Вокруг властной вертикали есть три прекрасно укрепленных оборонительных рубежа. Три пояса верности. Три «очка», если говорить на дворовом языке элитариев.
Эти три «очка» существуют помимо всевозможных силовых институтов, добровольно-принудительных стукачей, провокаторов-энтузиастов и профессиональных шпионов.
Первый рубеж обороны – официальные СМИ – задерживает на себе от восьмидесяти до девяноста процентов обывателей, запуская и поддерживая в их подсознании две простые биологические программы: «потребляй» (собирай, ешь, прячь, копи) и «бойся» (наевшись и скопив, прячься сам).
Как прямая реклама, так и сопутствующие ей развлекательные передачи и сериалы – коверные петросяноподобные, силиконовые красотки, изображающие под трехаккордную музыку половой акт, актеры, играющие бандитов, бандиты, играющие губернаторов, губернаторы, играющие в олигархов, веселые урганты и умные юргенсы, просто внушающие «доверие» лица цвета говядины, с неподвижными немигающими глазами, – все вышеперечисленные вбивают в головы зрителей мысль «потребляй». Покрасоваться в пробке на кредитной машине, заняться сексом (секс – это престижно, любовь – это отстой), до краев забить желудок и своевременно его опорожнить. Если все четыре пункта выполнены – жизнь удалась и можно презентовать себя во всех четырех ипостасях, выложив фотографии в социальной сети.
Программа «бойся» используется как навигатор фарватера основного и, по сути, единственного обывательского маршрута: нора – работа – супермаркет – нора.
Она запускается в тот момент, когда чиновник, или политик, или женщина-диктор «с искаженным лицом» грозит Америке, террористам, коррупционерам, лесным пожарам, надвигающемуся дефолту. Не позволим! Уничтожим! Искореним!
Разумеется, угрозы адресованы асимметрично: не Америке, пожарам и преступникам (в этих кругах на такие мелочи обращать внимание некогда), но всем тем, кто в данный момент лежит на диване перед телевизором, хоть маленьким и квадратным, хоть плоским во всю стену.
Таким образом, всего две довольно простых, примитивных, а точнее – примативных, программы переводят способ взаимодействия человека с окружающим его пространством с интеллектуального на зоологический уровень.
Для тех, чей ум все-таки прорвался за первый рубеж или по каким-то причинам его не заметил, существует второй – менее явный и яркий, пробуждающий не первобытные чувства, но спутывающий, связывающий интеллект.
Это СМИ неофициальные, как бы отдельно стоящие, малотиражные. И работающие в них как будто бы «независимые эксперты». Охотно либо по заданию партии и правительства эти персонажи занимаются мягкой критикой существующего режима и заодно переводят накопившуюся агрессию масс от правящей элиты на обслуживающих эту элиту «шестерок» (водителей «мигалок», инспекторов ГИБДД и т. д.).
Но главная их задача – подавая информацию вперемешку и по частям, навязать высокоинтеллектуальному потребителю новостей мозаичную картину мира. Втянуть высокоинтеллектуального потребителя в нескончаемую череду сомнений, в бесконечный полемический водоворот с преобладающей точкой зрения, что любые изменения волевого или механического рода приведут нас от терпимого настоящего к ужасному будущему.
Этот редут можно миновать, осознав, что главной убедительной силой «независимых экспертов» является частота появления в СМИ. «Независимый эксперт» – это либо напористый и нагловатый бета-самец с сальным басом и насупленными бровями, либо противоположный по темпераменту тип, логически безукоризненный в своей закольцованности и безнадеге. На эту роль подбираются меланхолики, ипохондрики и мизантропы с тонкими дребезжащими голосками, всей своей внешностью подтверждающие тщетность существования…
«Независимый эксперт» обладает хорошей платежеспособностью, он пессимистичен в описании бестандемного будущего, его оценка настоящего весьма противоречива, потому в эфирах он дольше, а в блогах – чаще, чем более оптимистически настроенный и менее оплачиваемый оппонент.
«Независимый эксперт» позиционирует себя за пределами схватки и имеет два паспорта и два гражданства. Говоря о том и о сем тут и там, зарабатывает он хлеб насущный, ну а довести раствор из лжи и правды до гомогенного быстросхватывающегося состояния ему помогают дружественно настроенные тролли в чатах.
Те немногие, кто сумел преодолеть второй и взобраться на третий рубеж, будут неприятно поражены – они встретят там самих себя. В самом деле, третий пояс верности власти находится в нас самих.
Даже всё понимая разумом, мы до старости предпочитаем верить детским установкам и воспоминаниям, что на свете есть некие взрослые, которые охраняют нас от неприятностей со стороны любых внешних сил. Ради нашей безопасности эти люди не позволяют совершать нам множество вредных вещей.
Эти люди, что бы они ни говорили, как бы ни кричали, как бы быстро ни забывали сказанное, эти люди кажутся нам родными. Родными до такой степени, что нам уже не важны обстоятельства, при которых они появились, и причины, по которым они не могут уйти. Эти люди были до нас и останутся после нас и наших детей. И наверное, поэтому детское припухшее лицо совсем маленького, почти игрушечного человека кажется нам таким обаятельным и милым, а лицо второго человека – желтоватое, высушенное, как туркменская дыня, – таким строгим, но справедливым (это я про некий мультипликационный фильм).
Разумеется, это морок. Разумеется, это бред. Коллективный морок и коллективный бред. Избавиться от него можно в одиночку, покинув то место, которое именуется родиной. А можно и коллективно, но только в том случае, если есть коллектив и есть коллективная воля.
