Майкл Гирин - Тош, заболевший раком костного мозга
профессор литературы Оксфордского университета, Великобритания,
отвергший все предписания специалистов - онкологов,
хронологически описывает борьбу за выживание, из которой он
вышел победителем с помощью морковного сока, клистира и любящих, преданных друзей.
Диагноз - рак. Онколог советует немедленно начать хемотерапию. Без нее я умру через несколько месяцев; с ней - могу прожить два, может быть три года. Я прошу мнения второго специалиста. Совет тот - же: начать хемотерапию немедленно. Третий специалист - онколог, мировое светило, в частном разговоре сообщает, что начав хемотерапию, я "пропащий". Что остается делать? С помощью друзей, особенно Рэйчел Трикетт (бывшая зав. учебной частью колледжа св. Хью, моя соседка по квартире последние 25 лет), Кристин Кэррит (врач) и Кармен Уитли (моя бывшая студентка) –
я пытаюсь найти ответ.
Четвертая неделя августа 1994, спустя два месяца от дня постановки диагноза множественная миелома - рак костного мозга. Я звоню доктору Рэю Паулсу, заведующему отделением лейкозов и миеломы в королевском госпитале Марсден, в Саттоне. Сначала болтаем о театре, о политике, и об Италии. Ни слова о медицине. Мы даже сошлись во мнении, что такое надежда...
"Как вы определите понятие оптимизм"? - спрашивает он.
"Не знаю кто это сказал, признаюсь лишь что не я придумал: оптимист уже знает как ужасен этот мир; пессимист все еще выясняет".
"Уверен, что мы поладим..." смеется Рэй в ответ.
Я сообщаю Рейчел, что Кармен пойдет со мной на консультацию к др. Паулсу.
"Она что, всегда готова к соучастию в убийстве?" - спрашивает Рейчел.
Кармен и Паулс оживленно дискутируют по поводу статистики (Паулс знает ее наизусть); о прогнозах, гипотезах, предположениях и интерфероне (лекарство. А.П.). Он видит, что Кармен меня поддерживает и помогает мне, провоцируя его высказать все, что он думает. Говорит он откровеннее чем другие консультанты. Известно ли мне, что "лечение чревато побочными действиями, в том числе и смертельными? Это неизбежный риск". Но он дает мне примерно 60% шансов на полную ремиссию.
"Ремиссию на какой срок?" - спрашивает Кармен.
"Терапия постоянно совершенствуется. Трудно сказать."
"Ну а если я просто умру от болезни?" - спрашиваю я.
"Нулевой результат никогда нельзя исключить..."
Каждый день я проделываю необычные, сложные в исполнении китайские дыхательные упражнения; однако повторение не делает их менее трудоемкими. И не укорачивает. Я обнаружил, что их невозможно выполнять, если не приведешь себя в нужное духовное равновесие. Или же я просто хронически напряжен? Бывает что около часа уходит на подготовку.
Вдохнуть через большой палец левой ноги, поднимаясь выше к бедру. Выдохнуть через большой палец правой ноги.... Вдохнуть через ладони. Выдохнуть через крестец. Это еще чуднее, чем дышать через большие пальцы ног.
28 августа - 3 сентября: письмо от Кармен.
"Мне очень понравилась прилагаемая книга Лесли Кентон, "Рецепты живой энергии" - она много интересного сообщает о противораковых диетах. Я пытаюсь раздобыть книгу Макса Герзона "Лечение рака", похоже это самая важная книга, на нее много ссылок".
Первая неделя сентября: Мой дорогой друг Ольга Полицци убеждает меня посетить вьетнамского врача, др. Х. Он был зав. хирургическим отделением полевого госпиталя во время войны Юга с Севером. После победы коммунистов оказался в концлагере. Позже его выпустили, потому что "обнаружили что им нужны врачи, и врачи с Юга оказались гораздо лучше подготовленными".
Др. Х решил убежать из Вьетнама. Ему удалось попасть в Англию, и получить лицензию на практику.
"А как работает акупунктура?" - спрашиваю я.
"Об этом известно мало. Я не могу вылечить ваш рак; я лишь стараюсь помочь вашему организму справиться с ним самостоятельно".
Др. Х вонзает мне иголки чуть выше лодыжек, еще выше в ноги, потом в живот и в руки. Целый час я лежу, расслабляясь. Вернувшись домой, глубоко засыпаю.
Кармен отыскала новое светило: профессора Шермана в Нью - Йорке, звонит ему. В ходе длительной беседы она выясняет поразительный факт: у него есть больной миеломой, который отказался от хемотерапии, и болезнь у него не прогрессирует уже более 10 лет. Один - единственный пациент, но для нас это уже прорыв.
До этого дня все наши размышления не выходили из мрачной тени книги, в которой я прочел в день постановки диагноза: "Множественная миелома неизлечима. Среднее время выживания от момента постановки клинического диагноза до смерти: у нелеченных пациентов - менее года, и два - три года у подвергнутых лечению. Около 15% больных умирают в первые три месяца."
Вторая неделя сентября: Я делюсь с др. Х своим восторгом по поводу больного, выжившего без хемолечения у проф. Шермана. Выражение лица у др. Х двойственное: улыбка ребенка, глаза выдают скепсис.
"Думаете мои надежды неоправданы?" - спрашиваю я.
"Может и выпадет счастливое число, кто знает."
Др. Х втыкает иголки.
"Когда я покидал Вьетнам, начался ураган. Выпало плохое число."
Др. Х рассказывает, что он был в переполненной лодке. Ураган сломал руль, посудина дрейфовала три дня, пока корабль из Глазго их не подобрал.
"Мы посылаем открытки капитану ко всем праздникам" - говорит он.
Кармен нашла в Лондоне врача, который сам лечился по Герзону, он с удовольствием готов меня принять.
"Но Кармен, прежде мне бы надо что - то узнать о лечении по Герзону."
Кармен хихикает.
"Что в нем смешного?" - спрашиваю я.
"Кофейные клизмы."
"Ни разу в жизни мне не делали клизму."
"Счастливчик Майкл. Клизма по Герзону - это 0.75 литра."
"0.75 литра... кофе?"
"Да."
"Вы имеете в виду две молочные бутылки.... кофе? "
"И ежедневно. Четыре раза."
"0.75 литра четыре раза?"
“Верно.”
“Но это же будет три литра....”
"И еще кое - что интересное. Помните, кто работал с Рэйчел, когда я подавала документы в Оксфорд? До того, как вы пригласили меня на эту должность?"
"Понятия не имею".
"Одна молодая преподавательница современных языков, ее зовут Джоан Спенсер."
"Я знаю Джоан. Она очаровательная женщина."
"У нее был рак. И она его вылечила по Герзону. Не мешкайте, поговорите с ней о клистирах."
Немедленно звоню.
"Джоан, я и не знал что у вас был рак."
"Верно, был. Много лет назад."
В 1983 на руке у Джоан появилась черная бородавка размером с горошину. Что, неужели меланома, этот жуткий рак кожи? "Да," - сказал врач, удаливший опухоль. "Нет," - сказал другой. Третий заключил что это была злокачественная опухоль, но она удалена полностью.
В 1987 у Джоан подмышкой выросла опухоль. Оказалась - крайне злокачественная метастазировавшая меланома, ее опять удалили хирургически. Джоан прочитала книгу, которая и привела ее к терапии Герзона. До сего дня у нее нет никаких признаков рака.
"Помните Кармен Уитли?" - спрашиваю я.
"Конечно. Очень красивая девушка. Блондинка. Надо было догадаться... Она все еще с вами?"
"Она мне посоветовала Герзона."
"У вас что, рак?..."
"Да."
"Бога ради, не давайте врачам вас прикончить."
"Кармен посоветовала мне спросить у вас о кофейных клизмах."
"Классная штука. Я всю "Войну и Мир" прочла, пока их делала."
Джоан сообщает, что купить клистирное оборудование можно в магазине санитарных принадлежностей на Паддингтон стрит. Тотчас еду туда.
"Спринцовка или подвесная, сэр?"
Я не знаю.
"Бывают спинцовки и подвесные клизмы, сэр. Это разные процедуры. Клизма для вас?"
Он говорит негромко, но все в магазине смолкают и прислушиваются...
"Сара, покажи спринцовку!"
Они распаковывают нечто, сделанное из розовой резины. Я говорю, что едва ли 0.75 л. кофе войдет в этот баллончик.
"0.75 литра? Сара, ему нужна подвесная!"
Доктор, применяющий лечение по Герзону живет в красивом доме на Брук Грин, в западном районе Лондона. Зовут его Бернард Кортни - Майерс.
"Это лечение вам помогло?" - спрашиваю я.
"До сего дня нет рецидива."
"Насколько необходимы эти клизмы?"
"Абсолютно обязательны. Четыре ежедневно."
"Ну а технически, как это выглядит...?"
Бернард смотрит на мое приобретение. Простая процедура: кофе остудить до температуры тела, смазать догадайтесь где, лечь, вставить наконечник, открыть краник (взять "Войну и Мир"), через 15 мин. - в туалет.
Третья неделя сентября: в разговоре с моим другом Дэвидом Амброзом я упоминаю терапию по Герзону. Он говорит что спросит мнение светила, профессора Эрнста Уайндера, того самого американского эксперта что сказал по моему поводу: "если ваш друг тронет хемотерапию - он пропащий...".
Вскоре Дэвид звонит мне. "Уайндер сказал: "Я бы не стал лечить по Герзону свою любимую собаку".
Звонит Кармен. "Майкл, я позвонила в Бристольский центр помощи раковым больным и спросила их мнение о Герзоне."
"Ну?"
"Голос ответил, "Мы не применяем терапию по Герзону. Это слишком хлопотно, много стресса."
Я спросила голос: " А вам не кажется, что умереть от рака - это тоже большой стресс?" Конец разговора.
"Они что, не захотели дальше говорить?"
"Более или менее... Поэтому я позвонила Шарлотте Герзон. Дочери великого врача. Она директор клиники имени Герзона в Мексике."
"Кармен, вау....."
"Как вам известно, я сомневаюсь насчет этих клизм."
"Этого я не знал."
"Кофе вообще - то вреден, и они там как – то... недоброжелательно отвечали. Я попыталась спровоцировать Шарлотту Герзон на откровенный разговор. "Ваш друг должен понять" - сказала она, - "и вы тоже, что каждый элемент этого лечения преследует определенную цель. Делайте все как описано. Потом уже задавайте вопросы."
"Почему Кармен ударяется в крайности?" - спрашивает Рейчел. "То вы идете к одному консультанту, то к другому, то она заставляет вас тереть морковь."
"Она ищет и хочет исследовать все разнообразные возможности лечения."
"Рассмотрение возможностей годится для обучения исследовательской работе. Но у вас рак. Это бред какой - то, абсурдная смена ролей преподавателя и студентки... Зачем вы на это поддались?"
"Есть такое лечение, о котором она пытается выяснить все детали. Метод Герзона. Джоан Спенсер прошла это лечение."
"У Джоан был рак?"
"Да."
"Вот не знала. Джоан - хороший специалист и здравомыслящая женщина. Она тоже морковкой лечилась?"
"Да."
"Морковью лечат рак?"
"Похоже что сок помогает."
"Тогда почему же все больные раком этого не делают?"
Я покупаю книгу Герзона, "Лечение рака." В приложении он заявляет: "Я уверен, что рак не требует специфического лечения..." Потрясающая фраза. Я рассказываю Рэйчел, что в Марсденском госпитале я видел километры полок, уставленных медицинскими журналами по раку. Тем не менее, Герзон думает, что рак не требует специфического лечения.
"Как это понять?" - спрашиват Рэйчел.
Четвертая неделя сентября: за обедом Кристин Кэррит берет книгу Герзона и листает.
"Здесь лишь один раз упоминается миелома," - говорю я.
Читаю соответствующую выдержку из книги: "Можно добавить, что лечение лейкозов и миеломы требует приема повышенных доз печеночного сока и витамина В12....обмен веществ при этих злокачественных заболеваниях нарушен глубже и иначе, чем при других типах рака."
По поводу живительного печеночного сока в приложении (Appendix III), написано:
"3 Октября 1989 г. институт Герзона пришел к решению прекратить использование сырого говяжьего печеночного сока... Причиной этому стали множественные вспышки бактериального гастроэнтерита".
"Итак, не только мой рак хаотически выделяется из общей массы, но и лекарство тоже выделяется..., хотя и оно уже отпало."
"Майкл, мне кажется что вы скорее педант, чем человек хаоса."
Мы принимаемся за обед.
"А ведь в Оксфорде скоро начинается учебный год?" - спрашивает Кристин.
"Да."
"И что вы решили?"
"Не знаю, смогу ли я работать".
"Надо попробовать."
Первая неделя октября: В нашем колледже новый директор. Лорд Плант был прежде профессором политических наук и философии в университете Саутхемптона. Кроме того, он активный член Лейбористской партии.
Проходя собеседование на этот пост и отвечая на вопросы, он рассказал нам что в молодости попробовал стать монахом. Но две причины этому помешали. Первая - еда. Вторая - настоятель монастыря, который однажды спросил его: "Плант, как вы думаете, сможете ли вы меня любить?"
Плант ушел из монастыря, женился и стал ученым.
Лорд Плант встречает меня по - деловому и без лишних слов садится за свой стол. Я знаю, что в его власти отправить меня на пенсию по болезни. Кто - то должен выполнять мою работу: я старший преподаватель англистики, у меня более 40 студентов и кроме того, административные и академические обязанности - необходимые составляющие работы Оксфордского профессора.
Лорд Плант изучает медицинское заключение и предлагаемые возможности лечения с невозмутимостью философа. Закончив, говорит: "Здесь очевидно нет простого решения. Но, знаете... бунтовщики мне по душе: я буду рекомендовать чтобы администрация оказала вам поддержку."
Вторая неделя октября: Сотрудники по колледжу распределяют административные обязанности. По закону подлости меня определили шефствовать над кухней. По мере того как моя диета скудеет (даже сам Герзон называет свой режим "не вызывающей восторга диетой...") - я вынужден созерцать роскошные супы из бычьих хвостов, запеченный хаггис, жареного гуся, и рыбный пирог в гусином жире. Моя диета грозит пасть перед неотразимостью блюда устриц. Или свежего, сочащегося бри из козьего сыра. Не могу удержаться от соблазна понюхать и даже лизнуть капельку потрясающего кларета, когда его выставляют для особых оказий. Но по большей части я существую на вареной моркови, салатах, овсянке и фруктах.
Джоан Спенсер зашла меня проведать. Она нашла поставщика, тот раз в неделю доставляет органически выращенные овощи. Во время разговора - напряженный момент.
"Кларет!?" - обвиняюще восклицает Джоан, заметив темную бутылку под столом. Но там был всего лишь свекольный сок.
Третья неделя октября: Кармен советует мне взять на вооружение статью Лайнуса Полинга и Абрама Хоффера. Опубликованная в 1993, она посвящена анализу 134-х случаев "пациентов с последними стадиями рака", из которых 101 принимали витамины, 33 - не принимали. Принимавшие витамины жили гораздо дольше.
Полинг и Хоффер детально перечисляют разные типы рака у всех 134-х пациентов. Номера 258 и 270 - пациенты с миеломой. Номер 258 умер через год после начала исследования, номер 270 был все еще жив, когда статья готовилась к печати.
Четвертая неделя октября: Кармен звонит в Канаду, пытается найти доктора Хоффера. Находит. Да, пациент номер 270 все еще жив.
30 октября - 5 ноября: Не могу найти времени делать китайские дыхательные упражнения. Не способен расслабиться до нужного состояния. Могут ли клизмы это заменить? Ронни Шварц как раз звонит из Калифорнии в тот момент, когда я готовлюсь к первому эксперименту, о чем я ей и рассказываю.
"О... господи," - говорит Ронни тоном, который я не забуду. Клизма отнимает час времени. Др. Герзон требует четыре клистира ежедневно, как и др. Де Вриз, у которого я научился китайским дыхательным упражнениям, настаивает на трех занятиях в день; но откуда взять столько времени? Еду в Лондон на иглоукалывание. Др.Х задирает мою рубашку чтобы вонзить иглы и смеется.
"Кожа у вас желтая, цвета канарейки."
"Я пью морковный сок."
"У меня была пациентка, умерла недавно. Она сумками покупала морковку, каждую неделю."
"Рак?"
"Да. Сумками морковку покупала. Скоро вы будете похожи на морковку."
Иголки воткнуты. Опять смеется.
"Но, др. Х, она ведь умерла?"
"Она покупала морковку 20 лет. Умерла от рака. Умерла в 94 года."
Первая неделя ноября: Я работаю со студентами, читаю лекции, сижу на институтских собраниях и тд., обычная работа преподавателя. Самочувствие прекрасное, но часто выпадают дни, когда нет времени на дыхательные упражнения и клистиры. Звонит др. Паулс. Во время нашей августовской встречи он просил ему звонить в случае, если я захочу разрядить агрессию, свое негодование по поводу моей болезни. "И если вы мне не будете звонить, я сам вам позвоню." Мы долго болтаем о пустяках. "А вы не хотели бы попробовать курс хемотерапии - всего один - просто посмотреть как вы на нее реагируете?" - спрашивает он. "Вы же собрали мнения и рекомендации со всего шарика. Если вы нашли лучший лечебный протокол, мы его и применим. Пришло время начать действовать. Это мой профессиональный совет. Пожалуйста, отнеситесь к нему серьезно."
Вторая неделя ноября: Читаю лекции, работаю со студентами, работаю с литературой как вроде бы и не болен раком. Соблюдаю, более или менее, диету. Пью соки. Иногда, не каждый день, ставлю клизму. Клистиры я использую в замену дыхательных упражнений, для которых времени точно нет...
Третья неделя ноября: Плохой анализ крови. Усталость. Еще один анализ, все стало хуже. Я серьезно болен. Несколько недель тому назад я нашел помощника, он готовит овощи, делает свежие соки, готовит кофе и ходит по магазинам. Сейчас он моя главная опора.
Меня навещает Аллан Баллок, член совета учредителей колледжа, историк Гитлера и Сталина. Аллан рассказывает что когда он был уже вице - канцлером Оксфордского университета, его выдвинули на профессуру, через выборы. Участвуют семь избирающих, независимо от специальности: несколько специалистов, несколько неспециалистов, некоторые занимают высшие академические должности. Обычно идут оживленные дебаты. Избиратель Х критикует высказывания избирателя У, а то и его лично. Исключения были только в медицинских избирательных комиссиях и заседаниях. Эти избиратели заранее решали и знали, кто у них будет Главным Кобелем, и когда он гавкал, все прочие поджимали хвосты.
"Врачи гораздо больше похожи на армию, Майкл, чем вы себе можете вообразить," - говорит Аллан. "Нет смысла собирать мнения еще и еще разных и других специалистов. Мне кажется, что разница будет только в случае если вы попадете к одному из настоящих больших исследователей. Уловка 22. Но они не работают с больными. Тем не менее, здесь в Оксфорде у нас есть исключение. Курирующий нас профессор медицины - сэр Дэвид Уэдеролл - член Королевского Общества врачей. Его Институт Молекулярной Медицины - один из ведущих исследовательских центров. Тем не менее, Дэвид - редкое сочетание исследователя и доктора, он продолжает и любит врачевать. На протяжении всей своей карьеры он заботится о людях не меньше, чем о своей науке. Давайте - ка я ему напишу."
Четвертая неделя ноября: Новый способ сокращения длительности телефонных звонков: "Привет! Страшно рад твоему звонку. Однако учти, я сейчас как раз ставлю себе клистир."
Дрю Хайнц - хорошая знакомая - приглашает меня останавливаться у нее, когда я еду на прием к врачам в Лондон.
"Берите с собой помощника и ночуйте в моей квартире для гостей сколько нужно." Но мне нужен покой. Почему бы не сьездить в Шотландию? Мария Вилан, замечательная студентка, предлагает поехать со мной. Я сообщаю Бену Россу, бывшему студенту с которым тоже установилась дружба, что еду туда.
"Но я тоже поехал бы, Майкл. А можно я и Джеймса прихвачу?"
Джеймс Марш тоже был моим учеником в Оксфорде лет 10 назад. Сейчас он работает на ВВС директором отдела документов.
Декабрь: мой дневник неполон за дни, проведенные в Шотландии, так что я полагаюсь на память Бена и Джеймса.
"Однажды ночью мы решили, что вы умираете, " - говорит Бен. "Несколько часов подряд вы выкашливали белую пену. Но продолжали настаивать на выполнении всех процедур."
"Вы продолжали ежедневные прогулки, хотя бы просто выйти в сад, почти каждый день," - вспоминает Джеймс. "Погода была дрянная. Вы заставляли себя печь хлеб. Лечебный план предусматривал хлеб без соли, а его мы не могли нигде купить."
Вернувшись в Лондон. Дрю Хайнц выстояла суровый тест на подлинность дружбы: ну кто бы еще допустил вторжение кофейных клизм в Мэйфэр? (фешенебельный район в Лондоне).
Квартира Дрю очень тихая, и мое время уходит полностью на рутинные дыхательные упражнения, соки, клизмы, короткие прогулки и сон. Порой Дрю вытаскивает меня на культурные мероприятия. Она хочет доказать и убедить меня, что мне все еще интересна культурная жизнь, и делает это весьма изысканно, без лишних слов. Друзья ненавязчиво присоединяются к ней в попытке предотвратить мой уход в себя: Ольга Полицци, Тесса Кесвик и Ромили Мак Элпайн. Бенджамен и Джеймс тоже иногда заходят.
Я планирую присоединиться к Рэйчел на Рождество в Оксфорде. К ней приедут друзья, и как обычно, в нашем жилище будет весело. Но я опять плююсь пеной и погода мерзкая. Дрю уезжает на Рождество, а мой помощник едет к своим родственникам. Приходится убедить Рэйчел, что мне лучше остаться в квартире Дрю. Бен готовит соки. Кристин готовит ужин. Дрю возвращается и настаивает на вечеринке. Нас лишь двое, но мы шикарно празднуем Новый Год.
Проходят темные и туманные дни, и хотя я часто один в квартире, что - то происходит; есть положительный сдвиг. Дыхательные упражнения идут легче. Почему - то мне хочется читать о России для того чтобы расслабиться перед клизмой и начать процедуру. Если я читаю что - то другое, мой разум сопротивляется.
Похоже, я стремлюсь погрузиться мыслями в Россию на много месяцев. Это становится потребностью. Почему? Эскапизм? Онкологи часто упрекают своих пациентов в эскапизме, похоже и у меня это. Но почему именно в Россию?
Если рак атакует ваш скелет, то китайский дыхательные упражнения - думаете это эскапизм? Или клизмы - эскапизм? Две пинты кофе в толстую кишку, четыре раза в день - это серьезное напоминание, что вы нездоровы. Добавьте сюда бесконечные овощные соки и ежедневные уколы.
Так и получается, что большая часть моего дня уходит на рак. Ежедневно. И куда девать оставшуюся часть? Давать страху подняться на поверхность? Паниковать? Постоянно думать о том, что вы можете противопоставить ортодоксальным врачам, которые считают вас "чокнутым?" Или тратить это время на нечто, существующее лишь в воображении?
Январь 1995: Ронни Шварц звонит. У нее есть домик для гостей прямо над пляжем в Калифорнии; почему бы мне там не пожить? Там же поблизости знаменитая раковая клиника в Ла Холье. Мечтаю о солнце, пляжах, тихом море....
Подошло время визита к сэру Дэвиду Уэдераллу. Он лично выходит меня встретить в фойе Института Молекулярной Медицины и ведет в свой кабинет. Телефон не звонит и секретарша не отвлекает. Все мои медицинские бумаги у него на столе, но сэр Дэвид просит меня рассказать, как я сам все это вижу и понимаю.
Рассказываю мою историю. "Надеюсь, я не выгляжу чрезмерным упрямцем, еретиком?" - говорю я.
"Еретик - слишком мягко сказано, мистер Гирин - Тош." Лицо у него спокойное, но глаза смеются.
"И вы думаете что я сумасшедший, веря в это лечение?" - спрашиваю я.
Сэр Дэвид из тех людей, кто долго думает перед тем как высказаться. Минуты две проходит.
"Надо откровенно признать, мистер Гирин - Тош, мы знаем слишком мало о том, как работает организм."
Я поражен. Сэр Дэвид повторяет: "Мы знаем слишком мало, как работает наше тело."
По окончании рассмотрения моей истории болезни, он говорит: "Это премерзкая болезнь. Жизненно важно, чтобы вы сами о себе заботились. Не поддавайтесь усталости. Не простужайтесь. Не промокайте. Университет будет вас поддерживать во всем что вы делаете, и если нужна помощь, не стесняйтесь просить. Для вас - я лишь на расстоянии телефонного звонка."
"Мы так мало знаем о том, как работает организм" : инстинктивно чувствую, что это поворотный пункт, но не знаю почему именно. Возможно оттого, что неопределенность, сомнение - всегда прячутся в глубине внешне уверенной позиции любого врача. Почему мне понадобилось столько времени, чтобы это увидеть?
Часть вторая
Февраль: Рассказываю Рэйчел о приглашении Ронни Шварц посетить Калифорнию. Рэйчел огорчена, но не признается почему именно. Подозреваю, что она воспринимает учебник онкологии с его прорчеством, в качестве Библии: "...среднее время выживания от момента постановки диагноза до смерти у нелеченных пациентов - менее года." Словами она это не высказывает, но мысль ясна: почему я хочу умереть в Калифорнии?
Кристин спрашивает: "Вы один летите?"
"Со мной студент. Мне нужен помощник, морковный сок готовить."
"Понятно, если никто не позаботится, сока и не будет."
"То-же самое с клизмами."
"Сколько в день?"
"Две, порой три."
"Неплохо."
Мария Уилан везет меня в Гатвик. В Далласе пересадка, и вот мы выходим в сухой, горячий воздух Сан Диего.
----------------
На этом я прекращаю свое повествование. Я откладывал его целых семь лет, поскольку официальная медицина заявляет, что если раковый пациент жив более пяти лет, можно считать его болезнь излеченной.
С каждым годом я ощущаю как у меня прибывает энергия. Однако гемоглобин постоянно низкий - Кармен говорит что я "субанемичен" и что иммунная система у меня не в порядке. Другая проблема - кости. Впервые их обследовали в Калифорнии, и пришли к выводу, что они истончены. "Бога ради, только не прыгайте с парашютом," - говорит Рэй Паулс, когда я ему это сообщаю.
Рэймонд Плант настаивает чтобы я детально описал мой ежедневный режим в конце 1995 года. Лечение по схеме Макса Герзона. Самое главное вкратце: 12 свежеприготовленных овощных соков ежедневно, с добавками калия, йода, экстракта щитовидной железы, ниацина, гормонов поджелудочной железы, и ежедневной иньекцией экстракта печени и витамина В12.
Др. Герзон предписывал четыре и более кофейных клизм в день: в самые лучшие дни мне удавались три. Клизма с касторкой через день - тоже. В дополнение к режиму Герзона два раза в день я принимаю клодронат, для предохранения костей. Еще принимаю большие дозы вит. С. Ни дня без китайских дыхательных упражнений. Когда удается, даже два раза в день их делаю.
То что помогло мне - вовсе не обязательное предписания для вас. Думаю что большинство людей не стало бы и пытаться делать то, что я начал и продолжаю. Каждый больной должен найти собственный путь, с помощью врача, которому доверяет. Доказывает ли что - нибудь факт, что я все еще жив? Нет. Только то, что я не умер. Я не тороплюсь праздновать победу; борьба продолжается.
New England Journal of Medicine, December 12, 2002
Книга представляет собой автобиографическое повествование ученого - литературоведа, преподавателя колледжа Св. Катерины в Оксфорде, заболевшего множественной миеломой. Он отверг предлагавшиеся ему конвенциальные методы лечения, и тем не менее, живет уже более восьми лет. Его случай подробно изучен ведущими онкологами Англии и Соединенных Штатов, подтвердившими, что пациент страдает множественной миеломой стадии 1. Этот тип миеломы является промежуточным между относительно доброкачественной формой течения болезни, так называемой "дымящейся миеломой", и классической, агрессивной формой заболевания. Специализирующиеся на лечении миеломы онкологи нередко наблюдают пациентов с множественной миеломой стадии 1, живущих многие годы. Лечение, предложенное Гирин - Тошу официальной медициной представляет собой интенсивную хемотерапию, в надежде излечить заболевание и продлить жизнь. Другой возможностью было бы просто тщательное наблюдение, но такой вариант в повествовании им не упоминается.
Итак, после длительных размышлений больной отказался от конвенциальных методов и с помощью близких друзей исследовал различные альтернативные, или комплиментарные методы. Так для чего же интеллигент, эрудит, и по его собственному признанию, человек педантичный, написал эту книгу? Журналисты ухватились за нее, использовав как повод для нападок на официальную медицину и врачей в целом. Мне кажется, это большая несправедливость, ибо Гирин - Тош в своей книге не дает к тому оснований. Он на редкость сбалансированно и всесторонне представляет ситуацию, показывая и хорошее и плохое в ортодоксальном и альтернативном подходах. Читатель живо представляет состояние автора, отчаяние и страх, охватившие его в момент постановки диагноза, при изучении безнадежных "графиков выживания" в учебниках онкологии. Откровенно рассказывает автор о трудностях и драматических деталях медицинских консультаций, что является одним из сильных моментов книги. Роберт Бернс хорошо сказал: " О... дай нам смелость, Боже - узреть себя через глаза других". Всем работающим в сфере здравоохранения, Гирин - Тош оказывает большую услугу, ярко освещая наши сегодняшние недостатки.
Книга живо показывает жизнь автора, рисует портреты его друзей, его любовь к сцене и литературе, поддержку и утешение, что он находит в книгах. Читатель сознает, что было бы большой удачей окзаться студентом Гирин - Тоша. В книге есть интересные описания личностей и характеров сотрудников университета, а также в высшей степени замкнутой, консервативной коллегиальной системы Оксфорда, которая, тем не менее, поддерживает его в нужде.
Итак, живое свидетельство чего? Выжив, Гирин - Тош считает, что у него есть право преподать урок, основанный на его личном опыте. Он подчеркивает необходимость не торопиться с выбором предлагаемых вариантов лечения, подумать без спешки; и действительно, с этим трудно не согласиться. Однако следует подчеркнуть, что такое ожидание возможно лишь на фоне тщательной клинической оценки, позволяющей исключить опасность катастрофических осложнений, таких как паралич в результате компрессии спинного мозга или почечную недостаточность; оба осложнения в классическом течении миеломы могут возникнуть достаточно быстро. Я уверен что Гирин - Тош не намеревался давать опасных советов людям, получившим такой - же, как и у него диагноз множественной миеломы; но публикация этой книги и ее неправильная интерпретация прессой заставили Британское отделение Международного Фонда Лечения Миеломы, влиятельной организации, созданной для оказания поддержки и помощи больным, выступить с разьясняющим заявлением, поскольку множество пациентов и их родственников выразили свое недоумение и огорчение. Второй важный вывод и аргумент автора таков: "Необходимо свидетельство, противоречащее существующим свидетельствам". Он полагает что больные чрезвычайно внушаемы, и простые ссылки на статистику выживаемости подталкивают их в направлении, куда они вовсе не хотели бы идти. Автор приходит к выводу о неубедительности доводов в пользу конвенционного лечения и предлагает альтернативные методы, такие как терапия Герзона, с ее суровой диетой, витаминами и клизмами. Высокодозированный вит. С и высокодозированный вит. D, оба противопоказанные в ортодоксальном лечении миеломы, были им позже добавлены в лечебный план. Несомненно, что это лечение оказалось для него успешным. Он сам его выбрал, оказался в состоянии его проводить, и хотя по сложности выполнения выглядит оно в целом, пожалуй, много хуже конвенциальной хемотерапии, он его перенес и потому живет. Однако, во все этой ситуации есть некая злая ирония. Последнее рандомизированное исследование лечения множественной миеломы стадии 1, выполненное Рикарди и др. (British Journal of Cancer 2000;82:1254-60) продемонстрировало отсутствие преимуществ конвенциальной хемотерапии в сравнении с нелеченным заболеванием. Принял бы Гирин - Тош это свидетельство? Я не знаю.
James Spencer Malpas, M.D., D.Phil.
Комментарий переводчика, врача А. Прокопова
Обычно в практической медицине истина рождается мучительно долго и больно, через разрушение устоявшихся парадигм и низвержение авторитетов. Как в природе, где на смену одним видам, в борьбе за выживание и приспособление в изменившейся среде, приходят другие лечебные методы. При этом вовсе не обязательно быть ясновидящим для общей оценки перспективности новых методов лечения (нередко являющихся лишь дальнейшим развитием хорошо забытых старых подходов), достаточно внимательно оглянуться на историю медицины, а также тщательно проанализировать статистику успеха устоявшихся, часто официально подаваемых как наилучшие из существующих, лечебных методов.
Онколог Малпас в своем комментарии аккуратно обходит самые острые углы, он как бы не замечает трудные вопросы, поставленные Гирин - Тошем и оставляет их без ответа. Вот первый из них (именно благодаря этому вопросу Гирин - Тош остался жив и написал рецензируемую книгу): почему ведущий специалист - онколог обронил важнейшую, ключевую для всех дальнейших событий фразу: " Если ваш друг тронет хемотерапию - он пропащий", - лишь в частном, ни к чему не обязывающем разговоре? Почему он не мог, не хотел или не решился высказать то - же самое как официальное мнение консультанта? Ведь не будь этой почти случайной фразы, "вытащенной" из специалиста в частном телефонном разговоре, едва ли стал бы сопротивляться предложению хемотерапии ошарашенный грозным диагнозом профессор литературы, первым делом заглянувший в поисках прогноза в учебник онкологии. Нет сомнений, что без этой вырвавшейся у эксперта фразы он без колебаний предложил бы свою жизнь для подтверждения базы данных двух - трехлетнего прогноза выживаемости после хемотерапии.
Другое. Современная онкология подразделяется на множество дисциплин (гематоонкология, дерматоонкология, нейроонкология, гинекологическая онкология и тд...), в соответствии с разными типами и спецификой опухолей. Понятно, что и лечебные методы, схемы лечения, лекарства и дозировки весьма различны в разных случаях. Однако натуральные методы, такие как комплексная терапия Герзона, или противораковая диета Будвиг почти неспецифичны для типа ракового заболевания, и несмотря на это (или благодаря этому?) показывают хорошие результаты. Разве успех терапии Герзона при меланоме, миеломе и многих других формах рака не говорит о ее направленности на некие фундаментальные, общие для всех форм рака механизмы его развития? Разве это не прямое свидетельство эффективности и перспективности отвергаемой официальной медициной возможности? Ну ладно бы просто отвергали, так ведь и дискредитируют, порочат, пытаясь внушить, что только "двойной слепой контроль" - и есть последний "пробный камень" эффективности любого лечебного метода. Но требование "рандомизированных, с использованием двойного слепого контроля испытаний" в подтверждение результативности терапии Герзона, как и прочих биотерапевтических подходов становится просто нелепым при ознакомлении с его книгой, где представлены и детально документированы десятки крайне индивидуальных, не укладывающихся в статистические рамки и общие схемы случаев излечения тяжелейших больных. С каждым из этих больных доктор Герзон работал индивидуально, подобно тому как художник работает над картиной, или как композитор - над новой симфонией. Как и хочет работать почти любой практикующий врач... Наверное нужно раз и навсегда понять и признать простую истину: если тысяча заурядых музыкантов не могут, или не желают учиться играть так, как играет один виртуоз, либо им умышленно не дают возможности учиться у него... нелепо на этом основании утверждать, что виртуозной игры вообще не существует в природе.
Едва ли кто из лечащих рак врачей возразит, если я предположу что для конкретного больного гораздо более полезен положительный пример выживания одного предшественника, диагностированного тем - же заболеванием, чем сотен от него умерших, в соответствии со стандартным статистическим прогнозом. Если изнемогающему человеку, борющемуся с течением на стремнине кричат с берега: " Не напрягайся, это бесполезно, ты все равно утонешь, здесь всех затягивает в омут...!!!" - так он скорее всего потеряет желание бороться за жизнь. Но если его подбадривают и протягивают руку помощи, - его шансы выплыть растут. Почему же официальная онкология не только не берет на вооружение проверенные, безопасные натурметоды, но и всячески их дискредитирует, порочит, а то и прямо запрещает и преследует врачей, их применяющих? Почему фактически каждый больной, находящийся в критической жизненной ситуации первоначальной диагостики, когда невероятно трудно сориентироваться в потоке нахлынувшей новой и пугающей информации, подвергается огромному давлению с целью как можно скорее начать хемотерапию? Разве неделя - две, отданные поискам и анализу альтернатив, консультаций и трезвого сопоставления мнений грозят резко ухудшить прогноз? Едва ли... Зато поспешное начало цикла хемотерапии и облучения этот прогноз гарантированно сдвигает в худшую сторону. Именно поэтому практически все больные миеломой, как и многими другими формами рака, сразу и без колебаний начавшие курс хемотерапии, и показывают стандартно - стабильный срок выживания в два - три года, тогда как немногие избежавшие его, как мы в очередной раз убедились, живут и живут....
По поводу вит. С и прочих "витаминных добавок" уже многое говорилось выше (см. также серию моих статей "Доктор Рат - победитель рака?", интернет - альманах Лебедь, www.lebed.com № 465, 05 марта 2006 г.). Споры о пользе либо опасности высоких доз вит. С принципиально нелепы по простой причине: аскорбиновая кислота (другое название витамина С) является "витамином" только для людей и морских свинок. Оба вида катастрофически дефицитны по этому нормальному промежуточному продукту метаболизма в результате потери (вследствие мутации) способности вырабатывать его в необходимом количестве из глюкозы, как это делают все прочие млекопитающие, чья печень производит аскорбиновой кислоты десятки граммов в день! Человеку же, каким - то непонятным, загадочным образом, вдруг оказалось достаточно (как до сих пор дружно уверяют все Минздравы и даже медицинские учебники), 60 - 120 мг. в день! Как будто обьявленный всеобщим стандартом дефицит перестает от этого быть дефицитом... То - есть, с одной стороны мы имеем десятки лет назад четко установленный двумя независящими от практической медицины фундаментальными науками: - эволюционной генетикой и биохимией млекопитающих, факт: любой нормальный человек живет в услових хронического подострого дефицита аскорбиновой кислоты, что неизбежно провоцирует и ускоряет развитие множества и острых и хронических дегенеративных заболеваний, включая рак. С другой стороны, мы имеем практическую медицину, те же самые десятилетия этот научный факт целенаправленно игнорирующую, замалчивающую и усердно порочащую практику применения высокодозированного вит. С. Демонстративно отвергающую и пытающуюся опорочить практический опыт натуральной медицины, который однозначно свидетельствует: это эффективное вспомогательное средство для лечения рака, всех острых и хронических вирусных инфекций и множества других заболеваний... Как прикажете понимать это противоречие и в чем его причины? Ведь это похоже, как если бы в ответ на ваше настойчивое пожелание долить, наконец, масла в двигатель, эксперт - автозаправщик, он же и автомеханик, иронически выслушав ваши аргументы, отвечал бы, что по его просвещенному мнению масло здесь не причем, но вот мотор уже пора заменить... А как бы вы реагировали, если бы на ваше требование разрешить подняться на чердак и починить протекающую крышу, дабы прекратить постоянный ущерб вашему жилью, хозяин дома, где вы квартиру снимаете, отвечал бы: "Чердак вас не касается, продолжайте собирать воду тряпками, а после каждого ливня извольте побелить потолок и поклеить новые обои..."
Почему корни и ствол ядовитого древа упорно игнорируются, а все внимание целенаправленно фокусируют на несчетном множестве ветвей и не поддающиеся счету листьях? Да ведь здесь уже и той самой козе ясно: Хозяину плантации нужно не радикальное решение, не искоренение проблемы, а гарантированный урожай, ее планомерное культивирование приносящий!
В комическом свете легче увидеть истину. На любую тему найдется в народе меткая присказка... Это из немецкого юмора:
Zwei Ding bedroh'n
des Doktors Brot:
a) die Gesundheit
b) der Tod
Zwischendrin gibt es immer etwas zu tun....
Две напасти (или два состояния человека) отбирают хлеб у врача:
а) Здоровье
б) Смерть
Но в промежутке работы всегда хватает....
В конце 80х годов, кажется в Норвегии или Швеции случился правительственный скандал с международной оглаской. Тогдашний министр здравоохранения в интервью заявил, что курение, будучи несомненно вредным для здоровья отдельного человека, в общем - то, полезно государству. Ведь вышедшие на пенсию курильщики живут гораздо меньше некурящих. И хотя своими хроническими болезнями они напрягают медицинский бюджет, зато дают работу фармаиндустрии, медицинской промышленности и разгружают пенсионный фонд, умирая преждевременно... Скандал закончился отставкой министра, но "безответственно высказанная" им тогда правда и по сей день не перестала быть правдой.
Ну и наконец, мнение или утверждение доктора Малпаса, что терапия Герзона "по трудности выполнения выглядит много хуже конвенциальной хемотерапии" просто ошарашивает. Но согласимся, - это дело вкуса. Если некто живет почти исключительно для того чтобы ЕСТЬ то что ему хочется, и что послужило причиной его болезни, он вероятно не в состоянии изменить свое отношение к еде и начать питаться несколько иначе, пусть даже и для того, чтобы остаться ЖИТЬ. Наверное не следует навязывать лечение противораковой диетой человеку, предпочитающему умереть от последствий хемотерапии, лишь бы не разлучаться с излюбленной им канцерогенной пищей. С другой стороны, какому - нибудь живущему ярой духовной жизнью жизнелюбцу разумно предложить выбор между скудноватой диетой, ведущей к долгой и здоровой жизни, и скудной короткой жизнью после хемотерапии, но зато украшенной излюбленной им (и его раком) пищей. Нельзя лишь замалчивать эти давно известные альтернативы, необходимо подробно и честно информировать всех больных о существующих возможностях выбора и результирующей разнице.
Теперь внимательно посмотрим на цитируемое др. Малпасом исследование Рикарди и др.: "Хемотерапия не продляет жизнь в сравнении с нелеченной множественной миеломой стадии 1". (British Journal of Cancer 2000;82:1254-60 Riccardi et. al). На самом деле, выводы статьи выглядят несколько иначе, чем это в общих чертах сообщил др. Мальпас. В статье сравнивается длительность выживания трех групп пациентов. В первой хемотерапия была начата сразу после постановки диагноза, во второй она проводилась лишь на фоне прогрессирования болезни, а в третьей - больные вообще не получали хемотерапии. Длительность выживания пациентов, подвергнутых хемотерапии (мелфалан - преднизон) в любой группе была меньше чем у тех, кто хемотерапии вообще не получал. То - есть, опять встает вопрос, зачем же нужна была хемотерапия, если без нее больные, ничем другим не леченные, все равно живут дольше?
Но и это еще не все. Нелеченная миелома, упоминаемая в этой статье, вовсе не равнозначна той - же миеломе, леченной натуральными методами. Разве не преодолел Гирин - Тош несколько тяжелых атак болезни, педантично следуя именно жесткому лечебному протоколу Герзона, требующему немалых личных усилий пациента и посторонней помощи? Возможно эти вспышки удалось бы несколько быстрее погасить "химическим огнетушителем", но я сильно сомневаюсь, что в таком случае автор прожил бы дольше прогнозировавшегося ему двух - трехлетнего срока, а уж написать обсуждаемую книгу ему точно не довелось бы.
Итак, все остается на своих местах. Хотят некоторые чудаки прожить долгую и здоровую, насыщенную смыслом и творчеством жизнь? – Сегодняшняя индустрия предоставляет им для этого соответствующие товары и услуги. Хотят другие "жить стремительно и умереть молодым?" - Извольте, и для них есть разнообразнейший выбор. А если последним далеко не всегда удается безболезненно сгореть в кратковременной вспышке удовольствий, - но выпадает длительно и мучительно угасать в страданиях, - можно и на этом отменно заработать. Такова нехитрая, рациональная и, парадоксально, по сути дела даже в каком – то смысле, гуманная механика рыночных механизмов, целесообразных финансовых инвестиций и многоуровневых политических интересов, движущих медицинскую индустрию. Но даже такая, глобально укоренившаяся политика официальной раковой медицины не дает никому права умышленно - изощренно, пользуясь односторонней статистикой, массово обманывать людей, выдавая ускоряющие развитие болезни ядовитые "лечебные мероприятия", основанные исключительно на огромной прибыльности хемотерапии, за "единственно правильное, научно обоснованное лечение, не имеющее разумных альтернатив".
Подытожим.
Вот что обьединяет практически все натурметоды: Они основаны на понимании биологии индивидуальности человека, они требуют известной самодисциплины, активности пациента и руководящего участия в длительном, реабилитирующем лечении опытного врача. Пусть хотя бы в виде написанной им полвека назад книги. Все натурметоды неприбыльны для медицинской (раковой) индустрии, будучи экономически выгодными лишь для самого больного и его семьи, да пожалуй, косвенно, налогоплательщиков.
А вот что обьединяет все официальные методы: Почти без всякой индивидуализации они используют все более дорогие, узконаправленные, порой крайне токсичные лекарства, дающие короткое и часто лишь мнимое улучшение, после которого болезнь чаще всего закономерно возвращается в еще более грозном обличье. Но зато, методы эти очень выгодны, прибыльны для всей системы официальной медицины, особенно для фармабизнеса и для государства в целом; будучи при этом абсурдно дорогостоящими для страховок, для самого больного и его близких, и в конце - концов, для налогоплательщиков...
В одном из последних критических обзоров, показывающих среди прочего и безуспешность хемотерапии для продления жизни больных миеломой (Morgan G, Ward R, Barton M. The contribution of cytotoxic chemotherapy to 5-year survival in adult malignancies. Clin Oncol (R Coll Radiol). 2004;16(8):549-60.), авторы (именитые австралийские онкологи) приходят к следующему выводу: "Применение цитотоксической хемотерапии для лечения солидных опухолей (рака) и введение специальности "клиническая онкология" было некогда оценено как значительный прогресс в лечении рака. Однако, несмотря на прежние представления о хемотерапии как о панацее, излечивающей все формы рака, сегодня стало ясно, что польза от ее применения ограничивается лишь небольшими группами пациентов страдающих редко встречающимися злокачественными заболеваниями."
Важные практически выводы этой статьи дискутировались в австралийской печати. Специальные медицинские журналы, не говоря уже о популярных изданиях в США и Европе, тем более в России... статью рутинно проигнорировали. В детальнейшем английском руководстве по лечению миеломы (UK Nordic Myeloma Guidelines 2005 GUIDELINES ON THE DIAGNOSIS AND MANAGEMENT OF MULTIPLE MYELOMA), адресованном больше врачам, чем больным и их родственникам, по - прежнему ни слова не говорится о применении методов описанных Гирин - Тошем, как не упоминается ни о индивидуализации лечения, ни о необходимой больному психологической поддержке и прочих, не поддающихся стандартной математической обработке тонкостях, сплетающихся в ту самую, единственную нить надежды, ухватившись за которую больные только и могут выбраться из лабиринта безнадежной статистки, куда их, подобно пастуху, загоняющему овец в кузов грузовика, усердно подталкивает официальная медицина. И хотя никаких диких хищников уже давно нет в округе, овцы продолжают верить в то, что пастух действительно охраняет их от волков. Они ведь до сих пор не понимают, что у хозяев мясокомбинатов аппетиты куда больше...
P.S. Майкл Гирин -Тош, ученый - литературовед, преподаватель англистики и писатель,
родившийся 16 января 1940, умер 29 июля 2005.
Вот что пишет о нем журналист Эндрю Тейлор, проходивший лечение по поводу того же самого заболевания, что и Гирин – Тош:
Он делал все по-своему, до самого конца
Бунтари всем нравятся. Тем более вызывает огромное уважение смелый и красноречивый, оспаривающий догмы, могущий шутить, острить и язвить одновременно возмутитель спокойствия; особенно когда врачи дали ему полгода жизни, а он их растянул до 11 полноценно прожитых лет. Именно таким был Майкл Гирин - Тош. Он был необыкновенно жизнерадостным, заражающим своим оптимизмом человеком. И он всегда был чем-то увлечен и вовлечен во что-то, очень нужное другим людям. Его обращения к друзьям нередко начинались так: "Дражайший друг мой, речь идет о жизни и смерти; более того, сдается мне, это может быть даже противозаконно...." после чего вы уже понимали что пойдете ему навстречу, о чем бы он не попросил.
Друзья знали что Майкл был зол не только на свою болезнь, но и на то что он увидел и понял в отношении официальной медицины и к нему и другим больным. Его книга разошлась более чем 50 000-ным тиражом и вдохновила тысячи больных на активную борьбу за здоровье и истину. Скоропостижная смерть Майкла от острой инфекции была совершенно неожиданна, ведь последние анализы крови были настолько хороши, что он сам этому удивлялся.
Последовательная до крайности, доведенная до абсурда философия альтернативного подхода, так блестяще описанная им в "Живом Свидетельстве", - хотя не со всеми его аргументами я соглашаюсь - привела Майкла к решению отказаться от лечения антибиотиками; что и закончилось трагически. Лечащий врач пытался, но так и не смог убедить Майкла в необходимости применения антибиотиков. Гирин - Тош был непоколебим и тверд, ведь он выиграл так много времени, именно благодаря педантичному следованию своим принципам, что оказался неспособен изменить им и прибегнуть к конвенциальному лечению.
