По России светло-синей,
Как беда большой,
Брёл не сытый и не сильный
Ох, глухонемой.
Много у России-мамы
Деток без отца…
Прёт глухой всё прямо, прямо.
Не видать конца.
Видит двор, хозяйка в доме,
Дым с трубы валит.
Очень хочется немому
Вслух поговорить.
Слышь, худая - голубая,
Воду не жалей!
Слышь, лопатками играя,
Из ведра облей!
Люди, в дом меня возьмите,
Дайте мне вина,
Говорите, говорите,
Слушайте меня.
Ни работы нет, ни дома,
Ни в руке узла.
И к другому, не глухому,
Ох, жена ушла.
Уж не петь. Уже не слушать.
Песней ты владей.
Мне бы только спать и кушать
Около людей.
Услыхала тетка мужа,
Стала тетка вдвое уже.
Мимо смотрит, мимо. Синь
Землю заливает.
Лают псы
Иль просто так
Головой мотают.
Вянет лист. Уходит лето.
Осень золотится.
Юнкер Шмидт из пистолета
Хочет застрелиться.
Дом молчит. Молчат собаки.
Прочь глядит хозяйка.
Молча бьётся в страшной драке
Воробьишек стайка.
И в молчащей этой яме
Слышится ему,
Говорит Россия-мама
Сыну своему:
Ты иди, иди, иди.
Что-то будет впереди.
Для горбатого для сына
В кошеле моем
Есть роскошная осина.
Вот тебе и дом.
С небосклоном светло-синим
В серебре трясин…
Выпрямляет ровно спины
Край кривых осин…
Стал задумчивым и тихим
Мой глухонемой.
Сердцем чует. Стынет лихо
За его спиной.
Так угодливо и тихо
В сторону глядит.
Мама, крови хочет Лихо!
Лихо, погоди!
Не хороший, не плохой,
Тишиной распятый,
Мама, мама, я глухой.
Ох, я не горбатый.
Мама, страхи душу губят.
Вижу чёрный флаг.
Пусть хоть кто... меня полюбит.
Мама, сделай так.
И проходит мимо юность,
Лучшая на свете.
Носом девушка уткнулась
В крохотный букетик.
Фонарями светит тело.
Я ли твой Иван?
Ах, зачем, зачем надела
Красный сарафан!
Изумрудные браслеты,
Жемчугова брошь…
По России синей, светлой
Ты со мной пойдёшь?
Я когда-то жил под крышей,
Пиво пил, курил.
Я, по-правде, раньше слышал,
Даже говорил.
Может нам соединиться…
И рече ему Жар-птица,
Крутобёдрая девица.
Изгибаясь так и сяк:
Захотелося жениться -
Слову должен научиться.
Всё ты делаешь не так!
Ты, Иванушка – дурак…
Ну так что ж…
Пусть будет так.
И опять бредёт несильный
Ох, глухонемой
По России светло-синей,
Как слеза родной.
Главное себя уверить,
Что за тем холмом
Есть некрашеные двери,
Ох, заветный дом.
Ну не может в горьком горе
Мама пособить.
Буду сам работать горлом,
Буду говорить.
Слову велено учиться…
Слово… хоть одно…
И до ночи он храбрится,
Ох, и пьёт вино.
Безуспешным тем стараньем
Украшает путь.
Словно волчий вой рыданья
Раздирают грудь.
***
Бежит народ!
Оглобли, кони, дети...
И дождь идёт,
И кровь, и пот,
И только кровь и пот на целом свете.
И только дождь и дождь вторые сутки.
Дороги мокрые желудки
В луне стеклянной скалят рот.
Бежит народ,
Как дождевые капли
По наклонённому внезапно стеклу дорог.
Бегут быки!
Их гонит страх и воля.
Бегут быки,
За ними мчатся волки,
За ними мчит вулкан шальную лаву,
За ними плач, и хохот, и обвалы.
Бегут быки,
За ними волки, волки.
Стеклянный ужас под бычачьей холкой.
Рога, как копья и клыки.
И велено столкнуться разудалым
Там, где потух костёр,
Где женщина, как снег, торжественно упала
В цветы и сор.
Бежит народ, в руках ножи, штыки.
Навстречу им - быки, быки, быки.
А женщина не спит, ласкает мужа...
Всё ближе миг.
Всё ближе ужас, ужас...
Ревут быки.
***
Я купил тебе шарф жёлто-синий,
Клипсы, сделанные под рубин.
Я дарил тебе всё, что просила,
И в кармашки совал рубли.
И не верится мне, неужто
Улетишь высоко, далеко…
Я ж люблю тебя больше, чем муж твой,
До усталого звона легко.
С белозубой улыбкой татарки
Спросишь ты – Что тебе подарить?
Я смеюсь. Ты – цветы. Ты – подарки.
Мне досталось благодарить.
***
Я б не любил асфальта,
Зачем он такой горячий.
Около чистых, серых,
Воздушных, со шпилем зданий
Глазам неуютно, жёстко.
Им ли атласным и синим
Кататься по серому мрамору.
Я б не любил асфальта,
Я вырос среди сараев,
Духов из свежих опилок,
Роскошной, высокой травы,
Среди строительных свалок,
На фоне кизячного дыма.
Я б не любил асфальта,
Да, вот ведь, напоминает,
Пожалуйста, не сердитесь,
Горы и небоскрёбы.
Асфальт мне напоминает
Озёра пыльной полыни,
Где я ребёнком сражался.
Когда я приеду к полыни,
Пешком ли, на паровозе,
Детей приведу и сяду,
Я буду весел и счастлив.
Я научу детишек
Ползать среди полыни.
Я буду весел, но сердце,
Словно обидчивый мальчик,
Уйдёт в самый тёмный угол,
Вздрагивать там и плакать.
***
Уж не тот я, который скотиной
Проигрался до жёлтых костей.
Просто силой за стол усадили
Трое поздних и милых гостей.
А друзьям и карман доверяют.
Вот и я, замесив преферанс,
Вижу, звёзды в стаканы ныряют,
Шляпы делают мне реверанс.
Мизер, словно восьмое марта,
Я отпраздновать так и не смог
И насмешливо щупаю карты
Мягче пальцев распаренных ног.
Рассчитавшись, тепло попрощавшись,
Пропал отряд гильотин.
Я один.
Воздух сыт. Табачищем упился.
О стихах нерождённых тужу.
Арфой с плеч на бумагу разбился
Золотой с голубым абажур.
От удара, от звончатой скачки
Сыплет буквами голова.
Буквы пляшут, целуются, плачут
И рядами рождают слова.
***
Вид из окна. Зима. Тревога.
Площадки детской корабли.
И снега много-много-много,
И тени лёгкие вдали.
То ли собаки, то ли волки.
Берёзы смотрят свысока
На звёзд стеклянные осколки.
Прохожий. Сумерки. Тоска.
***
Познакомь меня, мама, с красивою девушкой,
Чтоб растаял достойно начатый бег,
Чтобы денежный, дельный, спокойный, как дерево,
Где-то плакал, как лаял, чужой человек.
Чтоб не вёрсты мелькали в глазах - понедельники,
Чтобы магмою радость накрыла меня,
Чтобы нервы, как спрутовы щупальцы, тенькнули,
Как перебитые ноги коня.
***
Прощайте. Прощайте, стихи.
Дитя моё неродное.
Вы попросту просто плохи,
С обидно единой судьбою.
Я долго и честно терпел
Соседство ваше нетрудное.
Стихами и пел, и скорбел,
Скулил, как собака приблудная.
Поэму пишу на груди
Её постижимого тела.
Прощай же, дитя. Уходи.
Возьми своё платьице белое.
Женюсь я. Решил. Так нужно.
То вешние воды стекли.
Как чудо, как юность, как дружба.
Прощайте, прощайте, стихи.
***
А она сама ему звонила,
А она сама его звала.
Простыни крахмальные стелила,
Шоколад горячий принесла.
Апельсины в галстук продевала,
Утопила запонки в вине,
Разувала. Ноги целовала.
И совсем забыла обо мне.
Ну и я молчу, не лезу в драку,
Старыми знакомствами живу.
И, как заболевшую собаку,
Я её зову - свою жену.
Прошлое дырявым одеялом,
Выстрелом глядит из-за угла -
Апельсины жадно раздевала.
Косы на подушки пролила.
***
Я б не ушёл к той крошке
Ростом с персидскую кошку,
С гривою, как у коня,
Если б хотя б немножко
На комариную ножку
Жена любила меня.
