СЭМ или ЛЮБОВЬ ДО ГРОБА Из книги «Посиделки с Анной Левиной»
Анна Левина
Наташа жила на Брайтоне, около океана, а Сэм — в пригороде Нью-Йорка, в городке, похожем на большой пустынный парк.
— Зато там нет русских! — любил повторять Сэм. Прожив двадцать лет в Америке, он считал себя настоящим американцем и на эмигрантов, приехавших после него, смотрел так, как смотрит взрослый человек на неразумное дитя. Сёмой его называла только мама, а остальные — на американский манер — Сэм.
Однако найти себе подружку-американку Сэму не удалось. Несколько лет назад, правда, на одной из вечеринок он познакомился с американкой Эвелин, маленькой, хрупкой, с густой тёмной гривой кудряшек и грустно-испуганными глазами. Весь её облик излучал детскую беззащитность и беспомощность.
— Не то, что наши русские бабы — танки в цветочках! — с восхищением подумал тогда Сэм. — Эта не запилит, не заорёт, не затыркает до полусмерти!
Эвелин с обожанием смотрела на Сэма снизу вверх, и от этого Сэм чувствовал себя ещё выше, сильнее и значительней. Во время свиданий с Эвелин, в основном, говорил Сэм, а Эвелин только слушала и поддакивала, даже ошибки в английском не поправляла, чтобы не перебивать, а русский акцент считала забавным и даже милым!
Беззащитность и беспомощность Эвелин были безграничны. В её руках всё ломалось, терялось и сыпалось. Она обжигала себе пальцы, ставя на огонь чайник, поскользнувшись, падала на свежевымытом полу и могла целый день простоять перед своей закрытой дверью, не справившись с замком. Не понятно было, как она, вообще, жила раньше, до встреч с Сэмом. Опекать её приходилось на каждом шагу и по телефонному звонку днём или ночью приезжать на помощь. А звонки раздавались всё чаще и чаще.
Поначалу Сэму даже нравилось чувствовать себя незаменимым, но, по странному стечению обстоятельств, кипяток из душа лился именно в тот момент, когда Эвелин хотела помыться, полочка на кухне падала прямо ей на голову, а ножницы, иголки и ножи, казалось, только и ждали, чтобы вонзиться, уколоть, порезать!
Внутри Сэма завёлся маленький червячок раздражения, который с очередным несчастьем Эвелин становился всё больше и больше. Терпению Сэма пришёл конец после очередного звонка Эвелин среди ночи. Во время сна в ухо ей залез таракан, да так глубоко, что домашними средствами его было не вынуть!
…Весь следующий день на работе после бессонной ночи, проведённой с Эвелин в госпитале, Сэм мучился и клевал носом, а вечером позвонил на телефонную станцию и поменял номер своего телефона и дополнительно заплатил за то, чтобы этот новый номер по справочному никому не давали!
Расставшись с Эвелин, пару лет Сэм ни с кем не встречался. С утра до вечера он работал, по выходным дням собирал и разбирал компьютер, что-то чинил, что-то читал, изредка встречался со старыми друзьями. Но у всех были семьи, свои заботы, и Сэм заскучал настолько, что, когда двоюродная сестра предложила ему познакомиться со своей сослуживицей, сразу согласился. В тот же вечер Сэм позвонил Наташе, и на следующий день они встретились. Наташа Сэму понравилась. У неё было такое лицо, будто в рот ей попала смешинка, и она сдерживается, чтобы не рассмеяться.
— Симпатичный! — описывала Сэма Наташа в разговоре с подружкой. — Похож на Чехова без очков, но задиристый какой-то, всё русское презирает, а сам портному снёс три старых костюма от умершего дяди перешивать! Нет, чтобы за те же деньги купить новый костюм и современный! Тоже мне, американец! Но, по-моему, он хороший человек. Я верю в глаза, а они у него добрые!
— Неправильно ты живёшь! — снисходительно поучал Наташу Сэм. — Тратишь деньги на всякую ерунду! Кому нужны эти бездарные русские концерты и рестораны? Деньги надо вкладывать во что-то нужное! Вот, например, место на кладбище ты себе уже купила?
— Нет! — прыснула Наташа. — А зачем? Я ещё молодая, умирать не собираюсь!
— Это Америка! При чём тут возраст? Всякое может случиться, и начнутся проблемы! Заранее обо всём надо думать!
— А я не хочу думать о смерти, во всяком случае, сейчас! — смеялась Наташа. — А ты сам-то уже присмотрел себе могилку?
— Ещё нет, но собираюсь. Такие покупки с налёту не делаются! Надо всё взвесить, выбрать, обдумать.
— Думай! — отмахнулась Наташа. — А я лучше платье себе куплю новое, у меня день рождения через месяц, и, между прочим, круглая дата! Хочу быть красивой!
— А у меня день рождения через неделю, однако, мне это не мешает заботиться о серьёзных вещах! — назидательно начал Сэм, но Наташа сморщила нос и взмолилась:
— Кончай эту похоронную тему, пойдём лучше на океан, погуляем, смотри, какая погода хорошая!
На Брайтоновском бордвоке все ходили кругами, как когда-то в городской филармонии во время антракта. Пёстрая толпа жевала огромные аппетитно-золотистые пирожки, грызла семечки и лизала стекающее по пальцам мороженое.
Декоративные почти игрушечные собачки с маленькими разноцветными бантиками на макушке рвали свои поводки навстречу друг другу.
Около каждого ресторана голоногие официантки с обветренно-загорелыми лицами натруженно-охрипшими голосами по-русски и по-украински зазывали обедать и ужинать.
Резвились разнаряженные в бальные платья и маленькие таксидо дети.
Тщательно накрашенные старушки, сидя задом наперёд, спиной к океану, чтобы лучше разглядеть гуляющих, теснились на лавочках, придирчиво осматривали туалеты проходящих дам.
Вечерние платья, рваные джинсы, золотые блузки, застиранные футболки, лаковые туфли, старые кроссовки, бриллиантовые серьги и пластмассовые бусы ярким хороводом сходились и расходились в только им одним хорошо известном порядке.
А рядом раскинулся желтый ковёр песка, под горластый хор чаек танцевали сине-зелёные волны, океанский ветерок заигрывал с женскими юбками, по-хулигански раздувал тщательно уложенные волосы и щекотал ноздри, заставляя радоваться неизвестно чему!
…На следующей неделе Наташа позвонила Сэму рано утром, перед уходом на работу.
— Поздравляю с днём рождения! — и лукаво хохотнула. — Хочу спеть специально для тебя. Слушай!
И на мотив хорошо знакомой песни с чувством запела:
Я могла бы тебе в день рождения
Впрок и саван, и гроб подарить,
Но хочу этой ночью весеннею
Лишь о жизни с тобой говорить!
Пусть берёзки шумят над могилами,
Ты там землю успеешь купить,
И, собравшись с последними силами,
Свой остаток сумеешь дожить!
Ты сегодня со мной, непрактичною,
Лишь о жизни и только любя!
Я желаю здоровья отличного,
Чтоб рассохся тот гроб без тебя!
На другом конце провода давился от смеха Сэм, но, не подав вида, произнёс в своей излюбленной снисходительно-насмешливой манере:
— Спасибо за оригинальное поздравление, однако, американки из тебя, увы, не получится!
Наташа и Сэм встречались так часто, что месяц перед днём рождения Наташи пролетел, как один день. Утром Наташу разбудил звонок в дверь. Посыльный вручил ей большую красную коробку, украшенную золотыми лентами. В коробке завёрнутые в тонкую розовую бумагу лежали двенадцать белых любимых Наташиных гвоздик. На маленькой открытке было написано: “Happy birthday! With love Sam”** .
Сэм приехал вечером. Он вошёл торжественно-напряженный, со странным выражением на лице, и выглядел так, будто его лихорадило.
— Наташа! — произнёс Сэм. — Я люблю тебя и хочу с тобой быть до конца моих дней!
Сэм сунул руку в карман…
“Кольцо!” — замирая от восторга, подумала Наташа, но вместо заветной коробочки Сэм вынул белый конверт.
— Деньги? — разочарованно протянула Наташа.
— Лучше! — гордо вытянулся Сэм. — Открой и прочти!
Наташа распечатала конверт. На голубой вощеной бумаге с гербами и печатями сообщалось, что Сэм и Наташа являются владельцами чудесного райского куска земли на самом лучшем кладбище Нью-Йорка.
**С днём рождения! С любовью Сэм (англ)
