Дед Митрич уже два месяца уговаривал себя сделать одну очень важную работу и никак не мог уговорить. Его второе я соглашалось работать, а первое - ни в какую. Да еще и причин, чтоб не браться за эту работу было много. То погода мешала. Сначала дождь. Потом, наоборот, сильная жара. То радикулит прихватил. Потом, прошел радикулит, надо было картошку выкапывать. И так далее, и так далее… Он откладывал и откладывал работу на потом, но получилось так, что откладывать дальше уже было нельзя. Со дня на день должны были приехать гости. Из далекого Новосибирска к деду Митричу и бабе Кате собирались в гости родная сестра Митрича с мужем. Они не виделись лет пятнадцать. Естественно, надо было не ударить лицом в грязь и принять гостей на высшем уровне.
Баба Катя срочно побелила в доме. Дед покрасил забор. Как могли, привели в порядок двор, отремонтировали сарай. Сделали Жучке новую будку и даже вывели собаке блох. Но вот поставить новый туалет Митрич никак не мог себя уговорить. А деваться некуда. Ставить надо. В старый гостей пускать было страшно и стыдно. Старому туалету лет и лет! Митрич не мог даже вспомнить - сколько. Знал только, что очень и очень много. Туалет выглядел ужасно. Доски под ногами шатались и ходили ходуном. Яма заполнена уже до предела. Одним словом, зрелище неэстетичное, опасное и очень вонючее.
Наконец-то Митрич решился. Позвал на помощь соседских мужиков. Те, не отказались. Да и как можно отказаться? Во-первых, все важные дела в селе делали сообща. Потому что, так легче, и веселее. А во-вторых, это повод… Любую успешно завершенную работу мужики потом бурно и шумно отмечали. Иногда, намного дольше и активнее, чем работали, но это не важно. И, в-третьих, бабы за пьянку в таком случае не ругали... почти. Как-никак, а работа-то сделана, значит, подлежит обмыванию по всем правилам! Примета ведь есть такая, не обмоешь, все развалится.
Итак, мужики вооружились лопатами и приступили к делу с самого утра. Место под туалет выбрали в другом конце двора. Старый стоял справа от сарая, а новый решили ставить слева. Работали, как негры на плантации. До обеда вырыли огромную яму. До вечера сделали фундамент, отмостку, настил и перенесли саму будку. И как раз, к тому моменту, когда взошла луна, новый туалет уже стоял во всей красе на новом месте. Мужики полюбовались на него, как туристы на средневековый замок, поахали, повздыхали, азартно потерли натруженные руки и приступили к «официальной части». Баба Катя, олицетворявшая приемную комиссию, работу одобрила и приняла. Мужики вымыли руки и разместились во дворе под старой вишней за огромным деревянным столом. Над столом горела мощная лампа. Вокруг лампы кружились мошкара и комары. А на столе ждал королевский ужин. Идиллия!
Баба Катя наварила борща, зажарила гуску, отварила казан картошки, сделала огромную миску салата, порезала здоровенный шмат сала, и выставила литровую бутылку самогонки. Обмывали новый туалет до часу ночи. Как только баба Катя отлучалась, мужики быстро разливали по стаканам самогонку, быстро выпивали, и Митрич тут же наливал в бутылку новую порцию. Наливал именно до той метки, на которой баба Катя остановила свой взгляд. Потом, они вообще перестали трогать ту бутылку, которая стояла на столе. Наливали из бутля, который был спрятан под столом. Баба Катя никак не могла взять в толк, что происходит. Вроде бы мужики почти не пьют, а только едят и разговаривают, но при этом, катастрофически пьянеют. Наверное, работа сморила. Да и возраст дает себя знать. Все-таки всем уже за семьдесят. Она только вздыхала, глядя на них, и грустно качала головой.
К часу ночи строители нового туалета были, как грязь. Язык даже не поворачивался назвать их пьяными. Они были просто совершенно никакие. Это, так называемое, состояние дров. Они еле ворочали языками, из-за стола не вышли, а повыпадали, и по домам расползлись в буквальном смысле слова на четвереньках.
Дед Митрич на автопилоте добрался до своей кровати. Не раздеваясь, упал на постель и тут же захрапел. Короче, день удался!
Неприятности начались утром. Еще толком не рассвело, как Митрич открыл глаза и почувствовал, что ему надо в туалет и как можно быстрее. Он вскочил с кровати. Его качнуло и почему-то повело в правую сторону. Пока Митрич выправлял крен, успел врезаться головой в шкаф. Выругался. Принял строго вертикальное положение, но ненадолго. Теперь его потащило влево, и он больно треснулся коленом о прикроватную тумбочку. Опять выругался. Взял себя в руки. Дал команду: «Вперед»! Кое-как вписался в прыгающую из стороны в сторону дверь и, вырвавшись наконец-то на улицу, понесся по синусоиде к родному туалету.
О том, что туалет теперь в другом месте Митрич, конечно же, и не вспомнил. О том, что будку унесли, доски, представлявшие собой пол, разобрали и выкинули, тоже не вспомнил. И о том, что яму с дерьмом вчера не засыпали землей, потому что на это уже не было ни сил, ни времени, Митрич тоже благополучно забыл. Все это он вспомнил только тогда, когда с разгону нырнул в эту самую яму с дерьмом, причем, с головой. Плавать Митрич умел, поэтому ко дну не пошел. Он вынырнул и стал барахтаться, пытаясь хоть за что-нибудь уцепиться. Но за что? Края ямы были скользкими. Выступов никаких. Досок нет. Ничего нет. Только глубокая яма, полная дерьма и Митрич.
Он хватался за края ямы руками, но руки соскальзывали. И Митричу ничего не оставалось делать, как из последних сил продолжать свой заплыв и ждать. Ждать, что баба Катя его здесь обнаружит и не даст бесславно пропасть.
Баба Катя тоже проснулась. Она слышала, как дед Митрич стучался о мебель в спальне, как ругался, и как вышел на улицу.
Баба Катя вздохнула. Старый совсем ее Митрич. Слабеть стал. И друзья его старые и слабые. Да, время берет свое. Вот, пожалуйста, вчера шесть мужиков выпили всего литр самогонки на всех и надрались, как зюзи. Да раньше, каждый из них, наверное, по такой вот бутылке выпить мог и ничего. Еще и буянить сил хватало. А теперь? Рачки домой полезли. Эх, старость, не радость.
Она, кряхтя, сползла со своей кровати. Накинула халат и вышла во двор. Баба Катя думала, что дед, сходив с туалет, уже вернулся и сидит на крыльце курит. Но Митрича на крыльце не оказалось. В сарае его тоже не оказалось. Баба Катя заглянула в новый туалет. И тут деда не было. И куда его черти понесли?
Вдруг, бабе Кате на ум пришла интересная мысль, объясняющая, куда мог подеваться ее дед. От этой мысли ее как током шибануло. Она помчалась к тому месту, где раньше стоял старый туалет, и убедилась, что мысль была верной. Баба Катя увидела барахтающегося в яме Митрича и заголосила на весь двор.
Из дома выскочила Кристина, внучка деда Митрича и бабы Кати. Внучке было всего одиннадцать лет. Ее родители привезли на прошлой неделе к деду с бабой из города, чтоб ребенок отдохнул здесь от городской суеты, пыли, копоти, запаха асфальта, выхлопных газов и так далее. Чтоб поправился на домашних харчах. И главное, чтобы этот ребенок наконец-то оторвался от компьютера, за которым сидит сутками.
Кристина была маленькая, худенькая и бледненькая. Какая от нее может быть помощь в процессе извлечения деда Митрича из ямы? Но, несмотря ни на что, внучка бросилась на помощь бабке. Картина вырисовывалась классическая. Прям, сказка про репку! Бабка за дедку, внучка за бабку. Вот только Жучка категорически отказалась участвовать в этом деле. Она бегала вокруг ямы и звонко лаяла. Баба Катя и Кристина измазались в дерьме, но деда вытащить не смогли.
Наконец-то баба Катя сообразила, что надо бежать и звать на подмогу мужиков. Кристина тоже поняла, что вдвоем с бабушкой они никогда деда из этой ловушки не извлекут. Дед ведь какой здоровый! Он килограмм сто тридцать весит, не меньше. А они с бабушкой вместе и до девяноста не дотянут.
- Бабуль, беги, зови людей на помощь, а я пока поперек ямы какую-нибудь палку кину, чтоб дед смог за нее подержаться и передохнуть.
Бабка кивнула и помчалась со двора с криками: «Люди! Помогите скорее! Митрич утоп!»
Кристина тем временем нашла длинную толстую палку. Подтащила ее к яме и подтолкнула к краю. Палка опиралась о противоположные края ямы и нависала у деда над головой. Дед дотянулся до палки и сомкнул вокруг нее руки. Наконец-то он смог немного передохнуть. Не барахтаться и не гонять туда сюда волны, а спокойно повисеть, уцепившись за палку.
- Дедуля, ты не волнуйся. Сейчас бабушка кого-нибудь приведет, и тебя вытащат, - переведя дыхание, подбодрила Митрича Кристина. – Она уже побежала по селу за помощью.
Дед ничего не ответил. Он вообще не мог сейчас говорить. Во-первых, от перенесенного стресса. А во-вторых, от того, что у него был полный рот дерьма.
Кристина отошла подальше от ямы. Запах все-таки из нее шел ужаснейший. И как дед все это нюхает, плавая в какашках? А как он потом отмоется от них, и как уничтожит этот запах? Потом она глянула на себя и пришла в ужас. Ей тоже после этих спасательных работ придется неделю отмываться. Ну, дед! Ну, экстремал старый!
Прибежала запыхавшаяся баба Катя. Кристина ожидала увидеть за ее спиной толпу людей, но никого за бабы Катиной спиной не было. Наверное, никто не захотел участвовать в таком грязном деле, как вытаскивание деда Митрича из ямы с дерьмом. Черствые, жестокие люди!
Но на самом деле все обстояло не так. Люди были не черствые и не жестокие. Они были сонные, не протрезвевшие еще с вечера, малость бестолковые, и к тому же, всех их сбил с толку крик бабы Кати, что Митрич «утоп». Оказывается, все население села выскочило на улицу. Похватало на ходу, багры, веревки, надувные камеры и весла от лодок и помчалось на речку. О том, что дед «утоп» в старом сортире никому и в голову не пришло. Село опустело в мгновение ока. Все, обгоняя друг друга, неслись к реке. В селе остались только плавающий в яме старого туалета дед Митрич, причитающая и бегающая вокруг ямы как квочка, баба Катя, и маленькая Кристина.
Но если баба Катя мыслила, как обычный старый человек, то Кристина мыслила, как молодой, то есть, как компьютер. Она за несколько минут прокачала все возможные варианты действий в такой ситуации и нашла решение.
- Бабуля, нам нужна лестница и длинная крепкая веревка. К одному краю лестницы мы привяжем веревку. А потом эту веревку привяжем к вон той яблоне. А другой край лестницы опустим в яму. Дедушка по ней и выберется.
Дед Митрич еще минут десять болтался в яме, пока баба Катя с Кристиной искали лестницу, тащили ее через весь двор к яме, привязывали толстую бельевую веревку к лестнице и к яблоне. Потом, еще минут десять выбирался по этой лестнице наверх. Он неоднократно срывался, соскальзывал и плюхался назад. Но с упорством маньяка повторял свои попытки снова и снова. Все когда-то кончается. Хорошо ли, плохо ли, но кончается. И дед наконец-то выбрался из ямы.
Как раз к моменту, когда дед выполз по лестнице из ямы и упал рядом с ней на землю, часть односельчан вернулась с речки. Они прибежали к бабе Кате, чтоб уточнить место поиска. Где именно «утоп» Митрич? Где шерудить баграми и искать тело? А остальные односельчане остались на берегу, продолжая пока поиски вслепую и ожидая подсказки от посланных к бабе Кате гонцов.
Увидев Митрича всего в дерьме, но живого, мужики от радости подняли такой гвалт, что дед с перепугу чуть не свалился обратно в яму.
В общем, отмывали деда всем селом и весь день. Сначала со шланга в огороде. Потом в речке. Потом в бане. Споласкивали ароматными травами. Брызгали уничтожителями запахов. Но все равно от деда Митрича воняло жутко.
К вечеру водные процедуры бросили. Решили, что через пару дней он наверняка и так выветрится и приобретет свой обычный запах. А пока спать будет в саду на раскладушке, чтоб не портить воздух в доме.
Все за этот день набегались, устали, напереживались и поэтому, большинством голосов односельчан было принято решение, снять стресс. Стресс снимали опять до часу ночи. А так как из-за всех этих событий яму с дерьмом так и не засыпали, утром дед Митрич опять нырнул туда на рассвете. И опять все повторилось. Только теперь, благодаря гениальной Кристинкиной методике извлечения деда из ямы с дерьмом, его извлекли намного быстрее.
Часть односельчан участвовало в процессе извлечения и отмывания деда Митрича. А вторая часть, весь день старательно засыпала яму. Потому что, если Митрич будет так похмеляться каждое утро, то в селе закончится запас моющих средств. А ездить в город за стиральным порошком, шампунем и мылом, дорогое удовольствие. Лучше на сэкономленные деньги отметить окончание работы по уничтожению ямы-ловушки.
