№7/1, июнь, 2009
КАРФАГЕН
Ян Торчинский
На севере и на юге -
Над ржавой землею дым,
А я умываю руки!
А ты умываешь руки!
А он умывает руки,
Спасая свой жалкий Рим!
И нечего притворяться -
Мы ведаем, что творим!
Александр Галич
Эх, послушался бы тогда Виктор Ионович Ломазов жену, может, и обошлось бы. Если бы можно было повернуть время вспять! Если бы… Хотя именно жена все и затеяла: новый холодильник ей, видите ли, понадобился. Но, честно говоря, был и у нее резон: их допотопный "Днепр" мог выкинуть по старости любую шутку в самое неподходящую пору. А что делать? Из свободной продажи холодильники вдруг исчезли, многие месяцы ходить по магазинам и отмечаться в списках - не было времени, а в комиссионках стояло такое же барахло, как в их кухне. Ну, он и дал объявление в "Вечерку": "Куплю новый двухкамерный холодильник…", думал, гиблое дело, для проформы больше, чтобы жене показать, мол, делаю все, что могу, отцепись…
Однако, к его удивлению, откликнулись быстро. На третий или четвертый день после выхода газеты с его объявлением зазвонил телефон, и приятный тенор спросил:
- Вам еще холодильник нужен? Тогда приходите завтра часиков в шесть. Запишите адрес.
- А какая модель? И сколько стоит?
- Увидите сами. О цене договоримся, не разоритесь.
Жена сразу же начала сомневаться:
- Как можно к незнакомым людям… Не ходи. Тебя еще ограбят и убьют. Бог с ним, с этим холодильником, ну его ко всем чертям, - сказала она, по-женски непринужденно объединяя в одной фразе два несовместимых понятия.
Но он закусил удила:
- Во-первых, тебе, что ни сделай, все плохо. Интересно, кто мне о холодильнике голову долбил? Во-вторых, как меня ограбить: я же без денег иду. А убить меня не так-то просто.
Виктор не бахвалился: семьдесят пять килограммов поджарого, отлично тренированного тела, первый разряд по боксу и самбо в студенческие годы, да и сейчас каждый день гантели и эспандер, а при любой возможности - альпинистские походы, бассейн или корт. Но и это еще не все: на всякую силу может отыскаться другая, еще более сильная. Главное, он был удачлив и обладал от природы прекрасной интуицией, которая не подвела ни разу в жизни. А при его профессии без таких качеств и шагу не сделаешь: без них и знания, и опыт превратились бы в бесполезный балласт.
Все пять лет вуза Виктор проучился на одном дыхании. При защите диплома говорили, что там есть зерно будущей кандидатской диссертации. Несмотря на это, в самом конце произошла накладка: почему-то на заседание комиссии по распределению Ломазова вызвали одним из последних, и оказалось, что все направления в научно-исследовательские институты и прочие престижные места забрали другие, хоть они учились похуже и даже совсем плохо, а ему предложили то, что осталось. Сгоряча Виктор решил подписать назначение в Норильск: себя можно показать, где угодно, зато там в анкету не так часто заглядывают! Но неожиданно в аудиторию ворвался запыхавшийся человек, взглянул мельком на Виктора и сказал:
- Давайте его к нам!
- Видите ли… У вас же секретность, особый допуск нужен, и все такое, - замялся председатель комиссии.
- Давайте, давайте! Новые лаборатории открываются. Люди до зарезу нужны!
Так Виктор попал в институт, который на первый взгляд мог показаться невзрачным, - и не прогадал. Тематика там была сверхактуальной, и вскоре институт начал расти, как на дрожжах. И он вместе с институтом. И вот результат: к тридцати годам Виктор Ломазов стал кандидатом наук и заведующим лабораторией. А потом вообще пошел круто набирать высоту и завоевал авторитет одного из ведущих специалистов в отрасли. Его статьи охотно печатали престижные журналы, он читал лекции, давал консультации. И в семье был счастлив: женился по большой любви, которая сохранялась долгие годы.
Только с докторской диссертацией возникли проблемы, хоть написал ее быстро и все характеристики, отзывы, справки и прочий бумажный мусор собрал без труда. Пришлось долго искать ученый совет нужного профиля: уж очень тема была специфической. А когда нашел, большого восторга не встретил, но все же приняли, сказав, что поставят на очередь, но придется ждать неизвестно сколько: и от своих отбоя нет, и желающие с периферии одолели… Но, главное, не отказали, значит, не надо торопиться, поднимать волны, все образуется. Работа у него теоретическая, не устареет, а приоритет бесспорный и подтвержденный стопроцентно. Стало быть, нужно терпеливо ждать и надеяться… И он терпеливо ждал.
…Нужный дом, судя по адресу, находился недалеко от центра города, но найти его оказалось не просто, и Виктор долго блуждал по бесконечным, запутанным дворам. Была зима, стемнело рано, а тут еще эти мрачные дворы, чтоб их… "Тебя еще ограбят и убьют", - вспомнились некстати слова жены. Но все обошлось. И когда он добрался до нужной лестничной площадки и позвонил, ему сразу же отворил дверь мужчина средних лет, в огромных импортных очках.
- Заходите, заходите. Вы насчет холодильника? Чудесно! Меня зовут Николай Николаевич. А вас? Виктор Ионович? Замечательно! У меня, знаете ли, беспорядок, не взыщите, жена с детьми уехала в Ленинград. А я по-холостяцки… Садитесь, где вам удобно, сейчас будем кофе пить!
Хозяин дома сказал это веселой скороговоркой и с таким напором, что отказаться было невозможно. К тому же ноздри щекотал запах необычайно ароматного кофе. "Дипломат или жулик", - подумал Виктор, ставя в один ряд импортные очки, кофе и холодильник.
- Что у нас к кофе? - хлопотал Николай Николаевич. - Беда, когда жены нет. Ага, конфеты, печенье… А вот коньяк неплохой. Ну, со знакомством!
Коньяк, действительно, был замечательный.
- Кем вы работаете, Виктор Ионович, если не секрет?
- Я футуролог.
- Футуролог?! А-а-а, понимаю! Так сказать, кудесник, любимец богов. Нострадамус, супруги Глоба, болгарка эта… как ее… Ванда…
- Ванга. Зря иронизируете. Современная футурология - не шарлатанство какое-нибудь, а целая наука. Используется и высшая математика, и системный анализ. И еще кое-что… Опять же компьютеры... А они у нас, между прочим, самые-самые…
- А какие именно? Я в этом деле немного понимаю.
- Американские "Зениты" последней модели. А из отечественных - "Урал" и "Гранит".
- Ну, рассмешили: тоже мне "самые-самые"! Сейчас пошли машины нового поколения: например, японские "Сакура" или "Император". Американцы тоже свое хозяйство обновляют… "Ниагара", например… Слышали, наверное…
- Рада бы душа в рай, да грехи не пускают. Где их взять? Таких, по-моему, даже в Академии Наук нет. Может, у военных…
Кофе допили молча.
- Еще хотите? Нет? А коньяк? Ну, дело ваше. Пошли товар смотреть.
В соседней комнате стояло несколько холодильников незнакомых иностранных марок. "Хорошо, что Ленка не видит. У нее бы крыша от такого изобилия поехала", - подумал Виктор, но и он не знал, на чем остановиться. К тому же, по карману ли ему такое чудо…
- Задача Буриданова осла, - улыбнулся Николай Николаевич. - Для нашего человека выбор не простой. Все же не две охапки сена, а вон их сколько, и все разные! Рекомендую этот: сделано в Швеции, гарантия - десять лет, а практически - вечная машина.
- Это что - из распределителя ЦК?
- Нет, из запасников КГБ, у нас тоже бывают хорошие вещи.
- Что-о-о?!
- Вы не ослышались. Кстати, давайте познакомимся окончательно: я заместитель начальника одного из управлений Комитета и хочу воспользоваться случаем, чтобы поговорить с вами.
- Так вы меня заманили под предлогом…
- Глупости. Вы пришли за холодильником - можете забирать любой, и до свидания. Виктор Ионович, давайте говорить спокойно. Вы же разумный человек. Подумайте, зачем мне вас заманивать? Я мог вызвать вас повесткой в свой кабинет. Вы бы задергались: зачем меня вызывают, какой я дал повод, кому анекдот рассказал или что из "Самиздата" почитывал?.. Начнете с друзьями советоваться, назавтра полгорода будет знать… Кому это нужно? И чего вы всполошились? Слово "КГБ" вас испугало? Так КГБ - это не только шпионы, лагеря и психушки, как кое-кто думает, это еще исследовательские институты и лаборатории, где…
- … психотропные вещества или аппараты для подслушивания разрабатывают…
- Не только. Кстати, ваш институт тоже выполняет работы по заданию Комитета, только об этом мало кто знает. Так что разными делами мы заняты, и разные люди у нас работают. Между прочим, я - полковник госбезопасности и при этом профессор и доктор наук.
- Конечно, юридических? - съязвил Виктор. - Или философских?
- Ценю ваш юмор. Физико-математических. Как видите, обыкновенный человек, не черт с рогами. И другие тоже.
- Ну, конечно, какие люди! Железный Феликс - совесть революции! Ежов, кажется, оперные арии пел, а Берия в молодости в футбол играл! - продолжал бушевать Виктор.
- Верно, Ежов пел. А Берия - что вы о нем знаете? Конечно, был Гулаг, работала репрессивная машина, а он возглавлял. А вы думаете, окажись вместо него другой, лучше было бы? Скажем, Хрущев, Маленков или еще кто-то? Хуже, уверяю вас! Берия был организатором от Бога и перспективу лучше всех чувствовал. Во время войны он спас сотни инженеров и ученых, того же Туполева или Королева. Да мало ли… И они работали на победу в гебешных "шарашках". И как работали! А Берия при этом головой рисковал. Да, да! Если бы Сталину шепнули, вот, мол, Лаврентий Павлович врагов народа от пролетарского возмездия прячет, наверное, против вас замышляет - представляете, чем бы это кончилось? Однако мы отвлеклись. Виктор Ионович, я хотел бы, чтобы вы помогли нам.
- Я в стукачи не гожусь!
- Конечно, не годитесь. К тому же такого добра у нас хватает. А вы нужны как специалист высокой квалификации. Садитесь и слушайте внимательно. Так вот, сейчас в нашей стране иногда принимаются, мягко говоря, непродуманные решения. Они оборачиваются миллиардными убытками, а иногда кое-чем похуже. Поэтому при Комитете создано закрытое экспертное бюро, которое должно оценивать каждое радикальное решение, его эффективность и возможные последствия через пять, через десять, через сто лет. Эксперты работают независимо друг от друга. Их заключения изучаются и обобщаются. И только потом выносится компетентное решение, и начинается соответствующая деятельность. Между прочим, предотвращение поворота сибирских рек на юг - наша работа. А чего это стоило…
- А почему вы сразу не вмешались? Ведь сколько средств пошло коту под хвост!
- А мы тогда еще не существовали. Однако вы уже проявляете заинтересованность. Это естественно. Значит, вы будете одним из наших экспертов. Станете изучать результаты чьих-то исследований и честно высказывать свое мнение: что хорошо, что плохо и как сделать лучше, если сможете. Совершенно конфиденциально, разумеется. И все! Никаких погонь, перестрелок, похищения документов. Эти шпионские страсти оставим Штирлицу. Ну, что вас смущает? Если я скажу: вашего сына избивают хулиганы в таком-то месте, вы побежите его спасать и не станете думать, что информация получена от полковника госбезопасности, верно? А здесь вы будете причастны к спасению многих тысяч людей, может, и своего сына тоже. А если откажетесь вы и другой специалист такой же квалификации, и третий, и так далее, ваши места займут менее грамотные и менее порядочные. И потекут Енисей и Лена на юг, потекут, уверяю вас. И вы же начнете кричать: "Безобразие! Преступление! Куда они глядели?" Кто они-то? Вы сами куда глядели? А никуда, сидели с закрытыми глазами, помалкивали, боялись замараться.
- Но я должен подумать.
- Думайте, я подожду. Сколько вам нужно времени? Десять минут, час, два? Эх, Виктор Ионович, нечего думать. Если желаете добра людям, своей семье, своему сыну, вы нам поможете. Тем более что это - прямая работа для классного футуролога, гроссмейстера в своем деле. Очень непростая работа, которая к тому же неплохо оплачивается. И другие возможности у нас есть... Чего там... Тот же холодильник, к примеру. Его вам завтра вечером домой завезут, а вот какой - вы так и не решили. Ладно, сам выберу. Не понравится - заменим. Теперь вот что: здесь, в пакете, ваша первая работа. Когда справитесь, позвоните мне по этому телефону… Недели две-три достаточно?
- А деньги за холодильник?
- С этим успеется. Главное, дело.
- Я, наверное, должен дать расписку: "Обязуюсь не разглашать и прочее…"?
- Да кому она нужна? Вы без всякой расписки трепаться не станете. Мы к непроверенным людям не обращаемся. Холодильник - только предлог, удачное совпадение. К вам и без него нашли бы дорожку.
- А как я должен подписывать свои отчеты?
Николай Николаевич сначала не понял, а потом широко улыбнулся.
- Это вы насчет кликухи или как там ее? Погоняла, да? "Эйнштейн" подходит? Или "Софья Ковалевская"? Беда мне с вами, футуролог! Начитались вы детективов…
* * *
Николай Николаевич не ошибся. То, чем занялся Виктор Ломазов, оказалось очень интересным и напоминало схватку на борцовском ковре или за шахматной доской. Происходило состязание интеллектов в части понимания глубины и ширины проблем с учетом многообразия окружающего, постоянно меняющегося мира. Виктор с азартом отыскивал сильные и слабые стороны разработок неизвестных ему специалистов, проверял, оценивал, сравнивал, отвергал, одобрял, давал свои предложения. Но до конца осознал важность своей работы, когда обнаружил грубую ошибку в одном исследовании, связанном со сложнейшими математическими преобразованиями: кто-то, запутавшись в бесконечных подстановках, неправильно определил знак производной. А это означало, что результат оказался бы противоположным ожидаемому. Николай Николаевич только свистнул, когда Виктор показал свои выкладки. А еще гонорары… Они были сверх всяких ожиданий. Правда, первые два-три не очень впечатляли, но его работодатель улыбался:
- Это на карманные расходы. Остальное - на покрытие стоимости холодильника. Я же лицо подотчетное. Кстати, как он там, пашет? Жена нас с вами не ругает? Ну, и отлично.
Однажды посреди рабочего дня Виктору позвонили.
- Товарищ Ломазов? Виктор Ионович? Здравствуйте! Говорит Пригорин Сергей Павлович, ученый секретарь Института системных исследований Академии Наук…
- Позвольте, но ученый секретарь - Костенко…
- Был. А теперь я. Звоню насчет вашей диссертации. У нас непредвиденные передвижки начались, и вы, как говорится, вытащили счастливый билет. Сможете защититься в июне? Тогда приходите на заседание Ученого совета завтра, доклад сделаете. Ровно в час. Не опоздайте, наш директор этого не терпит. А он у нас, наверное, слышали, какой…
Виктор кое-что слышал. О директоре Института системных исследований академике Иване Ивановиче Крикунове-Менделееве ходили легенды. Ученый с мировым именем, почетный член ряда зарубежных академий и научных обществ, он был известен как ворчун и ругатель. А некоторые считали, что академик просто хам. Но и друзья, и недруги прощали ему такую слабость, поскольку выглядело это как-то ненатурально: вошел ненароком человек в образ, а выйти никак не может, хотя, кажется, и сам не рад. А еще потому, что от него доставалось не только подчиненным или зависимым от него людям, но и власть имущим. Так, много лет назад он присутствовал на совещании в Академии Наук, которое проводил сам Каганович. Явно подражая своему "вождю и учителю", он перебивал докладчиков, вставлял реплики, давал указания… А завершая совещание, начал вальяжно:
- Я, может быть, в ваших проблемах разбираюсь плохо… - И сделал паузу, ожидая, что зал начнет протестовать: "Ну, что вы, Лазарь Моисеевич! Как можно…"
Но раздался голос академика Крикунова-Менделеева:
- "Не может быть", а совершенно точно. И давайте кончим на этом. Хватит нас воспитывать, мы все здесь худо-бедно хедеры и церковноприходские школы окончили…
Назавтра его арестовали. К счастью, вскоре умер Сталин, и академик вернулся восвояси, но язык нисколько не укоротил.
…Когда Ломазов развесил необходимые плакаты, члены Ученого совета уже расселись по местам. Среди них оказался Николай Николаевич. Значит, не врал, что доктор и профессор. А вот почему он делает вид, что Виктора не знает... Ну, что ж, наверное, так надо…
Точно в час дня заседание открыл Крикунов-Менделеев.
- Что у нас сегодня, Пригорин? Новый соискатель? А старые где? Смотрел я их работы - печальное зрелище. А эту не успел. Откуда время взять? Ишь, настрочил на 375 страниц! Ладно, докладывайте. Тридцати минут хватит? Больше все равно не дадим.
Виктор уложился за двадцать две. Это академику понравилось.
- Ну, этот хоть не трепач, уже хорошо. А кто его работу смотрел? Ты, Володя? Ну, поведай нам свои впечатления и скорбные мысли.
Поднялся "Володя", седовласый улыбчивый член-корр., и сказал, что диссертацию рассматривали в отделе, впечатление в целом положительное, можно рекомендовать к защите, хотя есть, конечно, замечания, а именно…
Виктор поблагодарил за отзыв и отметил, что большинство замечаний носят редакционный характер, а что до остальных, то их можно свести в три группы, причем, он не согласен ни с одной из них, и вот почему…
- Ишь, какой кусачий, - удивился Крикунов-Менделеев. - Защищается, а не подставляет правую щеку, когда бьют по левой. Ну, поглядим. Вопросы есть?
Вопросов было много, почти все умные и по делу. На них было приятно, хотя и не всегда легко отвечать. Последним за Виктора взялся сам академик. Полчаса терзал он диссертанта, но ни разу не застал врасплох. А Виктор, отбиваясь и уворачиваясь от сыплющихся со всех сторон ударов, удивлялся, когда и как умудрился этот проклятый старец разобраться во всех тонкостях его работы, если он и не видел ее раньше… Наверное, ему доклада хватило. Ну и хватка у него! А может, и доклад неплох...
Под конец Крикунов задал убийственный вопрос:
- На 116-й странице вы изобразили интегрально-дифференциальное уравнение и нахально написали: "Решение этого уравнения показывает…" Чушь собачья! Липа! Это - разновидность известного уравнения Гордона-Склянского, которое аналитического решения не имеет. Пользовались числовыми методами, компьютер гоняли, так и скажите. А то…
- Ничего не "а то", - внезапно разозлившись, перебил его Виктор. - Это раньше оно не имело решения. Не и-ме-ло! А теперь имеет. Вот, извольте убедиться…
И подойдя к доске, он начал писать многоэтажные формулы. Через несколько минут академик подскочил к нему и вырвал мел из рук.
- А дальше так, что ли? - нетерпеливо спросил Крикунов-Менделеев и мгновенно исписал полдоски.
- Вот это, действительно, чушь собачья, - неожиданно для самого себя брякнул Виктор, стирая написанное академиком. - Вот как надо…
За столом Ученого совета кто-то хихикнул, кто-то закашлялся. Такой дерзости здесь еще не слышали. Но никто не знал, что это была, как говорят шахматисты, домашняя заготовка Виктора, которая сработала эффектно и эффективно.. Чуть ли ни год бился он над этой проблемой, много пота пролил, зато знал досконально не только истинную дорогу, но и все ложные тропинки, на одну из которых неосторожно вступил его маститый оппонент. Какое-то время они в четыре руки испещряли доску формулами, отбирая мел друг у друга.
Вдруг академик отступил на шаг и как-то по-детски обиженно произнес:
- Почему вы у меня мел вырываете и толкаетесь? Рады, что моложе и сильнее?
Он ловко присел, поднял с пола осколок мела покрупнее и, выписывая новые формулы и графики, злорадно спросил:
- А здесь что? В этой точке интеграл равен бесконечности, верно? А это значит - что? Возможен вечный двигатель или доказано существование Бога? Что скажете, дерзкий вы молодой человек? Или нечего сказать?
- Никак нет! Кое-что скажу. Просто функция эта кусочная. И в интервале, где Бог и вечный двигатель, ее не существует. Вот, посмотрите… - и мел, крошась, снова заплясал по доске.
- Ах ты черт! - закричал академик и хлопнул Виктора по плечу, оставив на темном костюме четкую меловую пятерню. - Все верно! Молодец! Фффу-у! Больше вопросов нет? Сколько же твоя работа у нас пролежала? - Крикунов не заметил, как перешел на ты. - Десять месяцев?! Шалопаи! Бюрократы! Он же мог ребенка родить за это время! Так с вами охота на что угодно может пропасть! Ладно. Пригорин, на когда защиту назначаем? Хотя какая еще защита? Он уже все защитил. Чего время терять? Те же люди, те же вопросы и ответы… Раздавай, Пригорин, бюллетени, будем голосовать.
- Нельзя, Иван Иванович! ВАК не пропустит. Оппоненты не назначены… О защите не объявили… И вообще…
- Ах, ВАК?! Кретины, монстры! - взорвался академик, забыв, что он сам - член Президиума ВАКа. - Хорошо, сделаем так: защиту объявим закрытой, а оппонентов задним числом утвердим. Если будут заморочки, сам улажу. А пока голосуем. Какой там результат? Единогласно? Слава Богу! Поздравляю, Виктор Ионович! Первая стоящая защита за десять лет. Все формальные вопросы решайте с Пригориным.
Виктор что-то ответил, почти не слыша собственных слов. На него вдруг навалилась такая усталость, что он почти ничего не соображал и только боялся, как бы не заснуть на глазах у всех.
… Когда он рассказал эту историю своему директору, тот долго смеялся, утирая слезы.
- Ай да чертов дед! Ай да Мендель Крик!
- Кто, кто?
- Крикунов-Менделеев, Менделеев-Крикунов, Мендель Крик. Так его зовут в академических кругах за стиль поведения. За глаза, конечно. А тебя, доктор, поздравляю! Приглашай на банкет!
- За банкетом дело не станет. А поздравлять не рано ли? Все же ВАК впереди, то да се…
- Не-е-е-т, это дело верное. Кто на деда посягнуть посмеет? Кстати, насчет банкета… Защищал как-то докторскую один ... деятель. Сделал доклад, все, как положено. А Крикунов его спрашивает: "Скажите, коллега, вы банкет заказали?" - "Конечно, Иван Иванович! В ресторане "Варшава", два шага отсюда." - "Знаете, что? Давайте сначала туда сходим, отобедаем, а после защиту продолжим. Потому что после защиты и у нас, и у вас аппетит может исчезнуть, однако по разным причинам…" Вот такая история. А у тебя, тьфу-тьфу, другая очередность.
* * *
В последующие дни текучка так завертела Виктора, что он начал забывать о своей необычной защите. Из этого состояния его вырвал звонок Николая Николаевича.
- Немного в себя пришли? Хорошо. Приезжайте завтра к часу дня. Нет, не туда, а в Управление на Лубянке. Второй подъезд. Пропуск будет у дежурного, в КПП. Паспорт не забудьте. Ну, пока…
Николай Николаевич принял Ломазова в своем кабинете, одетый в полковничий мундир с многочисленными орденскими колодками, двумя академическими ромбами и лауреатской медалью. "Ничего себе!" - по-мальчишески восхитился Виктор.
Их разговор начался с неожиданного вопроса:
- Виктор Ионович, знаете, какой процент совпадения ваших рекомендаций с рекомендациями других экспертов? Тридцать пять. А сколько ваших рекомендаций принято? Девяносто два процента! Такого еще в нашей практике не бывало. Следовательно, ваши рекомендации наиболее оригинальны и эффективны. Ущерб, предотвращенный благодаря им, вернее, вам, исчисляется сотнями миллионов рублей. От имени руководства и своего тоже благодарю вас.
- Спасибо. Или я должен сказать: "Служу Советскому Союзу!"? - улыбнулся Виктор.
- Скажете в конце разговора. А теперь слушайте внимательно. У нас, при Комитете, организуется институт футурологии. Я уполномочен предложить вам должность начальника отдела. Разумеется, с зачислением в кадры. Сначала в майорах походите, а когда диссертацию утвердят, получите подполковника. В принципе же, должность полковничья. Директором временно буду я, так сказать, по совместительству, а потом, возможно, и вы. Тематика вам знакомая, только из экспертов станете разработчиком…
- Погодите, погодите! Не решайте за меня! Я своей работой доволен, никуда переходить не хочу. Или это приказ?
- Это предложение, но его лучше принять.
- А если я не приму, что тогда?
- Ну, и вопросы вы мне задаете! Откуда я знаю, что мое начальство решит? Вы, например, можете сказать, что вашему директору в следующую минуту в голову взбредет? Здесь, по-моему, любая футурология бессильна…
- А все-таки?
- Ну-у-у… скорее всего, мне укажут на несерьезный подход к подбору кадров и предложат искать другую кандидатуру. А может, за вас зацепятся. Тогда возможны варианты. Самое простое, приказом Министра в армию призовут - вы же офицер запаса - и передадут в распоряжение Комитета. Тут уж никуда не денешься! Или санкции применят. Скажем, для начала ВАК вашу защиту кассирует ввиду грубого нарушения всех правил…
- Как?! Ведь Крикунов обещал все взять на себя!
- Ох, и наивный вы человек, Виктор Ионович, извините меня. Что он против всего ВАКа и не только ВАКа сможет? Нарушения-то были… Предложат повторить по всем правилам. А сколько времени и нервов на это уйдет… И кто может гарантировать положительный результат? Кстати, вас не удивило, почему вы вдруг защитились вне очереди? Задумайтесь на досуге, а я могу и сейчас кое-что подсказать… А то еще, может быть, скажут: "Чтобы от такого предложения отказаться, нужно сумасшедшим быть. Этого человека лечить надо!" И начнут лечить. Понимаете, что это значит, или снова подсказка нужна?
- Как говорил Остап Бендер, "У нас длинные руки"?
- Расскажу вам анекдот для расслабления. К директору борделя приходит проверяющий. Говорит: "Ваши девочки жалуются на плохие условия труда. Я проверил все инкогнито и считаю, что все на самом высшем уровне. Так чем они недовольны?" Директор в ответ: "А чего вы, собственно, от них ждете? Это же все-таки бляди". Ну, вот, а мы - все-таки чекисты.
Помолчав минуту, Николай Николаевич продолжал совсем другим тоном:
- Виктор Ионович… Наш разговор пошел по кривой дорожке. Что я предлагаю и кому? Я предлагаю ученому неограниченное поле деятельности, квалифицированных помощников, новейшее оборудование… Солидному человеку - удвоенную зарплату. Отцу семейства - возможность получить новую квартиру, пользоваться закрытыми магазинами, лучшими санаториями, а если не дай Бог придется, поликлиниками и больницами. А вы, извините, ломаетесь, как гимназистка, и заставляете меня рассказывать баечки о Серой Шапочке и Красном Волке из репертуара наших обывателей, - оговорился он или умышленно спутал прилагательные.
- Да кто меня к вашей конторе на пушечный выстрел подпустит?! - в отчаянии крикнул Виктор. - У меня только фамилия русская, а все остальное…
- Вы напрасно считаете меня безответственным человеком. Кажется, я не давал повода, - холодно возразил полковник. - Если я делаю предложение, значит, оно согласовано во всех инстанциях, и нужно только ваше согласие. Кстати, Геринг во время войны говорил, что в своем штабе он сам определяет, кто еврей, а кто нет… А мы не глупее его. Что вам мешало экспертом работать? Только устаревшие компьютеры… Кстати, в будущем вашем отделе уже смонтированы три японских компьютера "Император", на очереди четвертый, а в следующем году будет установлена американская "Ниагара"…
- "Ниагара"?! - ахнул пораженный Виктор.
- Вот видите, а вы сомневаетесь. Точка! Такие предложения дважды не делаются, и от них не отказываются. Берите бумагу и пишите: "Заместителю Председателя Комитета… генерал-полковнику… Рапорт… Согласно Вашему предложению, прошу…" Готово? Подпись, дата.
"Тебя еще ограбят и убьют", - вспомнил Виктор предупреждение жены и подписал рапорт.
* * *
Так штатский человек Виктор Ионович Ломазов превратился в майора государственной безопасности. Но, честно говоря, ему не было дела ни до государства, ни до его безопасности. Он и не думал о разведке, контрразведке, агентах, психушках и тому подобных вещах. Не было времени! Институт начал работать, хотя его не успели полностью укомплектовать, и начальник отдела Ломазов выполнял еще и функции двух начальников лабораторий и заместителя директора, а порой подменял Николая Николаевича во время его нередких отлучек. Виктор давно забыл, что такое восьмичасовый рабочий день и выходные по субботам и воскресеньям. Жена ворчала, что он извелся и на себя уже не похож, долго ли с ног свалиться… Но все искупала работа! Масштабная, интересная, захватывающая. Разнообразная и ответственная. А чего стоила лабораторная база для моделирования процессов да еще с таким оборудованием, о котором раньше он и мечтать не смел, тот же "Император", например! Волшебная чудо-машина, воплощенная мечта. Какая память, какое быстродействие, а программная библиотека, а возможность акустического ввода команд, а периферийное обеспечение, а … И Виктор, как ребенок, "игрался" часами и никак не мог наиграться.
Впрочем, постепенно все входило в колею. В отделе появились положенные по штату начальники лаборатории и научные сотрудники. Назначили заместителя директора, и Ломазов с радостью сдал ему все административные дела, а сам установил жесткий порядок: первые четыре часа он занимается исследовательской работой, а остальное время отдает руководству отделом. И эти четыре утренних часа сделались для него ежедневным праздником.
Как-то к нему позвонили по внутреннему телефону.
- Товарищ майор, спуститесь в подвал по лестнице номер пять.
В подвале, за обитой листовым железом дверью, оказались оружейная комната и тир. Незнакомый капитан, начальник этого хозяйства, объяснил Виктору:
- За всеми старшими офицерами закрепляется табельное оружие. Приказ Председателя Комитета… Выбирайте. (Виктор вдруг вспомнил, как он выбирал холодильник на явочной квартире.) Этот "макаров" нравится? Давайте ваше удостоверение, я отметку сделаю. Ковальчук! Покажи товарищу майору тир и все, что нужно.
Ковальчук, пожилой прапорщик, проводил Виктора в помещение тира, и они начали пристреливать пистолет.
- Приходите тренироваться, товарищ майор. У вас хорошо получается.
- Обязательно. Только знаете что… Мы же не в строю… Называйте меня "Виктор Ионович".
- Слушаюсь, товарищ … извините, Виктор Ионович. Между прочим, меня Виктором Ивановичем зовут. Можно сказать, почти полные тезки. Бывают же такие совпадения…
С тех пор, когда Виктор уставал сверх меры, он спускался в тир. Так люди отдыхают в лесу или на берегу речки. А он расслаблялся под треск пистолетных выстрелов, вдыхая кислый запах сгоревшего пороха. Ковальчук полюбил майора Ломазова и с удовольствием корректировал его стрельбу, чистил пистолет и обещал при первой же возможности заменить его на маузер или вальтер.
- Эти "макаровы" - такое барахло… Даже ТТ были куда лучше, а о нагане и говорить нечего.
После Виктор услышал много сплетен о прапорщике Ковальчуке. Поговаривали, что он многие годы приводил в исполнение приговоры к высшей мере, выбивая мозги из черепов разных "врагов народа". Да мало ли о чем болтают в коридорах Лубянки… Виктор не обращал на это внимания и по-прежнему ходил в тир. Это же такое наслаждение - увидеть слившиеся дырочки в самом центре мишени! И растворялась усталость, и появлялось опьяняющее чувство, что сейчас он вернется в кабинет и легко решит все проблемы, будто всадит пулю за пулей в самое яблочко. Только иногда смущал странный взгляд Ковальчука, цепкий и как бы оценивающий. "Уж не в свою ли расстрельную команду он меня присватывает на всякий случай?" - подумал однажды Виктор и почувствовал неприятный холодок под ложечкой.
- Что-то не так, Виктор Иванович?
- Нет, все так, очень даже так. Побольше бы таких…
"Пустяки, мнительность или на комплименты напрашиваюсь", - успокоился Виктор и ладонью втолкнул новую обойму в рукоять пистолета.
Вот так и тешился он двумя игрушками для солидных мужиков: японским сверхмодерным компьютером "Император" и советским, порядком устаревшим пистолетом системы "макаров".
* * *
Начало этого дня ничем не отличалось от других. Но в десять часов Виктора вызвал Николай Николаевич.
- Поздравляю вас, Виктор Ионович. ВАК принял положительное решение по вашему вопросу. Значит, через месяц получите звание подполковника, а там уже и до генерала недалеко. Про все остальное: оклад, отпуск, проезд в мягком вагоне - прочтете в должностных инструкциях. А теперь о деле. Получено новое задание под кодом "Карфаген". Сидит какой-то романтик в отделе регистрации, делать ему нечего, вот он и фантазирует…
Виктор улыбнулся. Он уже привык, что задания здесь имели не скучные цифровые коды, с которыми он имел дело на старой работе, а совсем, казалось бы, неуместные, красивые девизы: "Руслан", "Сириус", "Гамлет", а сейчас, значит, "Карфаген".
- Вы не спешите улыбаться. Задача сверхответственная. Ее курирует сам Председатель, а он, знаете ли, на расправу скор.
- "Не казнь страшна, страшна твоя немилость", - продекламировал Виктор. - А мы - народ храбрый, семеро одного не боимся!
Вернувшись к себе и ознакомившись с "Карфагеном", Виктор задрожал от возбуждения. Задач такой сложности он еще не решал, даже подходящей методики, насколько он помнил, не существовало. А дело было вот в чем. Дипломаты и разведчики доносили, что в одной дружественной стране, условно названной "Карфагеном", к власти рвутся фанатически настроенные клерикалы. Их победа грозила опасными деформациями во всем регионе и далеко за его пределами. Поэтому Виктору поручалось проанализировать обстановку, разработать прогноз дальнейшего развития событий и предложить наиболее эффективные мероприятия по стабилизации положения. Сроки были убийственные. Поэтому он разделил задачу на несколько частей, оставил себе самую сложную, а остальные передал для разработки в лаборатории. Вскоре начали приходить первые результаты. Подтвердилось самое плохое. Вероятность прихода клерикалов к власти в следующем году - 75%, через три года - 84%, через пять лет - 92%. Вероятность преобразования светской республики в государство духовно-монашеского типа - 83-86%, вероятность кровавого террора с физическим истреблением инакомыслящих, иноверцев и атеистов - 90-95% и так далее. А кроме того, разрыв с нами всех долгосрочных договоров, прекращение поставок дефицитного стратегического сырья, что означало остановку ряда заводов и непредсказуемые убытки, - 90-95%. Далее исследовалась возможность агрессии против соседних стран, с которыми у нас были обязательства о коллективной безопасности. И многое другое.
К этому времени Виктор преодолел почти все методологические трудности. Он ввел в свой компьютер программу и необходимую информацию и стал ждать. Решение оказалось совершенно неожиданным. Получалось, что ни одно мероприятие из предложенных Виктором практически не давало результата. Ни политическая поддержка правящей партии, ни безвозмездная экономическая помощь, ни сооружение нескольких заводов, обеспечивающих занятость населения - ничего! Поскольку времени на дальнейшие исследования не было, он обратился за помощью к самому "Императору", переключив его на режим автономного поиска. Это был нерекомендованный, но допускаемый в исключительных случаях метод. Компьютер сразу же потребовал загрузить его информацией из блоков памяти А-1, А-2, А-3, Б-7, Б-8, В-10 и многих других, всего несколько десятков наименований. Виктор понятия не имел, что в них содержится, поскольку они находились в засекреченной библиотеке, но требование машины выполнил. И "Император", мигнув разноцветными лампочками, приступил к самостоятельной работе. Виктор запросил компьютер: "Как полно будет использована ранее введенная программа?" и "Сколько времени займет решение задачи?" и сразу же получил ответ: "На 99,2%" и "120 плюс-минус 20 минут".
Чтобы чем-то занять себя, Виктор отправился в тир. Ковальчук обрадовался ему:
- Давненько у нас не бывали! - и начал обучать своего любимца стрельбе на голос и в темноте.
Незаметно они расстреляли кучу патронов, но время пролетело быстро.
- Ох, и попадет нам, Виктор Ионович! У нас тоже нормы, как в жилкопе…
- А, семь бед - один ответ! Сошлемся на усушку и утруску!
…Когда он открыл дверь своего кабинета, то услышал тихий шелест бумаги: это принтер уже заканчивал печатать решение задачи. Виктор взял в руки перфорированные листки и обомлел: "Император" предлагал ввести в "Карфаген" войска! "Эффективность ввода 5-6 дивизий в следующем году - 80%, через три года - 62%, через пять лет - 44%. Эффективность ввода 10-12 дивизий в следующем году - 90%…" Дальше читать он не смог. Жестокая спазма скрутила желудок, и Виктор еле успел добежать до своего индивидуального туалета при комнате отдыха, которая полагалась ему, как начальнику отдела. Вернувшись в кабинет, он почувствовал, что от внезапно навалившейся слабости едва держится на ногах, спину заливал противный липкий пот, руки дрожали. Он упал на диван и провалился в обморок.
Очнувшись, Виктор начал думать, что делать дальше. Он понимал, что из его рук должно выйти предложение начать войну, причем обоснованное беспощадной электронной логикой. И это предложение вскоре ляжет на стол высших руководителей страны. А это значит… Еще один Афганистан - вот что это значит!
И главное, цифры такие, что подстрекают к торопливости. О, там, наверху, еще как поторопятся! Они не станут колебаться или раздумывать, а доверятся этой компьютерной чертовщине и объявят, и начнут, и полезут. Как плохие шахматисты, которые сделают ход, а потом хватаются за голову. Но эти-то и хвататься не станут. Они действовали всегда и всегда будут действовать по большевистскому принципу: "Не знаем - что и зачем, но доведем до конца!" А в конце - новый интернациональный долг, "черные тюльпаны" и цинковые гробы.
Неожиданно Виктор вспомнил, как однажды, в студенческие времена, его нокаутировал мастер спорта. После страшного удара в печень он лежал на полу ринга, скорчившись от боли, которая парализовала не только тело, но и сознание. И любая попытка пошевелиться или хотя бы подумать о чем-то пресекалась мучительным приступом дурноты. Вот и сейчас он чувствовал нечто подобное. И только потому, что в чреве безмозглой машины родились цифры в неком трагическом раскладе. Но это безбожно, если цифры решают судьбы людей! Дроби, проценты, вероятность, математическое ожидание… Проклятая магия цифр! "Вероятность погибнуть от падающего кирпича равна одной сотой процента…Одна десятитысячная - исчезающе малая величина. Живите, люди, спокойно и ни о чем не думайте!" Но это - для оставшихся в живых, а для погибшего - одного из десяти тысяч - вероятность погибнуть равна ста процентам! Просто он сейчас умиляется полученной цифири и не знает своего будущего. А кто знает? Сколько раз спотыкались на этом мудрецы и пророки? Кто вообще в состоянии заглянуть за горизонт, в царство неведомого? Он, что ли, майор госбезопасности и новоявленный доктор со своим дурацким "Императором"? Перед глазами Виктора разверзлась черная бездна, где в стремительном водовороте исчезало все, что он делал многие годы.
"Но ты же, в сущности, не при чем. Это "Император", он затребовал какие-то блоки: А1 и другие, кто его знает, что в них содержится!" - попробовал оправдать Виктора лукавый бесенок-анестезиолог совести. Это не успокаивало. "Ну, хорошо. Допустим, ты уничтожишь все результаты, скажешь, что не справился. Ну, накажут, понизят в должности, выгонят, возможно, посадят… Рот заткнут крепко, это точно. А работу передадут другому. Тот получит такие же результаты. Так какая разница?"
Это тоже не проходило. Тогда спасительная мысль начала работать в другом направлении.
"В конце концов, ты - должностное лицо и офицер. Ты присягу принимал. Когда согласился здесь работать, понимал, что с этим связано, что не в институт благородных девиц поступаешь. Тебе оружие дали не только, чтобы по мишеням палить… Да и что, собственно, случилось? Приказали выполнить исследование - ты и выполнил, как мог. Дважды два - четыре. А решение пусть принимают другие, кому положено. И отвечают в случае чего…"
Но здесь Виктору пришло в голову, что так, наверное, рассуждал Ковальчук, ловя на мушку приговоренного к расстрелу: мне приказали, не я, так другой… А убийцы, которые крошили из пулеметов людей, стоявших на краю Бабьего Яра, - как рассуждали они?!
Нет, нет, уничтожить все своими руками: информацию, программу, резулътаты… Уничтожить немедленно, до последней запятой, и будь, что будет! Он вспомнил, что говорил ему Николай Николаевич при первой встрече: "Вы будете причастны к спасению тысяч людей и своего сына тоже". Значит, и думать нечего. А поручат задачу кому-нибудь другому, он и станет решать ее иначе, по-своему, и, возможно, получит другой результат. Потому что компьютер только называется императором, а на самом деле, он - обыкновенный рикша: кто к нему в коляску сядет, того и везет, и туда, куда скажут... А если новое решение получится еще хуже, еще страшнее? Будешь тогда волосы рвать, каяться, что от своего отказался. Так ведь не поможет! О, нет, нет, хуже того, что вышло из его рук, быть не могло. Это он знал твердо.
О, Господи! Острая волна озноба прошла по хребту Виктора: он вспомнил, что все компьютеры соединены с центальным хранилищем, куда информации поступает автоматически и сберегается вечно. "Если так, - оживился притихший было бесенок, - зачем терзаться впустую? Ну, наделаешь глупостей, себя погубишь и дело не поправишь. Они все восстановят за полчаса…"
Да, так оно и есть. Хорошо или плохо, но то, что случилось, не переиграешь, время вспять не повернешь. Это жизнь, а не фантастический роман и не произведения Достоевского. Почему он должен отвечать за все мировые проблемы, кто он такой, пропади все пропадом! "Тебя еще ограбят и убьют…" - в который раз вспомнил он слова жены.
И здесь перед глазами Виктора возник его сосед Петька, который провел несколько лет в Афганистане. Отделался легко, привез орден Красной Звезды, медаль "За отвагу", какие-то афганские цацки. И мертвую душу. Периодически он приходил к Виктору, ни пьяный, ни трезвый, а какой-то отсутствующий. И начинал говорить, не замечая, слушают его или нет. И когда в петькиных тусклых, как у рыбы, глазах вспыхивал порой красноватый огонек безумия, Виктору становилось страшно по-настоящему.
- … ну, мы в кишлак ихний ворвались на бэтээре, смотрим, у дувала три наших солдатика лежат… в крови… кожа содрана и, главное, дышат еще и даже как-то попискивают… А что нам делать? Ты, Ионыч, человек ученый, должен знать… Пристрелить их, чтоб не мучились, или так оставить? Потому что перевозить их нельзя, прикоснуться к ним - и то невозможно… Или сжечь этот кишлак со всем живым к чертовой матери…
- … я, Ионыч, знаешь, как сплю? Мне жена под кроватью стелит, честное слово. Не веришь, спроси ее. Потому что, если надо мной ничего нет, мне кажется, что сейчас ихний душман на спину с ножом бросится. Вот, посмотри! - И он, задрав рубаху, показывал ножевой шрам от лопатки до пояса. - Спасибо, пряжка спасла…
- … а еще я тебе расскажу… - и говорил такое, что и слушать было невозможно.
Виктор представил своего Генку - ведь ему через два года в армию призываться, как раз когда эта авантюра развернется по-настоящему - в пятнистом комбинезоне, тонущего в зловонном болоте или погибающего на прокаленном плоскогорье, и какую-то темную фигуру в грязном бешмете, прыгающую с ножом на спину сына. Как жить после этого?
А кроме того… А кроме того, какая-то информация обязательно просочится за стены института и Комитета. И расползутся слухи, что к роковому решению верхов причастен он, Виктор, и не только он, а вообще евреи: это они спровоцировали в своих корыстных целях очередную войну, вовлекли горемычный русский народ в бессмысленный кровавый кошмар! И все это происки мирового сионизма: ведь "Карфаген" с откровенной враждебностью относится к Израилю, вот и решили уничтожить непокорную страну нашими руками или хотя бы отвлечь внимание мусульман от этой еврейской занозы в анклаве арабских стран… Что, неправдоподобно? Очень даже правдоподобно! И получается, что он, Виктор Ломазов, навлечет народный гнев на головы своих соплеменников. Ведь в этой лжи будет капля правды: он, действительно, он, причастен, с него все началось. Так что делать, что делать?
Решение пришло неожиданно, и Виктор сразу успокоился. Мысли обрели обычную ясность, движения - четкость.
Он достал из самого дальнего угла сейфа дискету, зараженную страшным компьютерным вирусом, и вставил ее в приемное гнездо "Императора". Умный компьютер почувствовал опасность, заработали фильтры, тревожно замигали сигнальные лампочки. Толкатель выкинул дискету обратно. Но Виктор знал, как быть в таких случаях. Он вернул дискету и подтвердил команду. Так повторилось несколько раз, и, наконец, "Император" подчинился. Виктор почему-то задержал на миг дыхание и нажал пусковую клавишу. Разрушительная работа вируса началась. В считанные минуты все, что было в памяти электронных машин, установленных в его отделе, безвозвратно погибло, потому что дублирование на гибких дисках было категорически запрещено. Потом вирус проскочил в центральное хранилище информации и начал разбойничать там. Виктор вспомнил, как однажды на подпитии начальник хранилища сказал ему: "Это такой абсурд! Хранилище старое, каменный век, до сих пор практически никакой защиты… Не дай Бог, от вас какая-нибудь гадость проскочит. Вы уж поаккуратнее, а иначе не только погоны - головы полетят…"
- Вот именно, поаккуратней, - злорадно прошептал Виктор.
Он вызвал наугад какую-то информацию. Дисплей был чист. Он нажал другую клавишу - на экране появился легкий снежок, который сразу же бесследно растаял. Значит, "Карфаген" уничтожен! Тот самый, который, являлся бездушной программой, математическим отродьем, абстрактной электронной моделью, набором чисел. Но зато, пусть не насовсем, так хоть на время будет спасен от насилия другой, реальный мир, по чьей-то прихоти названый Карфагеном, многомиллионная загадочная страна, где живут своей жизнью непохожие на нас люди. Они по-своему радуются и страдают, засыпают и просыпаются, работают и молятся своим таинственным богам. А их столица - огромный город, где есть дворцы и заселенные нищими норы, ультрасовременные университеты и языческие капища, госпитали, где делают пересадки сердца, и прокаженные, которые свободно расхаживают по улицам… Так пусть эти люди живут, как хотят и как могут, пусть сами решают свою судьбу и берегут своих детей. А если не берегут, то это опять-таки их дети и их дело, и нас оно не касается. Лучше уж мы позаботимся о своих детях, потому что в этом смысл нашей жизни. Значит, все правильно, и нечего раскаиваться, к тому же это бесполезно, уже ничего изменить нельзя.
- Ну, вот и все, - облегченно вздохнул Виктор.
Он уничтожил зараженную вирусом дискету, запер кабинет и спустился в тир.
- Ох, неугомонный вы человек, Виктор Ионович! - удивился прапорщик Ковальчук.
Он выдал Виктору пистолет и пошел устанавливать мишени.
* * *
"Заместителю Председателя Комитета…
генерал-полковнику…
Р А П О Р Т
… Довожу до Вашего сведения, что вчера, в 15.00, в помещении стрелкового тира, из-за неосторожного обращения с оружием, погиб начальник отдела № 1 майор Ломазов В.И.
…Как показало предварительное расследование, вирусом, проникшим в компьютерную систему, уничтожена информация … в том числе, в центральном хранилище памяти. Однако вся она содержится в засекреченном дублирующем ресивере, снабженном сверхнадежной антивирусной защитой… Под моим непосредственным руководством начаты работы по расшифровке исследований, выполненных в отделе № 1, в том числе, по проблеме «Карфаген», представляющей огромную государственную важность… Срок исполнения - 5 дней.
… Одновременно проводится расследование на предмет установления связи между проникшей вирусной инфекцией и гибелью майора Ломазова…
… Прошу Ваших указаний относительно…"
* * *
Карфаген - будет - уничтожен!
От автора. Все события и лица, описанные в рассказе, а также компьютерное оборудование и проч. вымышлены. Возможные совпадения являются чистой случайностью, за которую никто ответственности не несет.
Действие происходит в виртуальном времени, ориентировочно, перед первой чеченской войной. Однако для чекистской организации сохранено ностальгическое название - КГБ.
>>> все работы Яна Торчинского здесь!
|
