Звезда, к звезде прильнув фривольно,
Тихонько шепчет о своём…
Смеются обе, но невольно
Планету потчуют огнём.
Сгорает спичкой атмосфера.
Подумаешь! Планет не счесть.
Пусть грязная бродяжка Terra
Сочтёт их шалости за честь.
Звезда любуется звездою.
У телескопа – астроном.
Почти ослеп. Всему виною –
Протуберанцевый синдром.
До тошноты, плохой привычкой
Влечёт стриптиз небесных тел.
Универсальная отмычка
Чувств наших – звёздный беспредел.
Звезда звезде щекочет ножку…
Толчок. И дюжина комет
Приносит плазменную крошку
Мирам, в которых жизни нет.
Звезда в постели со звездою.
Ну что ж, Галактика, держись!
Быть может, ядерной зимою
На Землю изольётся высь.
Шатун угрюмый, Карлик Желтый,
К замочной скважине приник
И ждёт – тяжёлый, полумёртвый –
Сверхновой самый первый крик.
Черви сомнения
Странно, но что-то гложет –
Черви сомненья, группой,
Ткань разрывают кожи,
Тело, вгоняя в ступор.
Мне бы собрать их скопом,
И каблуком к бетону,
Или сачком к циклопам –
Рыбкам на корм придонным.
Но, как дурак, жалею;
В банку – поодиночке!
Если снесу в аллею –
Только живых и ночью.
Скользким – дорога в землю.
Не доходя до края,
Лучше пойду и внемлю
Тем, в ком души не чаю.
"Катти Сарк"
Когда слегка тускнеет пламя диска
И вечер быстро входит в старый парк
Я открываю золотистый виски
С названием красивым – «Катти Сарк».
Несётся Нэн Короткая рубашка,
И на бушприт взобрался Тэм-прохвост,
Кобыле Мег нести владельца тяжко,
Чертям достался лошадиный хвост.
Но судно не качает. Сухо в доке.
Сквозь херес рвётся в ноздри курага,
Под лавочкою ведьмы и морлоки:
Уэллс и Бернс, мутанты и рога.
Глоток, ещё глоток, и якорь поднят.
Сдаётся нулевой меридиан.
В Китай! А может в Индию сегодня?..
И, да поможет Бог и капитан!
По Гринвичу куранты проверяю,
Я в одиночку так давно не пил…
И как мне жаль, что мало в трюмах чая,
И не догнать ушедших «Фермопил».
________________
«Катти Сарк»- самый известный и один из самых быстрых чайных клиперов.
Наибольшую известность ему принесло состязание на скорость с клипером
«Фермопилы» в 1872 году.
В данный момент клипер находится в сухом доке в Гринвиче.
Большое значение в его сохранение сыграла повесть И.А.Ефремова «Катти
Сарк» переведённая в своё время на английский.
В переводе с шотландского «Cutty Sark» — «Короткая рубашка». Название
позаимствовано из Роберта Бернса "Тэм О' Шентер".
Нэн Короткая рубашка – молодая ведьма от которой главный герой удирал
так, что потерял хвост лошади.
Этот момент поэмы нашел отображение в деревянной женской фигуре на носу
клипера. Ведьма с вытянутой рукой в стремительном порыве преследует
удирающего Тэма О'Шентера, который верхом на своей серой кобыле Мег был
изображен на резном завитке, украшающем бушприт.
Виски Катти Сарк (выдержанное 12-18 лет) – очень даже…
Прогулка
Когда испарившись, прольётся вода
На пляжи Харбора и Варны,
Тогда я очнусь, и отправлюсь туда,
Где стиль мой живёт лапидарный.
На площади римской, где ночью светло –
Джордано шагнёт с постамента;
Ватель улыбнётся мне из Фонтебло,
А Горький заманит в Соренто.
В Париже, где каждый кирпичик знаком,
Под ручку подхватят мамзели…
Сбегу, прикрывая глаза париком,
Таинственным Флоризелем.
Дель Джезу, суровый и мрачный аскет,
Мне скажет: «Не форма – звучанье!»
Служанка миледи откроет секрет –
К обеим пойду на свиданье…
В Кордове, забравшись в мечеть поутру,
Припомню арабские сказки.
Доставлю Омару вино в Бухару –
Восславим прекрасные глазки!
А как протрезвею, конечно, на Русь –
В хоромы, не в холод же лютый…
- Тебя, мой боярин, я жду, не дождусь…
С полатей промолвит Малюта…
Античная арабеска
В садах Гаруна аль Рашида
Судья жестокий Шариат
Держал наложницей Фемиду
В гареме с дюжиной наяд.
Внимали пленные гяуры,
Смотря на обнажённый бюст,
Словам непревзойдённой суры,
Слетавшим из прекрасных уст.
Но и халиф небезупречен –
Изгнал Ибн Рушда аль Мансур.
Твердил старик: «Мир бесконечен
В материальности фигур».
Аль Фараби скучал в Аллепо,
Ибн Сина – где-то в Бухаре…
Жизнь поразительно нелепа –
Лепёшкой сохнет на жаре
Или скрипит рахат-лукумом,
Завязнув приторно в зубах.
Багдад с его столичным шумом…
Дамаска царственный размах…
Считают евнухи динары,
Эфенди ждут от неба чуда,
Но там навязчивым кошмаром
Парит огромная Гаруда.
Серп над вершиной минарета –
Вне геометрии Эвклида.
Сияет под лучами света
Дворец Гаруна аль Рашида.
Ливорно
Мыслимое – бесспорно.
Видимое – бесстрастно.
Купол ночной. Ливорно.
Девушка в ярко-красном…
Листья швыряет пыльно
Ветер в аллеях парка.
Я отправляюсь в Вильно,
Ты – к Триумфальной Арке.
Бар в полутьме террасы.
Вяло танцуют пары.
Гул отдалённый трассы
Рвётся в аккорд гитары.
Столик украшен стильно.
Кьянти и моцарелла.
Ты, как всегда, субтильно
Будишь во мне Отелло.
Как твой parfum – невольно,
И до скончанья века
В память вписалось «больно!»
Кистью Тулуз-Лотрека.
Слышимое – приятно.
Чувственное – прекрасно.
Струн перебор невнятный.
Девушка в ярко красном.
Варнаки
Тракт разухабистый, скрип тележный…
Пьяный сосед бубнит невнятно.
Сон в томный полдень неизбежный.
Солнце в неряшливых бурых пятнах.
Мимо карета… на запятках
Сытый лакей в цветном кафтане.
Пальмы танцуют в дубовых кадках.
Правлю неспешно к господской бане.
Тпру!.. Дворовые хлопочут шибко.
Знать, не без порки воспитанье!
Грум угощает арбузной скибкой ,
Мелочи сыплет на прощанье…
Кланяюсь низко. Приказчик скромный…
- В граде ль хозяин? Какая свита?
Лес вдоль дороги густой и тёмный.
Быстро трезвеет варнак Никита.
Ветер. Полнеют деревьев тени.
Вскоре кортеж показаться должен.
В чаще друзья достают кистени,
Сабельки рвут из потёртых ножен.
Я распрягаю коней. Вестимо,
Малый не промах Ванюшка Каин.
Воз – поперёк! Не проедет мимо
Гордый, но глупый как пробка барин.
Визионер
Волхвы дрожали. Князь серчал.
Глумился, буйствуя, астрал!
С ухмылкой молот бросил Тор.
В котле варился мухомор.
И что потом? – Война и мир.
Ревнивый мавр, несчастный Лир,
Петрарки плачущий сонет,
Рабле полубезумный бред,
Губ скользких пламенный призыв:
Пещера, подступы, обрыв,
Твоё короткое каре
И наши стоны во дворе…
- Ну и при чём здесь Тор и мир?
Петрарка где, а где Шекспир?
Лауре и не снился мавр,
Марсель не Рим, Париж не Гавр…
- Узрел я так! А мухомор
Визионерский правит взор.
Принц датский, Лир, Пантагрюэль,
Сэр Бэкон, «Глобус», старый эль –
Фривольный антураж Буше –
И мы с тобою в шалаше…
Чёрт и звёзды
Кот мурлычет за углом.
Кат пошел за утюгом.
На Харлее к Водолею
А затем к Весам – бегом.
Ну, набрал… За сто кило!
Чтобы ногу не свело,
По порядку на зарядку:
Хвост, усы и помело.
А не то – в кровях застой:
Не приснился бы святой…
Или пуще – в звёздных кущах
Не поймал бы… голубой.
Эй, братишка Козерог,
Наливай скорее грог!
Встретит Дева нас без гнева,
Может, пустит на порог?
Ну, куда там, свора Псов,
Быстроногих стервецов,
Обложила, как могила
Беспокойных мертвецов.
Не сойти и не свернуть.
Ускользну от них как ртуть,
Каждой масти дам по пасти!
Раздвигайся, Млечный Путь.
Что внизу? Большой чертог!
Папа-дьявол или бог?
Фу ты, ну ты, рожки гнуты!
И чего был ад мне плох?
К другу...
Побудь со мной, неугомонный друг
Мы сядем рядом с тётушкой Текилой,
Поспорим о путях безликой силы,
И препарируем тщету чужих потуг.
Лимон и соль. Салями и балык.
Цитируя себя и Кастанеду,
Мы выведем неспешную беседу
На уровень где молвит: «Пас!» язык.
Потом, когда уткнёмся в Никуда,
Откроем виски - не трезветь же ночью -
И убедимся твёрдо и воочью
В том факте, что анализ - ерунда.
Лёд и боржоми. Дюжина маслин.
Вся жизнь в полёте рухнувшей опоры.
Не истребить обидой наши споры,
Пусть даже комом будет каждый блин.
Под утро коньяком усугубим
Упорное стремление к общенью,
И придавая колкости забвенью,
Признаем, что вином прекрасен Крым.
Конфеты. Курабье и Эмменталь.
Ещё одна попытка осмысленья
Себя как бога, мира как явленья,
И времени, которого не жаль.
Расстегай
Устал хвалить? Изволь, ругай
Москву и москвичей,
По-гиляровски расстегай
Отведай и запей…
Печерской сёмгой, осетром
И печенью налима
Заткни навязчивый синдром
Борца и подхалима.
А в «Праге» задарма бульон –
Всё стерлядь да осётр…
От Тарарыкина поклон
На блюде златом жжёт.
Хлебнуть смирновки ледяной ,
В скоромный день – мясцо…
Чего-с, бузят на проходной?
В централы, подлецов…
Расстегай – один из видов русских печеных открытых пирожков из несдобного дрожжевого теста с различными начинками. В открытую середину классического расстегая после выпечки наливали растопленное масло, а чаще – мясной или рыбный бульон с шинкованной зеленью петрушки. Затем начинку из вязиги или из риса с луком и крутыми яйцами прикрывали кусочком благородной рыбы – отварной каспийской осетрины или малосольной печорской семги и "закрашивали" налимьей печенкой.
Во времена Гиляровского московский ресторан Семена Тарарыкина "Прага" на Арбате особенно гордился своими расстегаями "пополам" – с начинкой из стерляди с осетриной (рыбу для них, естественно, не отваривали, а только обдавали крутым кипятком). Пироги укладывались на блюдо с золотой надписью "Привет от Тарарыкина", к ним тоже подавали соусник горячей ухи бесплатно, а за деньги – по рюмке. Сначала белой холодной "смирновки" со льдом, а потом ее же, но уже "подкрашенной пикончиком…
В скоромные дни расстегаи выпекали с мясом и луком…
В три целковых, если не напиваться сильно, вложиться было можно…
