Лариса пекла бисквит. Пекла первый раз в жизни и поэтому не отступала от инструкции ни на шаг. А в инструкции было написано: «Вынуть из духовки через сорок минут». Ей бы сообразить, что духовки-то у всех разные. И время… у кого сорок, а у кого и полтора часа. Надо было заглянуть сначала в окошечко. Убедиться, что бисквит уже выглядит нормально, то есть «дозрел», и только тогда выполнять инструкцию. Но… ровно через сорок минут она смело открыла духовку и сразу поняла, что поторопилась. Бисквит пышно поднялся, но еще не испекся. А так как бисквитное тесто терпеть не может, когда открывают духовку раньше времени, то оно тут же обиделось и «село». В результате получился не бисквит, а дрын. Тонкий крепкий корж, с которым хорошо идти в бой, в засаду. Если таким стукнуть противника по башке, мало не покажется. А вот есть это произведение кулинарного искусства, увы, нельзя. Потому что его невозможно ни отгрызть, ни тем более разжевать.
Лариса чертыхнулась, но особо не расстроилась. Не зря же говорят: «Первый блин комом». Ладно, вечером отнесет свой шедевр на мусорку и выбросит, чтоб никто не видел. А завтра сделает следующую попытку.
В дверь позвонили. Лариса открыла и увидела на пороге соседа Димку.
– Привет, – поздоровался Димка и стал шумно нюхать воздух и водить носом, как голодный пес. – А чем это у тебя так обалденно пахнет?
– Несостоявшимся тортом. Чего пришел?
– У тебя термос есть? – скороговоркой выпалил Димка и тут же уточнил, – а почему «несостоявшимся»?
– Потому что бисквит сел и превратился в «цементное» изделие.
– Почему? – опять спросил Димка и бесцеремонно отправился на кухню, не дожидаясь, когда Лариса его туда пригласит.
– Почему, почему! – разозлилась Лариса. – Духовку рано открыла. Холодный воздух попал и все. Бисквит сел.
Димка стоял посреди кухни и заворожено смотрел на корж. Потом наклонился, понюхал его и зажмурился от удовольствия.
– А может его можно поломать на кусочки и есть как печенье? – с надеждой в голосе спросил он.
– Его можно разбить на кусочки только молотком. Но есть его нельзя. Во-первых, не откусишь, а во-вторых, не пожуешь!
– А я попробую, можно?
– Димка, иди к чертям. Говорят же тебе, ЭТО несъедобно. Зубы сломаешь, а я останусь виновата.
Лариса принялась заглядывать в кухонные шкафчики, пытаясь отыскать термос. Где-то он ей недавно попадался на глаза, но вот где? Сама она термосами вообще никогда не пользовалась. Термос остался еще от бабушки. Бабушка его очень любила и говорила, что он китайский. Может и правда китайский? А может, она называла его так, потому что на нем нарисованы драконы и написаны иероглифы? А какая разница, китайский, не китайский? Вопрос, куда он подевался?
Димка тем временем отломал все-таки кусок от неудавшегося бисквита и быстро запихнул его в рот.
– Димка, прекрати немедленно. Я тебе русским языком говорю, такое не едят.
– А на вкус – класс! – сообщил Димка. – Он во рту размокает и нормально жуется! Слышь, Лорка, ты его если надумаешь выбрасывать, мне сразу скажи, честно.
– Честно говорю. Буду выбрасывать!
– Тогда я его забираю. Поломаю на кусочки и с чаем стрескаю.
– Димка, ты как с голодного краю. Я завтра испеку настоящий бисквит. Учту сегодняшние ошибки и думаю, получится, как надо. А как испеку, тебя позову.
– Зови. Не откажусь. Но где я, а где завтра! Я этот сегодня успею съесть. А завтра съем следующий.
– Черт побери, куда я могла запхать этот термос?! Кстати, а зачем тебе термос?
– С утра отправляюсь в одно абсолютно дикое и абсолютно чудесное место, рисовать. Там такой пейзаж, закачаешься! Решил просидеть весь день, чтоб захватить и рассвет, и полдень и закат. Сделаю наброски. Потом выберу, какое время лучше.
– В смысле?
– Ну, когда этот кусочек природы красивее получается. Понимаешь, при разном освещении один и тот же пейзаж может смотреться совершенно по-разному.
– И ты весь день будешь сидеть со своим мольбертом и кисточками? А не проще ли сделать фотографии, а потом дома, в спокойной обстановке сесть и нарисовать с фотографии?
– Нет. Души у картины не будет. Природу надо вживую рисовать.
– Ну, тогда конечно, – кивнула Лариса. Вот кого она не понимает, так это людей искусства. Все они чокнутые, однозначно. Какой души у картины не будет?! Да лишь бы похоже получилось. А то, выпендриваются один перед другим. Рисуют что-то такое, что правый глаз с левым местами меняются после просмотра их картин. Потом с пафосом утверждают, что у них такое, мол, виденье мира! Какое виденье? Нормальный человек нормально и видит. Просто рисовать не умеют и пудрят мозги.
– Кстати, Лорка, знаешь, сейчас стало модно рисовать на тесте! – пережевывая второй кусок «цементного» бисквита, выдал Димка.
– Знаю. Кремом, джемом. Всю жизнь так рисовали. Почему модно стало только сейчас?
– Нет. Не то. Делают крутое тесто из муки, воды и соли. Раскатывают в пласт. Дают высохнуть. Потом на этом высохшем пласте рисуют масляными красками всякие кухонные натюрморты и вешают над обеденным столом. Хочешь, тебе такой шедевр сварганю?
– Боже упаси! Не хватало только, чтоб ко мне в кухню пришли тараканы со всего микрорайона, полакомиться твоей картиной!
– А я туда дусту добавлю, чтоб картина стала несъедобной.
– Дуст давно снят с производства.
– Ну, другую какую отраву.
– Ага. Цианистого калия добавь и побольше.
– Зачем? – искренне удивился Димка.
– Буду врагам в суп подмешивать. Отломаю кусочек от твоей картины и в тарелку, - пошутила Лариса. Но Димка шутку не понял и не принял.
– Ты что? А тот, кого ты отравой накормишь, возьмет и умрет! И прямо у тебя за столом!
– Естественно, что умрет и сразу же, прямо за столом. А зачем бы я иначе ядом человека кормила?
– А с трупом что ты делать будешь?
– Потом соображу. По ходу дела. О! Вот этот злополучный термос, будь он неладен. Забирай и катись. Мне надо делом заниматься, а я с тобой языком чешу.
– Ага, спасибо. Лорка, так я этот корж забираю?
– Забирай уже ради Бога и топай отсюда. Смотри только зубы не поломай и не получи заворот кишок. Учти, я с себя ответственность снимаю полностью. Ты предупрежден о возможных последствиях.
– Слышь, Лорка, а ты не хочешь со мной на природу поехать?
– И что я там с тобой на природе буду делать?
– Рисовать. Я тебе дам кисточки и краски. Попробуешь себя в искусстве. И тебе новое развлечение и мне не скучно.
– Я не умею рисовать.
– Все умеют. Просто не все знают, как это делать. Но если показать азы и объяснить, то все смогут. Кто лучше, кто хуже, но смогут! – уверенно заявил Димка.
– Все, кроме меня. Я если что-то рисовала, ну, еще в школе, на уроках рисования, то надо было обязательно подписывать что это такое. По моему рисунку догадаться, что там изображено никто ни разу не смог.
– Я с тобой поработаю неделю, и ты будешь рисовать. Спорим?
– Знаешь, я тут по телевизору на днях видела передачу про одну молодую японскую художницу. Так вот она намазывает свои сиськи масляной краской. Потом прикладывает их к холсту. К тому, что получилось дорисовывает детальки, типа: листочки, хвостики, головки, ушки и так далее. Получаются яблоки, вишенки, пчелки… Короче, много чего получается. И веришь, довольно неплохо смотрится. Этот стиль называется «грудопись» и пользуется огромным спросом. И у этой японки денег куча!
– Это ты к чему?
– А это к тому, что я только такой живописью и могла бы заниматься. И то… «грудописью», это уже будет плагиат. Остается только намазать краской голую задницу и прикладываться к холсту этим местом. Будет новое направление «жопись». Только дорисовывать ушки, глазки, лапки и все прочее будешь ты. Я и на это не способна. Так что, беру тебя в соавторы.
Димка внимательно посмотрел на Ларису, пытаясь понять, шутит она или говорит серьезно. Но так ничего и не определив, махнул рукой и пошел к двери.
– Не хочешь, как хочешь. А зря.
– Возможно, - легко согласилась Лариса. Подождала, когда за Димкой закроется дверь, и отправилась в кладовку. Нашла там банку зеленой нитрокраски, кисточку и пошла красить балконную дверь. Вот уже две недели, как она ежедневно уговаривала себя сделать эту работу и не могла уговорить. А после разговора с Димкой вдруг пришло вдохновение. Лариса красила дверь с воодушевлением и получала от этой работы истинное удовольствие. Надо же, никогда не думала, что возить кисточкой по дереву так здорово! Может Димка прав, стоит попробовать что-нибудь нарисовать? Ну да, конечно. Новый последователь Пикассо. Надо реально оценивать свои способности и возможности. Покраска дверей, это единственный вид живописи, на который она способна. Ну и ладно. Не всем же быть художниками.
