Молчи. Я умею играть
На цитре капризного времени.
Аккорд – отрицанье утрат!
По плектру - волна несмирения!
Но – тише! – рождается стон
На третьей струне, не подверженной
Влиянию темных времен.
Как будто над ночью подвешена
Хрустальная капля звезды.
Ты вслушайся – вот оно, вечное,
Рождается из немоты,
Поет – отрицаньем конечного,
Звучит – возрождением дня!
Ты слушай и слушай меня.
В этом городе лето
Расстоянье от утра до моря, от моря до ночи –
В этом городе лето не знает других измерений.
Здесь дороги длиннее, случайные тропки короче,
И куда ни пойдешь, попадешь в неизменное время,
Заключившее нас в эти улочки, словно в объятья
Узкоглазых веков, никуда не ушедших отсюда.
В этом городе странные вещи бывают понятней
Вечерами у моря. И я никогда не забуду
Твой потерянный взгляд.
Слишком многое здесь незнакомо,
Синеглазый пришелец, тебе, заглянувшему в бездну
Бесконечного лета за тысячи песен от дома,
Где любые слова столь же значимы, сколь бесполезны.
Даже если ты прав
Ей хочется считать себя частицей.
Не говори ей, что она – волна,
Которой не дано осуществиться
Во временной реальности сполна.
Ей легче – осознав себя отчасти,
Любить огромный мир, как старый дом,
Где вечерами маленькое счастье
Горит под невысоким потолком.
За стенами волнистые пространства
И времени прохожие шаги,
А здесь – она, и если постараться,
То вечности больные сквозняки,
Прикидываясь птицей Метерлинка,
Не разглядят за плоскостью окна
Сиюминутку, зернышко, пылинку.
Не говори ей, что она – волна.
Слушая Равеля
А как же – иней на траве и синий приговор в окне?
Дождь, одержимый, как Равель,
Идёт во мне.
Который день, за тактом такт, разгадывать чеканный код –
Пока не весь, пока не так.
А дождь ведёт
Всё дальше в плен, всё выше в слух. Иду на звук, закрыв глаза –
Когда захватывает дух,
Смотреть нельзя.
так плавно
Я был! – хандрит июль на солнцепеке.
Я буду! – улыбается сентябрь
Из тени порыжевшего платана.
Я есть! – хрипят и всхлипывают строки,
Хотя бы здесь, хотя бы так, хотя бы…
Так тихо всё кончается, так плавно.
Восвояси
Ты отпустишь меня в очарованный лес?
В толчее городов сатанеет зверьё –
Непокорное, гордое войско моё.
А тебе хорошо – и со мною, и без.
Как за это тебя не любить? Отпусти.
Всё трудней понимать бессловесный язык.
Снова чудится мне то ли стон, то ли рык
В грозовых облаках: уходи, уходи…
Потаенными тропами, сказкой ночной
Непристойную стаю голодных чудес
Забираю с собой в очарованный лес.
Обещай выживать без меня, как со мной.
По эту сторону
Сводя потери к нулевым
И к не замеченным – утраты,
По эту сторону любви
Горят бумажные солдаты.
Огонь исполнен правоты
И чист, поскольку бесталанен.
По эту сторону мечты
Нет сожалений и желаний.
Чего желать, коль даже смерть
Не значимей плохой погоды,
Когда научишься гореть
По эту сторону свободы?
В такой-то век и год такой-то
За постепенность перемен,
за сумрак недопониманья,
что я отдам тебе взамен,
распорядитель угасанья?
Какая из моих харит
тебе покажется достойной?
Любовь последняя горит
неустрашимо и спокойно
на самом верхнем этаже.
О, мой недремлющий пожарный,
не торопись, не будет жертв,
стенающих в бреду угарном.
Но выбор сделан – и давно.
Твои холодные брандспойты
нацелены в ее окно.
В такой-то век и год такой-то,
покончив с внутренней борьбой,
не победив, не покорившись,
она возьмет меня с собой,
бессильно падая все выше.
Amadeus
Что держит тебя в этом теле, глупышка?
Вселенский младенец, дитя мирозданья,
Сиятельный Пта.
Сегодня особенно щедро и пышно
Раскрылись соцветья на древе желаний.
В небесных садах.
Лети. Приоткрылась заветная дверца
И петли пропели прощально и гордо.
Не медли. Пора.
Лети – под звучанье бессмертного венца,
Взлетай сквозь ажурную арку аккорда
В озвученный рай.
Лети, моя радость, мое вдохновенье,
Мой солнечный ветер, мой звездный губитель,
Мой Моцарт – лови,
Лови восходящих потоков ступени,
Все дальше и выше по тайным орбитам,
По нотам любви.
Танец Кармен
Хорошо, исчезай – только сразу, пожалуйста, сразу,
Забирая с собой всё, что может настигнуть и срезать
На бегу, как инфаркт. Танец мой неумеренно дерзок
И срывается в хохот, но длит музыкальную фразу.
Каждый раз веселее, быстрее, ритмичней прощанье.
Частый смех каблуков, жаркий выдох без примеси спирта.
Жизнь, устав от любви, непростительно всё упрощает.
Кто-то должен трещать кастаньетами, чтобы не спиться
От такой простоты – учащая биение сердца,
Разметая сугробы горячим шуршанием шёлка,
Отрывая заплывшие взгляды от пива и зельца,
Ускоряя шаги – да-пошёл-ты-пошёл-ты-пошёл-ты.
Уходи же! пока не погас семиструнный фламенко,
Фейерверком взметнувшийся над нищетой Соморростро.
Упадёт тишина, и закроется утро застенком
На оставшийся срок – неизбежно, надежно и просто.
Сестра милосердия
Дежурная осень войдет милосердной сестрою
В горячечный сон, и ее ледяные ладони
Смятенный рассудок туманным покоем укроют
И жаждущий взор утолят дождевою водою.
По замкнутой плоскости окон неспешно и плавно
Покатятся круглые дни, упоительно праздны.
И ты победишь непременно, бескровно, бесславно
Сиятельный август, забытый совсем и напрасно.
Тогда, повторяя сестры милосердное имя,
Ты примешь покорно настойку на лживых ответах –
С другими такими же, неизлечимо больными,
Блаженно больными смертельным хроническим летом.
Предосенний Крым акро
Ненадолго задержится лето, помедлит в долине –
Ежевика, кизил, барбарис станут суше и слаще
Там, где солнце щедрее – на южных и западных склонах.
На вершины туман ляжет пологом – поводом длинным
Еженощно склоняться над будущим и настоящим
Тонкой тисовой веткой, так дивно и вечно зеленой.
С кем не бывает?
Еще бывают в жизни вечера,
Когда молчу, самой себе чужая,
Прошедший день в избытое вчера
Без тени сожаленья отпуская.
Еще приходят строки по ночам,
В которых утром не хочу признаться.
Сумею ли их тайну замолчать,
Когда часы – присяжные двенадцать –
Пробьют единогласный приговор:
Казнить нельзя помиловать, а знаки,
Не препинаясь, выстрелят в упор?
Бывают дни – шершавые, как накипь
На гладкой оболочке бытия,
Когда судьбы избыточная жесткость
Мне иссушает душу, если я
Процеживаю дни через решетку
Пяти порядком засоренных чувств.
Бывает так. Но чаще и печальней
Приходит ночь, когда блаженно пуст
Слух внутренний, а внешнее звучанье
Вознаграждает за покой сполна.
Мне всё дано. Мне ничего не надо.
И воцаряется такая тишина,
Как будто ты уснул – со мною рядом.
Отче мой
Посмотри на меня, потерявшую счет городам,
Откровеньям попутчиков и телефонам такси,
Коридорам, маршруткам, отелям, ночным поездам.
Посмотри на меня, пожалей, сохрани и спаси.
Мне ведь кажутся, мнятся, мерещатся эти цветы?
Их шипы ядовиты, и приторен их аромат.
Посмотри, что осталось во мне от твоей красоты,
Сохрани до весны, как бы долго ни длилась зима.
В надапрелье твоем буду я не от мира сего,
Созерцателем тихим в надежном убежище слов.
Ниспошли мне любовь, чтобы снова мое ведовство
Помогло и тебе, сберегло, сохранило, спасло.
