубка с подогретым фалернским и обсуждая детали предстоящего марша трёх легионов, в шатёр явился озабоченный Арминий и объявил, что появились слухи о стекающихся к дороге разбойничьих шайках, и о якобы готовящемся восстании «одного северного племени».
Таких сообщений в последнее время поступало много, большинство из них оказывались ложными и Вар, нимало не озаботившись, просто велел усилить охрану обоза.
И тут в круг вышел Зегест и заявил, что слухи о готовящемся восстании сущая правда, однако речь идёт не об «одном северном племени», а конкретно о херусках, бруктерах, хаттах и марсиях, и что руководителем заговора с целью уничтожения всех римлян является ни кто иной как Арминий.
Весёлая беседа прекратилась, офицеры переглянулись, Квинктиллий Вар испытующе уставился на Арминия, но тот лишь презрительно глянул на своего тестя, пожал плечами и вновь отпил из кубка.
Наместник Германии знал, что Арминий вопреки воле Зегеста женился на его дочери. Туснельда, как это было принято у германцев, «от младых ногтей» была предназначена другому жениху. Зегест обещал отдать дочь в жёны сыну своего побратима из племени лангобардов и, поступив против воли отца, Арминий и Туснельда не только бросили вызов обществу в котором жили, но и заработали себе врага на всю жизнь.
Зегест стал выглядеть в глазах старейшин слабаком, не сумевшим сдержать слова, что ущемляло его авторитет как славнейшего мужчины племени и римского гражданина.
Квинктилий Вар дважды в неделю проводил по несколько часов в судейском кресле на форуме, разбирая местные и междуплеменные споры-раздоры и назначая наказания вплоть до распятия на кресте. Он не понаслышке знал о частых склоках среди германцев и их фатальной готовности тут же хвататься за оружие. Зачастую мелкое недоразумение, касающееся мест охоты, рыбной ловли, или пропавшей лошади, заканчивалось кровопролитием и племенной враждой.
Но Зегест был крайне взволнован. Видя, что Вар готов пропустить его слова мимо ушей, он вдруг заявил: пусть наместник отдаст приказ связать его с Арминием железной цепью и продержать в подвале до утра. Нападение херусков, дескать, назначено на раннее утро, когда легионы выстроятся в маршевую колонну и будут неспопособны сразу же перестроиться и отразить нападение. Утро и выявит, кто прав.
Ни один мускул не дрогнул в лице Арминия. Два года готовил он восстание, как человек военный знал, что если заговор будет раскрыт, его ждёт смерть на кресте, и постоянное чувство опасности научило его владеть собой.
За два года не нашлось предателя среди посвящённых в заговор старейшин, и вот теперь, за несколько часов до восстания, Зегест, отец его жены...
Но римский наместник отмахнулся от грозного известия. Возможно, он посчитал, что тесть хочет уничтожить зятя руками римлян, а, возможно, ему, как человеку, была неприятна сама ситуация в которую его втягивали. Как бы то ни было, он проигнорировал донос Зегеста.
И зря: жить Квинктилию Вару оставалось сорок часов.
* * *
Веллей Патеркул пишет: « За два года Арминий совершенно убаюкал Вара и внушил ему, что германцы покорились римской юстиции и не нуждаются в покорении мечом. Он понимал, что легче всего напасть на ничего не подозревающего противника, и что беспечность – начало всякого несчастья».
Ему вторит Дион Кассий (Dio Cassius), римский историк, родившийся около 155 года нашей эры в городе Никея в Вифинии: « О Публии Квинктилии Варе можно сказать пословицей: если боги хотят наказать смертного, они сначала лишают его разума».
Кассий написал 80 книг по древней истории, из которых до нас дошли книги с 36 по 60. Именно Кассий, базируясь на недошедших до нас источниках, оставил подробнейшее, хотя и несколько тенденциозное описание битвы в Тевтобургском лесу.
* * *
Утром три легиона: 17, 18 и 19, выступили в неблизкий путь. Предстояло по выстроенной ранее Друзом дороге пройти около 200 км от реки Липпе до Рейна, где в крепости Алисо войска ожидали зимние квартиры.
Три легиона и огромный обоз растянулись на длину в 10-12 км, а некоторые историки считают, что и на 20-25 км. То есть, чтобы просто проскакать на лошади полным аллюрром туда-обратно и доставить приказ, требовалось в лучшем случае полчаса.
Почти сразу же поступило сообщение от конной разведки Арминия: нападение на головную часть колонны. И нападают не разбойники: это организованная сила того самого «северного племени»!
Вар выделяет крупный отряд тяжёлой конницы для уничтожения противника и продолжает двигаться по готовой дороге.
Через некоторое время второе известие от Арминия хуже первого: и германцы-ауксиллярии и римская конница попали в засаду и ведут тяжёлый бой с превосходящими силами противника. Все офицеры убиты, потери огромны. Нужна срочная помощь!
Вар, немало обеспокоенный, выделяет второй отряд конницы и три когорты пехоты.
Наконец, долгожданное известие: нападающие отброшены в лес, Арминий просит разрешения на преследование и уничтожение врага.
И тут Вар, разозлённый и крайне огорчённый гибелью лучшей своей кавалерии и многих храбрых офицеров, отдает приказ о преследовании неизвестного племени и повелевает всей колонне свернуть в лес, надеясь втечение двух-трёх дней уничтожить восставших германцев на их территории и сжечь их деревни.
И произошло непоправимое: как только легионы свернули с дороги в лес и оказались среди деревьев, на длинную римскую «змею» тут же с дикими криками напали воины всех четырех племён, и, разорвав колонну на несколько частей, попытались покончить с римлянами одним ударом.
Надо отдать должное Вару: уверившись в предательстве Арминия, он уже больше не совершает ошибок. Его приказы точны и действия правильны, но, увы, уже поздно.
Римляне, хоть и с большими потерями, но выстроились в боевой порядок, залатали бреши в колонне и в вечеру отбили нападение восставших по всей длине фронта. Вар велел сжечь большую часть обоза, а уцелевших обозных, женщин и детей взять в середину колонны.
К вечеру этого первого, но не самого страшного, дня римлянам удалось разбить свой обычный военный лагерь и успешно противостоять ночным атакам германцев, но вот заснуть, или отдохнуть ни солдату, ни офицеру уже не пришлось.
С рассветом прекратились дикие атаки: весь вал лагеря был завален телами нападавших, во время короткой передышки и та и другая сторона вытаскивала своих раненых.
Утром разразилась гроза с ураганным ветром и германцы применили новую тактику боя: они перестали лезть в рукопашную, но стали метать тысячи дротиков и в упор расстреливать легионеров из луков.
Именно утро второго дня лишило римлян мужества. Они поняли: бой проигран. Оставалось лишь сдаться в плен или покончить с собой.
